Традиции политической культуры России

 

Важный системообразующий фактор политической культуры – традиции сознания, историко-политический опыт сообщества. Традиции политической жизни не просто дают кризисным сообществам образцы поведения, но и являют собой мифологизированные типы воспроизводства (преемственности) региональной идентичности.

Традиции – устойчивые стереотипы повседневного мышления и поведения, передаваемые от поколения к поколению путём социализации. В качестве элементов традиций выступают сложившиеся преобладающие культурные образцы, институты, нормы, идеи, ценности, стили жизни. Традиции включают в себя набор базовых объектов наследования – ценностей.

Традиции представляют интерес в трёх аспектах: институциональном, ментальном и коммуникативном. Первый аспект выявляется по строению политических акторов, прежде всего – государственных органов. Второй – по иерархии ценностей и ориентаций массового сознания. Третий – по повседневным формам и способам деятельности.

Традиция являет собой форму приспособления общества к природной среде и к внешним (макросоциальным) факторам бытия. Традиция выполняет жизненно важные задачи: интегрировать общество, поддерживать его устойчивое бытие и развитие, адаптировать общество к инновациям.

Традиция существует благодаря непрерывным процессам: интериоризации (усвоению индивидами и группами ценностей наследия), а также экстериоризации (распространению убеждений людей на «внешний» мир – общество). Два этих процесса внешне противоположны и диалектически взаимосвязаны.

Исторические традиции во многом зависят от времени и характера включения территориальных сообществ в состав России. Методологическую основу исследования может дать эволюционный подход. Сначала зарождается ядро страны, затем – присоединение геополитической «мантии» ядра, потом – стабилизация границ и, наконец, дряхление государства и утрата земель. Каждое государство имеет историко-географическую структуру. По Дж. Паркеру, в неё входят: геополитический центр (первичное ядро, историческое ядро, мантия ядер), а также периферии.

Для России характерна интенсивная и непрерывная колонизация (понимаемая нейтрально как расширение). Политико-культурная неоднородность страны вследствие её колоссальных размеров, огромного разнообразия культур – постоянный фактор российской политики. Столь неоднородное государство не смогло бы развиваться 1150 лет, если бы не проявлялась терпимость к интересам сообществ, не была бы гибкой политическая система. Для империй характерна надэтническая идентичность, позволяющая сглаживать конфликты между народами, конфессиями, сословиями (С.И. Каспэ). Экстенсивное расширение России имело и важные негативные последствия: низкую эффективность экономики; привычку жить по своим желаниям, а не законам; замедленность коммуникаций.

Российская колонизация имела своеобразные на фоне Запада черты, обобщённые Е.В. Морозовой:

– сравнительная мягкость ассимиляции и дифференцированный курс в отношении «мирных» и «нелояльных» сообществ;

– вольная колонизация обгоняла государственную;

– православие как идеология, что позволяло интегрировать этнокультурные традиции;

– мобилизационный тип развития на основе государственных целей и ресурсов;

– продвижение «до предела», за которым натиск натолкнется на непреодолимые преграды.

Вследствие успеха данной модели колонизации закрепились устойчивые черты менталитета: непривычка к монотонной организованной деятельности и, напротив, умение концентрировать усилия на «короткой» временной дистанции; терпимость; общительность; адаптивность; идеал свободы как избавления от государственных обязанностей; психологические комплексы «столичности» и «провинциальности».

На южных и восточных окраинах (степное Предкавказье, Сибирь, Дальний Восток), где России веками противостояли воинственные кочевники, укоренились ментальные установки поселенцев: самостоятельность, предприимчивость, нацеленность на жизненный успех. Эти черты культуры часто сравнивают с чертами Запада США, моделями сознания конкистадоров в Латинской Америке.

Растёт актуальность осмысления политических традиций. Ведь лишь те новшества, которые не отторгаются массовым сознанием, могут закрепляться в политической культуре без тяжелых потрясений. Политические традиции общества наиболее корректно познаваемы в рамках цивилизационного анализа, признающего множественность и равноценность социальных систем.

«Духовное ядро» цивилизации включает в себя, по Э. Шилзу, компоненты: общую «картину мира»; представления о смысле жизни, добре и зле, успехе и неуспехе; религиозные ценности; осмысление власти и права; понимание взаимоотношений «индивид – группа – общество – человечество». Конечно, «ядро» цивилизации исторически меняется, в каждом случае оно своеобразно по содержанию и степени однородности. Но «духовное ядро» во всех изменениях социальных институтов и культуры остаётся относительно устойчивым, кроме системного кризиса. «Ядро» сообщает преемственность, устойчивость подсистемам общества (в том числе политической). Поскольку российская цивилизация сложилась в Средневековье, она относится к «ценностным» обществам. В них религиозная компонента «духовного ядра» преобладает над светской культурой, этикой, а тем более экономической, социальной и политической сферами.

«Ядро» цивилизации взаимосвязано с «периферийными» подсистемами ценностей. Они обеспечивают адаптацию новшеств в пределах «поля притяжения» цивилизации. На основе центральной, «осевой» совокупности ценностей исторически складываются и передаются от поколения к поколению политические традиции. Повседневно и обыденно они выражаются в форме менталитета – установок эмпирического сознания и стереотипов деятельности.

«Матрица» политических традиций России включает в себя систему идей и ценностей, выросших на почве православного мировоззрения: «добротолюбие», морализм права, соборность, гармоническое единство духовной и светской власти (симфония). Такой ценностный выбор не был случайностью. Он – следствие мучительного, оплаченного веками поисков выбора идентичности, способов выживания в природной и политико-географической среде Евразии.

По своим качествам «матрица» традиций России ближе Востоку, чем Западу. В основе строения политической сферы не самоорганизованное гражданское общество, а «государство правды», контролирующее основные потоки власти – собственности. Имперский и советский периоды мутационно видоизменили систему, а не заменили её на устроенную по западным принципам.

Политологи, увы, редко обращают внимание на важный вывод социолога Р. Редфилда: традиции существуют на двух уровнях политической культуры. «Большая» традиция рефлексируется интеллектуалами и творится ими. «Малая» традиция – плод массового и обыденного сознания. Она воплощена в проявлениях менталитета: обычаях, ритуалах, настроениях, мифах, повседневных (часто неосознанных) способах действия.

На стыке большой и малой традиций рождается историческая память – устойчивая система представлений о прошлом, бытующая в политическом сознании (Р.Г. Пихоя). Память оценивает прошлое эмоционально и категорично, чем отличается от форм научного сознания. Память инерционно устойчива, хотя меняется под влиянием текущих процессов. Историческая память содержит «систему координат» оценки настоящего и будущего, позволяя объяснить и оправдать новое в категориях старого. Политический опыт прошлого проецируется на будущее в виде законченных образцов поведения.

Исторические традиции актуализируются во времена кризисов, когда утрачивается либо раскалывается «ценностное ядро» культуры. Исторические традиции способствуют росту идентичности. Традиции амбивалентны. Они могут способствовать складыванию гражданской культуры и консенсусных методов взаимодействия. Но могут стать и средством разжигания нетерпимости и легитимировать сепаратистские интересы элит. Роль традиций зависит от политических акторов, обеспечивающих преемственность и изменения исторических стереотипов.