Э. Ласло// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн. , 2007. С. 793-797

1) В чем заключаются принципиальные недостатки современных прогно­зов будущего развития человечества?

 

Простейший и самый распространен­ный ответ состоит в том, что будущее следует из настоящего и не может радикально отличаться от него. Как говорят французы, plus ca change, (чем больше меняется, тем больше остается тем же самым). В конечном счете мы имеем дело с людьми и природой че­ловека, и завтра они очень и очень во многом останутся такими же, как сегодня. В более изощренном варианте этого широко распространен­ного взгляда добавляют, что происходящие ныне долговременные про­цессы вызовут некую толику изменений и породят некоторые различия завтра. Такие процессы обычно принято рассматривать как тренды, тенденции, Тренды локальные или глобальные, микро- или мега- вводят некую долю различия: по мере развертывания трендов одних вещей становится больше, других — меньше. Мир остается прежним, только одни люди становятся лучше, а другие хуже. Такой точки зрения обычно придерживаются футурологи, предска­затели и вообще те, кто занимается анализом трендов. Хорошим тому примером служит широко известный доклад Национального совета разведок США «Глобальные тренды 2015: диалог о будущем с неправи­тельственными экспертами». Тренды развиваются во времени, но они могут также разрушать­ся и порождать новые тренды и новые процессы. Но в конце концов ни один тренд не действует бесконечно долго, его развитие имеет свои пределы. Эти пределы могут быть естественными, обусловленными ис-черпаемостью ресурсов и запасов, или человеческими и социальными, обусловленными насилием и войной, созданием иных систем ценностей, новой морали и новых ожиданий. Когда большой тренд достигает таких пределов, мир изменяется, и новая динамика вступает в игру. Экстрапо­ляция существующих трендов не помогает нам определить момент, когда наступает это изменение. Нам необходимо точно знать, что происходит, когда тренд нарушается. Для этого требуется более глубокое постиже­ние истины. Нам необходимо выйти за рамки наблюдаемых трендов и проследить за их ожидаемым путем. Нам необходимо узнать нечто о динамике развития системы, в которой тренд появляется и затем исче­зает. Такое знание носит теоретический характер, но оно убедительно и находится в нашем распоряжении. Источником этого знания служит теория сложных систем, широко известная как «теория хаоса».

 

2) Каковы основные характеристики технократического стиля мышле­ния?

Первый миф: «Природа неисчерпаема». В индустриальной цивилизации, распространившейся по всей Земле, использующей мощные технологии, вера в неисчерпаемость природы не только заведомо ложна, но и чрезвычайно опасна. Она от­крывает широкий простор для нанесения чрезмерного ущерба природ­ным ресурсам планеты и безумной чрезмерной нагрузки на способности биосферы к самовосстановлению. Если мы будем упорствовать в этом заблуждении, то наш коллективный «экологический след» будет по-прежнему превосходить биологическую продуктивность планеты и ее способность поглощать загрязнения. В это случае нас ожидает жалкий конец: деградирующая окружающая сред не способная удовлетворять потребности все возрастающего населения.

Второй миф: «Природа устроена, как механизм». Второй вредный миф ведет свое начало с первых лет Нового времени, проходит через галилеевско-ньютоновское мировоззрение, согласно которому простые причины обусловливают непосредственные и про­стые следствия.

Однако индустриальная цивилизация XX века — цивилизация современного Логоса — упорно настаивает на рассмотрении ее техно­логий и окружающей природной среды как своего рода механизма, уп­равляемого людьми или природой, но механизма, который может быть спроектирован и перепроектирован. Результат — быстрая и во многом непредвиденная деградация воды, воздуха и почвы и прогрессирующее ухудшение локальной и континентальной экосистем. Миф о природе как механизме, существует всего лишь столетия, а не тысячелетия, но он уже устарел и стал явно контр продуктивен.

Третий миф: «Жизнь — это борьба за выживание». Этот миф родился в XIX веке как отголосок популярности теории естественного отбора Дарвина. Он утверждает, что в обществе, как и в природе, «выживает наиболее приспособленный». Это утверждение надлежит понимать в том смысле, что если мы хотим выжить, то должны быть более приспособленными, чем те, кто нас окружает. Применительно к человеческому обществу это означает, что жизнь должна быть острой конкурентной борьбой за драгоценные и иногда скудные ресурсы. Государства и целые народы низведены до роли клиентов и потребителей, и если они оказываются бедными, то их «сбрасывают со счетов», как бесконечно малые величины в уравнениях, определяющих успех в борьбе за место на мировом рынке. Во взаимосвязанном и вза­имозависимом мире социал-дарвинизм — не меньшая опасность, чем попытка покорить «отсталые» народы.

Четвертый миф: «Рынок выравнивает прибыли». Этот вредный миф непосредственно связан с третьим, которому он в действительности служит своего рода моральным оправданием. К сожалению, этот миф не учитывает положение, уже отмечен­ное классическими экономистами: рынок распределяет прибыли только при условиях совершенной конкуренции, когда все игроки начинают с более или менее равного «числа фишек». Никто и никогда не наблюдал «совершенного рынка» — в отличие от теории в реальном мире игровое поле никогда не бывает равным для всех игроков и дает преимущество победителям за счет проигравших. Это отчетливо видно по распреде­лению доходов в современном мире, где на долю 40 процентов бедней­шего населения приходятся 3 процента мирового богатства, тогда как несколько сотен миллиардеров имеют годовой доход, равный годовому доходу половины населения земного шара.

Пятый миф: «Чем больше вы потребляете, тем лучше живете». Чрезмерное потребление отрицательно сказывается на физи­ческом здоровье и на душевном равновесии людей. Тем не менее миф о том, что тот, кто большим владеет и больше потребляет, — лучше других (а в действительности — так даже превосходит), сохраняется.

 

3) Каковы основные противоречия либеральной морали?

 

В современном мире классический либерализм выступаете роли искаженной формы толерантности. Разрешая каждому жить, как ему заблагорассудится, лишь бы он держался в рамках закона и не вторгался «на чужой задний двор», либеральная мораль приводит к серьезному риску. Мы не можем более держать других подальше от нашего «зад­него двора» — мы живем в перенаселенном и взаимозависимом мире. Предоставлять каждому возможность жить, как ему угодно, становится опасным. Богатые и сильные могут потреблять непропорционально большую долю ресурсов, на которые мы также имеем вполне законные притязания, к тому же богатые и бедные могут причинять невосполни­мый вред окружающей среде, который нам придется разделять с ними. Кроме того, либеральная этика не столь либеральна на практике. Она делает маргиналами тех, кто не может или не будет конкурировать за место на рынке, и способствует установлению «двухъярусного» мира, в котором «современные» люди занимают верхний ярус, а «отсталые» люди располагаются в нижнем ярусе.

Нам необходима не столько этика, основанная на принципе «живи и давай жить другим», сколько планетарная этика, столь же интуитивно осмысленная и инстинктивно привлекательная, как этика либерализма, но лучше приспособленная для обеспечения мира и справедливости на нашей планете. Такая этика заменила бы этический принцип либерализ­ма «Живи и давай жить другим» на этический принцип Махатмы Ганди «Живи проще, чтобы другие могли жить просто». Что касается последней идеи, то она требует уточнения, поскольку речь идет не о внутренней простоте образа жизни, а о влиянии образа жизни на общество и при­роду. Образ жизни людей должен быть таким, чтобы его потребности не превышали способностей нашей планеты доставлять необходимое для всех ее обитателей. Следовательно, мы можем заключить планетарную этику в следующий принцип: «Живи так, чтобы все другие могли жить столь же хорошо».