Лекция IX Развитие церковной и государственной социальной помощи в России в XVI–XVII вв.

Со времени княжения Владимира Мономаха и вплоть до середины XVI столетия каких-либо узаконений, касавших­ся организации благотворительной деятельности (со сто­роны государства или со стороны церкви) не появлялось.

Объяснялось это двумя основными причинами. Во-первых, с середины XII в. Русь перестала представлять из себя единое государство, вступив в период феодальной раздробленности. Произошел упадок Киева как общерус­ского центра, великокняжеский престол первоначально был перенесен во Владимир, и Русь стала в меньшей сте­пени подвергаться влиянию Византии и греческой христи­анской культуры. Во-вторых, установление золотоордынского ига расстроило государственное управление.

В правление Ивана III (1462-1505) в основном завер­шается объединение русских земель вокруг Москвы, на­чинается оформление царской власти в виде самодержавия.

По всей видимости, во второй половине XV-первой трети XVI вв. оформилось и набирало силу такое направ­ление социальной работы, как учреждение больниц и богаделен для нищих и странников. В частности, известно, что церковные больницы были учреждены в этот период при Корнилиевом мужском монастыре (в Вологодской епархии) и при Печерском монастыре (в Пскове). Появи­лись и светские врачи, занимавшиеся врачебной практи­кой. Так, во второй половине XV в. наиболее известны на Руси были Антон и Леон; в первой трети XVI в.– Марко, Николай Луев и Феофил.

Тем не менее, ситуация с делом общественного при­зрения все более накалялась. Определенное воздействие оказал процесс своеоб­разной формализации христианской веры, характерный для XV-XVI вв., связанный с проблемами покаяния и от­пущения грехов. Хотя на Руси и не нашла своего приме­нения практика продажи индульгенций, как в Западной Европе, однако особое значение придавалось здесь маги­ческой силе молитв. Так, «Домострой» уверял, что доста­точно определенное число раз в течение трех лет читать известные молитвы – и в человека вселится божество: после первого года вселится Христос, сын Божий, после второго – дух Божий, после третьего – Бог-отец. Суще­ствовали правила, сколько молитв нужно было читать про себя во время богослужения, чтобы достичь спасения: «Запсалтырю молви 7000 молитв: Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мягрешного. За кафизму – 300 молитв. За славу – 100 молитв».

Рекомендации Стоглавого Собора (1551 г.), адресованные царю, представляют сами по себе значительный интерес, так как знаменуют большой шаг вперед по сравнению с предшествующим периодом. В рекомендациях собора отразились новые тенденции в развитии благотворительности.

Во-первых, хотя по-прежнему попечение о бедных признает­ся делом общества, которое осуществляется под надзором «добрых священников и целовальников», уже признается необходимым регулирование попечения о нищих со стороны государства, путем особых царских повелений.

Во-вторых, впервые различаются категории нищих с установлением для каждой особых мер попечительства:

1) прокаженные и престарелые (нетрудоспособные нищие) должны получать от церкви кров, пищу и одежду, то есть помещаться в особые «богадельни»;

2) здоровые («здравые»), которые не могут работать о слабости сил (например, дети-сироты), либо по роду по­стигшего их несчастья, должны питаться, ходя по дворам «нищелюбцев», то есть просить милостыню;

3) здоровые и трудоспособные «должны подлежать страды», то есть определяться на общественные работы.

Иными словами, в этом разделении способов призре­ния уже отрицается первичная форма благотворительнос­ти, характерная для предшествующего периода, то есть раздача милостыни без разбору, и намечаются некоторые меры по борьбе с профессиональным нищенством. После­дние должны были выражаться как просто в призрении в богадельнях, а затем в пособии нищим (собирание по до­мам), так и в предоставлении добровольных, а быть может, и принудительных работ. По сравнению с периодом «сле­пой милостыни», в обязанности благотворителя-нищелюбца теперь входит не только стремление спасти свою душу богоугодным делом, но и принести общественную пользу.

Названные выше изменения в воззрениях на смысл и цель благотворительности стали отражением общеевро­пейских тенденций, ведущих к самоустранению церкви от дел призрения при передаче надзора и заботы за нищими в ведение специальных государственных органов при со­ответствующем законодательном оформлении.

В то же время в России обнаруживались, по меньшей мере, две отличительные особенности. Во-первых, призре­ние оставалось в ведении церкви при надлежащем посо­бии от государственной казны. Тем самым, в России сформировался особый церковно-государственный тип социального при­зрения, существовало четкое разделение функций внутри данного симбиоза: церковь организует опеку над нуждающимися, а государство – контролирует и финансирует систему призрения.

Во-вторых, в России сосуществуют «открытая» и «зак­рытая» системы призрения. При закрытой системе призрение осуществлялось в стенах монастырей, где нищих, боль­ных и престарелых одевали и кормили в богадельнях. За этим должны были присматривать священники и особые «градские» (государственные) люди. Открытая система – для здоровых людей. Такие нищие питались подаянием (от христолюбцев), по возможности отрабатывая свой хлеб посильным трудом. Первая половина XVII в. отмечена широким развити­ем местной благотворительности, сосредоточенной в цер­ковных приходах. Большую роль здесь играло то обстоя­тельство, что по древней традиции право избрания мест­ных церковнослужителей принадлежало собранию прихожан, что, кстати, было подтверждено решениями Стоглавого Собора. При этом составлялась так называемая «порядная запись» (своего рода список обязанностей), куда, среди прочего, входили такие обязанности, как «безпенная» езда священника к «болящим и роженицам».

Большая роль на местах принадлежала также церков­ному старосте. В его ведении находилась церковная каз­на; он давал деньги взаймы, собирал долги, помогал неиму­щим хлебом и деньгами. Во всех своих действиях старо­ста должен был отчитываться перед миром «по всей правде перед Спасовым образом».

Церковные приходы на местах стали тем самым и органами благотворительности.благотворительная деятельность при Алексее Михайловиче мало удалилась от древнейших ее форм. В общественном же сознании постепенно начинает утверждаться мысль, чтобезразборчивая раздача милостыни не уменьшает, а, напротив, увеличивает нищенство. После осознания этого возникает потребность в переходе к системе государственного призрения, включавшей в себя не только помощь бедным милостыней, но и содержание убогих в богадельнях, предоставление трудоспособным – заработка, а позже и наказание за сознательное тунеядство. В то же время церковь и духовенство хотя и пытались внести в дело призрения некоторые организационные начала, открывая при монастырях особые дворы для нищих, больницы и приюты, ничего не могли противопоставить общему воззрению на нищенство как на богоугодный институт. Последнее стало благодатной базой для развития профессионального нищенства, которое постепенно вырастает до размеров крупного общественного бедствия. Монастыри же стали центрами, привлекавшими к себе целые толпы тунеядцев, рассчитывавших найти здесь богатую наживу.

  Вопросы для самоконтроля

1. Роль христианства в развитии благотворительной деятельности

2. Княжеская благотворительность

3. Возникновение профессиональных нищих и юродивых

4. Церковная благотворительность

5. Монастырско-церковные формы призрения

6. Развитие церковной и государственной социальной помощи в России в XVI–XVII вв

Список литературы:

7. Стог А. Об общественном призрении.//антология социальной работы. В 5т., т.3. м., 1995, - 16с.

8. Щапов Я.Н. Благотворительность в дореволюционной России: национальный опыт и вклад в цивилизацию.//Россия в ХХ веке: Историки мира спорят. М., 1994, - 85с.

9. В. В. Виноградов;Федер. служба исполнения наказаний; Владим. юрид. ин-т Федер. службы исполнения наказаний. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2010. – 172 с. ISBN 978-5-93035-299-3