Амнезия событий раннего детство и Эдипов комплекс 1 7

Так что положение работников Дневных центров далеко не завидное. Они постоянно сталкиваются с трудными задачами, требующими независимого решения и вмешательства; и это не говоря уже о том, что они не являются главными и самыми важ­ными взрослыми в жизни ребенка.

Школьные учителя на это могут сказать, что мы не правы, расценивая их положение как наиболее благоприятное. Они так­же утверждают, что чаще всего получают ребенка слишком по­здно; очень сложно, например, в первом классе начальной шко­лы привить ребенку правильное и серьезное отношение к уче­бе и к преподавателям, если прежде ему была знакома только беззаботная атмосфера детского сада. Они несут с собой в шко­лу модель поведения, приобретенную в детском саду, и отно­шение, не приемлемое в условиях школы.

В соответствии с вышесказанным работники детских садов имеют дело с еще не испорченной воспитанием группой, а сле­довательно, находятся в более выгодном положении. Но даже от них мы, к нашему изумлению, слышим жалобы, что их трех— шестилетние воспитанники уже являются сформировавши­мися личностями. Каждый ребенок наделен свойственными только ему чертами характера и реагирует на действия воспи­тателей по-своему. С каждым ребенком воспитатель связыва­ет определенные ожидания, конкретные надежды и опасения, у каждого из них свои пристрастия, каждый по-своему выража­ет зависть и нежность, требует любви и отвергает ее. И речи не может быть о влиянии личности воспитателя на покорное, еще не сформировавшееся существо. Воспитательница имеет дело с маленькими личностями, сложными и с трудом поддающими­ся влиянию,

Поэтому учителя и воспитатели — в школах, в Дневных цен­трах или детских садах — всегда оказываются в одинаково труд­ном положении. Очевидно, что формирование личности завер­шается раньше, чем мы себе это представляли. Чтобы выявить происхождение тех особенностей характера ребенка, которые причиняют преподавателю столько хлопот, исследователь дол­жен обратиться к периоду, предшествующему его поступлению в воспитательные заведения, к первым взрослым в жизни ре­бенка, то есть к периоду до шести лет и к его родителям.

БД! [У i;.!s,

1 8 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Возможно, у вас появилось ощущение, что таким образом задача упрощается. Вместо того чтобы день ото дня наблюдать поведение детей старшего возраста в школах и Дневных цен­трах, мы постараемся собрать сведения об их впечатлениях

и воспоминаниях ранних лет.

На первый взгляд это совсем не сложно. Вы всегда стреми­лись к тому, чтобы отношения с доверенными вам детьми бы­ли искренними и открытыми. Сейчас это очень пригодится. Отвечая на ваши вопросы, ребенок будет готов рассказать

< вам все.

Я советую каждому из вас совершить такую попытку, но предупреждаю вас, что вы получите скудные результаты. Дети не рассказывают о своем прошлом, зато они охотно расскажут вам о событиях последних нескольких дней или недель, о про­веденных выходных, о своем последнем дне рождения, возмож­но даже о прошлогоднем Рождестве. Но здесь их воспоминания обрываются, или, в любом случае, дети теряют способность рассказывать о них.

Вы можете сказать, что наша уверенность в том, что ребенок в состоянии вспомнить свое прошлое, не имеет под собой осно­ваний. Следует иметь в виду, что дети не могут отличить важ­ные события от незначительных. Поэтому вы считаете, что бу­дет разумнее и продуктивнее задать наши вопросы не ребенку, а взрослому, интересующемуся исследованием раннего опыта

своего детства.

Я, конечно, рекомендую вам воспользоваться также и этим, вторым способом, но знаю, что вы будете удивлены, когда обнаружите, что приятелю, искренне желающему помочь вам, почти нечего сказать. Его более или менее осознанные воспо­минания с небольшим количеством пробелов обратятся, может быть, к пятому или шестому году жизни. Он опишет свои школь­ные годы, возможно даже дом, где он жил на третьем, четвер­том и пятом году жизни, имена братьев и сестер и даты; он мо­жет даже упомянуть такое особое событие, как переезд из од­ного дома в другой, или какой-то необычный случай. На этом список иссякнет, прежде чем вы обнаружите искомое, а имен­но знаки того, как его пятилетнее развитие вело к формирова­нию характерных черт личности.

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 1 9

Разумеется, это подходящий повод для нового разочарова­ния. События, о которых мы хотим услышать, играющие столь важную роль в формировании характера индивида, касаются самых интимных переживаний в его жизни. Это тот опыт, ко­торый каждый хранит как самое сокровенное и, не допуская к нему никого, кроме самого себя, застенчиво скрывает даже от самых близких друзей. Учитывая это обстоятельство, следует обратиться за информацией к единственному человеку, готово­му ее выдать. Иными словами, каждый исследователь должен изучить самого себя. Здесь дело касается нас самих, и мы дол­жны положиться на способность нормального взрослого чело­века помнить прошлое, на нашу заинтересованность в этих све­дениях и желание преодолеть все барьеры, препятствующие личности выдать свои секреты другим.

Тем не менее, даже если мы подойдем к этому делу со всей заинтересованностью и вниманием и будем предельно откро­венны, результаты все равно будут скудными. Нам не удастся пролить свет на ранние годы нашей жизни и собрать непрерыв­ную цепочку воспоминаний того периода. Мы можем связать события с определенными периодами времени, которые для различных индивидов могут быть совершенно разными. Для некоторых это пятый год жизни, для кого-то — четвертый, еще для кого-то — третий. Однако до этого момента в сознании каж­дого из нас существует большой пробел, темнота, на фоне ко­торой выделяются лишь некоторые беспорядочные и бессвяз­ные фрагменты, при ближайшем рассмотрении лишенные зна­чения и смысла.

Например, молодой человек не помнит ничего из первых четырех лет своего детства, кроме короткого эпизода на кораб­ле, где капитан в красивой форме протягивает к нему руки, чтобы поднять его над парапетом. Опрос других людей пока­зал, что в тот же период времени он пережил серьезные потря­сения и тяжелейшие удары судьбы. Или опять же, в памяти девушки, раннее детство которой было богато эмоциональными переживаниями, среди путаницы событий сохранилось лишь одно четкое воспоминание: во время прогулки в детской ко­ляске она поворачивается назад и смотрит на няню, толкаю­щую коляску!

20 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Вы, конечно, согласитесь, что здесь мы сталкиваемся с край­не противоречивым набором фактов. С одной стороны, из на­ших наблюдений за маленькими детьми и рассказов родствен­ников о нашем детстве мы знаем, что поведение ребенка на этой стадии развития осмысленно и активно; он выражает свое от­ношение к происходящему, во многих отношениях проявляет себя как разумное существо. С другой стороны, этот период стерся из его памяти или, в лучшем случае, оставил о себе край­не скудные воспоминания. Согласно свидетельствам школь-' ных учителей и воспитателей детских садов, по истечении этих ранних детских лет человек вступает в жизнь в качестве пол­ностью сформировавшейся личности. Но все же память рабо­тает так, будто в этот период, когда ребенок наиболее воспри­имчив и чувствителен, когда происходит комплексное развитие его личности, ничего достойного запоминания не происходило.

До сих пор академическая психология попадала в эту ло­вушку. В качестве материала для своих исследований ученые брали только ту часть психической жизни индивида, которая известна ему самому, что неизбежно приводило к недооценке значения первых лет жизни, остававшихся для него неизвест­ными.

Первую попытку разрешения этого противоречия совершил

психоанализ. Исследовав природу ошибочных действий, кото­рые человек совершает в своей повседневной жизни, забывая и теряя вещи или кладя их не на свое место, читая или слыша неверное слово, психоанализ доказал, что такие ошибки не яв­ляются случайными. Прежде такие случаи объясняли, не осо­бенно вдумываясь, как результат невнимательности, усталос­ти или просто случайности. Психоаналитические исследова­ния показали, что, как правило, мы ничего не забываем, кроме того, что мы по той или иной веской причине не хотели бы по­мнить, хотя эта причина обычно нам не известна.

Подобным образом, исследуя пробелы в воспоминаниях детства, психоанализ прибегает к нетрадиционным способам объяснения. Он утверждает, что столь поразительный феномен не имел бы места без серьезных на то оснований. Именно этот мрак, окутывающий первые годы жизни, и препятствия, возни­кающие на пути каждого, совершающего какую-либо попытку

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 21

рассеять его, привели психоаналитиков к мысли, что тут скры­вается что-то важное. Точно так же взломщик, наткнувшийся на особенно изощренное устройство замка, приходит к выводу, что усилия, которые он приложит, чтобы взломать его, будут щедро вознаграждены; люди не причинили бы себе столько хлопот, чтобы запереть нечто бесполезное!

Но в данный момент в мои планы не входит объяснение, каким образом психоанализ справился с этой целью — восста­новить воспоминания детства. Описание метода психоанализа само по себе займет больше времени, чем имеется в нашем рас­поряжении. Его более детальное рассмотрение и исследование мы оставим на случай другого курса лекций. Сейчас нас инте­ресует главным образом содержание первых пяти лет жизни, в той мере, в которой психоанализу удалось восстановить его. Я напомню только, что это восстановление совершалось путем толкования сновидений и объяснения происхождения ошибок, совершенных как здоровыми людьми, так и пациентами, стра­дающими неврозами.

Психоаналитическая реконструкция воспоминаний детства апеллирует к самой ранней поре младенчества, к периоду, ког­да ребенок обладает только наследственными качествами, при­сущими ему от рождения, — иными словами, к тому состоянию, в котором мы тщетно надеялись застать его в момент поступ­ления в учебное заведение. То, что нам известно об этой стадии развития, не впечатляет. Новорожденные дети во многом схо­жи с детенышами животных, однако в некотором отношении находятся в менее выгодном положении, чем молодые живот­ные. Последние зависят от своих матерей только в течение не­продолжительного периода времени, самое большее, несколь­ких недель. После этого они превращаются в самостоятель­ных особей, способных обходиться без посторонней помощи. С детьми дело обстоит иначе.

Ребенок по крайней мере в течение года находится в такой зависимости от матери, что погиб бы в ту же минуту, когда мать перестала бы заботиться о нем. Но даже по прошествии года младенчества до независимости еще далеко. Ребенок не в состоянии добывать пищу и средства к существованию, за­щититься от опасности. Как известно, на то, чтобы полностью

22 Раздел I. Психоанализ раннего детства

освободиться от опеки взрослых и стать самостоятельным, тре­буется пятнадцать лет, а то и больше.

Судьбу ребенка неизбежно определяет его продолжитель­ная зависимость от взрослого, что также отличает людей от особей животного мира. Мать играет в течение первого года жизни самую важную роль в судьбе ребенка, хотя бы потому, что ее нежная забота — единственная его защита, это ощуще­ние остается на всю жизнь. Ребенок чувствует себя в безопас­ности до тех пор, пока он знает, что мать находится поблизости, .t и дитя беспокойством или возмущением демонстрирует свою беспомощность, когда мать покидает его. Без матери он не смог бы утолить свой голод; ее присутствие становится жизненно важным для него.

Но отношения между матерью и младенцем вскоре приоб­ретают гораздо больший смысл и уже не могут быть объясне­ны только стремлением к самосохранению. Мы замечаем, что ребенок хочет видеть свою маму рядом с собой и скучает по ней, даже когда его голод утолен и опасность ему не угрожает. Мы говорим, что ребенок любит свою мать. В ответ на ее нежную любовь и заботу у него появилась привязанность к матери. Вер­но то, что эта привязанность проистекает из инстинкта само­сохранения, но тем не менее она стала независимой от этого ин­стинкта и дифференцировалась от него.

Нежные взаимоотношения между матерью и ребенком, ка­залось бы, дают все возможности для его безмятежного физи­ческого и психического развития. И конечно, ребенок был бы абсолютно счастлив, если бы мать занималась исключительно его кормлением и заботой о нем.

Но в этот момент внешний мир впервые вмешивается в их от­ношения. Когда первый год жизни остается позади, выросший из младенческого возраста ребенок начинает понимать, что мать при­надлежит не только ему. В семье, в которой он является только маленькой и не самой важной частью, есть и другие члены — отец, братья и сестры, о присутствии которых он узнал только что, но которые, как выяснилось, не менее важны, чем он сам. И все они, разумеется, отстаивают свои права на обладание матерью.

Несложно понять, что маленький ребенок смотрит на своих братьев и сестер как на врагов. Он ревнует к ним мать и хотел

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 23

бы, чтобы их не было, так как они нарушают привычное и един­ственно приемлемое для него положение вещей.

Вы лично можете убедиться в том, что дети в раннем возра­сте испытывают чувство ревности, понаблюдав за их поведени­ем, например, в момент рождения другого ребенка. Так, двух­летняя девочка, отец которой с гордостью показывает ей ново­рожденного брата и ожидает, что она придет в восторг, просто спрашивает: «А когда он снова умрет?» Одна женщина расска­зывала мне, что, когда она кормила своего ребенка грудью, к ней довольно близко подобрался ее трехлетний сын, вооруженный каким-то острым предметом, и она с большим трудом остано­вила его, чтобы он не нанес увечье малышу. Можно привести множество подобных примеров. Известно немало случаев, ког­да двух- и трехлетние дети, оставленные по небрежности роди­телей наедине с малышами, наносили им серьезные травмы.

У нас есть все основания на то, чтобы считать ревность ма­лолетних детей серьезным явлением. Она проистекает из тех же источников, что и ревность взрослых, и причиняет ребенку столько же страдания, сколько мы испытываем во взрослой жизни, когда в наши отношения с любимым человеком вмеши­вается нежелательный конкурент. Различие заключается в том, что ребенок более стеснен в своих действиях, чем взрослый, и по­этому единственным воплощением его эмоций является жела­ние. Он бы хотел, чтобы его «надоедливые» братья и сестры куда-нибудь удалились, он желает им смерти. Для маленького ребенка, еще не разобравшегося, что такое смерть, не существу­ет разницы между смертью человека и просто разлукой с ним.

Желание смерти братьев и сестер вполне естественно для ребенка. Чем больше он дорожит своей матерью, тем сильнее это желание. К тому же вначале ребенок совершенно прямоли­неен в своих чувствах. Эмоциональный внутренний конфликт возрастает, когда он понимает, что его мать, по необъяснимой для него причине любящая этих «навязчивых» братьев и сес­тер, требует, чтобы он расстался со своими враждебными чув­ствами и делил с ними маму, и даже любил их. Здесь и начина­ются все сложности во взаимоотношениях детей внутри семьи.

Наблюдая за детьми старшего возраста, вы, возможно, замети­ли, как часто выражение «братская любовь» не находит своего

24 Раздел 1. Психоанализ раннего детства

отражения в действительности, а лишь выражает чаяния роди­телей и как далеки реальные отношения между детьми от тех, какими их хотели бы видеть родители. Более того, это является убедительным доказательством верности высказанного здесь положения о том, что братья и сестры не испытывают такого острого чувства ревности, когда они меньше привязаны к ма­тери. В малообеспеченных семьях, где мать не может уделять детям много сил и времени, изменения в ее взаимоотношениях с другими детьми, связанные с рождением нового малыша, не < так ощутимы. По этой причине мы нередко замечаем, что в та­ких семьях больше любви и согласия во взаимоотношениях между братьями и сестрами, чем в хорошо обеспеченных семь­ях или семьях со средним достатком. В последнем случае каж­дый ребенок рассматривает своих братьев и сестер как очевид­ных конкурентов на материнскую ласку. Поэтому в такой се­мье главенствуют явные или скрытые зависть и ненависть.

Однако сумятица чувств, испытываемых ребенком во взаи­моотношениях с братьями и сестрами, относительно безобид­ное явление в сравнении с другим, более глубоким эмоциональ-¹ ным противоречием. Братья и сестры соперничают не только из-за материнской любви. В этой ситуации отец значит гораз­до больше. Именно отец играет двойную роль в жизни ребен­ка. Его ненавидят как соперника, который закрепил за собой право обладания матерью, который уводит ее из дома, обраща­ется с ней как со своей собственностью и настаивает на общей постели с ней. Но в то же время его любят и восхищаются им, потому что всегда могут рассчитывать на его помощь, верят в его силу и могущество и больше всего на свете хотят в будущем стать похожими па него. Здесь перед мальчиком впервые вста­ет необычная и вначале совершенно неразрешимая проблема, заключающаяся в том, что чувства любви и восхищения у него вызывает тот человек, которого он одновременно ненавидит и которому желает смерти. Отношения с братьями и сестра­ми, если вы помните, осложнялись лишь тем, что надо было подавить в себе враждебные чувства, чтобы угодить матери. В отношении же к отцу в душе мальчика впервые встречают­ся два противоречивых чувства. Я предлагаю вам самим пред­ставить себе все трудности, подстерегающие столкнувшегося

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 25

с этой проблемой мальчика: во-первых, страх перед масштаба­ми собственных враждебных чувств, во-вторых, боязнь отцов­ского гнева и того, что он может лишиться его любви, в-треть­их, отсутствие прежней простоты и непосредственности во взаи­моотношениях с матерью и, наконец, нечистая совесть и страх перед смертью. Я бы могла еще долго рассуждать по этому по­воду, но оставим это до следующего раза.

Возможно, вы чувствуете, что дальнейшее изучение исто­рии эмоционального развития ребенка — занятие интересное, но не видите его связи с вашей конкретной работой. Вы пола­гаете, что дети старшего возраста, с которыми вы имеете дело, давно переросли стадию полной зависимости от матери, дет­скую ревность и все эмоциональные потрясения первых лет жизни. Но здесь вы ошибаетесь. Явления, с которыми вы стал­киваетесь в ваших группах или классах, непосредственно свя­заны с этим ранним периодом жизни. Те дети, которых вы назы­ваете склонными к конфликтному и асоциальному поведению, завистливыми, вечно недовольными, отождествляют своих одноклассников с родными братьями или сестрами и здесь, в школе, пытаются силой решить проблемы, не решенные дома. Те, кто агрессивно реагирует на малейшую вашу попытку вос­пользоваться своей властью над ними, отождествляют вас со своим отцом и переносят на вас свою предназначенную отцу враждебность и пожелание смерти. Точно так же те, кто выгля­дит настолько застенчивым, что даже не осмеливается взгля­нуть вам в лицо, равно как повысить голос в классе, пытаются отказаться от таких желаний, воспитывают в себе стремление к подчинению. Прежде вас удивляло подобное объяснение этих явлений. Верно то, что у шестилетнего ребенка уже есть опре­деленный набор реакций, и он воспроизводит их применитель­но к вам. То, что предстает перед вашими глазами, — лишь по­вторение давних конфликтов в новом облике. Вы в данном слу­чае являетесь жертвой, но не причиной этих конфликтов.

Я предвижу ваше второе возражение. Возможно, вы почув­ствовали, что описанная мною семья не существует вовсе или по крайней мере большинство семей, с детьми которых вы имее­те дело, не такие. Не так часто встретишь мать, дарящую своим детям столько любви и тепла и распределяющей эту ласку так

26 Раздел 1. Психоанализ раннего детства

равномерно. Не всегда встретишь и отца, так хорошо ладящего со своей женой и служащего для малолетнего сына предметом любви и восхищения. Как правило, картина совершенно иная.

Но, описывая такую образцовую семью, я преследовала опре­деленные цели. Я хотела, чтобы вы почувствовали всю слож­ность ситуации, в которой оказывается ребенок, испытываю­щий противоречивые чувства даже при наиболее благоприят­ных внешних условиях. Каждый фактор, способствующий их ухудшению, иначе говоря, все обстоятельства, омрачающие. картину образцовой семейной жизни, в то же самое время обо­стряют внутренний конфликт ребенка.

Представим себе, что ребенок на протяжении первого, наи­более важного года жизни совсем не воспитывался своей мате­рью, а переходил из одной приемной семьи в другую или вос­питывался в детском доме постоянно меняющимися, более или менее безразличными нянями. Не следует ли нам считать, что отсутствие первой естественной эмоциональной привязанно­сти сильно повлияет на его дальнейшую жизнь?

Или допустим, что отец, с которого мальчик берет пример и по стопам которого хочет следовать во всем, страдает алкого­лизмом, психическими расстройствами или является преступ­ником. В этом случае стремление подражать отцу, в нормаль­ных условиях оказывающее неоценимую поддержку в воспи­тании, может погубить ребенка.

Когда родители состоят в разводе и каждый из них пытает­ся взять верх над другим во влиянии на ребенка и представить другого виновным, полноценное эмоциональное развитие ре­бенка находится под угрозой. Его доверие к родителям подо­рвано, так как его способность к критической оценке разбуже­на слишком рано.

Я приводу здесь слова восьмилетнего мальчика, тщетно пы­тавшегося помирить своих родителей, собиравшихся разво­диться. Он заявил: «Если папа не любит маму, то мама не лю­бит папу, и поэтому они меня тоже не могут любить. Тогда и я их не люблю. И потому вся семья разваливается». Выводы, сделанные ребенком в этих условиях, тревожны. Он ведет себя как служащий обанкротившейся фирмы, разочаровавшийся в собственных принципах работы и потому потерявший всякий

Амнезия событий раннего детства и Эдипов комплекс 27

интерес к своим обязанностям. В таких обстоятельствах ребе­нок так же, как и в предыдущем примере со служащим, прекра­щает исполнять свою задачу, то есть в данном случае нормаль­но развиваться, и в качестве реакции на ненормальные условия обнаруживает отклонения.

Дамы и господа, на сегодня хватит. Я представила вам сего­дня события раннего детства в той форме, в которой они были воссозданы методом психоанализа. Не знаю, насколько право­мочными показались вам эти выводы. В любом случае осуще­ствленные психоаналитиками открытия в целом помогли при­влечь внимание людей к событиям первых лет жизни.

В завершение я представлю вашему вниманию случай, под­тверждающий практическое значение таких теоретических по­строений.

Недавно немецкий суд вынес решение в бракоразводном про­цессе. В ходе судебного разбирательства возник вопрос, с кем из родителей оставить двухлетнего ребенка. Защищавший мужа адвокат доказал, что жена, в силу всех особенностей своего характера, не способна должным образом воспитать ребенка. В ответ на это адвокат жены построил свое возражение на том факте, что двухлетний ребенок нуждается в заботе, а не в вос­питании. Чтобы разрешить этот спор, экспертам был задан во­прос, в каком возрасте, по их мнению, начинается воспитание ребенка. Только часть из приглашенных экспертов принадле­жала к психоаналитической школе, а часть — к другим, придер­живающимся ортодоксальных взглядов. Тем не менее, они еди­ногласно пришли к выводу, что воспитание ребенка начинает­ся с первых дней его жизни.

У нас есть все основания, чтобы предположить, что в пери­од, предшествующий открытию психоанализа, эксперты при­шли бы к обратному выводу.

28 Раздел I. Психоанализ раннего детства

Инстинктивные проявления раннего детства¹

Мне не известно, как вы восприняли предыдущую лекцию, но осмелюсь предположить, что впечатление было двойственным. С одной стороны, вы, возможно, думаете, что я не смогла пред­ложить ничего, кроме давно известных вам фактов, и сделала это с излишним пафосом; что у меня сложилось ошибочное мнение, будто учителя до сих пор считают своих учеников не­кими существами, не связанными с семьей; что я забыла, что сегодня даже самый молодой преподаватель, столкнувшись с трудностями, в первую очередь думает о домашнем окружении ребенка, о неблагоприятном родительском влиянии или о по­следствиях того, что ребенок является младшим, старшим или средним в семье. Вы всегда пытаетесь объяснить поведение ребенка в школе тем или иным обращением с ним в семье. Так что задолго до прослушивания моей лекции вам был известен тот факт, что характер ребенка формируется под влиянием до­машней обстановки.

В то же время вам может показаться, что я сильно преувели­чиваю, приравнивая чувства и поступки детей к соответствую­щим проявлениям взрослых людей. Так, я приписала ребенку, вступившему в бытовые разногласия со своими братьями и сестрами, желание смерти последним; а нежное и совершенно невинное отношение мальчика к матери превратила в чувства мужчины, желающего вступить в интимные взаимоотношения

с женщиной.

Вам кажется вполне естественным, что мальчик в своих буд­ничных отношениях с отцом осознает, что тот превосходит его в силе, и неохотно подчиняется ограничивающим его свободу родительским требованиям. Но я раздула этот конфликт до масштабов битвы не на жизнь, а на смерть. Вы уже давно с удив­лением узнали, что психоанализ зашел так далеко, что сравнил эмоциональное состояние маленького ребенка с чувствами пер­сонажа древнегреческого мифа, царя Эдипа, сразившего своего

' Вторая лекция по психоанализу для педагогов (1930). Текст дан по изданию:

Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Т. I. M., 1999. С. 22-34.

Инстинктивные проявления раннего детства 29

отца и овладевшего матерью. Возможно, своим выступлением я просто доказала вам, что предубеждение, которое вы всегда испытывали по отношению к психоанализу, не было лишено оснований, и то, что раньше было предубеждением, теперь ста­ло мнением, опирающимся на ваш собственный опыт. Здесь я не собираюсь приводить аргументы в защиту точки зрения пси­хоанализа. Я прошу вас просто немного повременить с вы­водами.

Давайте еще раз вернемся к вынесенному немецким судом вердикту, который, как я показала вам, полностью соотносит­ся с идеями психоанализа. Что следует подразумевать под по­нятием «воспитание» с первого дня жизни? Что можно воспи­тывать в юном, мало отличающемся от животного создании, о мыслительных процессах которого нам до сих пор было из­вестно так мало? На чем могут основываться попытки образо­вания? Судя по набросанной мной схеме внутренней жизни ребенка и его взаимоотношений с окружающими, можно поду­мать, что ответ не сложен. Задача будет заключаться в том, что­бы проверить, правда ли ребенок испытывает враждебные чув­ства по отношению к братьям, сестрам и отцу, а также желание физического обладания матерью, и не дать этим желаниям во­плотиться.

Но при ближайшем рассмотрении такое определение воспи­тания ребенка на ранних стадиях развития оказывается неле­пым и неудовлетворительным. Маленький ребенок беспомо­щен и бессилен перед окружающими его людьми. Мы знаем, что его существование поддерживается лишь благодаря доб­роте окружающих. Его сила не идет ни в какое сравнение с их силой. Так что у него нет ни малейшего шанса осуществить свои опасные желания. Судебной и медицинской практике действительно известны случаи, когда мальчики, насколько это позволяло их физическое развитие, исполняли роль отца по отношению к матери или когда девочки использовались от­цами в сексуальных целях. Но во всех этих случаях исполне­нию ненормальных желаний способствовали не физическая сила и энергия ребенка, а ненормальное поведение взрослых, использовавших детские желания в целях удовлетворения собственной похоти. В реальной жизни, как правило, гораздо

30 Роздел I. Психоанализ раннего детства

важнее защитить ребенка от насилия отца, чем отца от враждеб­ности ребенка.

Так что вопрос об определении воспитания в начале жизни остается открытым, и о том, в чем оно состоит, мы также знаем немногое. Впрочем, можно взглянуть на этот вопрос и с другой стороны, снова обратившись к приведенному выше официаль­ному вердикту и сравнив два понятия — забота о ребенке и вос­питание ребенка.

Объяснить, что такое забота о ребенке, не сложно. Уход за

< ребенком заключается в удовлетворении его физических по­требностей. Тот, кто заботится о ребенке, должен удовлетво­рять его голод, следить за тем, чтобы он всегда находился в теп­ле, уюте и чистоте (правда, последнее больше соответствует желаниям взрослых, чем ребенка), защищать его от опасностей и прочих сложностей. За удовлетворение всех его нужд ничего не Требуется взамен. Воспитание, напротив, выставляет ребен­ку определенные требования.

Бесконечное перечисление актуальных ныне и в прошлом целей воспитания вывело бы меня далеко за пределы сферы моей компетенции. Родители ребенка всегда стремятся к тому, чтобы его облик соответствовал их требованиям, то есть их цели различаются в зависимости от места проживания, материально­го благосостояния, социального сословия, политических убеж­дений. Тем не менее эти различные цели имеют одну общую осо­бенность. Основная тенденция воспитания состоит в том, что родители стремятся вырастить ребенка человеком, похожим на окружающих его взрослых. Из этого мы можем заключить, что воспитатель стремится исключить в ребенке все черты, отличаю­щие его от взрослого, иными словами, борется с поведением ре­бенка или, как это понимают взрослые, с его непослушанием.

Было бы ошибкой с моей стороны подробно на этом оста­навливаться, так как любой учитель и работник Дневного цен­тра знает об этом из собственных наблюдений. Но то, как ребе­нок проявляет себя в школе, слабо отражает его внутренний мир. Достоверные сведения о нем могут дать лишь те, кто жил в постоянном взаимодействии с ним с младенческого возрас­та до пяти лет. Опрашивая таких людей, мы слышим в ответ следующее: он ужасно эгоистичен и ни с кем не считается; он

Инстинктивные проявления роннего детства

 

заботится только о своих интересах и удовлетворении собствен­ных желаний, независимо от того, мешает это другим или нет. Он неопрятен и неряшлив; он прикасается к самым отврати­тельным предметам и даже тянет их в рот. Он абсолютно не стыдится собственного тела и очень любопытен к вещам, кото­рые другие пытаются скрыть от него. Он обжора и обожает слад­кое. Он жесток по отношению ко всем живым существам, ко­торые слабее его, и получает огромное удовольствие, ломая вещи. Ему свойственно множество дурных привычек, связан­ных с телом: он сосет пальцы, грызет ногти, ковыряет в носу, забавляется со своими половыми органами; и все это он делает с особой страстью, стремится удовлетворить все свои желания и при этом не терпит ни малейшей отсрочки.

Жалобы родителей сводятся к двум пунктам. Первый — это чувство отчаяния; как только им удается отучить ребенка от од­ной дурной привычки, так тут же появляется другая. Второй — это недоумение. Они не могут понять, откуда это все берется. Разумеется, не из подражания родителям; они тщательно обе­регают ребенка от общения с детьми, которых считают испор­ченными.

Вы можете сказать, что такое перечисление детских качеств больше напоминает обвинение, чем объективное описание. Но ведь взрослые никогда не были объективны по отношению к детям. Вместо того чтобы наблюдать за ними, они на протяже­нии веков вели себя как строгие учителя, которые подходят к каждому детскому проступку с возмущением и негодованием. Им не удастся докопаться до истинных причин поступков де­тей, пока они не научатся не торопиться с выводами. До тех пор пока они называют это «непослушанием», такое детское пове­дение будет оставаться для них просто хаотичным, беспорядоч­ным нагромождением качеств. Ничего не остается, кроме как сокрушаться по этому поводу!

Более того, до сих пор даже научные исследования не смог­ли пролить свет на этот вопрос. Они пошли путем отрицания всех черт, не вписывающихся в картину детского характера, которую они выработали из отвлеченных гипотез. Психоана­лиз был первым течением, освободившимся от преждевремен­ных суждений, предвзятости и предположений, с которыми

32 Раздел I. Психоанализ раннего детства

взрослые с незапамятных времен подходили к эволюции харак­тера ребенка.

В результате масса необъяснимых и неприятных явлений

объединилась в органичное целое. То, что раньше казалось на­бором произвольных черт, предстало в виде четкой последова­тельности различных стадий развития, в виде того, что раньше понималось под понятием взросления человека. Психоанализ также нашел объяснение перечисленным выше жалобам роди-, телей. Ни быстрая замена одной привычки другой, ни их возник­новение без какого-либо внешнего повода больше не ставят ис­следователя в тупик; с этих пор эти привычки не рассматрива­ются как досадные случайные отклонения, но понимаются как естественные, нормальные звенья гармоничной цепи развития.

Первым свидетельством существования такой строгой по­следовательности стал сделанный в результате наблюдений вы­вод, что выбор частей тела, с которыми дети связывают свои привычки, не случаен, а предопределен. Как вы помните, в на­шей первой лекции мы выяснили, что в основе эмоциональной близости матери и ребенка лежит первое кормление и забота

матери о ребенке.

В первые недели жизни пища играет важнейшую роль в жиз­ни ребенка; в этот период его рот и связанные с ним органы являются самыми важными частями его тела. Те ощущения, которые он испытывает, когда сосет материнскую грудь и ког­да молоко течет к нему в рот, наиболее приятны для ребенка, и он хочет их продолжения и повторения даже после утоления голода. Вскоре он находит способ испытывать эти ощущения независимо от принятия пищи и кормящей его матери — он начинает сосать свой собственный палец. Тогда мы говорим, что ребенок «сует пальцы в рот». В эти моменты его лицо при­нимает такое же довольное выражение, как и в те минуты, ког­да его кормит мать, и поэтому вопрос, почему ребенок сосет палец, никогда не вызывал сомнений: он делает это потому, что ему это приятно. Сосание пальца, являющееся по сути лишь имитацией принятия пищи, стало независимым процессом и превратилось в занятие, доставляющее ребенку удовольствие. Взрослые же, напротив, никогда не позволяли ребенку наслаж­даться сосанием и расценивали его как «дурную привычку».

Инстинктивные проявления раннего детства 33

Более того, доставляющие удовольствие занятия, связанные со ртом, ни в коей мере не ограничиваются принятием пищи и сосанием пальцев. Ребенок ведет себя так, будто хочет ознако­миться с целым миром в пределах его досягаемости посред­ством рта. Он грызет, лижет и пробует на вкус все, что попадет ему под руку. Следящие за ним взрослые расценивают такое поведение как «негигиеничное», то есть опасное для здоровья. Важнейшая роль области рта как источника приятных ощуще­ний сохраняется на протяжении всего первого года жизни, оста­точные явления от этого периода имеют место и в дальнейшем, на гораздо более поздних стадиях развития. Я отношу к ним такие вышеупомянутые качества, как обжорство и пристра­стие к сладкому.