Ты запираешь и ставишь на сигнализацию свой дом каждую ночь, так. Не хочу тебя обидеть, но ты говорила, что собиралась быть дома одна.

ЛМ

 

Лендон,

Да, я вполне способна запереться на ночь. Наша охранная система целое произведение искусства и работает отменно. (И я не обижена. Ценю твое беспокойство)

Я провела день у своего бывшего. Его родители не имеют понятия о том, что мы расстались – по какой-то причине он им не сказал. Было неловко. Не знаю, почему я позволила ему уговорить меня прийти. Он хочет встретиться со мной в cубботу, чтобы "поговорить". Возможно, я вернусь в кампус раньше. Я еще не решила.

Завтра встречаюсь со старыми друзьями, это будет повеселее.

Как насчет твоей семьи? Что ты делал?

ЖУ

 

Я не была уверена, когда он получит мой ответ, потому, что ему придется идти в "Байт и Такл и Кофе и wi-fi", чтобы проверить почту. После бессонной ночи – которая длилась слишком долго и оставила меня еще более измотанной, чем я была до этого, я сделала себе кофе и проверила свою почту. Неудивительно, что там не было ничего нового от Л. Максфилда. Я подумала о том, чтобы отправить сообщение Лукасу, но что я ему скажу? Что я ворочалась всю ночь, думая о его руках на моем теле?

 

Глава 15

 

Остановившись на заправке на полпути к кампусу, я отправила Кеннеди сообщение о том, что я решила вернуться пораньше.

Мой телефон зазвонил еще до того, как я выехала на шоссе. Кеннеди. Я сделала глубокий вдох и выключила музыку, перед тем, как ответить.

– Ты уже уехала? Я думал, ты возвращаешься завтра. Я думал, мы сможем сегодня поговорить.

Я вздохнула, борясь с желанием биться головой о руль, что не было хорошей идеей во время вождения.

– Я не понимаю, о чем это ты хочешь со мной поговорить, Кеннеди. – Интересно, он был слеп к тому, сколько раз я была готова и желала с ним поговорить, и множество раз, как он, не раздумывая, игнорировал это.

– Я думаю, что сделал ошибку, Джеки. – Неправильно понимая мое гробовое молчание, он добавил. – Я имею в виду, Жаклин. Извини, я думаю, мне понадобится время, чтобы…

– Что ты имеешь в виду, ты сделал ошибку?

– Нас. Наше расставание.

Я снова замолчала, пытаясь прожевать то, что он мне сказал. Я как можно больше избегала сплетен в кампусе, но даже я знала, что Кеннеди был далеко не святым все те недели с тех пор, как мы расстались. У него также не было отбоя от желающих. Но количество девчонок, желающих делить с тобой кровать не равно тому количеству, которое готово принимать все твои перемены настроений, слушать твои изматывающие политические мнения, или поддерживать твои жизненные цели, как будет тот, кто любит тебя. Нет – это было моей ролью. И меня освободили от нее.

– Почему?

Он вздохнул, и я представила то, что я знала, он делал – смотрел в потолок, откидывая челку со лба, и оставляя, согнутую в локте, руку в волосах. Он даже по телефону не мог скрыть от меня свои привычки поведения.

– Почему я сделал ошибку или почему я думаю, что это было ошибкой? – Я также знала, что то, что его ответ вопросом на вопрос давал ему время на размышление и поиск выхода из трудных ситуаций. – Этот разговор был бы легче при встрече…

– Мы были вместе почти три года, и ты просто бросил меня… даже без… этому не было… – запнулась я. Я замолчала и сделала глубокий вдох. – Может, это не было ошибкой.

– Как ты можешь так говорить? – Ему хватило наглости прозвучать обиженным.

– Ох, не знаю, – отрезала я. – Может потому, что с какой легкостью ты разорвал все наши отношения.

– Джеки…

Я сжала зубы.

– Не. Называй. Меня. Так.

Он замолчал, и все что я слышала, это урчание моего внедорожника, пока он поглощал километры дороги между прошлым и следующим городами. Большая часть полей по обеим сторонам дороги стояли не тронутыми, учитывая время года, но на одном из хлопковых полей росла зеленая трава и я уставилась на нее. Не смотря на то, что происходит с каждым в отдельности, где-то еще жизнь продолжается. Когда Кеннеди первый раз меня поцеловал, где-то еще, возможно, люди расставались. А той ночью, когда он разбил мне сердце, где-то, может быть даже в моем общежитии, кто-то влюбился.

– Жаклин, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.

За несколько секунд я проехала сквозь городок, в котором находился огромный торговый центр и мало что еще. Каждая миля увозила меня все дальше от Кеннеди. Ближе к Лукасу. Я почувствовала себя неловко от мысли о том, что Лукас стал тем, к кому я могла пойти, даже если я раньше этого не понимала, он был для меня безопасной зоной с первого момента нашей встречи.

– Ничего, – я ответила. – Я не хочу, чтобы ты что-то говорил.

Мой бывший знал, когда он встречался носом со стеной. Он поблагодарил меня за то, что я была у них в четверг, и сказал, что свяжется со мной, когда он вернется в кампус, я проигнорировала последнее.

 

* * *

 

Жаклин,

Звучит так, как будто он хочет вернуть тебя обратно, или, по крайней мере, чего-то большего, чем дружба. Вопрос в том, чего хочешь ты?

Моя семья - это мой отец и я. На День Благодарения к нам приезжали старые друзья, поэтому он был немного более разговорчив, чем обычно. Когда в нашем доме мы одни, случается так, что мы не разговариваем часами. Если конечно не считать что-то типа "извини" и "передай соль", молчание может тянуться днями.

Отцу принадлежит сезонная рыбацкая лодка. В это время года, мало что происходит на побережье, но зимой он обычно организует рыбалки в открытом море или туры наблюдения за местными птицами. Он организовал один из таких туров на сегодня, поэтому мы попрощались в 5 утра, и вот я здесь, снова у себя чуть за полдень.

ЛМ

 

Лукас опередил меня на десять минут. У меня чесались руки написать ему о том, что я тоже вернулась. Я знала, что не смогу долго себя сдерживать.

Я распаковалась и постирала грязное белье. Почти все машины на нашем этаже были свободны, очень мало людей оставалось на праздники, но завтра все переменится, когда все вернутся. Я выбирала время для стирки так, чтобы мне не нужно было ходить вниз или вверх. А избежание боковой лестницы стало для меня привычкой. Я не пользовалась ею, даже будучи с кем-то. Мои отговорки работали со всеми, кроме Эрин, которая покосилась на меня, когда я второй раз использовала фразу "Я кое-что забыла в комнате, встретимся внизу".

Однажды, она меня спросила напрямик:

– Ты боишься этой лестницы, не так ли?

Я красила свои ногти на ногах в кроваво-красный цвет, и уставилась на кисточку, пытаясь заставить мои руки не трястись. Начинай от кутикулы и двигайся вверх. Начинай от кутикулы и двигайся вверх.

– А ты не боялась бы?

– Да, боялась бы, – ответила она.

Следующий раз это была Эрин, кто сказала:

– О, черт, я забыла сумку в комнате. Ж, пошли, откроешь мне, ладно? – Повернувшись к остальным, она добавила: – Мы присоединимся к вам внизу через пять.

 

Я: Я вернулась

Лукас: Я думал, что ты не вернешься до завтра.

Я: Я передумала

Лукас: Я вижу. Свободна сегодня?

Я: Да

Лукас: Ужин?

Я: Да

Лукас: Я заеду за тобой в 7.

 

– Никогда раньше парень не готовил для меня.

Он улыбнулся по другую сторону столешницы, нарезая свежие овощи и сбрызгивая чем-то, что он только что смешал.

– Отлично. Это должно эффективно занизить твои ожидания. – Он выложил ингредиенты на алюминиевую фольгу, завернул ее, и засунул в духовку, к остальному ужину.

Я сделала вдох носом.

– Ммм, нет, пахнет замечательно. И ты выглядишь так, как знаешь, что делаешь. Боюсь, что мои ожидания вылезают за все рамки.

Он поставил таймер, вымыл и вытер руки, обошел столешницу и, взяв меня за руку, повел к дивану.

– У нас есть пятнадцать минут.

Сев рядом, он стал рассматривать мои руки, кончиками прохладных рук проводя по моим коротким ногтям, которые я никогда не отращивала, чтобы они не мешали мне играть на контрабасе; большим пальцем он нежно поглаживал внешнюю сторону моей руки. Нежно ее, перевернув, указательным пальцем он прошелся вверх, вниз, и по чувствительной коже между моих пальцев. Он обвел контуры моей ладони, передвинувшись к ее центру, я была зачарована, наблюдая и чувствуя его такие нежные прикосновения.

Его пальцы проскользнули сквозь мои, ладонью к ладони, он потянулся и посадил меня к себе на колени, прикасаясь губами к моему горлу. Я совершенно не слышала, как через несколько минул, прозвенел таймер.

Приготовленный им ужин, был разделен на индивидуальные пакетики из фольги – овощи, запеченный картофель и красный карась. Которого он поймал два дня назад. Франсис орал, как пожарная сирена, пока не получил свою долю последнего.

– Значит ты привык готовить для одного? – Спросила я, когда мы сели за крошечный стол, подвинутый к единственной не занятой стене.

Он кивнул.

– Последние три года или что-то около того. А до этого, готовил для двоих.

– Ты готовил? Не твои мама или папа?

Он прочистил горло, накалывая вилкой кусочек картофеля.

– Моя мать умерла, когда мне было тринадцать. До этого, да, готовила она. После… эм, либо учись готовить, либо живи на тостах и рыбе – что, я боюсь, мой отец и делает, когда меня нет дома, хотя я и пытаюсь его заставить покупать фрукты или что-нибудь из зелени время от времени.

Ох. Его история перекликается с историей Лендона – живет только с отцом, никого больше из родных – должно быть это было не просто. Он также очень рано потерял свою мать, поэтому я не собиралась сейчас поднимать тему его двуличности.

– Мне очень жаль.

Он кивнул, но не продолжил тему.

После еды, он выпустил кота на улицу, вернувшись, взял меня за руку и привел к себе в спальню. Мы легли в центр кровати лицом друг другу и, не говоря ни слова. Его прикосновения были легки, как перышко, проносящееся по моей щеке, двигающееся ниже по моей шее, перед тем, как по одной, расстегнуть все пуговицы на моей белой кофточке. Сняв ее с одного плеча, он прикоснулся к обнаженной коже губами, я закрыла глаза и вздохнула. Когда мои руки забрались к нему под футболку, он сел, и стянул ее через голову, одним резким движением отшвыривая в сторону, и, накрыв меня своим телом, перешел к поцелуям.

Его рот был пылким, губы раскрыли мои и язык ворвался в мой рот. Я была уверена, что почувствовала его трепет, когда сжала место, где были вытатуированы слова поэмы. Он перевернул меня и стянул кофточку со второго плеча, так и, оставив ее, полу снятой, затем он перевел свое внимание на непокрытую кожу над телесного цвета лифчиком, все мое тело стремилось к нему, к его прикосновениям, статистическим электричеством проносящиеся во мне.

Без вопросов или объяснений он остановился у той, очерченной мною в прошлый раз, линии. Наш разговор был ограничен только вот так и Боже и ох. А потом и совсем превратившись только в стоны, вздохи и невнятные звуки, которые можно было интерпретировать только как да, да, да.

– Надо отвезти тебя обратно. – Его голос был хриплым. Мы не разговаривали больше часа. Часы на его столе показывали, что время близилось к полуночи.

Он протянул мне мой лифчик и натянул свою футболку обратно через голову. Когда я встала, он помог мне надеть кофточку, держа ее за плечи, пока я просовывала в нее свои руки, затем повернул меня к себе, застегнул пуговицы и, закончив, обхватил мое лицо руками и нежно поцеловал.

Стоя у его мотоцикла, я натягивала на руки свои перчатки, когда задняя дверь в соседнем доме раскрылась, и оттуда вышел мужчина, держа в руках пакет с мусором. Он открыл мусорный бак на колесиках и засунул пакет внутрь. Когда он повернулся, чтобы зайти обратно, я заметила, что Лукас замер, как статуя, наблюдая за ним. Как будто почувствовав наши взгляды на нем, мужчина повернулся к нам, под светом у порога. Это был проф.Хеллер.

– Лендон? – сказал он, но ни один из нас не двинулся с места и не ответил. – Жаклин? – добавил он, как будто не веря глазам. В какой-то момент, он сообразил который сейчас час, и тот факт, что мы только что вышли из квартиры его арендателя. Мы не могли воспользоваться отговоркой о репетиторстве, притом, что, скорее всего, было не желательно встречаться на квартире для дополнительных занятий, вне зависимости от времени суток.

Некоторое время никто ничего не говорил, потом плечи профессор Хеллер опустились. Он вздохнул, прежде, чем окинуть Лукаса решительным взглядом.

– Зайди к нам на кухню, после того, как вернешься. Не более чем через полчаса, пожалуйста.

Лукас крепко сжимал шлем в своих руках. Он кивнул в сторону профессора Хеллера и надел шлем на голову. Когда он повернулся, чтобы удостовериться, правильно ли я застегнула свой, наши взгляды встретились, но ни один из нас не сказал ни слова. В течение десятиминутной поездки домой, мои мысли так и не прояснились. В голову не приходило никаких волшебных слов, или оправданий его лжи. Я не могла ничего сказать или сделать, кроме, как услышать его причины.

Мы приехали, и я слезла с мотоцикла, неумело стаскивая с себя шлем и освобождая волосы из резинки своими неуклюжими пальцами в перчатках. Все еще сидя на мотоцикле, он тоже снял с себя шлем, и отложил их оба, как будто не планировал снова одевать свой. Когда я повернулась к нему, он уставился на свои руки, крепко сжимаемые руль.

– Ты уже знала, так ведь? – Он говорил тихо, и я не могла определить его настроение.

– Да.

Он поднял взгляд на меня, хмурясь и заглядывая мне в глаза.

– Почему ты ничего не сказала?

– Почему не сказал ты? – ответила я. Я не хотела отвечать на вопросы. Я хотела получить ответы на свои, и мне не нравилось, что он собирался заставить меня задать их вслух. – Так тебя зовут Лендон? Но Ральф зовет тебя Лукас. И та девчонка… другие люди тоже зовут тебя Лукас. Так что, правда?

Он вернул взгляд на свои руки, и, как наполненный воздухом шарик, в мои внутренности наполнились злостью. Он решал, что мне рассказать, а что утаить. Харлей мягко рычал, готовый сорваться с места в любую минуту.

– Оба правда. Лендон мое первое имя, Лукас второе. Сейчас… я представляюсь как Лукас. Но Чарльз – профессор Хеллер, знает меня очень давно. Он все еще зовет меня Лендон. – Он снова поднял глаза. – Я думаю, ты знаешь, как трудно это, заставить людей называть тебя как-то еще, от того, как они уже привыкли тебя называть.

Все логично. Кроме той части, когда он притворялся быть двумя разными личностями со мной.

– Ты мог бы мне сказать. Но не сказал. Ты мне врал.

Он выключил мотоцикл и поставил его на подножку. Встав передо мной, он сжал меня за плечи.

– Я никогда тебе не врал. Ты сделала выводы, основанные на том, как Ча... профессор Хеллер меня назвал. Просмотри свою почту. Я никогда не называл себя Лендоном.

Я вырвалась из его хватки.

– Но ты позволил мне называть тебя Лендоном.

Он опустил руки, но уставился на меня сверху вниз, не позволяя двигаться.

– Ты права, это моя вина. И мне очень жаль. Я хотел тебя, и это не могло случиться с Лендоном. Все, что происходит между нами против правил, и я их нарушил.

Я проглотила ком в горле. Я слышала то, что он еще не озвучил. Он говорил мне, что между нами все кончено, вот так. Отвратительная реальность отверженности, которую несколько недель начал Кеннеди, захлестнула меня с головой, и я снова начала тонуть. Мои родители оставили меня, Кеннеди меня бросил, мои друзья, за исключением Эрин и Мегги, отвернулись от меня. И теперь Лукас - и Лендон. Двое совсем разных отношений, но оба ставшие очень значимыми для меня.

– Значит все кончено.

Он просто смотрел на меня, но я не могла не чувствовать, что это было как будто его пальцы пробегались по моему лицу.

– Иначе твоя оценка будет под угрозой. Сегодня, когда я вернусь, я возьму всю вину на себя; профессор Хеллер не будет тебя ни в чем винить.

– Значит все кончено, – повторила я.

– Да.

Повернувшись, я вошла в здание и не слышала, как завелся мотоцикл до того, как ступила на первую ступеньку лестницы.

 

Глава 16

 

– Мисс Уоллис, пожалуйста, задержитесь после занятия.

Я подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с профессором Хеллером на лекции в понедельник, и кивнула в знак своего согласия.

– Ооооо, – сказал Бенджи. – Ах ты, маленький смутьян. – Его улыбка увяла, когда он увидел мое лицо. – Что случилось? У тебя на самом деле неприятности? – Он глянул назад, намекая на единственную причину моей возможной размолвки с профессором. – Он что, узнал о – сама знаешь. – Он наклонил голову в сторону Лукаса.

– Да.

Его глаза расширились, и он понизил голос.

– О, черт, ты серьезно? Откуда?

Я покачала головой.

– Это не важно. Он узнал, все кончено.

Сжав губы, он запихнул тетрадь свой в рюкзак и вздохнул.

– Вот, паршиво. Мне жаль. – Его каре-зеленые глаза были полны понимания. – Я могу что-то сделать?

Я снова покачала головой, желая сменить тему.

– Я буду в порядке. Как прошло твое откровение?

Широко улыбаясь, он расставил руки в стороны.

– Как видишь, я все еще цел, все жизненно-необходимые части тела на месте. – Он подергал бровями, и закинул рюкзак себе на плечо, после того, как получил от меня игривый толчок. – Все прошло хорошо. Поговорить об этом о открытую стало облегчением для нас обоих, я думаю.

– Отлично, – я была рада за него, хоть у меня и не было того же опыта с публичными признаниями в последнее время. Я не смотрела на Лукаса. Когда я зашла в аудиторию, перед началом занятия, он был поглощен своим альбомом, избегая даже взгляда в мою сторону.

– Привет, Жаклин. – Улыбнулся Кеннеди, когда мы проходили мимо, как будто довольный тем, что наконец-то вспомнил мое имя.

– Привет, – ответила я, проскальзывая мимо него по пути к столу преподавателя.

Когда я остановилась на нижней ступени, профессор Хеллер оглядел головы студентов вокруг него и попросил меня зайти к нему после обеда, чтобы забрать свою работу. Выражение его лица сказало мне о том, что это было больше приказом, чем просьбой. С горящим лицом, я сказала, что приду.

 

* * *

 

– Ты не сделала ничего такого, поэтому, тебе не о чем волноваться. Скорее всего, он хочет удостовериться, что Лукас-Лендон-кто бы там он ни был, не воспользовался тобой.

Я была благодарна за уверения Эрин, какими бы ошибочными они ни были.

Лежа на кровати, свесив ноги с края, я смотрела на квадратик неба, видимый из нашего окна. Меня знобило, даже в нашей через чур теплой комнате. Еще прошлой зимой мы с Эрин обнаружили, что наша доисторичская система отопления нагревала нашу крохотную комнату практически до температуры сауны, чтобы потом выключиться, дать ей остыть и снова превратить ее в сауну. Было удивительно, как мы обе не заработали себе пневмонию к Февралю.

– Лендон был идеальным репетитором. А то, что между мной и Лукасом никого не касается.

– Кроме меня, – поправила Эрин.

Я повернулась к ней и слегка улыбнулась.

– Кроме тебя.

Она добавила блесток на плакат для своего сестринства.

– Во сколько тебе нужно быть там?

– Между 15.30 и 16.30.

– Тебе лучше поторопиться. Как только я закончу с этим, я отправляюсь на работу. Кинь мне сообщение, если будет нужно надрать кому-нибудь зад. И не забудь – завтра мы поедем за платьями для вечеринки братств на этих выходных".

Об умении моей соседки мгновенно менять тему, можно было слагать легенды.

– Я помню.

 

* * *

 

Профессор Хеллер взирал на меня, сидящую по другую сторону его стола, уже второй раз за этот семестр, и я пыталась не ерзать на стуле от его пристального взгляда. Я никогда не была одной из тех учащихся, кто постоянно нарывался на неприятности с учителями; обнаружив себя в данной позиции, второй раз в течение нескольких недель, было просто уму непостижимо.

С тех пор, как я заняла, указанное мне место, он больше на меня не смотрел, роясь среди бумаг и папок на его столе, пока не вытащил из какой-то стопки мою работу, и пробормотал:

– А-ха.

Он досконально просмотрел ее, пролистывая скрепленные страницы. Я подумала, поставил ли он уже оценку, и скажется ли на ее судьбе то, что я скажу или не скажу в ближайшие несколько минут.

Он прочистил горло и я съежилась.

– Я поговорил с Мистером Максфилдом, о чем, я предполагаю, ты уже знаешь.

Я сделала нервный вдох.

– Нет, сэр. Мы не разговаривали.

Он приподнял брови, расширив глаза.

– Понятно. – Он нахмурился, как будто не понимая чего-то. – Ну, я спрошу тебя о том, о чем спросил его, и буду благодарен за твою правдивость. Помогал ли он тебе в написании этой работы?

Я тоже нахмурилась, не вполне понимая, что конкретно он спрашивал.

– Он помог мне с несколькими источниками информации. Прочитал финальную версию проекта и отметил несколько моих недочетов и ошибок, которые мне нужно было исправить, прежде, чем сдавать ее. Но работа моя.

Он кивнул и вздохнул.

– Хорошо. Был еще тест, о котором ты получила… так сказать преждевременное уведомление… по сравнению с остальными студентами, так?

Я сглотнула.

– Он посоветовал мне заполнить, присланную им таблицу. – Профессор Хеллер одарил меня пристальным взглядом и одной поднятой бровью, и я уточнила: – Он настоял на том, чтобы я сделала это. Но он не говорил мне, что будет тест, и, честно говоря, я просто подумала, что он просто деспот – я не даже не подозревала, что там мог быть какой-то намек на… – Черт

– Он полностью взял на себя вину за ошибку в своем суждении, мисс Уоллис.

Я не могла дышать, мои мысли разбегались. С самого первого момента, как я его увидела – лицом к лицу с Баком, после того, как, я предполагаю, он снял его с меня – он меня защищал. Были ли наши отношения, каковы бы они ни были, опасностью для его работы?

Я придвинулась ближе, положив руку на стол.

– Лукас не… он ни в какой мере не пользовался своим положением в отношении меня. Он очень помог мне, как репетитор. Во время его дополнительных занятий у меня был другой предмет, поэтому я не могла их посещать, но он отправлял мне задания по электронной почте. – Я остановилась, бездыханная, пытаясь не ухудшить ситуацию своими словами. Я не могла позволить ему думать, что я какая-то безрассудная девчонка, иначе мое заявление совсем не будет иметь никакого значения. – У него не должно быть неприятностей по моей вине.

Мой профессор уставился на мою работу, все еще в его руках. Если такое вообще было возможно, он выглядел еще более растерянным, чем до этого. Нахмурив лоб, он поднял глаза, и некоторое время смотрел на меня. – Он также сказал ты не знала, что парень с которым ты… встречалась… был твоим репетитором. Что ваши академические отношения ограничивались перепиской по интернету.

Я кивнула, не желая сказать что-нибудь противоположное тому, что уже сказал Лукас.

Он снова вздохнул, откинувшись на стуле в раздумьях, и закрыв рукой рот. Наконец, он подвинул мою работу ко мне.

– Твое исследование и выводы были очень впечатляющими для второкурсницы. Хорошая работа, мисс Уоллис. Если ты получишь хорошую оценку на финальном экзамене, твоя итоговая отметка не пострадает от твоего, эмоционального потрясения в середине семестра. Небольшой совет, это не будет единственным случаем в твоей жизни, когда что-то выбьет тебя из колеи. В будущем, как и в реальном мире – профессора и работодатели не будут такими понимающими. Нам всем приходится, как говорит моя дочь, терпеть и не жаловаться.

Я подавила желание открыть последнюю страницу и проверить свою оценку.

– Да, сэр. – Я знала, что мне надо встать, поблагодарить его и покинуть его офис, пока удача была на моей стороне. Но я не могла этого сделать. – А Лукас? У него неприятности? Он… потеряет ли он работу?

Он покачал головой.

– На мой взгляд, ничего плохого не случилось, хоть я и напомнил Лендону – эм, Лукасу – что иногда то, как представляется ситуация оказывается важнее, чем то, что случилось на самом деле. На этой ноте, я посоветовал ему ограничить ваши отношения до чисто профессиональных, до конца семестра.

Лукас не упоминал о возможности продолжения наших отношений в будущем. Его ответ на то, что все ли между нами кончено был достаточно однозначным, он не прислал мне ни одного сообщения или письма, опровергающих это, и ни разу не глянул на меня сегодня в классе, по крайней мере, я так думаю.

– Спасибо, профессор Хеллер. – Я дождалась, пока я вышла на улицу, чтобы проверить свою оценку – 94 балла из 100. Точно, гораздо лучше, чем то, что я бы получила на экзамене в середине семестра, если бы я его не пропустила.

 

* * *

 

Я игнорировала Лукаса по дороге к своему месту в начале занятия в среду и пятницу, а также по его окончанию, особенно, когда обнаружила Кеннеди, ждущего меня в проходе оба раза. В среду мой бывший спросил, как мои дела с репетиторством.

– Что? – я споткнулась на следующей ступеньке, и он поймал меня за локоть.

– У тебя были два восьмиклассника, или девятиклассника, влюбленных в тебя? – Он засмеялся, и две девчонки, которых мы проходили мимо, повернули на него головы; как и характерно Кеннеди, он или притворился, либо на самом деле не заметил. "Или сейчас уже все твои ученики влюбленны в тебя?

Аа – уроки контрабаса, не экономика. Повернув на улице за угол, я застегнула свою куртку до конца и сунула подбородок в мой мягкий шарф, прячась от порывов ледяного ветра, а он поднял воротник и засунул руки в карманы.

– По большей части, я не знаю, о чем они думают. Они все какие-то угрюмые.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, приковывая мое внимание к ямочке на его щеке, как это было в самый первый раз, когда я ее заметила, и оттуда, к его красивым зеленым глазам. Он легонько толкнул меня локтем.

– Их угрюмость – явное свидетельство их влюбленности.

Хмурясь, я отвела глаза и ускорила шаг. Я не представляла, к чему он клонил, и не хотела этого знать.

– Увидимся позже, Кеннеди. Я опаздываю на испанский.

Он поймал меня за руку.

– Мегги сказала, что ты придешь на вечеринку в субботу?

Я кивнула. Эрин и я провели четыре часа во Вторник в поисках платьев и туфлей. Она вовсю работала над тем, чтобы заставить Чаза раскаяться в том, что решил не падать на колени и целовать землю под ее ногами.

– Что стало с "я люблю охоту"? спросила я, когда она отложила в сторону десятое или одиннадцатое не-очень-подходящее платье, перед тем, как влезть в крошечный кусочек серебряного материала с разрезом на бедре.

Улыбаясь в зеркале почти звериным оскалом, она подождала, пока я ее застегну, чтобы рассмотреть себя повнимательнее в этом, светоотражающем платье, которое оттеняло ее рыжие волосы, как будто ее голова была в огне.

– О, я и собираюсь поохотиться, – проурчала она.

Я последовала дальше, не оглядываясь, и он прокричал мне в след:

– Увидимся позже, Жаклин.

Я перебирала в голове все возможные отговорки, которыми я могла воспользоваться, чтобы попытаться избежать этой вечеринки, с опозданием подмечая, что мне просто не следовало соглашаться сопровождать Эрин. Моя обычно разумная соседка была серьезно настроена, по крайней мере, на один вечер, заставить своего бывшего парня кусать себе локти. На ужине в пятницу она сказала:

– Мне нужно сделать это. В качестве заключения. – Мегги через стол выгнула на меня бровь. По мне, так Суббота не могла пройти быстрее из-за драмы между Эрин и Чазом, попытками Кеннеди, воскресить наши отношения и присутствием Бака на этой вечеринке.

 

* * *

 

Избегать встречаться глазами с Лукасом на занятии по самообороне оказалось труднее, чем избегать друг друга на экономике, но Лукасу и мне удалось делать это в течение первого часа. Самой странной частью прошедшей недели были таблицы, которые он продолжал мне присылать, но без каких-либо лишних комментариев. Все, что было сказано в письме: Новая таблица в приложении, ЛМ.

– Сначала мы сосредоточимся на наиболее легко исполнимом защитном ударе с близкого расстояния – ударе коленом, другие типы ударов могут быть слишком сложны для выполнения либо нападающий может просто от них уклониться. – Голос Ральфа вернул меня обратно в класс. – И, я подразумеваю, что вы, дамы, знаете, куда вам следует целиться этим коленом.

Разделившись на две группы, как и две недели назад, я встала в очередь к Дону и Эрин последовала за мной. Он держал толстую подушку с лямкой для руки, чтобы зафиксировать ее на месте, объяснил основы удара коленом и спросил, есть ли желающие помочь с демонстрацией, на что Эрин с удовольствием согласилась. Я гордилась тем, как она озвучила, " НЕТ!" и, схватив Дона за плечи, дала коленом в подушку. Я узнала движение, Лукас использовал его на Баке, только он ударил его под подбородок, а не в пах. Бак тогда распластался на земле. И остался там.

Когда подошла моя очередь, с поддержкой моей группы и повторениями Дона.

– Еще раз! – после каждого удара, моя неуверенность испарилась. Оживленная, с расширенными глазами и трясущаяся от адреналина, я подошла к Эрин. Она засмеялась и сказала:

– Я знаю, круто, да?

Мы следовали дальше по ударам, и каждый раз, когда я ударяла Дона и слышала его довольный рык, мой страх о том, что в реальной ситуации я не смогу исполнить это, становился все меньше. Вики – седая женщина, которая, сама того не зная, помогла мне найти в себе силы остаться в классе две недели назад – спросила как, даже при правильном ударе в нужное место, мы можем выиграть бой против мужчины его размера.

Дон напомнил нам, что главным было не выиграть бой, а иметь возможность освободиться.

– Каждая секунда дает вам возможность убежать.

Когда Ральф анонсировал короткий перерыв, я из подтишка глянула на Лукаса. Поверх голов двух девчонок, одна из которых что-то ему говорила, его глаза были на мне, их ледяной серо-голубой практически был бесцветен по другую сторону, ярко освещенной, комнаты. После утренней физической активности я почувствовала себя ошеломленной. Мое дыхание стало прерывистым, и ни один из нас не отвернулся, пока Эрин не потянула меня за руку.

– Пошли, влюбленная моя, – пробормотала она, чтобы никто больше не услышал.

Я покраснела и позволила ей вывести меня в коридор к раздевалке. Наклонившись над раковиной, я плеснула холодной воды себе на лицо и уставилась в зеркало, думая о том, что видел Лукас, когда смотрел на меня. Что видел Кеннеди. Что видел Бак.

– Втюрилась поуши, разве нет? – Эрин протянула мне бумажное полотенце и сжала губы, наклоняя голову, пока тоже изучала мое отражение в зеркале. Ее темные глаза встретились с моими. – Мне следовало знать, что моя тактика не сработает с тобой. Если тебе от этого станет легче, он выглядит также взвинчено, как и ты.

Я закатила глаза, вытирая воду с щек.

– Веришь или нет, мне от этого не легче.

Она выгнула бровь, переводя взгляд на свое отражение, исправляя невидимый изъян на своей губе и собирая свои непослушные волосы в хвост.

– Ммм-хмм.

 

* * *

 

– Следующий час или около того, мы посвятим изучению еще несколько движений – защите от захвата и удушья. На следующей неделе, мы попрактикуем все то, что мы изучили. – Хлопнув в ладоши, Ральф добавил: – Делитесь и начнем.

После того, как мы автоматически разделились на предыдущие группы, Ральф обратился к мужчинам, одетым в защитное снаряжение, скрывающее их с головой.

– Дон, Лукас, поменяйтесь-ка группами, изменим тактику атаки немного.

О, Боже. Вот и избежали друг друга.

Хотя я и знала, что у меня не было возможности предотвратить это, мой мозг перебирал варианты того, как уклониться от того, чтобы перед всеми вокруг руки Лукаса сомкнулись на мне. Первая атака называлась медвежье объятие, и бесстрашная седовласая Вики вызвалась желающей помочь продемонстрировать для нас защитные движения в замедленном действии. Я наблюдала за этим с Эрин и еще тремя женщинами в моей группе, но мое сердце билось так сильно, как будто хотело выпрыгнуть из груди. А он еще даже до меня не дотронулся.

Необходимость защитных подушек для головы стала понятна, когда он объяснил удар головой - затылком в нос или рот нападающего. Было также наступление (все засмеялись, когда Лукас попросил не наступать со всей силы на его, не защищенные подушками, ботинки – он с удовольствием просто среагирует так, как будто мы сделали это со всей силы), локтем в ребра, а также удар, который Ральф, подошедший понаблюдать за нашим прогрессом, назвал газонокосилка.

Встав перед Лукасом, он сказал:

– Это одно из тех движений, которое мы советуем не использовать во всю силу на наших храбрых инструкторах. – Он повернулся и хлопнул Лукаса по плечу. – Мы же не хотим лишить наших парней радости отцовства. – Когда женщины захихикали, Лукас слегка порозовел и уставился в пол, скривив губы в сардоническую улыбку. – В реальной ситуации, если у вас свободна рука, вы можете потянуться назад и схватиться за хозяйство, поворачивая и вытягивая вверх, как будто пытаясь завести газонокосилку.

Он продемонстрировал это, вместе со звуками заводящейся газонокосилки, даже группа Дона наблюдала за этим и смеялась. Лукас прикусил губу и покачал головой.

По очереди, мы становились перед ним, лицом к группе, в ожидании его хватки, чтобы попрактиковать выученные движения. Любимицей более взрослых женщин была газонокосилка, и все ее использовали, вместе со звуковым сопровождением. С горящими глазами Эрин использовала все до единого, только что выученные нами, движения – удар затылком, наступ, поцарапать голень, локоть в живот одной рукой и газонокосилку другой. Женщины в группе активно ей поаплодировали и Лукас сказал:

– Отличная работа. К этому моменту он будет валяться на земле, и молить тебя о побеге.

– Следует мне еще его стукнуть? – спросила она на полном серьезе.

– Эм… если он больше не нападает, просто беги. Ты не хочешь, чтобы он схватил тебя за ногу и потянул вниз. – Эрин кивнула и подошла ко мне, сжимая мою руку.

Он смотрел в мои глаза, пока я приближалась. Я не отводила глаз до тех пор, пока не повернулась спиной прямо перед ним, пытаясь сконцентрироваться на том, что мне следовало делать дальше.

Внезапно, он обвил меня руками, но его объятие было нежнее, чем у любого настоящего нападающего. Его сильные руки были крепки и неподатливы. Нервничая, я забыла все выученные движения и безуспешно попыталась вырваться.

– Ударь меня, Жаклин, – сказал он мне в ухо. – Локтем.

Я двинула локтем в его, закрытый подушкой, живот и он хрюкнул.

– Хорошо. Наступ.

Я осторожно наступила ему на ногу.

– Удар головой.

Верхушка моей головы еле доставала до его подбородка, но я все же его ударила.

– Газонокосилка. – Его голос был мягким, с придыханием, и я не могла, даже призвав все свое воображение, представить себя трогающей его там, чтобы сделать ему больно.

Без дополнительных звуков и сильно краснея, я сделала необходимое движение, и он меня отпустил. Направляясь к Эрин, я бы чувствовала себя глупо, если бы каждая женщина в комнате не проделала все то же самое, что я только что сделала. За исключением того, что они не делали это с парнем, который превращал их внутренности в жидкую лаву. Не с парнем, к которому хотелось повернуться лицом и оказаться в тех же объятиях.

Мои одногруппницы похвалили меня как будто я не замерла в самом начале.

Переднее медвежье объятие было хуже, но по тому, как глаза Лукаса слегка расширились, когда я подняла на него взгляд, прижатая грудью к его груди. Как сказала Эрин, ему было не все равно – и это заставило меня почувствовать себя одновременно и лучше и хуже.

Удушье было проще, и я освободилась без его подсказок.

И затем урок был окончен, и Ральф попросил нас попрактиковаться до следующего занятия.

– На следующей неделе, парни будут полностью одеты в защитные костюмы, и вы сможете выбить из них весь дух.

Эрин и Вики дали "пять" друг другу, и Ральф, потирая руки, одарил их улыбкой.

– Безжалостные и жаждущие крови. Именно то, что мне хочется увидеть.

 

Глава 17

 

Я не была ни на одной Греческой^[7]