В какой вечер ты свободен. Или может в субботу.

ЖУ

 

Я играю на контрабасе с десяти лет. В четвертом классе, с одним из двоих контрабасов в школьном оркестре во время футбольного матча случился несчастный случай с участием футбольного мяча, результатом которого оказалась сломанная ключица. Наша учительница музыки, миссис Пибоди, окинув взглядом наше море скрипачей, умоляла кого-нибудь сменить инструмент.

– Кто-нибудь? – Спрашивала она. Когда никто больше не выявил желания, я подняла руку.

В то время, даже со среднего размера контрабасом я выглядела как карлик. Мне приходилось использовать табуреточку, чтобы иметь возможность играть, над чем мои одноклассники в оркестре беспрестанно смеялись. Насмешки школой не ограничились.

– Дорогая, разве это не немного странный инструмент для девушки? – спрашивала моя мать. Все еще расстроенная моим отказом учиться играть на пианино, ее любимом инструменте, в пользу скрипки, и, конечно же, она не поддерживая мой новый выбор.

– Да, – я окинула маму холодным взглядом, и она закатила глаза. Она так и не перестала презирать инструмент, на котором я так любила играть за то, как он себя ставил и направлял остальной оркестр. Я также обожала выразительное чувство недоверия в лицах наших соперников на региональных соревнованиях, их уверенность в том, что я не была так хороша в исполнении, как они – потому, что я была девчонкой, и то, как я доказывала всем, что я была намного лучше.

К своему пятнадцатилетию я достигла свои 168 см роста и могла свободно играть на большом контрабасе безо всяких табуреток.

Весь последний год я давала уроки местным школьникам – всем мальчикам – каждый из которых сначала одаривал меня самодовольной и дерзкой улыбкой, до того, как слышал, как я играю.

 

Жаклин,

Контрабас? Интересно.

На этой неделе по вечерам я занят, также как и по выходным. Я не хочу, чтобы ты теряла время, я просто пришлю тебе всю информацию о проекте сегодня вечером, и мы можем обсудить это по электронной почте, пока мы не синхронизируем наше расписание для встречи. Тебя это устроит?

ЛМ

P.S: Я вспомню о тебе, если куплю что-нибудь большое или соберусь переезжать.

 

Лендон,

Спасибо, да, меня это устроит. (я имею в виду, отправку информации о проекте, а не твой наглый комментарий о злоупотреблении моей машиной. Ты ничем не лучше моих друзей! Они все забивают на грузоперевозки Ю-хол и их котировки, и платят мне пивом.

ЖУ

 

Жаклин,

Я пришлю информацию, как только попаду домой сегодня и мы сможем все обсудить. И ты знаешь, товарообменные сделки – это примитивная экономика в действии. (Кстати, ты уже достаточно взрослая, чтобы пить пиво?)

ЛМ

 

Лендон,

Я вовсе не собиралась найти отличное применение доисторической экономике, так получилось. И я считаю, что друзья, которые платят пивом, лучше тех, кто не платит вообще. (Насчет моего возраста, не думаю, что это входит в определение Репетитора по Экономике и дает тебе право вытягивать персональную информацию).

ЖУ

 

Жаклин,

Твоя правда! Мне придется просто довериться тебе и надеяться, что не буду арестован за поставку алкоголя несовершеннолетним. И ты права – бедные студенты без машин, каковым и я являюсь, должны уважать проверенные временем методы переговоров о транспортировке.

ЛМ

 

Я улыбнулась его откровенному признанию беспечности, но моя улыбка увяла от мысли о Кеннеди, и как важно он чувствовал себя от того, что владел машиной. Прямо перед нашим выпускным из школы его родители отдали двухлетний Мустанг его шестнадцатилетнему брату, который разбил свой джип за два дня до этого. И в качестве выпускного подарка, они заменили Мустанг Кеннеди на новенькую, черную БМВ, со всевозможными наворотами, включающими кожаные сидения и стерео систему, которую я могла слышать за километр.

Черт побери. Мне нужно перестать связывать с Кеннеди каждую мелочь, которая случается со мной. Озарение снизошло внезапно, я все это делала на автопилоте. За прошедшие три года мы стали привычками друг друга. И хотя он избавился от своей привычки, когда порвал со мной, я все еще не избавилась от своей. Я все еще связывала его с моим настоящим, с моим будущим. Но правда была в том, что он был моим прошлым, и мне необходимо было принять это, как бы больно это ни было.

 

* * *

 

Как только мы начал наш первый курс, Кеннеди вступил в университетское братство, в котором был его отец. Я никогда до конца не понимала его желание принадлежать к какому-нибудь обществу. Он не возражал, когда я сказала, что подожду со вступлением в какое-нибудь сестринство, до тех пор, пока я поддерживала его необходимость быть частью братства в целях будущей политической карьеры. Однажды он сказал мне, что ему нравилось, что я была его ЧВН девушкой.

– ЧВН? Что это?

Он засмеялся и сказал:

– Это значит, что ты черт возьми независимая.

Я не понимала тогда, но три недели назад, когда он вышел из моей комнаты, он забрал с собой мой, построенный с такой осторожностью, социальный круг. Без отношения с Кеннеди, я больше не получала приглашения на вечеринки братств и сестринств, хотя Чаз и Эрин могли приглашать меня на некоторые из них, потому что я попадала под одну из категорий того, что было приемлемо брать с собой на такого рода события: девушек и алкоголь.

Замечательно, я перешла от независимой девушки к атрибуту вечеринки.

Встречаться с группами своих бывших друзей было как минимум неловко. Каждое утро в течение недели, прямо перед библиотекой, столики братств продавали кофе, соки и различную выпечку, чтобы собрать денег на классы по руководству. В обнимку с переносными мангалами, Три-дельты жили в палатках на газоне перед их домом, чтобы показать затруднительное положение бездомных. Я подметила тогда Эрин, что большинство бездомных навряд ли имеют переносные мангалы от Колман и снаряжение для отдыха на природе от РЕЙ, она фыркнула и сказала:

– Ага. Я им говорила. Но меня проигнорировали.

В любую сторону, куда бы я ни шла из общежития, я встречала людей, с кем у меня были абсолютно ненапряженные отношения буквально несколько дней назад. Теперь же, когда я проходила мимо, они отводили глаза, хотя некоторые все же еще улыбались и махали мне рукой, перед тем как отвернуться и притвориться быть углубленными в разговор с кем-то еще. Еще меньше окликали меня:

– Привет, Джеки. – Я не сказала им, что я больше не использовала это имя.

Сначала Эрин говорила мне, что мне просто это кажется, но спустя две недели, она неохотно согласилась и, используя свои знания из класса по психологии, она заключила:

– Люди чувствуют, что нм нужно принять чью-то сторону, когда пары расстаются – это человеческая натура. Но все равно, они трусы. – Я была благодарна за ее поддержку.

Меня не удивило, что почти все приняли сторону Кеннеди. Он все-таки был одним из них. Он был дружелюбен, харизматичен, будущий мировой лидер. Я была милая, симпатичная, но все же немного странная его девушка... После разрыва, для всех, кроме Эрин я стала просто "не греческой" второкурсницей.

 

Во вторник мы проходили мимо королевской пары кампуса – Кейти - президента Эриного сестринства и Диджея - вице-президента братства Кеннеди.

– Привет, Эрин. Отличный прикид, – сказала Кейти, как будто меня там вообще не было. Диджей кивнул Эрин, приветствуя, окинул меня мимолетным взглядом, но не отметил мое присутствие больше, чем это сделала его девушка.

– Спасибо! – ответила Эрин.

– Придурки, – затем пробормотала она и взяла меня под локоть.

 

Когда я переехала в наше общежитие больше года назад, я ужаснулась, обнаружив себя с соседкой, которая оказалась описанием типичного члена сестринства. Эрин уже выбрала себе кровать у окна. Над ее кроватью красовались блестящие сине-золотые помпоны из старшей школы и огромный плакат с именем "ЭРИН" утопающий в золотых блестках. Вокруг громадного плаката висели фотографии лучших дней группы поддержки и танцевальных вечеров с неуклюжими футбольными игроками.

Пока я стояла и пялилась на ее свето-отражающую стену в нашей крохотной комнате, она зашла внутрь.

– О, привет. Ты должно быть Жаклин! Я Эрин!

Слава богу, я не озвучила "да что ты" комментарий, пришедший в тот момент мне в голову.

– Пока тебя не было, я выбрала себе кровать – надеюсь, ты не против! Я почти закончила распаковываться, так что я могу тебе помочь. – Одетая в университетскую футболку, которая была почти такого же медового оттенка, как и ее, собранные сзади, волосы, она схватила самую тяжелую мою сумку и кинула ее на кровать. – Я прикрепила доску для заметок на дверь, чтобы мы могли оставлять друг другу сообщения – вообще-то, это была идея моей мамы, но мне она понравилась, что ты думаешь?

Я моргнула и пробормотала:

– Ага, – когда она раскрыла мою сумку и начала вытаскивать вещи, которые я привезла из дома. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Я заполняла длиннющую форму о предпочитаемой соседке и эта девчонка не подходила ни под один, обозначенный мною, критерий. По-сути, я описывала себя: тихий, помешанный на учебе книжный червь, который будет ложиться спать в подобающее время. Не тусовщица, которая будет приводить парад парней в нашу комнату или сделает ее главным местом для пиво-понга.

– Зови меня Джеки, – сказала я.

– Джеки, как мило! По-правде говоря, мне нравится Жаклин. Очень шикарно. Тебе везет. Ты можешь выбрать! Я вот застряла с Эрин. Хорошо, что мне нравится, да? Хорошо, Джеки, где ты хочешь повесить этот постер… кто это?

Я глянула на постер у нее в руках – одной из моих самых любимых певиц, которая также играет на контрабасе.

– Эсперанса Спалдинг.

– Никогда о ней не слышала. Но она миленькая! – Эрин схватила пригоршню кнопок и запрыгнула на мою кровать, чтобы прикрепить постер к стене. – Как насчет тут?

Эрин и я многое прошли за пятнадцать месяцев.

 

Глава 4

 

В среду, прибежав на экономику буквально в последнюю минуту, последнее, что я ожидала увидеть, это Кеннеди, облокотившегося на дверной косяк, и обменивающегося телефонными номерами с одной из Зет. Хихикая, после снятия собственной фотографии, она протянула ему его телефон. Он сделал то же самое, улыбаясь ей.

Он никогда больше так мне не улыбнется.

Я даже не подозревала, что замерла на месте, пока один из студентов не задел меня плечом, скидывая по ходу мой тяжелый рюкзак с моего плеча.

– Из'няюсь, – пробурчал он тоном, больше похожим на "свали с дороги", чем "извиняюсь, что задел тебя".

Когда я наклонилась, чтобы подобрать свой рюкзак, молясь про себя, чтобы Кеннеди и его фанатка не заметили меня, чья-то рука протянулась и подняла рюкзак с пола. Я выпрямилась и уставилась в чистые серо-голубые глаза.

– Знаешь, рыцарство еще живо, – сказал он своим глубоким, спокойным голосом, таким, каким я запомнила его с Субботней ночи и утра Понедельника, в Старбаксе.

– Да?

Он помог мне вернуть рюкзак на плечо.

– Да. Тот чувак, просто идиот. – Он указал на парня, который налетел на меня, но я могла бы поклясться, что на секунду его взгляд упал на моего бывшего, который как раз заходил в аудиторию, смеясь над чем-то с девушкой. На задней части ее оранжевых спортивных брюк красовалась надпись ЗЕТА. – Ты в порядке? – В третий раз этот его вопрос содержал подтекст гораздо глубже, чем его обычная ежедневная версия.

– Да, в порядке. – Что еще я могла, кроме как соврать? – Спасибо. Я повернулась и вошла в аудиторию, заняла свое новое место и провела первые сорок пять минут, фокусируя свое внимание на профессоре Хеллере, доске, и своих собственных записях. Прилежно перерисовывая графики краткосрочного равновесия и совокупного спроса, что было для меня абсолютной тарабарщиной. Мне все же придется умолять Лендона Максфилда о помощи. Моя гордость только заставит меня отстать еще больше.

За несколько минут до конца занятия, я развернулась на сидении, под предлогом достать что-то в своем рюкзаке, и кинула взгляд на парня на последнем ряду. Он смотрел прямо на меня, слегка постукивая черным карандашом по тетради, расслабленным движением его пальцев. Он откинулся на стуле, один локоть отведен за спинку стула и одна нога неумышленно выставлена вперед под стол для равновесия. Пока мы смотрели друг на друга выражение его лица изменилось из непроницаемого в еле заметную, хоть и настороженную, улыбку. Он не отвел взгляд, даже когда я глянула вниз на рюкзак и потом снова на него.

Я резко развернулась, заливаясь краской.

Парни проявляли ко мне знаки внимания за последние три года, но это была парочка коротеньких и точно безответных привязанностей - первый был мой собственный репетитор по контрабасу, а второй – мой партнер по химии – но меня не привлекал никто, кроме Кеннеди. Лекция по экономике превратилась в шуршание на заднем плане, я не мола определить, что конкретно вызвало мою реакцию на этого незнакомца, запоздалое чувство стыда, благодарность за спасение от Бака или просто обычное влечение. Скорее всего, все три.

Когда класс закончился, я засунула тетрадь в свой рюкзак и подавила желание снова посмотреть в его сторону. Я копалась ровно столько, сколько было нужно, чтобы удостовериться, что Кеннеди и его фанатка ушли. Как только я поднялась, чтобы уходить, постоянно сонный парень, сидящий рядом, заговорил.

– Эй, какую проблему мы должны решить за дополнительный балл? Не могу разобрать свои каракули, похоже, что меня сморило, когда он упоминал об этом. – Я кинула взгляд на то место, которое он указал в своих записях, где и правда дальше и дальше было все сложнее что-то разобрать. – Я, кстати, Бенджи.

– О, эм, дай-ка посмотреть… – Я пролистала свои записи в тетради, пока не нашла детали задания в верхней части листа. – Вот оно. Пока он его переписывал, я добавила: – Я Жаклин.

Бенджи был одним из тех парней кого взросление не пощадило. Его лоб был усыпан прыщиками. Его отросшие и завивающиеся волосы могли бы быть лучше подстрижены – умелым стилистом, но что-то мне подсказывало, что он посещал восьми долларовую парикмахерскую с телевизорами, вечно настроенными на ESPN. Принимая во внимание его одутловатый живот, я сомневалась, что он проводил много времени в университетском современном спортзале. Его футболка, растянутая на груди, давала "братьям" какие-то инструкции, которые лучше не произносить вслух. Только каре-зеленые глаза, с миленькими морщинками вокруг от улыбки, спасали его внешний вид.

– Спасибо, Жаклин. Ты спасла мою задницу – мне просто необходимы дополнительные баллы. Увидимся в пятницу. – Он захлопнул свою тетрадь. – Если я случайно не просплю, – добавил он, одаряя меня искренней улыбкой.

Я ответила улыбкой и начала продвигаться по ряду к выходу.

– Без проблем.

Может я все же могла завести себе друзей вне круга Кеннеди. Это взаимодействие, вместе с тем, что все наши друзья приняли сторону Кеннеди после разрыва, помогло мне осознать, насколько зависима я была от него. Я была немного шокирована. Почему это никогда раньше не приходило мне в голову? Потому, что я думала, будто мы с Кеннеди никогда не расстанемся?

Глупое, наивное предположение. Бесспорно.

 

* * *

 

Аудитория была уже почти пуста, парня с последнего ряда тоже уже не было. Меня пронзило чувство острого разочарования. Ну, и что, что он пялился на меня на уроке, подумаешь, великое дело. Может, ему было просто скучно. Или он легко отвлекался.

Но как только я вышла из аудитории, я заметила его на другом конце заполненного коридора, в разговоре с одной из наших однокурсниц. Он стоял в абсолютно расслабленной позе, с небрежно расстегнутой синей рубашкой, под которой виднелась простая серая футболка, и рукой, в одном из передних карманов джинс. Мне не было видно мышц его рук из-за длинных рукавов рубашки, но его живот был плоским и в субботу он с легкостью положил Бака на землю. Его черный карандаш был заткнут ему за ухо, и только розовый ластик на конце был виден из-под его темных, растрепанных волос.

– Так это групповое занятие? – спросила девушка, накручивая длинную прядь своих блондинистых волос себе на палец. – И оно длится один час?

Он поправил на плече свой рюкзак и откинул рукой челку, мешающую видеть.

– Да. С часу до двух.

Пока он смотрел на нее сверху вниз, она закинула голову и слегка качнулась из стороны в сторону, как будто собираясь танцевать с ним. Или для него.

– Может я и приду. А что ты делаешь после?

– Работаю.

Она недовольно фыркнула.

– Ты все время работаешь, Лукас. – Ее обиженный тон резанул меня по ушам, как ногтями по доске в классе, так всегда случалось, когда я слышала, как его использовал кто-то, старше шести лет. Но бонус – я теперь знаю, как его зовут.

Он поднял глаза, как будто почувствовал, что я стою там и подслушиваю, мне ничего не оставалось делать, как пулей направиться в противоположную сторону, было слишком поздно притворяться, что я не специально стояла там, слушая их разговор. Я виляла между студентами в заполненном коридоре в поисках бокового выхода. Если Лукас ходит на эти дополнительные занятия, я там точно не появлюсь. Я не была уверена, что это значило - если это вообще что-то значило – то, что он пялился на меня на занятии, но мне было не по себе от его пронзительного взгляда. К тому же, я была все еще в стадии оплакивания моих недавно разбившихся отношений. Я была не готова начинать что-то новое. Не то, чтобы он был заинтересован во мне в том смысле. Я практически закатила на себя глаза от собственных мыслей. Я взяла и одним прыжком перескочила от мизерного интереса к возможным отношениям.

Чисто из моих наблюдений, он, скорее всего, привык к таким девушкам, как та блондинка, падающих к его ногам. Прямо как мой бывший. Статус Кеннеди в качестве президента студенческого совета и нашего класса практически приравнивал его к знаменитостям, и он наслаждался этим. Я потратила два года в старшей школе, игнорируя завистливые взгляды девчонок, которые так и ждали, что он меня бросит. Когда мы, наконец, уехали в колледж из нашего городка, я была абсолютно в нем уверена.

Когда же я перестану чувствовать себя, полной идиоткой за свою слепую доверчивость.

 

* * *

 

Лендон,

Оказалось, что у меня больше проблем с нынешним материалом, чем мне казалось, но я не уверена, что смогу выбраться на одно из твоих дополнительных занятий. Стремно, что мой бывший не бросил меня в начале этого семестра, чтобы у меня был шанс бросить этот предмет. (Без обид. Скорее всего, ты с экономического факультета и любишь все это).

Я начала штудировать экономические журналы онлайн для своего проекта. Спасибо за расшифровку рекомендаций проф. Хеллера перед отправкой их мне. Если бы ты прислал мне их без перевода, я бы сейчас искала высокое здание/мост/водяную башню, откуда я могла бы прокричать "прощай, жестокий мир".

ЖУ

 

Жаклин,