Отказ от свободных ассоциаций

Еще сложнее обстоит дело со свободными ассоциациями. То, что для взрослого пациента является основным правилом, т. е. просьба без всякой критики сообщать свои мысли, наталкива­ется у детей на упрямое сопротивление. Во многих случаях они готовы так же, как взрослые, сообщать свои сны и дневные фан­тазии; но в противоположность взрослым они приводят лишь редкие мысли по поводу отдельных элементов сновидений, и в итоге не открывают аналитику надежного пути от явного к ла­тентному содержанию сновидений. Они делятся своими пере­живаниями с аналитиком, полагая, что во время анализа уста­навливаются отношения доверия; но без помощи свободных ассоциаций их сообщения не могут выйти за рамки сознания. То, что ребенок не может или не хочет свободно ассоциировать, стало общеизвестно и имеет не одну причину. Для сознания это,

Связь взрослого и детского анализа 385

пожалуй, позиция взрослого в качестве авторитета и сверх-Я, которая препятствует неограниченной откровенности ребенка. В бессознательном за этим стоит недоверие детского Я к сво­ей собственной силе сопротивления половой жизни, и поэто­му полное отсутствие критики и цензуры представляет для незрелого индивида большую опасность, чем для зрелого че­ловека.

История детского анализа — не что иное, как бесконечная цепочка попыток заменить отсутствие свободных ассоциаций другим техническим вспомогательным средством. Свободная игра с так называемым маленьким миром, рисование, изобра­жение, моделирование, игры-фантазии всех видов пополняют детский анализ и должны представить для аналитика матери­ал для толкования. Но даже там, где переносное поведение само доходит до крайности, из-за потерь свободных ассоциаций ос­тается удручающее белое пятно. Ощутимым недостатком является то, что игровые действия ребенка дают прежде всего символический материал, т. е. побуждают детского аналитика к интерпретациям, которые подвержены ненадежности и про­изволу толкования символов. Следующий недостаток заключа­ется в том, что производные бессознательного, которые у взрос­лых появляются в форме всплывающих мыслей, у ребенка по­являются согласно своей природе в действиях. Эта замена слов действием изменяет основы аналитической ситуации. Мы по праву считаем непременным условием классической техники отсутствие каких-либо границ для свободной ассоциации при спокойствии пациента, т. е. при отсутствии моторики. Этот принцип невозможно соблюсти, когда пациент, как в детском анализе, активен, вместо того чтобы сосредоточиться на разго­воре. Как только ребенок подвергает себя или аналитика опас­ности, как только он причиняет большой материальный вред, сексуально совращает или пытается добиться совращения, ана­литик должен вмешаться, как бы он ни хотел выйти из анали­тической роли и удержать содержащийся в действии всплываю­щий материал. Слова, представления, фантазии, как мы знаем, «неограниченны»; действия подчиняются другим заслонам. Не­редко детский аналитик забывает это различие, ведет себя как при анализе взрослых и обещает ребенку, что в курсе лечения он

13 А. Фрейд

386 Раздел VI. Техника детского психоанализа

может делать, «что он хочет». Они понимают свою ошибку толь­ко тогда, когда ребенок заходит слишком далеко и его действия переходят границу допустимого.

Следу ющее отличие ассоциирования от действования, не­смотря на свою значительность, на мой взгляд, до сих пор не замечалось. Там, где свободно приходящие мысли в первую оче­редь раскрывали сексуальные фантазии пациента, свободные действия параллельно влияли на агрессивные фантазии. Поэто­му в переносе детей ведущую роль играет агрессия (точнее:

' агрессивная сторона прегепптальной сексуальности). Она про­является в нападках на объект переноса, в активных провока­циях, плеванин, толчках, ударах и т. д. Развязанные аналитичес­кой свободой агрессивные побуждения на практике не всегда ставятся под контроль. Теоретически важно, что эта связь дей-ствования и агрессии угрожает получению ошибочного пред­ставления о количественных соотношениях либидо и агрессии.

Действованне нормально в детском возрасте, т. е. соответ­ствует форме проявления уровня развития ребенка. Это не озна­чает, что оно заключает в себе терапевтическое воздействие, т. е. ведет к пониманию и внутреннему изменению. В анализе взрослых мы давно изучили, что действование отрицательно оценивается инстинктивными производными, особенно там, где его нельзя объяснить или где его объяснение неприемлемо для пациента. В детский анализ такое понимание проникло еще не везде, и остаток веры в очищающее целительное воздействие действованпя при случае еще можно найти.

Объяснение и вербализация

В принципе детский аналитик, как и взрослый, должен из бес­сознательного материала делать сознательный. Но в деталях необходимы пояснения и поправки. Согласование обоих мето­дов прежде всего касается намеченной здесь цели, а именно, расширения границ сознания, без возможности осуществить­ся более широкому господству Я над стремлениями ОНО. Дет­ский аналитик тоже стремится к этой цели, но его усилия ослож­няются утра/гол свободных ассоциаций, интенсификацией дей-ствоваплл и другими техническими препятствиями.

Связь взрослого и детского анализа 387

Различия между методами следует искать там, где речь идет о материале, требующем объяснения. Во взрослом анализе мы длительное время работали над материалом при вторичном вытеснении, т. е. над осознанием производных ОНО, которые когда-то были объяснены как неосознаваемые и защита кото­рых разрушена. Только в поздних периодах обследования мы приходим к результатам первичного вытеснения, т, е. к элемен­там, восходящим ко времени развития речи, которые никогда не принадлежали организации Я и которые никогда не вспоми­наются, а только могут возродиться в переносе.

Чем младше пациент, тем разнообразнее аналитические со­бытия. В этом отношении дети латентного периода имеют мно­го общего со взрослыми. Перед латентностью, т. е. в Эдиповый и преЭдиповый периоды, количественные отношения между первичными и вторичными элементами, а также порядок их по­явления в анализе вывернуты наизнанку.

Перед инфантильным Я стоит задача разобраться во вне­шнем и внутреннем мире восприятия. Инфантильное Я есте­ственным образом осваивает оба мира при помощи косвенных мыслительных процессов, основанных на развитии речи. Там, где это становление запаздывает, либо частично или полностью отсутствует, анализ может прийти на помощь развитию. В та­ких случаях технически значимо в первую очередь превраще­ние бессознательных побуждений в словесные представления как первый шаг на пути к сознанию, к принадлежности Я и к преодолению во вторичном процессе. В меньшей степени важ­но объяснение бессознательных процессов в собственном смыс­ле слова.

В понимание роли вербализации для развития маленького ребенка важный вклад внесла Анни Катан (1961). Она говорит, что образованием сверх-Я и продвижением от первичного к вторичному процессу существует непосредственная преходя­щая связь; что, со своей стороны, вторичный процесс связан с процессом в речевом развитии; что вербализация внешних вос­приятий предшествует вербализации внутренних восприятий;

что последняя, в свою очередь, оказывает усиленное воздей­ствие на развитие контроля реальности и овладения побуж­дениями.

388 Раздел VI. Техника детского психоанализа

При более детальном рассмотрении мы видим, что уже в на­чале психоанализа признавалась роль слова в человеческом развитии. В связи с этим в 1893 году Фрейд цитирует одного английского автора, который известен как основатель древней цивилизации, бросившего в своего врага не копье, а оскорби­тельное слово.

В превращении бессознательного содержания ОНО в созна­тельные словесные представления заключается сущность лю­бого толкования и, таким образом, важнейший элемент анали­за в любом возрасте. Все это особенно важно в обследовании детей с задержками речевого и умственного развития, с не очень богатой личностной организацией.

Анализ сопротивления

В начале детского анализа казалось вполне вероятным, что не­зрелое Я будет оказывать анализу меньше сопротивления, чем Я взрослого. Это ожидание ни в коей мере не оправдалось. На­против, гратщымеждуЯи ОНО, сознательным и бессознатель­ным у ребенка проложены не менее строго, чем в более поздней жизни; побуждения производных ОНО и их включение в ана­литический материал осуществляется не легче, чем у взрослых;

Я пациента тем боязливее держится за свою защиту, чем менее уверенно оно чувствует себя в своем главенстве и роли посред­ника.

В теории классической терапии мы обычно классифициру­ем сопротивления на основе их происхождения. Мы различа­ем: 1) сопротивления Я, которые стремятся непосредственно защищать от неудовольствия, страха и чувства вины; 2) со­противления сверх-Я, которые на основе морали препятству­ют всплыванию в сознании запрещенных представлений и фантазий; 3) сопротивления ОНО, которые стремлением к удовлетворению всплывающих побуждений противостоят аналитическому процессу, или как производные навязчивого повторения сопротивляются каждому психическому ново­образованию.

Эти взрослые сопротивления есть и у детей. Дети использу­ют их дальше и создают дополнительные, далее перечисляемые

Связь взрослого и детского анализа 389

трудности, которые характерны для их специфической внут­ренней и внешней позиции

1. Дети во многих случаях попадают в анализ не по собствен­ному желанию, они не добровольные пациенты.

2. Они живут, как дети, для мгновения. И неминуемые в ана­лизе чувства неудовольствия и страха значат для них больше, чем перспективы излечения в будущем.

3. Как и положено для их уровня развития, дети выдают материал не в словах, а в форме действий. Дети, за исключени­ем навязчивых невротиков, действуют в анализе (см. выше о действии вместо ассоциации).

4. Незрелое Я, которое менее приспособлено к давлению побуждений и внешнего мира, чем дальше, тем больше, рас­сматривает анализ как опасность, против которой оно усили­вает свою защиту (см. выше об отказе от свободной ассоциа­ции). Особенно ощутима она в закономерной детской установ­ке в начале пубертатности, т. е. в период возрастающей половой опасности, когда половая защита достигает кульминации. Дети во время предпубертатности часто сопротивляются анализу, как будто он — вызов к раскрытию или регрессии к инфантиль­ным удовлетворениям желаний.

5.5 распоряжении детей больше сопротивления Я, чем у взрос­лых. Эти сопротивления соответствуют организации защиты, в которой содержатся еще примитивнейшие ее формы и наря­ду с ними сильны высоко организованные механизмы Я.

6. Детское Я стоит на стороне своего сопротивления, вместо того чтобы ему противодействовать (см. выше). Под давлени­ем вызывающего страх материала или во время отрицательно­го переноса большинство детей хотят выйти из анализа. Их можно удержать в обследовании лишь родительским воздей­ствием.

7. Возрождение архаического материала в анализе противо­речит возрастному желанию оставить прошедшее в себе. Воз­никающие отсюда проблемы в различные периоды жизни по-разному велики. Особенно критическим периодом для детского анализа является переход от Эдиповой фазы к латентному пе­риоду, когда ребенок, следуя условиям воспитания, хочет уйти от инфантильных переживаний и забыть их, в то время как

390 Раздел VI. Техника детского психоанализа

аналитик принуждает противодействовать начинающейся ам­незии и поддерживать непосредственную коммуникацию с ин­фантильными комплексами. Невротические дети в этот пери­од жизни не менее нуждаются в лечении, чем до или после него, но они менее пригодны для анализа и увеличивают свое сопро­тивление.

Похожее повторяется в пубертатности. Пубертатный подро­сток, который нормальным образом отошел от своих инфан­тильных объектов любви, испытывает особенную трудность, •i когда аналитический перенос вынуждает его непосредственно снова пережить эти отношения. Многие такие анализы разби­ваются о вытекающий отсюда конфликт.

8. Для детства характерно, что внутренние конфликты ра­зыгрываются в форме борьбы с внешним миром. Ребенок «сра­жается» с кем-либо из окрз/жающих и тем самым облегчает и отрицает свой внутренний дуализм. Анализ, который стремит­ся вновь вызвать наружу действительное психическое содержа­ние и сделать его доступным сознанию, испытывает сильное сопротивление, которое под влиянием окружения возрастает до полного отказа. Здесь для аналитика важно объяснить отри­цательное поведение ребенка защитой от страха и неудоволь­ствия, вместо того чтобы, не понимая, толковать его «как отри­цательный перенос».

Вышестоящее перечисление не оставляет сомнений в том, что в детском анализе техническое положение аналитика слож­нее, чем в анализе взрослых. Самым болезненным для детско­го анализа является обстоятельство, которое он в течение дли­тельного периода не может разрешить из-за отсутствия добро­вольного сотрудничества со стороны своих пациентов.

Перенос в детском анализе

После упразднения вводной фазы и замены ее анализом защи­ты (Берта Бориштейн, 1949) уже не могло оставаться неизмен­ным мнение, что дети развисают отдельные реакции переноса, но не осуществляют полного переносного невроза (А. Фрейд, 1936). Но это не должно означать, что я на основе сегодняшних представлений убеждена в идентичности переносного невроза

Связь взрослого и детского онализа 391

у детей и взрослых. Отношения между обоими явлениями и се­годня еще остаются открытым вопросом. Его разрешение, в ча­стности, осложняется двумя вышеназванными специфическими обстоятельствами детского анализа: упразднение свободных ассоциаций, без которых аналитик не может получить полной картины феномена переноса, и действованис детей, которое выдвигает на первый план агрессивный перенос, а не либндо-носные реакции переноса.

Сюда же относится и то, что понятие переноса во взрослом анализе в последние десятилетия претерпело различные изме­нения и по-разному рассматривается различными аналитика­ми. Многие из нас придерживаются еще исходного воззрения, которое видит процесс переноса приблизительно так: в начале. обследования отношения между аналитиком и анализируемым более или менее реалистичны, т. е. соответствуют внешним обстоятельствам; в эти отношения по ходу анализа все больше и больше включаются либидоносные и агрессивные элементы, которые происходят из вытесненного и возрожденного анали­зом детства пациента; это возрождение прошедшего продол­жается в настоящем, пока центральный патологический кон­фликт не разыграется на личности аналитика и возникший таким образом мнимый переносный невроз полностью не вытеснит на задний план реальное отношение врач — пациент, последнее реальное отношение вновь появляется в конце анализа, после того как аналитик объяснением отделит от него инфантильные элементы и после того как феномены переноса сообщат анали­тику и анализируемому ожидаемое понимание структуры и со­держания невроза.

По другим представлениям, переносы на аналитика суще­ствуют с начала обследования и должны быть заранее объясне­ны и включены в сознание пациента. Даже помимо их проти­вопоставления реальной действительности, сами по себе они являются собственным материалом анализа и тем самым име­ют преимущество перед другими производными бессознатель­ного, как, например, сновидения, воспоминания, свободно приходящие в голову мысли и т. д. Аналитики, которые, таким образом, базируют свою работу исключительно на переносе, убеждены, что все процессы внутри психического аппарата

392 Раздел VI. Техника детского психоанализа

в конце концов восходят к отношениям объектов и могут быть проанализированы в переносе на аналитика; что все архаиче­ские начальные стадии отношений между объектами в равной мере доступны переносу и толкованию в анализе и изменению посредством анализа; что отдельное отношение индивида к че­ловеку из внешнего мира являегся замещением со стороны аг­рессии или либидо и что по сравнению с этими отношениями между объектами другие использования окружающих не игра­ют существенной роли.

< В крайних случаях переносное отношение объектов играет для аналитика настолько важную роль, что оно перестает быть средством в целях толкования и становится самостоятельной терапевтической целью (лечение переносом, коррекция пато­логии посредством переносных переживаний и т. д.).

Для разрешения этих и похожих спорных вопросов взрос­лого анализа детский аналитик может вынести из своей прак­тики целый ряд положений, которые прежде всего относятся к его роли по отношению к пациенту.