Глава 4. Лос-Анджелес, 1997 г. Уиллистон, Северная Дакота, 1962 г.

 

 

Начало сезона 1997/98 г. сложилось для «Буллз» нелегко. Оправдались все худшие ожидания Джексона. Когда чикагцы приехали в Лос-Анджелес на матч с местным клубом «Клипперс», их послужной список был более чем скромным — 6 побед и 5 поражений. Правда, у «Клипперс», ведомого Биллом Фитчем, тренировавшим Фила Джексона, когда тот учился в колледже, дела шли еще хуже — 1 победа и 10 поражений. «Клипперс» вообще был паршивой овцой в НБА. Обветшавший стадион клуба собирал на матчи с заурядными командами не более 3 тысяч зрителей. Аншлаги случались, только если приезжали «Буллз» или играли дерби с «Лейкерс», причем перед матчем местные болельщики бурно приветствовали именно гостей. Хозяевам же доставались жидкие аплодисменты в конце встречи, но только в том случае, если они пытались оказывать грандам НБА посильное сопротивление. Казалось, над клубом висит какое-то проклятие. Постоянно замыкая турнирную таблицу, он получал преимущество при наборе новых игроков. Но дела от этого лучше не шли: молодые талантливые баскетболисты, недолго поиграв в клубе, бежали из «Клипперс» куда глаза глядят.

Но в этот вечер «Клипперс» просто обязан был выиграть. «Буллз» выглядели ужасно, ореол их непобедимости испарился. Это был их пятый выездной матч. В начале второй четверти матча хозяева вели 36:18. Джордан начал игру слабо. Из первых его 14 бросков лишь 3 достигли цели. Но постепенно чикагцы собрались и начали потихоньку давить соперников. К концу основного времени Джордан, совершив 36 бросков, попал в кольцо 18 раз (иными словами, из 22 его последних бросков 15 оказались удачными). Именно Майкл, как всегда, повел за собой команду, заставил ее воспрянуть духом.

Основное время закончилось вничью — 92:92, причем последние 7 очков принес чикагцам Джордан. В первом овертайме, когда до его окончания оставалось 39 секунд, «Лос-Анджелес Клипперс» вел 102:98. Джордан в высоком прыжке сократил разрыв — 102:100. Когда оставалось играть 15 секунд, Майкл, против которого нарушили правила, заработал два штрафных броска. Первый бросок — мимо! Джексон завопил с тренерской скамейки: «Не бросай в кольцо!» Майкл, послушав тренера, с силой швырнул мяч в щит и перехватил его на отскоке! За восемь секунд до свистка судьи он прорвался к кольцу, и счет стал ничейным — 102:102.

Во втором овертайме все 9 очков принес чикагцам Джордан. Иными словами, из последних 26 очков, набранных «Быками», 22 пришлось на долю Майкла. Соперники во втором овертайме очков вообще не набрали. К концу матча Джордан выглядел до предела уставшим, не случайно же он промазал три штрафных броска. И тем не менее он не позволил своей ослабленной, расшатанной интригами команде проиграть тот матч, в котором «Буллз», по общему мнению, чуть было не опозорились перед зрителями.

Проведя на площадке 52 минуты, Джордан принес команде 49 очков. Этот в принципе проходной матч стал знаменательной игрой — нависшее поражение обернулось победой. В том сезоне аналогичная ситуация повторилась в 10 или 12 матчах. И всегда сила воли Майкла брала верх над его физической изможденностью. Немногие болельщики понимали этот его феномен. Чтобы постичь суть натуры Джордана, надо было бы проводить с командой день за днем, смотреть все ее игры, даже проходные. В особенности сверхчеловеческая сила воли Майкла проявлялась во время финальных серий.

В том матче «Буллз» против «Клипперс» сошлись в очередной раз дороги двух тренеров и старых друзей — Фили Джексона и Билла Фитча. Карьера их к тому времени сложилась по-разному. Джексон, работавший в Чикаго уже девятый сезон, успел привести команду к пяти чемпионским титулам (рекордный показатель за всю историю баскетбола) и сейчас собирался сделать это в шестой раз. Фитч, 35 лет назад уговоривший Джексона, учившегося тогда в средней школе в Уиллистоне, поступить в университет штата Северная Дакота, оставался по-прежнему таким же трудоголиком, как и раньше. Но так уж случилось, что тренировал он теперь слабейшую команду НБА, да и сам клуб, похоже, разваливался. Фит начал тот сезон со сплошных неудач: никогда еще ни одна команда НБА не проигрывала столько матчей подряд. В свое время Фитч сыграл важную роль в становлении карьеры Джексона. Об этом, в частности, говорил старший брат Фила Джо. Он подчеркивал, что Филу, тогда еще юному и восприимчивому к знаниям студенту, несказанно повезло с таким талантливым молодым тренером.

После матча с «Клипперс» Джексон мог спокойно насладиться первой победой, одержанной на выезде, тем более что победа эта далась чикагцам с таким трудом — можно сказать, что они чудом унесли ноги. Единственное, что его огорчало — незавидное положение бедняги Фитча. «Билл, конечно, расстроен, грызет себя, — сочувственно думал Джексон. — Всю ночь не будет спать — станет смотреть фильм». Насчет фильма Джексон подумал не случайно. Еще в бытность в Бостоне, где он тренировал клуб «Селтикс», Фитч заслужил прозвище Капитан Видео: он мог часами сидеть один в своей просмотровой комнате, изучая видеозаписи баскетбольных матчей.

Эти два выдающихся тренера знали друг друга с 1962 г., когда Джексон еще учился в средней школе. Сейчас Фитч зарабатывал 2 миллиона в год, а Джексон, его бывший протеже, — 6 миллионов. В общем, ни тот ни другой не бедствовали, хотя если учесть различную степень трудности в работе с их командами, то справедливо было бы им обменяться контрактами.

Целая жизнь пролегла между тем матчем в Лос-Анджелесе в ноябре 1997 г. и весной 1962 г., когда Фитч впервые увидел Фила Джексона, ученика средней школы в Уиллистоне, и решил переманить паренька в свою университетскую команду. Фил тогда уже проявил себя как способный разносторонний спортсмен. Он хорошо играл и в американский футбол, и в баскетбол, и в бейсбол (был неплохим подающим). Кроме того, он защищал честь школы на легкоатлетических соревнованиях. Ростом он был 6 футов 5 дюймов и весил примерно 160 фунтов. Юноша рос, как типичный акселерат, — всего годом раньше рост его был 6 футов 1 дюйм, а весил он 140 фунтов, за что товарищи по школе прозвали его Скелетом. Фитч тогда только что занял пост баскетбольного тренера в университете штата Северная Дакота. Строго говоря, туда был приглашен другой тренер, который было согласился, но запротестовала его жена, сказав, что в Гранд-Форкс ему придется ехать одному: лично для нее тамошний климат слишком суров. Так что Фитч получил эту работу чисто случайно. Он потратил много сил на формирование новой баскетбольной команды и на ее тренировочную программу — местный университет баскетболом не славился. Студенты больше преуспевали в футболе и хоккее.

До этого Фитч тренировал баскетбольную и бейсбольную команды в Крейтоне и одновременно подыскивал талантливых новичков для клуба «Атланта Брейвз». Тогда он и прослышал о молодом способном пареньке Филе Джексоне. Еще не видя его, он знал, что рост долговязого юного дарования 6 футов и то ли 6, то ли 7 дюймов и что он худой, как скелет. «Не упустить бы его», — пометил Фитч в своем блокноте.

Сгорая от нетерпения поскорей запустить свою баскетбольную программу, холодным апрельским днем Фитч сел в автомобиль и помчался в Уиллистон, чтобы взглянуть на Фила Джексона, который должен был участвовать в соревнованиях по легкой атлетике. «Он метал диск, — вспоминал Фитч. — День был очень ветреный, а парнишка сложением напоминал карандаш. Бейсбольный селекционер правильно его описал. Нигде и никогда не видано было, чтобы столь худосочный мальчишка — кожа да кости — с такой силой метал диск. Я даже подумал: может, его привязывают к какому-нибудь колышку, чтобы он не улетел вслед за своим диском? В общем, я в него влюбился с первого взгляда. Он как раз тот, которого хочет отыскать каждый селекционер. Очень хороший, воспитанный парень. Только и слышишь от него: «Да, сэр!» и «Нет, сэр!» Прекрасный студент, рвется в отличники — это сразу заметно. Отец и мать у него — проповедники. Я сказал ему, что немедленно беру его в свою команду».

По просьбе своего школьного тренера Джексон продемонстрировал Фитчу то, что сам он называл «трюком в автомобиле». Устроившись на заднем сиденье машины (какой марки и какого размера — неважно) и вытянув вперед свои длиннющие руки, он одновременно открывал обе передние дверцы.

Несколько месяцев спустя Фитч снова отправился в путь через весь штат, чтобы председательствовать на ежегодном банкете, устраиваемом в средней школе Уиллистона в честь ее юных спортсменов. Но главная его цель была другой — заполучить в университетскую команду Джексона.

«Это было самое рискованное предприятие в моей жизни, — вспоминал он. — Хотя я и перенес за минувшие годы хирургическую операцию на открытом сердце, но никогда не был на столь тонком волоске от смерти, как в ту поездку. Все время бушевал ураган, невиданный за многие годы. На дороге — снег толщиной 20 дюймов. Все машины застряли, похороненные под снегопадом. Той зимой в Северной Дакоте нельзя было выезжать из дома, не прихватив с собой обычные свечи. Если вы застряли да еще аккумулятор сел, достаете из бардачка свечу, зажигаете ее и ждете. Может быть, хотя и вряд ли, кто-нибудь вас обнаружит. Когда я пробивался в Уиллистон, вдоль всего шоссе стояли машины и в них горели свечи. Потом в автомобилях находили окоченевшие трупы. Я, наверное, оказался единственным, кто благополучно добрался до Уиллистона».

Каким-то чудом Фитч успел на банкет и произвел там фурор среди местных болельщиков. Вытащив на сцену Фила Джексона, он извлек из кармана наручники и с торжествующим криком: «Попался, голубчик!» — защелкнул их на запястьях парнишки.

Джексон искренне привязался к Фитчу, тренеру тогда еще молодому (всего 32 года) и как педагогу ненавязчивому. Его душевная теплота и бескорыстный энтузиазм резко контрастировали с холодными манерами Джонни Кундлы из университета штата Миннесота — другого тренера, тоже «охотившегося» за Филом. Поскольку его программа была более обширной и он давно привык рыскать по американской глубинке в поисках будущих звезд баскетбола, он сохранял дистанцию между собой и новобранцами. Кундла вызвал Фила и еще четырех парней на предварительные переговоры в Миннеаполис и заявил им, что все пятеро будут играть в следующем году за первокурсников (у новичков, были тогда свои, отдельные команды — к выступлениям за университет их еще не допускали). Джонни говорил тоном, не допускавшим возражений: раз он пригласил этих мальчишек, как они смеют раздумывать? «В следующем году приступите к тренировкам, — сказал Кундла. — У нас прекрасная программа. Вам понравится и она, и сам университет. Если возникнут вопросы, звоните мне». С этими словами он вышел из комнаты.

«Таков уж был у него стиль общения», — спокойно, без всяких претензий заметил Джексон 30 лет спустя. Он и тогда, впрочем, не затаил обиды — просто предпочел Северную Дакоту.

Играть в Дакоте ему понравилось. Откровенно говоря, в нем видели скорее задатки отличного бейсболиста, и многие профессиональные бейсбольные клубы уже тогда хотели подписать с ним контракт. Но Фил, сам не понимая почему, испытывал непреодолимую тягу к баскетболу. Он подружился с Полом Педерсоном, который был старше его на два года и среди первокурсников считался уже баскетбольным асом. Кроме того, он прекрасно учился, и Фитч намеренно поселил Фила и Пола в одной комнате студенческого общежития, чтобы старший помог младшему освоиться в университете.

Педерсон чувствовал особое, бережное отношение Фитча к Джексону. С другими игроками тренер бывал порой резок, не скупился на язвительные замечания, но с Филом был на удивление мягок. Очевидно, Фитч понимал, что юноша, физически еще не сформировавшийся, нелегко переносит нагрузки, а кроме того, испытывает определенный эмоциональный стресс: слишком резко сменил он строгую атмосферу семьи священнослужителей на вольную, в чем-то даже богемную студенческую жизнь.

Джексон показывал себя отличным спортсменом, трудолюбивым и талантливым студентом, хотя, конечно, свои слабости были и у него. Высокий, длиннорукий, слегка неуклюжий, он тем не менее обладал высокой скоростью и отлично выполнял броски крюком слева. Но Фитчу пришлось долго оттачивать с ним игру в обороне, делая упор на прессинг. У тренера был дальний прицел — он хотел сделать из Фила выдающегося профессионального баскетболиста. Он постоянно придумывал новые упражнения. В частности, так называемую «игру в хоккей». Играли трое на трое, и Джексону отводилась роль ключевого прессингующего игрока обороны, причем опекал он самых низкорослых, юрких и быстрых соперников.

Университетская команда, за которую играл Джексон, выступала неплохо. Когда он учился на втором и третьем курсах, она заняла соответственно третье и четвертое места в ответственных турнирах, причем Два раза проигрывала команде южных регионов штата Иллинойс, где выделялся молодой игрок Уолт Фрезиер. Джексону поручено было персонально опекать его, но он с этой задачей не справлялся. «Уолт превосходил меня в скорости, — вспоминал Фил, — и оба раза оставлял меня и дураках».

По причинам, связанным с особенностями этнического состава местного населения, Северная Дакота никогда не считалась баскетбольным раем. Большинство селекционеров сходились во мнении, что здешние молодые спортсмены — тяжеловесные и неловкие белые мальчики, лишенные воображения и не способные импровизировать на площадке. Но на Фила обратили все же внимание, хотя он тоже был белый. Одним из тех, кто заинтересовался им, оказался уже знакомый вам Джерри Краузе, в то время работавший селекционером клуба, называвшегося тогда «Балтиморские пули» (затем он сменил название на «Вашингтонские пули», а еще позже — на «Вашингтонские волшебники») («Washington Bullets» на «Washington Wizzards»).

Краузе впервые увидел Джексона зимой 1966/67 г., когда тот был старшекурсником. Парень ему понравился, и Джерри решил пригласить его в свой клуб.

Краузе, которому довелось впоследствии сыграть в судьбе Джексона важную роль, прослышал о молодом, немного нескладном и чрезвычайно длинноруком парне из Северной Дакоты. Чтобы увидеть его в деле, он поехал на матч, где команда Джексона встречалась со сборной Лойола-колледжа. Дорога в Гранд-Форкс выдалась нелегкой. Автомобиль Краузе с трудом продирался сквозь снежные заносы, которые, кажется, стали непременным спутником жизни всех селекционеров.

«Джерри, ты когда-нибудь видел такого длиннорукого парня?» — спросил Билл Фитч Краузе и попросил Джексона продемонстрировать его знаменитый «трюк в автомобиле». Краузе запомнил, что в том матче, на который он специально приехал, Джексон совершил 18 результативных дальних бросков. Краузе хотел заполучить Фила, но за ним охотился и другой клуб — «Нью-Йорк Никс».

Селекционеру ньюйоркцев Рэду Хольцману Джексон очень понравился. Особенно ему понравилась его манера прессинговать, а также его быстрота, гибкость и даже некоторая грация. «Как вы научили его так здорово передвигаться по площадке?» — спросил Хольцман Фитча, посмотрев, как эффективно и чисто прессингует Джексон. Фитч рассказал ему о тренировках трое на трое с упором на прессинг. В итоге Джексона заполучил Нью-Йорк, а не Балтимор.

Джексон часто задумывался над странностями бытия. Почему именно он оказался в центре баскетбольной истерии? Почему именно он тренирует самых титулованных в мире спортсменов, почти каждый день перелетает из города в город, дремля в плюшевом кресле чартерного лайнера, нанимает телохранителей, чтобы отбиться от толпы ждущей его после матчей, и зарабатывает около 60 тысяч долларов за игру, включая матчи «плей-офф»? Эта сумма примерно вдвое превышала расценки первого его контракта, заключенного с «Никербокерс» на два года. Профессиональная карьера Джексона, тридцатилетие которой он отметил в 1997 г., складывалась на протяжении почти всего существования НБА. На Великих Равнинах, где он вырос, телевидение во времена его детства было в новинку, и ему редко удавалось смотреть баскетбольные матчи. Фактически впервые он увидел матчи НБА, уже учась в колледже. Соревнования по баскетболу тогда вообще редко транслировались, американское телевидение предпочитало чемпионаты США по бейсболу. Хотя, учась в колледже, Фил смотрел некоторые матчи НБА, но вот как играет «Никс», он никогда не видел.

Когда зашла речь о переходе Джексона в профессионалы, им заинтересовался еще один клуб — «Миннесота Пайперс», входивший в Американскую баскетбольную ассоциацию (АБА). Он и предложил Филу двухгодичный контракт на сумму 25 тысяч долларов. «Никс» повысил ставку — 26 тысяч, тоже за два года (12,5 и 13,5 тысячи соответственно) плюс 5 тысяч премиальных. Деньги по тем временам были огромные, и Джексон, конечно, с радостью принял предложение ньюйоркцев.

Он был уверен в своем будущем. Несколько лет он поиграет, во время летних отпусков закончит учебу в университете, получит ученую степень в области психологии, а затем найдет работу, соответствующую его интересам. В общем, жизнь налаживалась.

В начале мая 1967 г. Джексон прилетел в Нью-Йорк. Город ошеломил молодого провинциала. В аэропорту Фила встретил Рэд Хольцман. Они направились в Манхэттен, и, когда въехали в подземный туннель, ведущий из Квинса в центр, какой-то подросток швырнул в окно машины камень. Хулиган не промахнулся — стекло треснуло. Разъяренный Хольцман вполголоса бормотал страшные ругательства, но вскоре взял себя в руки и, повернувшись к Джексону, сказал: «Вот так, если хочешь жить в Нью-Йорке, тебе придется смириться с подобными выходками».

Затем Джексон встретился с Эдди Донованом, генеральным менеджером клуба. Тот поинтересовался, имеет ли новобранец какое-либо представление о профессиональном баскетболе. Фил ответил, что во время учебы в колледже ему довелось посмотреть по телевизору несколько игр серии «плей-офф». На этом их разговор и закончился.

Все, что увидел Джексон в Нью-Йорке, показалось ему чем-то невероятным. Дело происходило в самый разгар войны во Вьетнаме, и как раз в день приезда Фила в городе состоялся марш протеста. Зная, что Нью-Йорк — центр либеральных идей и умонастроений, Джексон не сомневался, что это антивоенная демонстрация. Но он ошибся: это был марш протеста против пацифистов. Демонстранты — представители профсоюзов — шли в рабочих касках и требовали довести войну до победного конца. Все это выглядело довольно отвратительно и напугало Джексона. Он решил прогуляться по городу. Сначала Фил зашел в маленькое кафе, где долго слушал перебранку двух официанток, не поделивших чаевые. Затем продолжил экскурсию, во время которой обнаружил все же и противников войны во Вьетнаме. Они стояли на коробках из-под мыла и выкрикивали пацифистские лозунги. Фил решил, что Нью-Йорк — интересный город и играть здесь — одно удовольствие. Ну что ж, молодости присущ оптимизм.

«Фил всегда удивлял меня, — вспоминал Билл Фитч. — Когда я впервые его увидел, то меньше всего думал, что он станет профессиональным игроком. Я не имею в виду, что представлял его в роли священника, но все же... Потом, когда он поступил в колледж, я решил, что он со временем станет профессором. Но, как видите, он стал играть за «Никс», и играл очень неплохо. Помню, как я навестил его в Нью-Йорке. Мы целый день шатались по Гринвич-Вилледж. У него были волосы до плеч. Выглядел он не просто как хиппи, а как суперхиппи. Вот уж никогда не думал, что он станет тренером».

Глава 5. Чепел-Хилл, 1980 г.

 

 

Летом 1980 г. Майкл Джордан поехал в тренировочный баскетбольный лагерь Дина Смита. В Северной Каролине это считалось большой честью, туда приглашались только самые перспективные юные игроки штата. Вместе с Майклом поехал его друг Лерой Смит. В общежитии их поселили в один двухкомнатный блок с двумя белыми парнями из западного региона штата — Баззом Питерсоном и Рэнди Шефердом. Базз тогда уже был местной знаменитостью, кандидатом на титул «Мистер Баскетбол Северной Каролины». Такая честь оказывалась лучшему игроку школьных команд. В лагере он ходил в героях — так же как и Линвуд Робинсон, ключевой защитник лучшей школьной команды штата. О нем уже говорили как о будущем Филе Форде — звезде не только штата, но и одном из лучших защитников НБА (позже он, к сожалению, покинул спорт из-за многочисленных травм).

Впоследствии Дин Смит и другие тренеры Северной Каролины всячески замалчивали тот факт, что игра Джордана поразила их с первого же взгляда. Поэтому сложился миф, будто Майкла взяли в университетскую команду штата чисто случайно — просто попался под руку в тренировочном лагере, а талант его раскрылся уже потом.

На самом деле это не совсем так. Да, талант Майкла полностью проявился не сразу, но все же не так поздно, как утверждали некоторые его наставники. С первого же дня его появления в лагере тренеры Северной Каролины поняли, что дарование этого парня поистине уникально. А не прошло и недели, как тренеры, стремившиеся заполучить Питерсона и Робинсона, решили все же, что кандидатура номер один — это, безусловно, Майкл Джордан, школьник из Уилмингтона. Кстати, они уже слышали о нем. В конце зимы или весной того же 1980 г. Майкл Браун, куратор спорта в отделе школьного образования округа Нью-Ганновер, позвонил Рою Уильямсу, одному из помощников Дина Смита, и сказал ему что в одной школе Уилмингтона есть баскетболист, каких он среди старшеклассников в жизни не видел. Джордан как раз в то время стал быстро прибавлять в росте. Уильямса было отправили на разведку, но в последний момент дело перепоручили Биллу Гатриджу, старшему помощнику Дина Смита. Когда тот вернулся из Уилмингтона, Дин Смит, заинтригованный звонком Брауна, поинтересовался его мнением об этом парне по фамилии Джордан. Гатридж ответил, что пока трудно сказать что-либо определенное. «Я лишь заметил, что он очень часто бросает в высоком прыжке — прокомментировал он и добавил: — Но он умеет включать дополнительную скорость». Гатридж имел в виду, что незаурядные атлетические данные Майкла позволяют ему превосходить в беге и прыгучести почти всех юных баскетболистов.

Дину Смиту Гатридж сказал, что, по его мнению, Майкл Джордан вполне может выступать на соревнованиях в рамках конференции Атлантического побережья. Физические данные у него отменные, хотя техника, конечно, еще не отшлифована. Больше селекционеры Майкла в том году не беспокоили (он учился тогда в предпоследнем классе средней школы).

В круг обязанностей Роя Уильямса входил, помимо прочего, отбор лучших юных игроков штата для летнего лагеря Дина Смита. Остановив свой выбор в первую очередь на Баззе Питерсоне и Линвуде Робинсоне, он к тому же позвонил Попу Херрингу, школьному тренеру Джордана, и договорился с ним о приезде в лагерь Майкла и его друга Лероя Смита. В лагере собралось примерно 400 старшеклассников разного возраста, с разными физическими данными и, разумеется, разными способностями. В некоторых из них баскетбольные руководители Северной Каролины были по-настоящему заинтересованы, но большинство парней не выделялось из общей массы, хотя все они, конечно, надеялись, что после тренировок в лагере сильно прибавят в игре и будут достойно выступать за сборные своих школ.

Первый день в спортлагере выдался на редкость жарким. Рой Уильямс решил, что для начала ребята, все до единого, должны попробовать свои силы в спортзале «Кармайкл», где обычно проводили домашние матчи знаменитые в прошлом команды Северной Каролины. Он подумал, что, когда мальчишки разъедутся по домам, им приятно будет рассказывать друзьям, что им довелось играть в историческом зале. Рой постарался, чтобы поиграть успели все. Он разбил юных спортсменов на группы по 30 человек, запуская эти группы поочередно. В результате на трех баскетбольных площадках зала одновременно играли 6 команд. Уильямc отбирал игроков по росту. Высокие парни состязались с высокими, низкорослые — с низкорослыми.

Уильямс, конечно, внимательно наблюдал за игрой баскетбольного вундеркинда из Уилмингтона, о котором уже был наслышан, и, улучив момент, подошел к этому худощавому парнишке и познакомился с ним. Когда группа, в которой оказался Джордан, отыграла, Уильямс отвел Майкла в сторону и предложил ему сыграть и в следующем заходе. Отыграв повторно, Майкл вместе со всеми вышел на улицу, но тут же прошмыгнул обратно в зал в надежде попробовать свои силы в третий раз. Это невинное плутовство Уильямсу понравилось: он симпатизировал усердным, трудолюбивым ребятам, не жалеющим себя на тренировках. Но гораздо большее впечатление на него произвело другое — еще не отшлифованные, но ярко выраженные спортивные задатки Майкла и его атлетические данные. Все это выделяло его среди тех, кто приехал в лагерь. Уильямс сразу же понял, что о таком молодом игроке любой тренер может только мечтать. Когда игры в зале закончились, Рой пошел в офис своего близкого друга Эдди Фоглера, еще одного помощника Дина Смита, и сказал ему:

Я только что познакомился с одним парнем. Его рост —шесть футов четыре дюйма. Так вот — из всех баскетболистов-старшеклассников, которых я перевидал в своей жизни, он самый лучший игрок.

Кто он такой? — спросил Фоглер.

Майкл Джордан — парнишка из Уилмингтона.

Уильямс знал толк в баскетболе. Не случайно же со временем он, переехав в штат Канзас, стал одним из лучших и самых удачливых тренеров США. Вполне понятно, что он не ошибся в Джордане. Он сразу же был ошеломлен скоростью Майкла, быстротой его реакции, прыгучестью и плотной игрой в защите. Соперникам, которых он опекал, Майкл не давал спокойно вздохнуть. Помимо прочего, Джордан обладал качеством, которое тренеры называют «чутьем на мяч». Каким-то образом, где бы мяч ни находился, — отскочил ли он от щита или взмыл над головами игроков, Майкл поспевал к нему на долю секунды быстрее всех на площадке.

Так прошло первое спортивное шоу Джордана — уже не в стенах своей школы, а, можно сказать, на публике.

Баскетбол быстро сдружил Базза Питерсона, Рэнди Шеферда, Майкла Джордана и Роя Смита. Первые двое были белые парни из семей среднего класса. Жили они в Эшвилле — в горной части штата, где проходит гряда Аппалачей. Майкл и Рой, темнокожие ребята, росли в Уилмингтоне — городе на Атлантическом побережье. И всю четверку объединяли одержимость баскетболом и фанатичное стремление денно и нощно тренироваться. Шеферд и Джордан, оказавшись в одной учебной группе, играли рядом друг с другом каждый день, и Рэнди ежедневно докладывал своему старому товарищу Баззу, как прошла тренировка. И не было ни дня, чтобы он не рассказывал взахлеб о Джордане, причем все восторженней и восторженней.

«Послушай, этот парень Майкл из соседней комнаты очень неплохо играет. Видел бы ты его прыжок!» — таковы были слова Шеферда после первого дня занятий. На следующий день он сказал уже так: «Да, он классный игрок!» На третий день Рэнди выдал следующее: «Базз, ты не представляешь, что это такое — играть с ним в одной команде. Бросаешь мяч высоко над кольцом, он первым ловит его в воздухе и кладет сверху в корзину — словно сухарь в чай макает. По краям он не очень любит играть, но в центре — он настоящий киллер. Фантастически быстр. Фантастически высоко прыгает».

А вот цитата из восторгов четвертого дня: «Базз, ни ты, ни я ничего подобного не видели. Думаю, этот парень будет играть в НБА».

Шеферд видел, что Майкл еще худосочен для настоящего атлета, но не восхищаться его игрой он не мог. Особенно его завораживали моменты, когда Джордан, получив мяч, мчался под кольцо соперников, а затем, мгновенно развернувшись на 180 градусов, забрасывал мяч в корзину. Мало кому из старшеклассников стабильно удавался такой маневр.

Свои шансы Рэнди Шеферд оценивал достаточно трезво. Он понимал, что природа не одарила его особыми спортивными способностями. А раз он не талант, надо быть трудягой, вкалывать изо дня в день, отрабатывая каждый игровой прием и совершенствуя свою физическую форму. Уже к середине первой недели в лагере рациональный Рэнди задумался о своем баскетбольном будущем. Когда он ехал сюда, он с грустью думал, что стипендия в университете Северной Каролины в Чепел-Хилл ему, в отличие от его друга Базза, вряд ли светит и ему придется довольствоваться менее престижным учебным заведением. Но теперь, когда у него появился такой великолепный партнер, как Майкл Джордан, он и сам невольно подтягивается. Так что шансы его повышаются. В конце первой недели лагерных сборов кто-то из тренеров сказал, будто бы Шеферд собирается посещать университет в Чепел-Хилл, хотя в студенческой баскетбольной команде его, скорее всего, ждет роль статиста. Но Рэнди избрал более простой вариант — предпочел играть в своем родном Эшвилле, где тоже есть университет. Однако в любом случае игра в одной команде с Джорданом повысила его авторитет.

Как все чудесно, думал Шеферд. Вот они, четыре парня из Каролины, двое белых и двое черных, живут рядом, и все легко сошлись друг с другом. Все свободное время проводят вместе. Но вскоре настроение Рэнди начало омрачаться. В школе они с Баззом были самыми близкими друзьями. Каждый вечер играли на заднем дворе у дома Питерсонов или проникали тайком в школьный спортзал, когда он был уже закрыт. А вот сейчас между ними появилось некое отчуждение, причем именно из-за баскетбола. Такое же отчуждение возникло между Роем и Майклом. Рэнди был парнем наблюдательным и обладал хорошей интуицией. Он видел, что Уильямс и другие тренеры с восхищением наблюдают за игрой Майкла Джордана и Базза Питерсона. Официально об этом еще никто не заявлял, но было уже ясно, что Рэнди Шеферд и Лерой Смит будут в дальнейшем играть за какой-нибудь захудалый колледж, а вот у двух их друзей перспективы поинтересней. За ними скоро будут охотиться, и они станут играть в престижных университетских командах Северной Каролины или уедут в другой штат, например в Кентукки. Но в любом случае Майкл и Базз вырастут в звезд, а со временем, возможно, перейдут в профессионалы.

Вся четверка отлично понимала ситуацию, и отношения внутри группы стали меняться. Теперь уже закадычными друзьями становились Джордан и Питерсон. Оно и понятно: их объединял уровень игры. «Рой и я были пониже рангом и прекрасно это понимали, — вспоминал несколько лет спустя Шеферд, — а Майк и Базз пошли в гору. Будущее, конечно, было за ними. Они видели, что их судьбы складываются примерно одинаково, и это сближало их».

Да, бывшие друзья постепенно отдалялись друг от друга. Это, конечно, происходило не так, как в тех случаях, когда один из двух школьных товарищей поступает в колледж, а другой остается на всю жизнь в своем Богом забытом городишке и трудится в автомастерской. Но определенную параллель провести здесь все же можно.

Базза Питерсона покоряла кипучая энергия его нового друга. Майкл, казалось, излучал радость жизни. Баскетбол доставлял ему огромное удовольствие, а его уверенность в своих силах была совершенно естественной. Он уже поговаривал о том, что когда-нибудь начнет играть в суперклубах, но высказывался с такой детской непосредственностью, что его мечтания отнюдь не воспринимались как бахвальство. Позднее, когда Питерсон сам стал баскетбольным тренером колледжа, он лучше осознал, что происходило с Джорданом в юные годы, когда его талант буйно расцветал. Больше всего на свете Майкл любил баскетбол, и вот, после нескольких лет страданий из-за своего недостаточно высокого роста, он вдруг вымахал под 6 футов 4 дюйма и понял, что его ожидает большое будущее. Он долго горевал, но чудо все-таки свершилось. Теперь, при таланте, данном ему от Бога, его уже ничто не могло остановить.

«Он знал, что с каждым годом будет играть все лучше и лучше, и это доставляло ему огромную радость», — говорил Базз.

В спортлагере Дина Смита тренировочный процесс шел по строгой схеме. Все подчинялось постижению азов баскетбола, и у Джордана не было особой возможности демонстрировать свое превосходство. Конечно, его коронные прорывы к кольцу ему не возбранялись, но и не слишком поощрялись. Впрочем, иногда ему удавалось поиграть всласть. Однажды, возвращаясь с тренировки, Базз Питерсон увидел импровизированный матч на открытой площадке. В лагерь случайно забрели несколько бывших университетских игроков: Майк О'Корен, Эл Вуд и Дадли Брэдли. Они предложили Джордану и еще нескольким парням поиграть вместе, разбившись на две команды. Матч получился упорным и проходил в настоящей, жесткой борьбе. В одном из игровых эпизодов Майк О'Корен так сильно толкнул в грудь Роя Смита, что тому почудилось, будто у него треснули ребра. Поскольку никакие фолы не фиксировались, то в единоборствах никто правил не соблюдал (на тренировках, конечно, такого быть не могло), но Майкла Джордана бескомпромиссная борьба, похоже, только радовала. Глядя на него, Питерсон понял, что Шефферд, рассказывая ему о чудесах, которые вытворял на площадке Майкл, ничего не преувеличивал. Скорее даже кое-что упустил. Более всего поразила Базза в игре его нового друга та легкость, с которой он выполнял сложнейшие приемы. Казалось, он совсем не затрачивает сил. Ощутив огромный игровой потенциал Майкла, Базз на фоне его мастерства осознал одновременно некоторые свои изъяны и понял, что ему их не преодолеть никогда, сколько бы он ни тренировался.

Лучшие из баскетболистов, учеников предпоследних классов средних школ, стали уже получать письменные приглашения из колледжей, проявивших к ним интерес, а также из спортлагерей повыше рангом — тех, где собирались только звезды школьного баскетбола, представавшие перед строгими очами лучших тренеров студенческих команд. Получил такое приглашение и Базз Питерсон. Ему предложили поездку в «звездный» лагерь «БК», названный так по имени его владельца Билла Кронауэра. Он находился в Милледжвилле, штат Джорджия. Майкл, успевший отыграть за студенческую команду всего один год, поначалу широкого внимания не привлекал. Во всяком случае, ни в один другой лагерь его не пригласили. Чтобы поехать в лагерь того же Кронауэра, необходимо было обзавестись рекомендательными письмами трех тренеров колледжей, заинтересовавшихся своим будущим игроком, а у Джордана таких писем не было. Он с пристрастием расспрашивал Питерсона, как тому удалось заполучить путевку в лагерь Кронауэра. Спустя годы Базз понял, что Майкл, всегда стремившийся к победам, был уязвлен: как это так — ты едешь, а я — нет?! Да, в жилах Майкла течет горячая кровь азартного игрока.

Кстати, через несколько лет, подписывая контракт с «Найк» по поводу рекламы кроссовок, Джордан впервые встретился с Сонни Ваккаро, главным в этой корпорации разведчиком баскетбольных талантов, и тут же не преминул поддеть его: как, мол, посмел Ваккаро, возглавлявший в свое время общенациональный баскетбольный лагерь для старшеклассников, не пригласить его, уже тогда подававшего такие надежды?

Как только Рой Уильямс, самый молодой из тренеров в лагере Дина Смита, рассказал коллегам о Майкле, они сразу же решили посмотреть его в игре и пришли к аналогичным выводам. Вскоре стало ясно, что в лагере всего три по-настоящему перспективных игрока — Базз Питерсон, Линвуд Робинсон и Майкл Джордан. Причем из этих троих самым сильным игроком был Майкл. Даже сам Дин Смит, человек сдержанный, не любивший обольщаться и почти никого близко к себе не подпускавший, пару раз пообедал с Майклом.

«Уже к концу первой недели работы лагеря, — вспоминал Рой Уильямс, — мы все, словно сговорившись, решили, что, если бы нам позволили взять в команду университета всего одного новобранца из всех американских парней, играющих в баскетбол, мы бы выбрали Майкла Джордана. Разумеется, мы скрывали свои тайные мысли, хотя смысла в этом и не было. Слухи о будущей звезде распространялись быстро. Мы знали, конечно, что Майк пойдет в гору и добьется серьезных успехов. Но насколько серьезных, честно говоря, не представляли».

Слухи о Джордане действительно распространялись быстро — и не только в мире студенческого спорта. О нем прослышали и в кругах профессионального баскетбола. Дело в том, что бывшие баскетболисты из университетов штата Каролина постоянно поддерживали связь между собой — как члены одного братства. Один из них, Дуг Мо, занимавший в 1980 г. должность помощника тренера клуба «Золотые Самородки Денвера» («Denver Naggets»), заехал тем летом в Чепел-Хилл. И вот однажды он позвонил в Денвер своем