Связь взрослого и детского анализа 395

отношения к аналитику, используемые в аналитической рабо­те (см. Эдит Людовик Гиомруа, 1963).

Детский аналитик как внешний представитель внутренней инстанции

Мы впадаем в заблуждение, если считаем, что все переносные отношения между ребенком и аналитиком сводятся к прежним эмоциональным образованиям. На аналитика обрушиваются не только либидоносные и агрессивные замещения, но и также часто целые части детской личности, которые таким образом спроецированы на внешний мир, или, точнее сказать, экстери-оризированы (см. также Варрен М. Броддей (1965) и его иссле­дования роли членов семьи в патологии детского возраста).

Поскольку аналитик открыл для инстинктивных производ­ных (представлений, фантазий, действий) свободный доступ для проявления во всей полноте, он стал для ребенка предста­вителем его ОНО, т. е. «совратителем» со всеми отрицательны­ми и положительными последствиями, которые приносит с со­бой эта роль. Настолько, насколько его вербализация и толко­вание снижают детские страхи, он играет роль помощника Я, за которого цепляется нуждающийся в поддержке пациент. Так взрослый аналитик является одновременно перенесенным во внешний мир сверх-Я и идеалом. Здесь возникает парадок­сальная ситуация: ребенок боится критики со стороны этой со­зданной переносом авторитетной фигуры и ищет опять скрыв­шиеся от него производные ОНО, проявившиеся в анализе.

Подобная экстериоризация — весьма ценный материал, она позволяет объяснить конфликты между психическими ин­станциями. Она тем плодотворнее для анализа, чем строже мы проводим различие между ними и переносом объектных отно­шений. Необоснованно утверждение, что в конце концов все внутренние конфликты сводятся к идентификации с окружаю­щими людьми, стало быть, к прежним любовным отношениям. Обсуждая вопрос о внутреннем мире ребенка, следует сказать, что в нем отношения между системами и инстанциями психи­ческого аппарата не менее значимы, чем отношения к миру объ­ектов. Здесь мы не должны забывать, что и в анализе взрослых

396 Раздел VI. Техника детского психоанализа

вслед за внешним перенесением конфликтов между психиче­скими инстанциями и внутри психических инстанций внутрен­ний мир ребенка тоже играет свою роль. Например, навязчивые невротики известны как «сварливые» пациенты, т. е. их внутрен­ние амбивалентные конфликты переносятся в ходе анализа как разногласия с аналитиком, которые горячо отстаиваются с их стороны. В конфликтах между активными и пассивными, муж­скими и женскими стремлениями аналитик делается предста­вителем той или другой стороны и в таком значении подавля-ⁱ ется. Для маньяков аналитик символизирует одновремен­но или в быстрой последовательности объект маниакального стремления и силы Я, которые необходимы для его подавле­ния. В пограничных случаях шизофрении терапевту прежде всего может выпасть роль помощника Я. В состоянии спутан­ности или под давлением вызывающих страх фантазий паци­ент цепляется за рациональную позицию врача, как за спаса­тельный круг, и использует тон его голоса или форму объяс­нения (больше, чем его содержание), чтобы взять на прицел одолевающие его первичные процессы. Аналитику важно раз­личать, что союз таких пациентов с их терапевтами совсем дру­гой, чем у истерика, который переносит на своего аналитика прежние любовные побуждения и хочет доставить себе само­му удовлетворение.

Перенесение внутренних инстанций и побуждений на ана­литика является при таком рассмотрении специфической фор­мой переноса, которая при правильном истолковании может внести ценнейший вклад в анализ.

Инфантильная зависимость и ее роль в детском и взрослом анализе

Кажется только вопросом техники то, насколько родители па­циента должны быть включены в терапевтическую работу. За этим лежит теоретически гораздо более важная проблема: на­чиная с какого периода можно рассматривать личность подрас­тающего человека как независимую структуру, т. е. когда ребе­нок перестает быть отражением и игрушкой окружающих его влияний внешнего мира.

Связь взрослого и детского анализа 397

В сочинениях Фрейда мы находим ранние и многочислен­ные указания на значение детской зависимости для становле­ния характера, с одной стороны, и образования неврозов, с дру­гой. Как «биологический фактор» она несет ответственность в первую очередь за зрелость подрастающей личности. Из стра­ха потерн объекта, потери любви и наказаний, которым подвер­жен беспомощный ребенок, вырастает податливость ребенка воспитанию, которая оборачивается во взрослой жизни «соци­альным страхом».

Угрызения совести, происходящие из интерпоризации ро­дительского авторитета, прямо ведут к невротическим кон­фликтам. Тому обстоятельству, что период зависимости ре­бенка от взрослого у человека намного длиннее, чем у всех других живых существ, Фрейд приписывал такие последствия, как спо­собность любить в целом и Эдиповы стремления в частности;

как культурная борьба против агрессии; как возникновение ре­лигии; как этика и мораль; короче, как важнейшие предпосылки прогрессивного гуманизма и социализации человечества. — См. следующие места у 3. Фрейда:

«...биологические факты длительной несамостоятельности и медленного созревания молодого человека...» (собр. соч., т. XII, 328);

«..мы понимаем, что Эдипов "комплекс является психическим коррелятом вторичных фундаментальных биологических фак­тов длительной инфантильной зависимости человека...^ (собр. соч., XII, 426);

«Биологическим, (фактором) является длительно затянувшая­ся беспомощность и зависимость маленькою ребенка от людей. Внутриматочное существование человека в протиповополож-ность большинству животных относительно укорочено; на свет он появляется неподготовленное, чем они. Тем самым усиливается влияние реального внешнего мира, продвигается дифференциация Я от ОНО, повышаются опасности со стороны внешнего мира и чрезмерно вырастает значение объекта, который один может за­щитить от этих опасностей и возместить потерянную внутри-маточную жизнь. Этот биологический момент и создает первые опасные ситуации и вызывает потребность быть любимым, кото­рая уже больше не покидает человекам (собр. соч., XIV, 186);

398 Роздел VI. Техника детского психоанализа

«...Защита детской беспомощности придает реакции на бес­помощность, которую взрослый должен уважать и религиозное воспитание признавать, их характерные черты» (собр. соч., XIV, 345);

«Мотив борьбы индивида с "грехом" можно легко найти в его беспомощности и зависимости от других и лучше всего можно охарактеризовать как страх потери любви»- (собр. соч., XIV, 483).

' Инфантильная зависимость в анализе взрослых

Анализ взрослых издавна стремится свести проявляющиеся явления зрелого периода к их латентным предшествующим ступеням и тем самым возродить в переносе инфантильную беспомощность и зависимость. С другой стороны, значение этих регрессий ограничено их генетической ролью. Поскольку учитываются динамические, топические, структурные и эконо­мические точки зрения, взрослый пациент остается самостоя­тельной ценностью со своими собственными внутренними ин­станциями, со своей собственной структурой личности и со своими закрепленными в этой личности невротическими кон­фликтами, к которым внешний мир имеет лишь косвенное от­ношение.

Классическая техника анализа взрослых является логиче­ским последствием и живым выражением этого убеждения. Это относится к основным правилам анализа: внимание психо­аналитика направлено исключительно на внутреннюю жизнь пациента; аналитик объективно не видит окружения пациента, а только субъективно воспринимает его глазами пациента;

отношения между пациентом и аналитиком исключают все вмешательства извне; и только таким образом создается ситуа­ция, когда переносы из прошлого находят свое полное выраже­ние.

Несмотря па отдельные возражения (см., например, Б. Р. Ла-форж, 1936, его взгляд на семейные неврозы и его требования к семейному анализу), основные принципы взрослого анализа в целом остаются неизменными.