Раздел 1. Советская историческая наука в 1917 – 20-е годы

ВВЕДЕНИЕ

Учебное пособие предназначено для студентов высших учебных заведений, изучающих историю исторической науки. Деление на разделы определяется хронологическими рамками соответствующих периодов: 1917 – 20-е годы, 30 – 50-е годы, 60 – 80-е годы. Каждый раздел имеет следующие структурные части: господствующая концепция в пределах указанного периода, организация исторической науки (научно-исследовательские и образовательные учреждения, организация хранения и публикация исторических источников, историческая периодика, розыск и публикация произведений классиков марксизма-ленинизма), портреты выдающихся отечественных историков и проблематика исторических исследований.

Безусловно, советская историческая наука возникла не на пустом месте, ее становление происходило на основе и в борьбе с отечественной историографией дооктябрьского периода. 20-е годы XX века – это период, который следует рассматривать как продолжение 80-х годов XIX – 10-х годов XX века, лишь с той поправкой, что марксистское направление превращается в господствующее и стремится подавить и искоренить любые проявления немарксистской исторической мысли. Однако реализация этой задачи оказалось достаточно сложной: победа была достигнута лишь к началу 30-х годов. Без полноценного представления о состоянии русской историографии конца XIX – начала XX веков невозможно понять дальнейший ход её развития.

В 80-е годы XIX века были заметны новые тенденции в развитии отечественной исторической науки под влиянием целого ряда причин: изменяются её теоретико-методологические основы, вследствие усиления зависимости науки от политики и общественного движения, усиливается охранительность официальной историографии, среди историков наблюдается крайнее разнообразие в истолковании исторического процесса. Эти тенденции свидетельствовали о кризисных явлениях.

Социальной основой кризиса официальной исторической науки, как и всего обществоведения в России была утрата буржуазией той прогрессивной роли, которую она играла на начальном этапе развития капиталистических отношений. Это обусловило поворот в политических настроениях от демократизма к консерватизму и реакции, порождало кризис всей официальной идеологии и науки. Особенно заметными эти явления стали со вступлением России в стадию империализма.

Утрата буржуазией прогрессивной роли в историческом развитии заставила буржуазную историческую науку изменить решаемую ею основную задачу. Если прежде она стремилась раскрыть поступательный и закономерный ход исторического процесса, показать неизбежность и прогрессивность утверждения и развития буржуазного строя, то теперь требовались историческое обоснование незыблемости капитализма и апология буржуазной политической системы. Решать новую задачу официальная историческая наука могла, лишь отойди от прежних своих достижений и отказываясь от действительно научного изучения прошлого. Среди ученых получили распространение антиисторизм и исторический пессимизм, субъективные построения и выводы. Потерю связи с потребностями современности и объективным ходом исторического развития понимали прогрессивные историки. Например, Н. П. Павлов-Сильванский писал, что «историография наша… оказалась далеко не на высоте требований, предъявляемых к истории». «История, которая каждым словом учит о движении вперёд, большинство наших историков научила регрессу, а не прогрессу»^[1][1].

Кризисное состояние современной исторической науки осознавали такие крупные ученые, как В. О. Ключевский, Р. Ю. Виппер, они же пытались найти выход из него. Р. Ю. Виппер в статье, вошедшей позднее в сборник «Кризис исторической науки», писал о крушении «теории прогресса», признавал, что в реальном историческом процессе «произошло все как раз обратно предвидению теории»^[2][2]. Взамен «теории прогресса» ученый предлагал «теорию круговорота», имевшую хождение в первой четверти XVIII века. Существенно то, что именно Виппер дал всему комплексу наблюдаемых явлений название «кризиса исторической науки».

Наступление кризиса официальной историографии было связано с появлением материализма, нанесшего в 80 – 90-е годы XIX века заметный удар по основам буржуазного естествознания и особенно философии истории. Поиски историками выхода из кризиса основывались на неприятии марксистского варианта материализма и борьбе с ним. В то же время они не могли не испытывать влияния исторического материализма.

Безусловно, корни кризиса лежали в общих тенденциях развития самой науки. Основным здесь было то, что в конце XIX века в результате успехов в развитии естественных наук потерпели крах идеи механистического детерминизма. Философия и обществознание восприняли крах этих идей как несостоятельность детерминизма вообще, как невозможность научного, объективного познания. Отказ от признания всеобщей, объективной закономерности и причинной обусловленности всех явлений природы и общества вел к торжеству идеализма. Ученые отрицали объективность познания на основании относительности наших знаний (релятивизм и субъективизм), приходили к выводу о невозможности познания исторического прошлого вообще (агностицизм и иррационализм).

Таким образом, переход на другие философские позиции выдвигал на первый план вопросы, связанные с пониманием сущности и возможностей самого исторического познания, и чаще всего вопрос о возможности исторического познания решался отрицательно. За отрицанием объективности исторического знания следовал отказ от признания объективности и самой исторической действительности, упразднялась историческая наука. В конкретных исследованиях кризисные явления вели к уходу от синтеза и обобщенных исследований, к искажению хода исторического развития, к абстрактным и субъективным построениям. Однако уход от обобщений имел и положительную сторону: развивались вспомогательные исторические дисциплины, появились «вертикальные» ответвления науки – история экономического развития, история государственных учреждений, история литературы и общественного движения, расширялась, следовательно, проблематика исторических исследований. Совершенствовались методика и техника исторической науки, её конкретно-фактическая и источниковая база.

В среде историков происходило размежевание: не только не было единства в понимании исторического процесса, но и обозначилось резкое противостояние разных по философской и политической направленности течений исторической мысли, что также является проявлением кризиса.

Хронологические рамки кризиса достаточно широки: он продолжался по 20-е годы XX века включительно. После 1917 года началась борьба за утверждение марксистско-ленинского мировоззрения, шел насильственный процесс консолидации историков разных поколений и школ, вытеснения дореволюционных исторических школ. На исторической мысли сказывалось влияние экономического материализма и вульгарного социологизма, проявлялись черты неисторического подхода к прошлому, его модернизация. 

 

ВВЕДЕНИЕ

Учебное пособие предназначено для студентов высших учебных заведений, изучающих историю исторической науки. Деление на разделы определяется хронологическими рамками соответствующих периодов: 1917 – 20-е годы, 30 – 50-е годы, 60 – 80-е годы. Каждый раздел имеет следующие структурные части: господствующая концепция в пределах указанного периода, организация исторической науки (научно-исследовательские и образовательные учреждения, организация хранения и публикация исторических источников, историческая периодика, розыск и публикация произведений классиков марксизма-ленинизма), портреты выдающихся отечественных историков и проблематика исторических исследований.

Безусловно, советская историческая наука возникла не на пустом месте, ее становление происходило на основе и в борьбе с отечественной историографией дооктябрьского периода. 20-е годы XX века – это период, который следует рассматривать как продолжение 80-х годов XIX – 10-х годов XX века, лишь с той поправкой, что марксистское направление превращается в господствующее и стремится подавить и искоренить любые проявления немарксистской исторической мысли. Однако реализация этой задачи оказалось достаточно сложной: победа была достигнута лишь к началу 30-х годов. Без полноценного представления о состоянии русской историографии конца XIX – начала XX веков невозможно понять дальнейший ход её развития.

В 80-е годы XIX века были заметны новые тенденции в развитии отечественной исторической науки под влиянием целого ряда причин: изменяются её теоретико-методологические основы, вследствие усиления зависимости науки от политики и общественного движения, усиливается охранительность официальной историографии, среди историков наблюдается крайнее разнообразие в истолковании исторического процесса. Эти тенденции свидетельствовали о кризисных явлениях.

Социальной основой кризиса официальной исторической науки, как и всего обществоведения в России была утрата буржуазией той прогрессивной роли, которую она играла на начальном этапе развития капиталистических отношений. Это обусловило поворот в политических настроениях от демократизма к консерватизму и реакции, порождало кризис всей официальной идеологии и науки. Особенно заметными эти явления стали со вступлением России в стадию империализма.

Утрата буржуазией прогрессивной роли в историческом развитии заставила буржуазную историческую науку изменить решаемую ею основную задачу. Если прежде она стремилась раскрыть поступательный и закономерный ход исторического процесса, показать неизбежность и прогрессивность утверждения и развития буржуазного строя, то теперь требовались историческое обоснование незыблемости капитализма и апология буржуазной политической системы. Решать новую задачу официальная историческая наука могла, лишь отойди от прежних своих достижений и отказываясь от действительно научного изучения прошлого. Среди ученых получили распространение антиисторизм и исторический пессимизм, субъективные построения и выводы. Потерю связи с потребностями современности и объективным ходом исторического развития понимали прогрессивные историки. Например, Н. П. Павлов-Сильванский писал, что «историография наша… оказалась далеко не на высоте требований, предъявляемых к истории». «История, которая каждым словом учит о движении вперёд, большинство наших историков научила регрессу, а не прогрессу»^[1][1].

Кризисное состояние современной исторической науки осознавали такие крупные ученые, как В. О. Ключевский, Р. Ю. Виппер, они же пытались найти выход из него. Р. Ю. Виппер в статье, вошедшей позднее в сборник «Кризис исторической науки», писал о крушении «теории прогресса», признавал, что в реальном историческом процессе «произошло все как раз обратно предвидению теории»^[2][2]. Взамен «теории прогресса» ученый предлагал «теорию круговорота», имевшую хождение в первой четверти XVIII века. Существенно то, что именно Виппер дал всему комплексу наблюдаемых явлений название «кризиса исторической науки».

Наступление кризиса официальной историографии было связано с появлением материализма, нанесшего в 80 – 90-е годы XIX века заметный удар по основам буржуазного естествознания и особенно философии истории. Поиски историками выхода из кризиса основывались на неприятии марксистского варианта материализма и борьбе с ним. В то же время они не могли не испытывать влияния исторического материализма.

Безусловно, корни кризиса лежали в общих тенденциях развития самой науки. Основным здесь было то, что в конце XIX века в результате успехов в развитии естественных наук потерпели крах идеи механистического детерминизма. Философия и обществознание восприняли крах этих идей как несостоятельность детерминизма вообще, как невозможность научного, объективного познания. Отказ от признания всеобщей, объективной закономерности и причинной обусловленности всех явлений природы и общества вел к торжеству идеализма. Ученые отрицали объективность познания на основании относительности наших знаний (релятивизм и субъективизм), приходили к выводу о невозможности познания исторического прошлого вообще (агностицизм и иррационализм).

Таким образом, переход на другие философские позиции выдвигал на первый план вопросы, связанные с пониманием сущности и возможностей самого исторического познания, и чаще всего вопрос о возможности исторического познания решался отрицательно. За отрицанием объективности исторического знания следовал отказ от признания объективности и самой исторической действительности, упразднялась историческая наука. В конкретных исследованиях кризисные явления вели к уходу от синтеза и обобщенных исследований, к искажению хода исторического развития, к абстрактным и субъективным построениям. Однако уход от обобщений имел и положительную сторону: развивались вспомогательные исторические дисциплины, появились «вертикальные» ответвления науки – история экономического развития, история государственных учреждений, история литературы и общественного движения, расширялась, следовательно, проблематика исторических исследований. Совершенствовались методика и техника исторической науки, её конкретно-фактическая и источниковая база.

В среде историков происходило размежевание: не только не было единства в понимании исторического процесса, но и обозначилось резкое противостояние разных по философской и политической направленности течений исторической мысли, что также является проявлением кризиса.

Хронологические рамки кризиса достаточно широки: он продолжался по 20-е годы XX века включительно. После 1917 года началась борьба за утверждение марксистско-ленинского мировоззрения, шел насильственный процесс консолидации историков разных поколений и школ, вытеснения дореволюционных исторических школ. На исторической мысли сказывалось влияние экономического материализма и вульгарного социологизма, проявлялись черты неисторического подхода к прошлому, его модернизация. 

 

РАЗДЕЛ 1. СОВЕТСКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА В 1917 – 20-Е ГОДЫ