Золотая лестница Князей Тьмы

Когда Князья Тьмы, с Христом из ада на землю вышедшие, поднялись в Тёмное Царство, насмешками встретили их тёмные Арлеги:

«Зачем вы на землю спускались, — говорили они, — разве мало вам примера тёмных Легов: сорвали с них повязки Многоочитые, дали им часть зрения своего, и ушли они от нас. Вон, смотрите, видите полет их в неведомую бесконечность? И они найдут бесконечность, в которой расселиться смогут, безусловно найдут, и теперь, светом осиянные, познают за прошлые поступки свои то, что называется раскаянием. Самыми несчастными из духов станут они!»

Отвечают Князья Тьмы: «Смешно бездействие, а мы, мрачные, только смеха боимся. К чему ссылаться на других существ, о нас говоря? Мы — есть мы, а не кто-либо другой. Бояться раскаяния? Мы не боялись и худшего — сознания, что мы хотим упасть. Бояться несчастья? Это не наше дело. Все, что вы несчастьем называете, в борьбе действенной изживается, и несчастье претворяется в нашу красоту — красоту мрачных Князей Тьмы».

Опустились Князья Тьмы силой тёмных Арлегов в пятую отрицательную бесконечность. Обитали там странные существа, на людей похожие, но обладающие щупальцами как у спрута. Высокие формы цивилизации царили там, но была и одна страшная особенность: когда по истечении ста лет чувствовал обитатель пятой отрицательной бесконечности, что иссякают его жизненные силы, холодеет кровь, то он набрасывал свои щупальцы на первое попавшееся существо, будь то его жена или ребенок, высасывал из них кровь и продолжал жить. Жертва же его умирала.

И вот, при виде этого впервые шевельнулось у Князей Тьмы нечто похожее на различение добра и зла, и загремела их проповедь о том, что смерть прекрасна, что смешно бояться умирать, так как это только переход в новую, более многогранную и совершенную форму бытия. Показали они им в миражах, в фата-моргане картины жизни миров далеких, миров прекрасных, и предлагали решиться умереть, чтобы более мощными, знающими и совершенными возродиться.

Наконец, наиболее высокие представители пятой отрицательной бесконечности решились умереть — и умерли, несмотря на то, что все соблазны жизни вставали перед ними, несмотря на то, что приходили к ним, добровольно предлагая себя в жертву, жены, дети и друзья, желавшие во что бы то ни стало сохранить их драгоценную жизнь. И когда они умерли, постарались Князья Тьмы дать возможность их душам вернуться и сообщить о том, что они только перешли в новую форму бытия — бытия более прекрасного.

Многие стали следовать их примеру, пока, наконец, все обитатели отрицательной бесконечности стали умирать своей смертью. Но тогда вновь сомнение охватило сущности, и говорили они: «А, может быть, иллюзия, что существуют другие миры и что мы переходим в них после смерти? Может быть, не стоит умирать? Здесь мы знаем, что имеем. Здесь высоки наши достижения, зачем же нам идти в неведомое?»

И вот один из них, почувствовав приближение смерти, накинул свои щупальцы на первую попавшуюся проходившую девушку. Она вскрикнула от ужаса… и отпали щупальца его, не мог он убить её.

Тогда поняли Князья Тьмы, что раз появилась жалость у существ мира отрицательного, то спасен мир этот. И, показав его обитателям картину более близких миров, куда должны были переходить те после смерти, они улетели обратно в Тёмное Царство.

Князья Тьмы перенесли из далекой отрицательной бесконечности её обитателей. У них атрофировались уже кровесосущие щупальца. Им не хотелось оставаться там, где все напоминало прошлое, полное убийств и жестокости. Им не хотелось оставаться в мире безнадежности, выше и ниже которого лежали обители без-образных существ. Князья Тьмы перенесли обновившихся в далекую, не населенную бесконечность и решили, что как общественная, так и личная жизнь обновившихся должна будет устроена на началах полной справедливости, и поняли они справедливость так, что за доброе дело надо воздавать добром, а за злое — злом равноценным. Тогда, думали Князья Тьмы, старающиеся стать совершенными, мы для самих себя начнем, таким образом, строить Лестницу подъема.

И был создан мир живых существ, в котором, по мнению Князей, царила справедливость, а они, Князья, выполняли её повеления. «Око за око, зуб за зуб» — таков был непреложный закон нового мира. Но Князья увидели, что мир становился все более и более плохим. Наказывались мелкие кражи, карались убийства отдельных лиц и вместе с тем восхвалялись и поощрялись массовые убийства и грабеж, совершаемые на войне. Убийство порицалось и, вместе с тем, те, кто порицал убийства, приказывали убивать или сами убивали убийц, и последние убийства носили более злодейский, более подлый характер, чем первые. Карали воров и грабителей, отнимая у них, кроме украденного или награбленного, имущество, равноценное тому или другому. Клеветника оклеветывали, насильника подвергали насилию, и число преступлений удваивалось. Появился класс палачей и подстрекателей к палачеству — судей, и общежитие существовало на началах подлости и насилия над преступниками; число палачей настолько увеличилось, что они потребовали и полного уважения к себе.

Ужаснулись тогда гордые Князья и отправили послов к Светозарным и Сатлам рассказать им, как нелепо сложилась жизнь, по принципам справедливости строимая. И ответили им Светозарные, другим своего света не передающие: «Не все ли равно, как живут ваши твари? Впрочем, если хотите — перебейте их: много в мирах такой плесени. Можете, впрочем, отнять у них чувство справедливости, и пусть погибнут они, высасывая друг у друга кровь и силы».

С негодованием отошли Князья от Светозарных, никому свой свет не передающих, и рассказали о происшедшем Сатлам. А Сатлы ответили: «Спросите Сатлов, которые гостят у нас, они сумеют вам ответить». И спросили Князья Сатлов, которых всегда почитали, как устроить жизнь переселенцев в новой бесконечности, и^[13] Сатлов согласились отправиться туда и помочь Князьям.

Прилетевшие в бесконечность, Князьями населенную, Сатлы перед этим ходили на одной из планет за Эоном в числе Его семидесяти учеников и теперь начали проповедовать поднявшимся Его учение, как оно было ими понято.

Результаты их проповеди сказались довольно скоро, тем более, что и Князья всеми силами помогали Сатлам. Но все-таки маловосприимчивой была среда, в которой раздавалась пропаганда Сатлов. В странах поднявшихся существ установился общественный строй, похожий на тот, который наблюдался на зеленым блеском светящейся земле через] 900 лет после посещения её Эоном, Но и в стране поднявшихся напрасно звучало учение о безвластии, о том, что просящему рубашку надо дать и верхнюю одежду. Не знали Сатлы того учения, которое по вечерам передавалось на земле Эоном Его ученикам. Господствовало неравенство в материальном мире, господствовало неравенство в познании, господствовало неравенство во влиянии на общественные дела. Князья, знавшие ужасы старого строя, были довольны, но недовольны были Сатлы.

Князья дали блестящий бал, на который явились в полном составе. Явились на нем и все Сатлы, причем, как они, так и Князья ничем не отличались по внешнему виду от гостей, из числа поднявшихся. За ужином один из поднявшихся начал говорить присутствовавшим о недостатках современного строя и его дружно поддержали все Сатлы. Поняли Князья, что их самодовольство не имело оснований, и решили добиться устройства такого общества, о котором говорил Эон по вечерам на земле своим ученикам. И просили они Сатлов пригласить в управляемую ими бесконечность хоть одного Сатла-великана из концентрических кругов той бесконечности, в которой космос Сатлов находился.

И прибыл к ним гигант-Сатл, который когда-то с Эонами Мудрости совещался. И учил Сатл-великан, что в мире, куда он прибыл, не надо допускать, чтобы кто-либо просил у другого чего-либо. Надо без просьбы все всем дать, что дать возможно. Он учил, что бороться с завистью к богатству надо уравнением богатств, что всепрощающая любовь должна господствовать в обителях поднявшихся, что неравенство ума и знания перестанут быть вредными, если светом истинной любви озарят себя поднявшиеся и поймут, что гордиться умом или знанием так же нелепо, как гордиться высоким ростом или цветом своих волос. И учил он, что не раскинется над миром поднявшихся космос высший, для их перехода в него приготовленный, пока не станут поднявшиеся жить так, как он их учит. Он учил, что не поднимутся к верхам их души и будут бесцельно в кругах концентрических вращаться, если не примут поднявшиеся учение Сатла-великана.

И стали Князья и Сатлы проповедовать его учение, но как только нашлось у них 1000 последователей, улетели они из этого мира и стали хлопотать о космосах далеких, о том, чтобы переселились в новую бесконечность духи высокие и раскинули над миром поднявшихся свои обители. Не знали они, что Элоимы скажут, но все же решили просить их раскинуть покров свой над новой бесконечностью. И спросили Князья Легов, к их царству прибывших, а Арлеги возвратившихся Сатлов спросили, заменил ли, по их мнению, Сатл-великан страдающего Бога? И ответили они: «Он дал то, что дал. Если придет Эон и даст больше, радостно встретит его пока мистический, но реально не сущий, Эгрегор новой бесконечности».

Небольшой отряд Легов прилетел в новую бесконечность, но убедившись, что души умирающих не хотят идти с Легами Смерти, а остаются в концентрических по отношению к низшему космосу кругах, улетел назад.

Улетели и три духа Власти, так как увидели гигантские крылья тёмных Арлегов, почему-то поспешивших раскинуть их близко к обители поднявшихся.

И тогда с радостным визгом, торжествующим гамом и злорадным смехом, ринулись в мир поднявшихся лярвы. Они приняли формы и вид красивых языческих богов одной из земель и казались частью подобными Зевсу нашей земли, частью такими, как Озирис и Вишну, и еще чаще являлись они в виде Бэлов и Ваалов. Но не было устойчивости у этих образов, и часто вместо них ощущали поднявшиеся один мираж и не верили в этих богов и в их разнообразные учения.

Тогда один из Светозарных, презрение которых к лярвам было сильнее безразличия поднявшихся, вымел лярв из обители поднявшихся и пытался продолжать работу Сатлов, с которыми когда-то был союзником. Но не мог он дать поднявшимся веры в миры высокие, так как для них не было таких миров, и они, считая смерть окончательным уничтожением или переходом в такой же мир, как ими населенный, мало по малу забывали учение Сатла-великана и возвращались к старым формам жизни.

Просил Светозарный Сатла-великана помочь ему, и тот, указывая на свое бессилие сделать больше того, что сделал, предложил ему встретить какую-либо из Нирванид, на помощь в чуждые миры летящих, и просить у нее помощи, а если для них непосильной будет такая задача, то пусть спросит как решить её у Духов Познания.

Откликнулись на призыв о помощи Нирваниды. Явились три из них в мир поднявшихся и привели с собой духов Совести и Благожелательства. И что-то вроде ростка души зацвело в поднявшихся. Но недовольны были Нирваниды ими сделанным и улетели в свою обитель. Тогда спустился в новый космос дух Познания и под его влиянием возвратились поднявшиеся к тому общественному строю, который только немного лучше был строя, установившегося при тринадцати Сатлах.

Ясно стало Князьям, что надо просить помощи у духов Света, но духи Света, немного расширив кругозор поднявшихся, не могли принести какой бы то ни было пользы. И дошел слух о настойчивых попытках Князей поднять поднявшихся до Элоимов Верха. И взяли они из Логоса души живые и бросили на землю поднявшихся. И души входили во всех родящихся и в тех взрослых, которые не отягчили себя преступлениями. И тогда встал перед Эонами вопрос, куда направлять души умерших, так как космос, над землями расстилавшийся, только временно согласился принимать их.

И Эонам Мудрости по просьбе Эонов Любви пришлось разрешить эту задачу…

 

Низасикочиа

Новый поход затеяли Сатлы в шестую отрицательную бесконечность. Нашлось мало желающих перенестись туда, так как предвидели Сатлы, что в этой бесконечности царит беспросветный ужас. Но двенадцать Сатлов туда отправились.

Густой грязно-кровавый туман, липкий, отвратительного запаха и вкуса наполнял эту бесконечность, и в ней жили малоголовые существа, скользкие и чудовищные. Один из Сатлов сбросил с себя невидимый образ и решил принять образ такого существа, низасикочиа называющегося. Изменившийся Сатл шел по улице большого города и с удивлением смотрел на странные его жилища и на его обитателей, похожих на полу-людей, полу-скорпионов. Вдруг он почувствовал, что его схватили несколько низасикочиа. Он не шевельнулся, интересуясь, что будет дальше. Его быстро внесли в какую-то комнату, положили на скамью и стали переговариваться краткими отрывистыми фразами.

«Он неинтересен. Не плачет. И не просит. Молчит. Странно, но как материал он годен».

И увидел Сатл, что его держат за руки и ноги и что два низасикочиа стоят по бокам его ложа, подняв два громадных молота, чтобы ударить ими по его груди. Сатл, не шевелясь ни одним членом, силовой эманацией не допустил молоты опуститься на свою грудь, и они как бы застыли в воздухе.

«Нет сил ударить!» — говорят молотобойцы.

«Возьмите руки его», — говорят чудовища, держащие Сатла за руки.

И когда два низасикочиа положили молоты и схватили Сатла за руки, два, раньше его за руки держащие, взяли молоты и подняли их, чтобы ударить Сатла по груди, но не могли опустить свои руки. Тогда они выпустили молоты из рук, но они не упали на Сатла, так и остановившись в воздухе. Сменили, желавших ударить Сатла те, кто за ноги держал его, и с ними повторилось то же: нельзя было ударить Сатла. Тогда они вынули длинные ножи, но и ими нельзя было поразить Сатла, и брошенные ножи повисали в воздухе, а руки низасикочиа, державшие нож, не могли ударить Сатла.

«Он не годен, как материал. Никуда не годен. Бросим его в яму», — говорили низасикочиа.

«В какую?»

«Да ту, которая полна кровавой грязью, и забьем крышку в нее».

Но Сатлу надоело быть в руках низасикочиа. Он спокойно встал, как будто ник-то не держал его, и с ужасом отступили от него низасикочиа. Сатл оглянулся и увидел, что направо и налево от него на таких же скамейках, как и та, на которой он лежал, распростерты низасикочиа, и их бьют молотами такие же, как и они, существа, и тела избиваемых, как железо под молотом кузнеца, принимают какие-то новые формы. Движение воли Сатла… и отступили, уронив молоты бьющие. Второе усиление воли — и они выскочили с криком ужаса на улицу, а там их, испуганных и растерянных, встретило насмешливое гоготанье, которое все усиливалось по мере того, как они пытались рассказать происшедшее с ними. Некоторые из бывших на улице низасикочиа хотели войти в помещение, но Сатл своей эманацией не пустил их.

Сатл с недоумением смотрел на странные существа, лежащие на носилках. И очевидно это были низасикочиа, измененные так, как изменяться может только горячее железо под ударами молотов. Вдруг Сатл увидел, как отворилась незаметная дверь в стене, и оттуда вышло существо, подобное низасикочиа, но только вдвое более низкого роста. Низко кланяясь и простирая руки, это существо шло к Сатлу, а он отодвинул его к стене своей эманацией. Тогда существо быстро сбросило с себя одежду и Сатл увидел перед собой низасикочиа-женщину. Он подошел к ней и, взяв за руку, подвел к скамье, но она с ужасом отскочила от нее и охотно села на другую скамью. На вопросы Сатла она с разными отступлениями и сетованиями, рассказала следующее.

Сильные низасикочиа постоянно обижают слабых. Они нападают на них так, как напали на Сатла, и, унеся в свои мастерские, выковывают из их тел кирпичи для стен своих домов, крыши для них и выделывают из них ковкой всевозможные предметы домашней обстановки. Тела низасикочиа куются, как куются металлы, но для ковки их не надо даже нагревать. Из низасикочиа приготовляются таким образом и дома и изделия, так как их тела являются наилучшим материалом для изделий. После того, как из тела низасикочиа приготовится дом и его мебель, из них же готовятся обои, занавесы, ковры и все, что угодно. Потом изделия эти покрываются разными сортами лаков, и они теряют тогда присущую им возможность превращаться в свой первоначальный вид.

Впрочем, сильные низасикочиа не ограничиваются этим: они захватывают женщин своего племени, держат их, как наложниц, а когда они им надоедают, тогда, не уродуя их тел ударами молота, переделывают их этими ударами по своему вкусу, покрывают ужасным лаком и ставят в своих жилищах, как статуи. Когда им хочется, они снимают с них лак, женщины оживают, а когда они надоедают своим властителям, их снова превращают в неподвижные, но все ощущающие статуи.

Женщина умоляла Сатла спасти её, увести из дома сильных, но не успел Сатл успокоить её, как в комнату ворвались два низасикочиа, вышедшие из каких-то отдаленных комнат, и взмахнули имевшимися у них бичами — один на женщину, другой — на Сатла. Мгновенье — и не успели опуститься их бичи, как отброшены они были силой, от Сатла исшедшей, к стене комнаты. Еще мгновенье, и их обвили их же бичи. Смотрит Сатл и видит, что на бичах у них множество маленьких змей, злобно скалящих зубы и шипящих. И он вышвырнул, не дотрагиваясь до них, обоих низасикочиа со змеями на их бичах. И объяснила ему женщина, что они били бы и кусали её этими бичами за разговор с пришедшим мужчиной, и что она просит Сатла не оставить её помощью. И видит Сатл, что распростертые на двух скамьях бесформенные массы быстро принимают вид низасикочиа, и объясняет им женщина-низасикочиа все, что произошло. Говорит Сатл, чтобы они смыли лак со стен, мебели, крыши, и завес дома. Быстро исполнили они это приказание, и множество низасикочиа появилось на месте разрушенного дома. Давно бежали существа, этот дом окружавшие. А к Сатлу явилось одиннадцать его товарищей, и отнесли они спасенных в пустынное место на горные вершины.

Сбросил Сатл одежду-наружность низасикочиа, и все двенадцать Сатлов держали совет, что им делать.

И решили Сатлы разрушить все дома с их обстановкой, те дома, которые были из низасикочиа построены, и устроить жизнь освобожденных не на началах угнетения и эксплуатации сильных слабыми, а на началах содружества и равенства. Сразу по 120 построенных из низасикочиа зданий разрушали Сатлы и переводили освобожденных на высокие горы, где низасикочиа строили себе жилища из неодушевленного материала. А когда незапуганные низасикочиа, дома которых еще не были разрушены, пытались напасть на освобожденных, Сатлы своим невидимым нападением на них нагоняли такой ужас, что все они отказались даже думать о нападении на освобожденных. Пришлось и сильным низасикочиа озаботиться постройкой для себя домов из неодушевленной материи.

И через несколько лет как о тяжелой сказочной жизни рассказывали в этой стране об эпохе дикой эксплуатации. Сатлы устроили далее школы, где пластически переделывали молодежь в более красивые существа, а за молодежью и взрослые пожелали изменить свою наружность на более человекообразную. Но только тех соглашались переделывать Сатлы и их ученики, кто соглашался отказаться от тех или иных недостатков, свойственных жизни бывших низасикочиа. Нарушившие обещание снова, на более или менее продолжительное время обращались в низасикочиа старого типа.

До того времени, пока развившаяся техника не сделала постройку домов из неодушевленной материи более легкой, чем постройку из тел низасикочиа, до тех пор, пока попытки устраивать такие постройки не пресекались в самом начале и их инициаторы не отчуждались от общежития, не раз делались попытки возвратиться к старым порядкам жизни, а потом низасикочиа стали смотреть на старые порядки, как жители культурных стран смотрят на людоедство.

Тогда Сатлы приняли вид низасикочиа и жили между ними, борясь с вредными обычаями и указывая обновленным низасикочиа новые лучшие формы общественной жизни.

Сатл и первая встреченная им в доме, где переделывали людей, женщина начали понемногу обожествляться низасикочиа. Эта женщина вскоре забыла по воле Сатлов то, что было с ней, и она почиталась, как миф.

Шли тысячелетия за тысячелетиями. Жизнь низасикочиа мало чем стала отличаться от жизни людей положительной бесконечности, атмосфера очистилась, но между ними было еще меньше любви, еще меньше равенства, чем на земле. И они начали преследовать Сатлов и их сравнительно немногих учеников, стараясь поддержать строй неравенства. И вот незваными, непрошеными явились на помощь Сатлам анти-леги Смерти, без удержу и без разбора кося низасикочиа и не раз пытаясь ударить и Сатлов. Но Сатлы тотчас же решили отказаться от их помощи, так как некуда было идти умершим, и они казались только спящими… Много и других, трудно разрешимых задач встало тогда перед Сатлами. И они стали мечтать о том, как бы перенести в низы Эоновское учение, но перенести его так, чтобы оно не осталось пустым словом, каким оно на землях нашей бесконечности стало. Но низасикочиа и понятия не имели о Боге.