Текст 17 Смотрительница музея

Много лет работала музейной смотрительницей Михайловского простая крестьянская женщина Александра Фёдоровна Фёдорова; она действительно была настоящим музейным работником, хотя не было у неё никакой специальной подготовки. Она и грамоту-то узнала под старость, когда поступила работать в заповедник. Александра Фёдоровна тогда поняла, что служить в доме Пушкина и быть неграмотной — нельзя, что хранить пушкинский дом — это значит не только сберегать его, ценить, любить, но и понимать его и тех, кто приходит сюда.

В руках Александры Федоровны от природы была «живая вода». Под её руками все преображалось и оживало. Заботливым дозором ходила она по усадьбе, по комнатам Пушкина, всегда знала, где, что и как. Её простые речи наполняли наши сердца отрадой. Иной раз с её добрых уст слетали слова укоризны, когда кто-нибудь из нашей учёной братии забудет накинуть шторку на пушкинскую реликвию или кто-то по забывчивости вдруг закурит где не положено. Она на всё глаз имела. По утрам, приведя музей в порядок, любила она садиться в извечной позе русской крестьянки у окна самой памятной комнаты — кабинета — и что-нибудь рукодельничала. Наверное, вот так же сиживала у окна и старая няня Пушкина, Арина Родионовна. Бывало, проходишь с гостями по музею и слышишь: «А ведь она у вас совсем как Арина Родионовна!» И действительно, она любила Пушкина и всё пушкинское — его бумаги, книги, вещи — особой, материнской любовью.

По понедельникам дом Пушкина бывает закрыт для посетителей. Это день генеральной уборки усадьбы. И хотя всюду разосланы объявления и во всех справочниках и путеводителях об этом пропечатано — всё равно экскурсанты приходят и стучатся в двери. Если приходили люди добрые, вежливые — старуха согрешит и впустит их в музей, только скажет: «Сейчас всё прибрала, вымыла, выскребла, полы навощила. Снимайте сапоги, идите уж быстрёхонько». И её слушались и, сняв обувь, смиренно входили в дом Пушкина.

Она обладала чудесным даром останавливать время. Проводя людей по комнатам, давала пояснения. Это не было экскурсией, какие проводят записные экскурсоводы. Это была великолепная народная сказка. Без всякого вступления начинала она сказывать нараспев:

— Здесь Пушкин мучился за всех ровно два года и месяц. Здесь всё его. И хоть самого его сейчас нет и он незрим, все он видит — кто и зачем сюда пришёл, кто подобру-поздорову, поучиться уму-разуму, а кто собой полюбоваться, в зеркало посмотреться да в речке искупаться... Он, Пушкин, всё любил, в чём есть

жизнь, и обо всём этом писал в своих книгах. Теперь все идут к Пушкину, потому что его творения охраняют людей от дурного, очищают душу. Его дом для теперешних людей стал тем, чем раньше был для тогдашних храм. Ежели тебя, скажем, что волнует и нет у тебя доброго советчика — иди к Пушкину, он укажет на истинного друга, даст верный совет, и ты возрадуешься и возвеселишься. Только хорошенько подумай, что тебе нужно, а потом спроси у Пушкина, и получишь все ответы, в его книгах...

452 слова                                                      По С. Гейченко*

 

* Гейченко Семён Степанович (1903–1993) – русский писатель-пушкинист, музейный работник. Заслуженный работник культуры РСФСР. Герой Социалистического Труда.

Творческое задание

Напишите подробное изложение.

Дополните текст рассуждением о том, как вы понимаете слова автора: «Он, Пушкин, всё любил, в чём есть жизнь, и обо всём этом писал в своих книгах».

Текст 18 Спас-камень

Густой утренний туман пал на озеро Кубенское. Не видать берегов, не видать бела света. Как и когда поднялось солнце — я не заметил. Туманы отдалились к берегам, озеро сделалось шире, лёд на нем как будто плыл и качался.

И вдруг над этим движущимся, белым в отдалении и серым вблизи льдом я увидел парящий в воздухе храм. Он, как легкая, сделанная из папье-маше игрушка, колыхался и подпрыгивал в солнечном мареве, а туманы покачивали его на волнах своих.

Храм этот плыл навстречу мне, лёгкий, белый, сказочно прекрасный. Я отложил удочку, завороженный.

За туманом острыми вершинами проступила щётка лесов. Уже и дальнюю заводскую трубу сделалось видно, и крыши домишек. А храм все еще парил надо льдом, опускаясь всё ниже и ниже, и солнце играло в маковке его, и весь он был озарен светом, и дымка светилась под ним.

Наконец храм опустился на лёд, утвердился. Я молча указал на него, думая, что мне пригрезилось, что я в самом деле заснул и мне явилось видение из тумана.

— Спас-камень,— коротко молвил товарищ мой.

И тогда я вспомнил, как говорили мне друзья о каком-то Спас-камне. Но я думал, что камень — это просто камень.

А тут Спас-камень — храм!

Не отрывая глаз от удочки, товарищ пробубнил мне историю этого дива. В честь русского воина-князя, боровшегося за объединение северных земель, был воздвигнут этот памятник-монастырь. Предание гласит, что князь, спасавшийся от врагов, начал тонуть в тяжёлых латах и пошёл уже ко дну, как вдруг почувствовал под ногами камень, который и спас его. И вот в честь этого чудесного спасения на подводную гряду были навалены камни и земля с берега. На лодках и по перекидному мосту, который каждую весну сворачивало ломающимся на озере льдом, монахи натаскали целый остров и поставили на нем монастырь. Расписывал его знаменитый Дионисий.

Однако уже в наше время, в начале тридцатых годов, в колхозах развернулось строительство и потребовался кирпич. Но монахи были отличными строителями и из кирпича сотворили монолит.

Пришлось взорвать монастырь. Рванули — всё равно кирпича не взяли: получилась груда развалин, да и только. Осталась от монастыря одна

колоколенка и жилое помещение, в котором нынче хранятся сети и укрываются от непогоды рыбаки...

Я смотрел на залитый солнцем храм. Озеро уже распеленалось совсем, туманы поднялись высоко. Среди огромного, бесконечно переливающегося бликами озера стоял на льду храм — белый, словно бы хрустальный, и всё ещё хотелось ущипнуть себя, увериться, что всё это не во сне, не миражное видение.

Дух захватывает, как подумаешь, каким был этот храм, пока не заложили под него взрывчатку!

— Да, — говорит товарищ всё так же угрюмо. — Такой был, что и словами не перескажешь. Чудо, одним словом, чудо, созданное руками и умом человеческим.

Я смотрю и смотрю на Спас-камень, забыв и про удочки, и про рыбу, и про все на свете.

 

442 слова                                                      По В.П. Астафьеву*

 

* Астафьев Виктор Петрович (1924-2001) – русский писатель, драматург, эссеист. Герой Социалистического Труда. Лауреат двух Государственных премий СССР и трёх Государственных премий России. Член Союза писателей СССР

Творческое задание

Напишите подробное изложение, передав содержание текста от 3-го лица. Дополните текст описанием одного из храмов донецкого края.

Текст 19 Счастье

«Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!» Этими словами, уже ставшими хрестоматийными для нас, заканчивается роман братьев Стругацких «Пикник на обочине». Главный герой, почти добравшись до Золотого Шара, который исполняет любые желания, никак не может понять, что нужно ему для счастья. Что просить? Материальных благ? Славы? Любви? Талантливых детей? Какое чудо должно произойти, чтобы ты ощутил, как в пленённой радостным чувством душе, словно весенний цветок, прорастает счастье?

Что вам необходимо, чтобы стать счастливым? Попробуйте задать этот вопрос друзьям – они смутятся и станут шутить, намекая на неуместность такого

«детского» вопроса, пришедшего откуда-то из сказочного мира. Им покажется нелепым серьёзно дискутировать и размышлять на тему счастья, так как даже понятие это для них сродни лжи и вымыслу.

Но на самом деле мы все уже достигли своего Золотого Шара. Наш Золотой Шар – это жизнь. Просто тот момент, когда мы определяем свой путь и ищем двери, которые собираемся открыть, не выделен в отдельный эпизод, не отмечен в нашем жизненном календаре красным цветом. Наш выбор происходит стихийно, незаметно; осознанно или нет, но мы все влечёмся к тому, что, как нам кажется, сделает нас счастливыми.

Но раз мы не формулируем чётко ни целей, ни значения, которое вкладываем в понятие счастья, то и движемся мы к нему, как в тумане, полусознательно. Мы внушаем себе, что наш бездумный, слепой путь, каким птицы возвращаются после зимовки домой, – это и есть дорога к счастью.

Кто-то считает, что счастья нет. Есть вечное движение, достижение очередной цели, а затем краткие минуты покоя, и снова – в путь. Может быть, в этом проблема: не ощущать счастливых мгновений отдохновения, вечно рваться вперёд, думая, что вот там, за следующим поворотом, я наконец буду счастлив! Здесь и находится ловушка, лукавый выбор, поймавший нас в западню. Жизнь уложена в прокрустово ложе, жизненный путь размечен, жизненные тропы уже заасфальтированы, кругом стоят указатели, регулировщики машут палочками – не заблудишься. Двигаясь по этой дороге, человек чего-то добивается – тогда его называют успешным; если у него нет высокооплачиваемой работы, его считают неудачником. Но обратите внимание: его называют, его считают… Мнение общества, мода определяют путь человека к счастью. Но если жизненный успех кто-то считает синонимом счастья, то это вовсе не значит, что точно так же должен думать другой.

Мы считаем главными ценности, признанные обществом. А потом разочарованно спрашиваем себя: «И что же? Ну, достиг я того, другого… А где счастье?» Этот вопрос чаще всего появляется не потому, что нам нужно всё больше и больше, а потому, что нам нужно что-то другое. Может быть, то, что находится совсем рядом. Но мы, задрав голову кверху, не видим, что оно рядом. Помните, у Бунина: «А счастье всюду…» Но мы, ослеплённые недосягаемым, идём вдаль и мнём, как полевые цветы, то, что находится прямо под ногами, совсем рядом.

442 слова                                                                По Н. Агафонову*

*Николай Викторович Агафонов (род. в 1955 г.) – протоиерей Русской православной церкви, клирик Петропавловского храма города Самара. Известный православный писатель. Член Союза писателей России.

Творческое задание

Напишите подробное изложение.

Дополните текст собственными размышлениями о том, что есть счастье.

Текст 20