Лианозовская школа (представители, тематика, стиль).

«Лианозовская школа» – условное название сложившегося к концу пятидесятых годов XX века дружеского круга поэтов и художников, центром которого был художник и поэт Евгений Леонидович Кропивницкий (1893-1978), и куда входили поэты Генрих Сапгир (1928-1999), Игорь Холин (1920-1999), Ян Сатуновский (1913-1982), Всеволод Некрасов (р. 1934), а также художники Оскар Рабин (р. 1928), Николай Вечтомов (р. 1923), Лидия Мастеркова (р. 1929), Владимир Немухин (р. 1925), художник и поэт Лев Кропивницкий (1922-1994), сын Е.Л. Кропивницкого. Для поэтов и художников-«лианозовцев» характерен повышенный интерес к исканиям товарищей и взаимная поддержка.

Решающую роль в становлении «школы», по крайней мере, на начальном этапе, сыграл Е.Л. Кропивницкий, который стал духовным учителем для И. Холина и Г. Сапгира. Он был крупной, своеобразной личностью, натурой, органично соединявшей лиризм и скепсис, прирожденным наставником, не учившим чему-либо, а исподволь – в беседе, или посредством данной мимоходом оценки делившийся знаниями с учеником, пробуждавший дремлющий талант, помогавший ученику понять собственную натуру.

Е.Л. Кропивницкий был напрямую связан с культурой «серебряного века». Все это, несомненно, отразилось и на живописной эстетике Е.Л. Кропивницкого, и на его поэтике. Отказавшись в 1930-х годах от своей прежней литературной манеры, он уничтожил большинство написанных до того момента стихов. Он подчеркнуто называл себя «поэтом окраины и мещанских домиков». Стихи его, предельно конкретизированные, насыщенные точными, как будто избыточными деталями, запечатлели жизнь этой самой окраины, где ничего не укроется от соседских глаз, да никто ничего и не скрывает, где все и всё друг про друга знают, достаточно заглянуть за ограду или в любое из окошек:

 У забора проститутка.

Девка белобрысая.

В доме 9 – ели утку

И капусту кислую.

Засыпала на постели

Пара новобрачная.

В 112-ой артели

Жизнь была невзрачная.

На эти «низкие» и даже «низменные» по меркам прежней «высокой» поэзии сцены Е.Л. Кропивницкий смотрит чуть иронически, но с очевидной теплотой и сочувствием. Противопоставление в его стихах Космоса и человеческого житья-бытья оборачивается явно не в пользу первого:

Там светы звездной жути

Краснеет красный Марс

А здесь огни и люди

И на эстраде фарс.

 Насмешливо звучат слова о «мировых безднах» и «звездно пустом просторе» и совершенно искренне приятие «земного», как бы мелко оно ни было:

 Там ужасы вращений

В звездах свод неба весь

Здесь водка, угощенье –

И нам уютней здесь.

Метод Е.Л. Кропивницкого-художника, по словам того же Г. Сапгира, можно определить как «минимализм» и «эстетизм».

История «Лианозовской школы» начинается издалека, человеческие связи «лианозовцев» возникли задолго до того, как они стали поэтами и художниками. До войны Г. Сапгир занимался в литературном кружке, который вел при Доме художественного воспитания А. Альвинг (ту же литературную студию посещал и Л. Кропивницкий). В конце пятидесятых годов, встречи из дома Е.Л. Кропивницкого переместились собственно в Лианозово. Следует подчеркнуть, что «лианозовцы» (кроме Я. Сатуновского) никогда не интересовались социальными проблемами. Неверно было бы соотносить поиски художников-«лианозовцев» с «суровым реализмом» советских художников 60-х годов, а поиски поэтов с обновленным послевоенным реализмом в литературе. Они, хотя и не бежали от современности, не испытывали к ней интереса. Их интересовали исключительно вопросы поэтики. Социальный критицизм вообще не свойственен «лианозовцам». Главное и единственное, что составляло для них интерес – это эстетика, на начальном этапе, возможно, «антиэстетика». Но выбранные ими объекты находились за пределами официальной культуры.

Отчасти заимствовав тематику у Е.Л. Кропивницкого, ученики его отказались от иронии и лиризма, характерных для поэзии их учителя. Сдержанная, безэмоциональная «констатирующая» интонация превращала «лирическую зарисовку» в «гротески» (подзаголовок первой поэтической книги Г. Сапгира, существовавшей в машинописи). Они тоже писали про быт городской окраины и про жизнь ее обитателей. Но избранная тематика плюс выразительные, подчеркнуто острые поэтические приемы вызвали чрезвычайно негативное отношение представителей официальной культуры. Уходившие от социальности поэты парадоксально становились в позицию критиков социальной жизни. В книге И. Холина «Жители барака», написанной в 50-х и не в полном виде изданной в 1989 году, а также в большом цикле «Барачная лирика» представлен, по точному замечанию литературоведа В. Кулакова, целый «эпос» маргинальной жизни.

Кто-то выбросил рогожу,

Кто-то выплеснул помои,

На заборе чья-то рожа,

Надпись мелом: «Это Зоя».

Двое спорят у сарая,

А один уж лезет в драку…

Выходной. Начало мая.

Скучно жителям барака.

Эта и многие десятки подобных зарисовок выстраиваются в цельную картину замкнутого и безысходного мира. Предельная конкретизация, вплоть до названия улицы, номера дома или учреждения являются не простой констатацией фактов, неким подобием этнографического или физиологического очерка, либо дневниковой записью. Такой, по видимости, «дотошный» подход имеет оборотную сторону, любой конкретный факт, происшествие (не событие – не тот масштаб) возводятся поэтом в ранг искусства. Для стихов И. Холина этого периода характерно чужое, «цитатное» слово. Поэт как бы отстранялся от происходящего, а в стихах его звучали голоса персонажей, голоса улицы. Немаловажно, что первая книга Г. Сапгира, составленная из стихов 1958-1962 годов и, разумеется, не увидевшая тогда свет, называется именно «Голоса». Его ранние стихи во многом близки стихам И. Холина. Фрагменты уличных разговоров, как бы случайно услышанных (отсутствие знаков препинания указывает на такую «случайность», спонтанность), также рисуют абсурдность и суетность существования того, кто это говорит, может быть, и не подлинных маргиналов, но уж, наверняка, людей, находящихся не в центре жизни, обывателей, «коптящих небо»:

Сделала аборт

В ресторане накачался

Не явился на концерт

У бухгалтера инфаркт

Присудили десять лет

мотрят а уж он скончался

Я и сам люблю балет.

И. Холин называл себя сатириком, Г. Сапгир, избегая каких-либо определений, тем не менее, отмечал «бредовость», «балаганность» своих ранних стихов.

В точном смысле слова «лианозовский период» закончился в 1965 году, когда О. Рабин и В. Кропивницкая переехали в Москву. Но дружеские связи не распались, встречи продолжалисьСтоит подчеркнуть весьма показательное для «лианозовцев» стремление к независимости. Увидев, что произведения их не могут появиться в печати, они не делали попыток подладиться к стандартам, либо сочинить некоторое количество «проходных» стихов, дабы пробиться в литературу. Поэты-«лианозовцы» не рассматривали литературный труд, как способ добывания средств.