Глазами современного человека

На крутых поворотах пути горизонт расширяется, и взгляду открывается и то, что осталось позади, и то, куда ведет дорога. Также и на поворотах истории появляются желание и возможность заглянуть в собственное прошлое, познав его, оценить настоящее и разумно строить будущее. Обостряется национальное чувство, возникает потребность постичь специфику национального менталитета, устроение и особенности национальной души, которые многое определяют в жизни отдельного человека и нации в целом. Возвращение в круг нашего научного и нравственного познания русской философской мысли заострило наше внимание на таких понятиях, как «русская идея», «русская душа». Едва ли можно сказать, что мы познали свою национальную душу но мы увидели бесконечное множество ее составлющих, среди которых и трезвый рационализм современного человека, и христианская кротость и долготерпение, и удаль и жестокость средневековых ушкуйников, и языческая тяга к природным первоисточникам бытия. «В типе русского человека,— пишет Н. Бердяев,— всегда сталкиваются два элемента — первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный аскетизм, устремленность к потустороннему Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души».¹

Истоки и основы русской идеи, национального склада характера следует искать прежде всего в духовном наследии, накопленном народом в течение столетий в различных формах искусства, в письменности и литературе, в устном народном творчестве. В этом смысле для палеонтологии русской души огромный интерес представляет тот фантастический мир, который существует в обобщенном сознании русского северянина и который можно реконструировать по различным источникам и прежде всего на основе народных рассказов, легенд, мифов.

Народный фантастический мир является базисом, предшественником русского мистицизма, который в России конца XIX в. поднялся из сферы народных представлений на уровень философского осмысления, нашедшего отражение в учениях и трудах русских мистиков конца XIX — начала XX в.: Е. П. Блаватской, П. Д. Успенского, Г. И. Гюрджиева. В мистицизме русской души можно видеть один из главных источников, питающих гений таких писателей, как Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, А. Белый, Ф. Сологуб.

Фантастический мир северянина многокомпонентен и сложен по структуре. Он включает представления о загробном мире, о контактах с ним, об участии умерших в жизни ныне живущих. Еще одна составляющая фантастического мира — представления о трансцедентных существах — духах, хозяевах различных сфер и областей. Их присутствие в доме, на дворе, в лесу, поле, воде аксиоматично для многих жителей Севера и в настоящее время. Наконец, очень важной составляющей традиционного народного сознания являются представления о магии и колдовстве, уходящие в глубины первозданного бытия и сохраняющиеся исключительно устойчиво.

Переплетение образов и мотивов традиционной народной мифологии породило в коллективном народном сознании представление об ирреальном мире, как бы параллельном обыденному, реальному миру. За невидимой гранью существует иной мир, имеющий своих обитателей, представляющий собой своего рода зеркальное отражение реального мира, «Зазеркалье», «антимир», повторяющий реальный мир и противоположный ему в ряде существенных в народном миропонимании, строго регламентированных традицией моментов.

Фантастический мир имеет определенную логику построения: есть логика точного знания, но есть своеобразная логика и у заблуждения, во всем, что не является наукой, — мифах, снах и т. д. «Отсутствие действующей каузальности не исключает особого логического обоснования сверхъестественных явлений. Логика сверхъестественного существует, но какая?»². Истоки и особенности логики сверхъестественного следует искать в ¹ Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 8.

² Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987. С. 26.

некоторых онтологических свойствах мышления, в совмещении различных логических структур, в том числе таких, которых основаны на отличном от современного понимании причинно-следственных отношений. Вместе с тем построение мифологического мира человека антропоцентрично и моделируется на базе комплекса жизненных представлений как прямое, видоизмененное или обратное отражение реального мира.

Иллюстрацией этому может служить любой уровень мифологических представлений, например хтонический или демонологический. Персонажи демонологии обнаруживают сходные с человеком черты в своем облике, поведении, отношениях, но всегда с какими-то ограничениями, отклонениями от норм реальности или вовсе с «обратным знаком». «Зеркальность» антимира имеет множество понятийных и образных воплощений; одно из наиболее ярких проявлений ее — идея «левого». Исключительно существенными оказываются оппозиции «свой — чужой», «правый — левый», «прямой — кривой» и некоторые другие.

В фантастическом мире есть и свои особые категории — категория мира вне времени (но с временной последовательностью событий), вне пространства (но в пространстве), вне естественной причинности (среди цепи причинно-обусловленных событий). Время и пространство могут быть дискретны, т. е. могут существовать лишь как момент и пространство совершения какого-либо конкретного действия или события.

Даже по цветовой гамме антимир соотносится с реальным миром как цветное изображение с черно-белым, ибо преобладающими цветами «антимира» являются антонимичные черный и белый, хотя значимым цветом может выступать и красный.

Факторы, способствующие устойчивому сохранению мифологических представлений в народном сознании, весьма многообразны. В известной мере к ним может быть отнесен недостаточно высокий уровень культуры и образованности. Стихия язычества на Севере подпитывается и малыми народами, с которыми русское население постоянно контактирует в течение столетий и у которых моленные рощи, «прокудливые», т. е. чудесные, священные, деревья, капища у источников имелись даже в XX в. Влияние оказывала и достаточно дикая и суровая природа края, тесное слияние человека с природой. Е. В. Аничков считал, что время от времени «душа требует катарсиса „страшным", когда она голодна, внутренним потрясением или особенно запугана страхом жизни»,³ и в этом ему виделась одна из причин сохранности рассказов из области фантастики и суеверий и их популярности.

Самым же важным, перманентным и глубинным фактором стабилизирующим фантастический мир в уме и сердце человека, является осознание того, что в нашем мире присутствует нечто Всегда-Неизвестное. Как бы ни расширяласьобласть познанного, известного, всегда остается Тайна. И сколько бы ни шел человек по пути прогресса, ее разгадка всегда впереди. Для постижения этой Тайны человечество мобилизует не только свой ум, но и интуицию, воображение, фантазию, порождая и сохраняя мифологию, которая также есть форма познания мира и самого человека в этом мире.

В настоящее время у нас в стране, да и во всем мире, говорят о некотором возрождении мировосприятия, в чем-то близкого языческому. Например, в Москве зарегистрирована языческая община, а языческое движение существует уже довольно давно — и не в одной лишь России, но и в Армении, в Литве.⁴ По мнению приверженцев «языческой идеи», интерес к язычеству — это естественное следствие процессов национального пробуждения, так как язычество в отличие от наднационального христианства уходит своими корнями в глубинную духовную культуру народности, народа, нации. Древние языческие верования, долгие века будучи придавлены мощным пластом христианства, не исчезли, но стали эзотерической системой, дающей возможность понять «подтекст», идею явления. В языческих представлениях апологеты язычества видят гармонию естества и считают, что в них интегрированы жизнь тела, психическая жизнь, мироощущение, жизненная сила, энергия народа. Христианство продемонстрировало

³ История русской.литературы / Под ред. Е. В. Аничкова. М., 1908. Т. 1: Народная словесность. С.56.

⁴ Б е л о в А. Мне открылась языческая идея — гармония естества // Наука и религия. 1991. № 2. С. 27.

некоторую дискредитацию человеческого тела, именно в нем оформилась идея «греховности плоти». Сейчас человек, загнанный в угол экологическими катаклизмами, результатами собственной деятельности, оказавшийся, перед опасностью физического самоуничтожения, чувствует необходимость борьбы за сохранение и развитие не только духа, но и плоти, что рождает культ здоровья, культ тела, свойственный язычеству, например в его классическом, античном, варианте

Как это ни парадоксально, но начало космической эры также усилило языческое мироощущение у человека. В лоне язычества человек был слит с космосом, он был как бы частичка космоса, подражание ему, он был крупицей мирозданья, его жизнь была неотделима от жизни солнца и луны, туч, лесов и вод. Выход человека за пределы Земли в новой форме возродил эти ощущения. «Становись и занимай свое место в природе.» - этот тезис из популярного ныне учения П. К. Иванцова находит живой отклик у многих.⁵

Вся эта гамма мыслей и ощущений породила в наше время своего рода апологию язычества; «Язычество по своей сути широко, глубинно и великодушно. Никакие политические движения не должны иметь отношения к его реконструкции»^.6

В этом важный момент языческого эзотеризма. Он связан с вечными законами природы, а они — вне современных распрей. Но языческая идея пробуждает в глубинах человеческого естества и не лучшие его свойства. Язычество — воплощение авторитарного сознания. Поэтому неоднократно в европейской культуре, и особенно в российском сознании, вплоть до наших дней, возрождается обостренная тяга к языческому культу рода, деспотической опеке, потребность в сильной влагсти, вожде.⁷ Как язычники мы творим себе кумиры, идеологические и политические, забыв христианскую заповедь «не сотвори себе кумира». Ослабление воздействия христианства образовало в коллективном сознании вакуум, для заполнения которого из глубины веков стали подниматься представления, хранимые лишь генетической памятью. Идеология рода, клана, объединенного определенной идеей, была поднята на щит как главная ценность, и это устранило веру в жизнь за гранью смерти. Осознав утопичность коммунистического рая, ми тем самым демифологизировали наше будущее и естественно обратились к своему прошлому, прошлому разной степени глубины, включая и очень отдаленное.

В течение многих веков язычество испытывало мощное давление христианства и отступало перед его гуманистической силой. Но влияние было взаимным, в результате чего в традиционном сознании возникало сложное переплетение христианских и языческих мотивов и образов, называемое в специальной литературе христианско-языческим синкретизмом. Нашло это отражение и в публикуемых материалах.

Сейчас нас все более интересует изоморфизм уровней культуры, переводимость языков культуры — отражение философии в архитектуре, живописи в музыке и, наоборот, фольклора в классической литературе и т. п. В ходе этих изысканий все больше обнаруживается наличие мифологической подосновы многих произведений искусства, присутствие мифологических компонентов сознания у многих, если не у большинства, великих художников.

Произведение архитектуры может оцениваться как мифологическая проекция заговора,⁸ подоснову некоторых произведений О. Э. Мандельштама видят в древних языческих заклинаниях,⁹ у С. Есенина в религиозной символике видится поэтический образ, напоенный прозрением наших языческих мистерий.

Мифологическая подоснова может быть обнаружена как в общем сюжетном, образном, композиционном строении произведения, так и в его деталях. Для иллюстрации этого интересны изыскания О. А. Терновской, которая рассматривает своеобразное

⁵ «Становись и занимай свое место в природе»: Интервью с П. К. Ивановым//Наука и религия. 1991. № 2. С. 50.

⁶ Б е л о в А. Мне открылась языческая идея — гармония естества С. 27.

⁷ Гуревич П. С. Святыня или призрак//Наука и религия. 1991. № 3. С. 11.

⁸ Бернштейн Д. К. Произведения архитектуры как мифологическая проекция заговора // Этнолингвистика текста: Семиотика малых форм фольклора: Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму / Отв. ред. В. В. Иванов. М., 1988. Вып. 2. С. 54.

⁹ Шиндин С. Г. О содержательной близости некоторых архаичных представлений и индивидуального поэтического мира//Там же. С. 26—27.

вхождение народных мифологических мотивов, связанных с насекомыми, прежде всего мухой и пауком, в художественную ткань ряда произведений русской классической литературы XIX в., таких, как «Мертвые души» Н. В. Гоголя и «Бесы» Ф. М. Достоевского.¹⁰ Как известно, муха в народной культуре выступает как своеобразный монадообразный

элемент, поведением которого обусловливается изменение форм существования человека (чередование сна и бодрствования, жизни и смерти) и природы (чередование времен года, погоды и непогоды). Например, наступление зимы манифестируется выражением «белые мухи полетели»; при переходе от летнего к зимнему природному циклу совершался обряд «похорон мух», муха способна вызвать безумие (ср. «какая муха его укусила»), истерическую болезнь— икоту (см. тексты №362— 365). На понятийном мифологическом уровне муха метафоризирует изменение состояния, на языковом — своевольную, безумную мысль и слова, на литературном — новый поворот в событиях, судьбе героя. У Гоголя в «Мертвых душах» мухи настойчиво присутствуют при пробуждении Чичикова в доме Коробочки, когда так отчетливо сформировались планы героя. Свидригайлов в «Преступлении и наказании» Достоевского перед самоубийством машинально начинает ловить одну из мух, которые «лепились на нетронутую порцию телятины».¹¹

В мировой традиции муха как существо, паразитирующее на мертвечине и зарождающееся в ней, имеет древнюю понятийную и символическую связь с потусторонним миром и царством дьявола. Имя носителя мирового зла Вельзевул этимологизируется на основе древнееврейского как «повелитель мух». И, очевидно, есть глубинные мифологические основания появления мухи в сюжетно значимом моменте романа «Бесы» в главе «У Тихона»¹² или в стихотворении Н. Клюева: И «в нигде» зазвенит Китоврас, | Как муха за зимней рамой.¹³

Паук в народной мифологической традиции связывается с идеей очищения от грехов («если кто паука убьет, сто грехов ему простится») или, наоборот, с увеличением их бремени («паука нельзя убивать — грех») (в этом случае мы имеем дело с явлением мифологической антонимии). В «Бесах» красный паучок на листке герани является Ставрогину как знак, гpexa, преступления, как напоминание о случившемся.¹⁴ Паутина как символ народной модели мира и паук как символ вечности проступают в сознании Свидригайлова в «Преступлении и наказании»: «Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, этак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится».¹⁵ Космогоническая семантика паука и паутины обнаруживается и в философско-символических стихах Зинаиды Гиппиус: «Я в тесной келье — этом мире, | И келья тесная низка. | А в четырех углах четыре | Неутомимых паука. | Они ловки, жирны и грязны, | И все плетут, плетут, плетут... | И страшен их однообразный | Непрерывающийся труд».¹⁶ Подобные реминисценции возникают у автора и воспринимаются читателем, очевидно, на подсознательном уровне. Знание же конкретной мифологической семантики образов, мотивов, коллизий позволит расширить и углубить восприятие мифологического подтекста произведеннй различных уровней культуры.

В последние десятилетия по страницам газет и журналов пронесся настоящий тайфун публикаций о различных непознанных явлениях. В современном обществе и именно в той его части, которую можно назвать вполне цивилизованной, образованной, даже в научных и околонаучных кругах, в настоящее время бытует множество рассказов о параномальных явлениях, событиях, существах, не укладывающихся в рамки привычной, обыденной

¹⁰Терновская О. А. Об одном мифологическом мотиве в русской литературе // Вторичные моделирующие системы / Отв. ред. Ю. М. Лотман. Тарту, 1979. С. 73—79.

¹¹ Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. 5. С. 534.

¹² Достоевский Ф. М. Полн. собр; соч.: В 30 т. Л., 1974. Т. 11. С. 19.

¹³ Клюев Н. Русь-Китеж // Песнослов. Пг., 1919. Кн. 2. С. 215.

¹⁴ Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 19, 22.

¹⁵ Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1973. Т. 6. С. 221

¹⁶ Цит. по: Терновская О. А. Об одном мифологическом мотиве…С. 77.

действительности, противоречащих тем устоявшимся практическим взглядам на жизнь, которые устанавливались в течение тысячелетий. В 80—90-е годы XX в. получают широкое развитие — даже в России — оккультные науки, парапсихология, астрология, открываются школы колдунов и знахарей, волнующе таинственной остается тематика НЛО и контактов с обитателями космоса.

Программисты, работающие на ЭВМ, полушутя, полусерьезно говорят о духе ЭВМ, мифической Фене, персонифицирующей тот «вирус», который дестабилизирует работу ЭВМ. Пятимиллионный Ленинград — Петербург слушает и обсуждает рассказы о Барабашке — духе, с которым якобы можно общаться перестукиванием. Из разных мест страны идут рассказы о полтергейстах, выходят газеты «Северный мистик» и «Аномалия», содержащие материалы «о потустороннем, мистическом, сверхъестественном и необъяснимом» — о переправеза пределы жизни, о ведьмах, лунном старике, привидениях и т. п. (см., например, «Северный мистик». 1991. № 2). По радио, телевидению и в газетах идут сообщения о явлении материализации из ничего неких существ, обычно понимаемых как инопланетяне, об исцелении людей, получаемом от них, или, наоборот, о похищении ими людей.

Те, кто признают существование этих параномальных явлений, пытаются.: их объяснить. Таких попыток предпринимается множество, и характер объяснений обусловлен философскими научными позициями авторов. Параномальные явления пытаются объяснить, исходя из положений современной физики. Предполагается наличие у материи свойства менять свою плотность, достигая таких малых ее величин, что предмет становится; невидимым (и этим объясняется явление, привидений, духов). На основе экспериментов в области энерго-информационногo обмена предполагают, что свойства экстрасенсов схожи с взаимодействием квантово-коррелированных систем, образующих особое информационное ψ-поле. При этом исходят из того, что квантовая механика допускает существование единой волновой функции в мире. С этой точки зрения все квантовые объекты квантово коррелированы между собой.¹⁷

Ряд современных исследований аномальных явлений примыкает к сегодняшним научным изысканиям в попытке сформулировать «единую теорию поля», которая охватила, бы и физические, и психические феномены.¹⁸ Существуют попытки прямых естественнонаучных объяснений явлений, которые традиционно относят к области мифологии. Например, K. Банзе в 1990 г. опубликовал в международном журнале «Лимнология и океанография», издаваемом Американским обществам лимнологии, статью «Основы биологии русалок», реферат которой опубликовал журнал «Наука и жизнь» (1991. № 4; С 136—137). В статье высказано мнение что существовали «морские люди» — приматы моря, человекоподобные существа, у которых задняя часть туловища не имела конечностей и представляла собой что-то вроде хвостовых лопастей китообразных. Автор считает, что именно эти существа имеются в виду в многочисленных рассказах о русалках, и выделяет три вида русалок - русалку обыкновенную, русалку индийскую и русалку эритрейскую. Они населяли прибрежные воды теплых морей, имели свою культуру, хотя и довольно примитивную. К. Банзе полагает, что последние представители этого вида вымерли к середине XIX в. из-за усиления рыболовства в прибрежных водах и загрязнения морей.

Возможны агностические взгляды на аномальные и непознанные явления, прежде всего на проблему НЛО и проявления внеземной цивилизации. Еще в 1975 г. Ж. Балле в книге «Паспорт в Магонию» пришел к выводу, что ни ударная программа, на которую будет брошено 20 лауреатов Нобелевской Премии, ни корреляция на ЭВМ наблюдаемых параметров, ни «телепатическая связь с высшими существами из космоса», ни организация ¹⁷ Болдырева Л., С о т и н а Н. 1) И все-таки наука//Наука и религия 1991 № 6 С. 7; 2) Магия и квантовая механика//Там же. 1990. № 5 С. 18—20; № 7. С. 10—11.

¹⁸ Роуз С. Знаки явления бесов//Наука и религия. 1991. № 2. С. 7.

^{19 Бондаренко П. НЛО: комментарий к неизвестному // Наука и религия. 1991. № 2. С. 5.}

сотен людей в наблюдательные команды, следящие за небом каждую ночь в бинокли, не дадут решения проблемы. Единственное, к чему удастся прийти в результате всех этих усилий, — это признание наличия в нашем мире некоего феномена Всегда-Неизвестного, особой области, чья сущность нам никогда не будет известна, т. е. области трансцедентного.¹⁹

Теологический взгляд на свидетельство параномальных явлений в наши дни видит в них прежде всего новое нашестви бесов. Согласно христианским апокалиптическим

взглядам, сила, до сих пор удерживающая последнее и ужасное проявление демонических действий на землю, «уже взята из среды» (2 Фессал. 2; 7), христианское мировоззрение больше не существует как единое целое, благодать церкви Христовой больше не удерживает темные силы, и «сатана освобожден из темницы своей», чтобы «обольщать народы» (Откр. 20; 7—8) И готовить их к поклонению антихристу в конце времен.²⁰ Параномальные явления — лишь новейший из медиумических приемов, при помощи которых дьявол вербует сторонников своего оккультного мира.

Но существуют и другие возможности трансцедентных явлений и связей, которые открываются в подвиге святости, когда подвижник силою любви и покаяния, с помощью божественной благодати как бы разрывает узы плоти, все земные и космические притяжения и соблазны и весь устремляется к нетварному, божественному бытию.²¹

Заключить же краткий обзор того бума трансцедентности, который сейчас переживает человечество, можно словами философа А. Ф. Лосева: «Для нас, представителей новоевропейской культуры, имеющей материалистическое задание, конечно, не по пути с античной или средневековой мифологией. Но зато у нас есть своя мифология, и мы ее любим, лелеем, мы зa нее проливаем и будем проливать нашу живую и теплую кровь».²² Мифология «есть наука о бытии, рассмотренном с точки зрения проявления в нем всех, какие только возможны, интеллигентно-смысловых (и образных. — О. Ч.) данностей, которые насыщают и наполняют его фактическую структуру» ²³ Весьма примечательным фактом, на который обязательно следует обратить внимание и который имеет непосредственное отношение к публикуемым материалам, является совпадение многих образов и мотивов в народных мифологических рассказах и в современных свидетельствах о параномальных явлениях. Суммируем некоторые факты, чтобы подтвердить этот тезис.

В современных свидетельствах фигурирует мотив наведения порчи, столь распространенный в народных легендах. Например, предполагается, что причиной появления полтергейста в одной из квартир является «наводка» со стороны женщины, с которой у хозяев квартиры в свое время была тяжба ²⁴ (ср. мифологические рассказы в разделе «Магия и колдовство»). Средства борьбы с полтергейстом оказываются теми же, что и средства от порчи в народных материалах — наговоренная вода, соль, сметание и сжигание мусора, чтение специальных молитв-заговоров.²⁵ Проявления полтергейста сходны с шалостями домового: летят кастрюли, утюги, вещи оказываются не на своих местах, передвигается мебель. Общим является мотив нарушения запрета и возмездия за это или предупреждения о возможном возмездии. Идея рока, невозможности бороться с будущим, которое видит провидица, присутствует как в народных рассказах, так и в повествованиях о современных ясновидящих. В современных рассказах о фантастическом фигурируют ведьмы, которые могут давить, душить человека так же, как домовой, — гнетке, который наваливается на спящего человека (см. заметку «Ведьма» в газете «Северный мистик». 1991. № 2). В этой же газете говорится о «лунном старике» — полупрозрачном, ²⁰ Роуз С. Знаки явления бесов. С. 8.

²¹ Салтыков А., священник. И свет во тьме светит // Наука и религия. 1991. №2. С. 64.

²² Лосев А. Ф. Философия имени. Л., 1990. С. 196.

²³ Там же. С. 197.

²⁴ Карташкин А. Репортаж о призраках, или Полтергейст в российской глубинке//Наука и религия. 1991. № 6. С. 42.

²⁵ Там же. С. 43.

²⁶ Техника — молодежи. 1991. № 1-2. С. 11.

будто сотканном из лунного света привидении, о явлении смерти в виде призрака белой женщины без: лица, что аналогично образу смерти не только в славянской мифологической традиции, но и в мифологиях многих народов. Колдунья Иванка из повествования А. Руденко «Моя жена — колдунья»²⁶ с распущенными волосами (что в народной традиций является признаком нечистой силы) на восходе солнца на балконе разгоняет облака, воздев к небу руки, уподобляясь древним «облакогонителям». В моменты аффекта у нее фосфоресцируют руки, и это заставляет вспомнить о пермских лесных девках с зеленоватыми светящимися телами.

В журнале «Новый мир» (1990. № 8. С. 7—8) Л. Петрушевская под названием «Песни восточных славян» опубликовала в жанре городского фольклора «московские случаи», где речь идет о контактах с загробным миром. Мотив этот — самый популярный в традиционных мифологических рассказах на Севере, варьируются лишь детали сюжета и бытовые реалии.

В современных описаниях обитателей летающих тарелок появляются существа, похожие на манекены, марширующие с вытянутыми по швам руками, полулюди-полуроботы; безголовые существа; воинственные волосатые карлики; трехметровые шестирукие монстры с горящими глазами, без ушей и носов; амебообразные существа, похожие на гроздья бананов; у неземных существ могут быть кошачьи глаза, глаза без зрачков, они могут быть одноглазыми, не иметь глаз вообще. Все это очень напоминает описания фантастических людей-песьеголовцев, одноглазых великанов-«монокулюсов», волосатых человекоподобных существ, которыми полны средневековые Космографии и которые имеются во всех мифологиях. Фантастические существа фигурируют и в Библии, особенно в Ветхом Завете. Это, например, конеобразная саранча, предводительствуемая князем тьмы Аввадоном.

Взгляд на приведенные и им подобные аналогии в современных повествованиях об аномальных явлениях и в народной мифологической прозе зависит от философской и концептуально-идеологической позиции автора. Эти аналогии могут быть оценены как конституирующие черты жанра фантастических повествований на разных этапах развития человеческого сознания; могут рассматриваться как единая цепь проявлений сюрреальных явлений. Несомненно одно — повествования о сюрреальных, параномальных явлениях из разряда фольклорного жанра или бульварных сенсаций переходят в сферу нравственно-философских исканий. И в этом еще одна причина того, что публикуемый материал может представлять интерес для самых широких и различных читательских кругов.

ТЕКСТЫ