Утерянная коралловая бусина.

 Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал.

В ответ раздался мрачный голос Фэн Синя, который стоял на коленях за спиной Се Ляня:

— Его Высочество действительно говорил о своём намерении ранее.

Все взгляды обратились к Фэн Синю, и он продолжил:

— В последние дни все мысли Его Высочества были заняты предстоящим шествием и его постановкой. Вчера ему в голову пришла чудесная идея — он выдумал спрыгнуть с башни на городской стене, приняв образ небожителя, сошедшего в мир людей. В остальном сценарий представления остался неизменен. Но перед самым началом Его Высочество был занят повторением всех необходимых ритуалов, не мог отвлечься ни на секунду, и потому послал Му Цина передать свою идею советнику и заодно спросить разрешения на её претворение в жизнь.

Фэн Синь поднял голову, в его глазах сверкнул неявный гнев.

— По возвращении Му Цин сообщил Его Высочеству, что известил советника обо всём. Поэтому Его Высочество посчитал, что советник дал своё согласие, и сегодня исполнил всё так, как задумал. Для принца стало открытием, что советник ничего не знал. Разве он мог предположить, что едва не испортил столь важное событие!

Наставники переглянулись между собой. Советник спросил:

— Кто-нибудь из вас знал об этом?

Трое его помощников убедительно покачали головой и ответили «нет». Советник вновь повернулся к юноше перед ними. Тёмные тучи на его лице сменились негодованием.

— Му Цин, ты всё знал, но решил скрыть от нас?

По тону и выражению лица советника стало совершенно ясно — он твёрдо считал, что случившееся — результат злого умысла Му Цина. Худой изящный юноша стоял на коленях, не говоря ни слова. Се Лянь бросил на него взгляд, ненадолго задумался, затем произнёс:

— Советник, мне думается, здесь произошло какое-то недоразумение.

В ответ Му Цин медленно перевёл к нему взгляд глубоких чёрных глаз. Се Лянь продолжил:

— Если бы имело место намеренное сокрытие, после случившегося, стоило только провести расследование, коварный план оказался бы разоблачён, и виновник не ушёл бы от ответа. Му Цина нельзя назвать недальновидным дурнем, он бы не пошёл на такой шаг. К тому же, какая может быть выгода исполнителю роли демона от того, что Воин, радующий Богов, не явился на бой? Я всё же надеюсь, что советник вначале выслушает его объяснение, а затем примет решение. — Принц повернул голову. — Му Цин, расскажи нам, что произошло.

Му Цин опустил веки и тихо заговорил:

— Задание, которое принц поручил мне вчера, я выполнил.

Советник нахмурился.

— Нам лучше знать, выполнил ты его или нет. Когда ты его выполнил?

— Вчера, через час после вечерних занятий, когда четверо наставников отдыхали во Дворце Четырёх², ученик прокричал доклад в окно.

² Одно из значений оригинального понятия «четыре образа», наиболее часто употребляемое в сянься-новеллах — четыре стороны света и четыре мифических животных, связанные с ними: восток — зелёный дракон, север — черепаха-змея, запад — белый тигр, юг — красный феникс.

Советник развернулся к троим коллегам и с сомнением спросил:

— Вчера, после вечерних занятий? Чем мы занимались в тот час?

Едва договорив, он обо всём вспомнил сам, и лицо советника неподконтрольно позеленело и оттенилось неловкостью. Трое его помощников тоже многозначительно кашлянули и туманно ответили:

— Ничем, что стоило бы внимания. Не иначе как… отдыхали, просто отдыхали.

Глядя на уходящих от подробного ответа советников, остальные поняли, в чём дело.

Каждый житель монастыря Хуанцзи проводил дни в самосовершенствовании и являлся образцом безупречного поведения. Никаких игр и веселья практически не допускалось, существовали лишь немногочисленные развлечения, которыми можно было себя занять. Среди таковых наибольшей популярностью пользовалась игра в деревянные таблички.

Проще говоря — игра в карты. Кроме того, играть приходилось тайно, чтобы никто не видел. Наставники долгие годы изнемогали от скуки в монастыре Хуанцзи, и потому серьёзно пристрастились к играм в карты. Стоило только начать, и они полностью погружались в игру, забывая о своём статусе, охваченные азартом, будто в хмельном угаре. В такие моменты они не слышали никаких звуков, долетающих извне. И если Му Цин стоял под окном и говорил с ними именно в тот момент, разве могли они понять хоть слово из его доклада?

Один из наставников произнёс:

— О, тогда… возможно, людей вокруг было слишком много, он говорил очень тихо, и мы не расслышали. Хм, да. Не расслышали.

Советник же с подозрением спросил:

— Это правда, что ты вчера наведался во Дворец Четырёх?

Му Цин ответил:

— Истинная правда. — В доказательство он описал одеяния, внешность и даже тон голоса караульных монахов, и ни в чём не ошибся. Советнику пришлось поверить Му Цину, однако он тут же нахмурился вновь и задал другой вопрос:

— Но если ты действительно приходил к Дворцу Четырёх, ты ведь мог попросить юношей, что стерегли вход, передать нам известие от принца или же войти во дворец и всё изложить подробно. Почему тебе понадобилось именно кричать под окнами? И почему ты не убедился, услышали ли мы тебя?

Му Цин тихо ответил:

— Ученик, разумеется, не мог не попытаться. Ученик вежливо попросил об этом шисюна, который в тот день стоял в карауле, но по какой-то неизвестной причине шисюн решил во что бы то ни стало чинить мне препятствия, отказался как впустить меня во дворец для доклада, так и помочь мне передать известие, даже… насмехался надо мной, а потом прогнал прочь.

Помолчав, он добавил:

— Ученику ничего иного не оставалось, как обойти Дворец Четырёх с другой стороны и обратиться к наставникам через окно. Закончив доклад, ученик смутно расслышал, как кто-то из наставников крикнул в ответ: «Всё понятно, можешь идти». Ученик решил, что наставники согласны с предложением Его Высочества, поэтому так ему и доложил.

Наставники хранили молчание.

Как они вообще могли расслышать хоть какие-то звуки за окном в самый разгар карточной битвы??? Что бы они ни услышали, естественно, тут же небрежно бросили «Всё понятно», на самом же деле даже не осознавали, откуда шёл звук!

Се Лянь, нахмурившись, спросил:

— Как вообще что-то подобное могло произойти? Который из юных монахов настолько распоясался? Он не робкого десятка, раз позволил себе подобную неучтивость к моему посланнику.

Несмотря на то, что Се Лянь обыкновенно находился в дружеских отношениях с обитателями монастыря Хуанцзи и почти никогда не задирал нос, всё же он являлся потомком Сына Неба³, всеми почитаемым принцем, и даже стоя перед статуей божества на коленях, не выказывал и тени смирения. А мгновенная вспышка суровости и вовсе придала ему вид грозный и внушительный, без капли показного гнева. Все вокруг замолчали, будто цикады зимой. Лица наставников исказились неловкостью, ситуация сделалась довольно щекотливой.

³ В Древнем Китае император считался сыном Небес.

Се Лянь задал вопрос:

— Почему вчера по возвращении ты не рассказал мне о случившемся?

Му Цин, не вставая с колен, повернулся к принцу, коснулся пола лбом и ровным тоном ответил:

— Ваше Высочество наследный принц, покорнейше прошу вас не наказывать того шисюна. Я не стал упоминать об этом вчера, поскольку не желал порождать лишние ссоры. Ведь не произошло ничего ужасного. Ваше вмешательство же, напротив, привело бы к нарушению дружеской атмосферы между учениками.

Се Лянь явно не согласился с ним и тут же выразил возмущение:

— Что это за дружеская атмосфера такая, если кто-то оскорбляет и срывает злость на своих собратьях?

После его слов лица советников исказились ещё явственнее.

Ведь случившееся в конечном счёте уходило корнями в иную причину, а именно — наставникам не нравился Му Цин.

И неприязнь эта, разумеется, передавалась юным монахам, что несли службу при наставниках. К тому же Му Цин сам по себе не обладал достаточным обаянием, чтобы нравиться людям, поэтому нередки были случаи, когда другие ученики отказывались ему помогать, чинили всякого рода препятствия и сыпали замечаниями. Разумеется, возлюбленный ученик не имел намерения своей фразой осмеять наставников, но всё же она стала ощутимым уколом.

Му Цин непрестанно пытался оправдаться, и Фэн Синь, не в силах больше это слышать, вдруг вмешался:

— Изначально в случившемся действительно не было ничего ужасного, но ты всё окончательно запутал. Скажи ты тому младшему монаху, что сам Его Высочество наследный принц поручил тебе передать послание наставникам, разве посмел бы он не доложить о твоём прибытии? И ещё, сегодня, когда перед самой отправкой советник спросил тебя, куда ушёл Его Высочество, почему ты умышленно дал туманный ответ? Не мог сказать прямо, что Его Высочество на городской башне ожидает появления процессии внизу?

Му Цин ответил ясным и спокойным тоном:

— Я думал, что советник обо всём осведомлён, для меня стал неожиданным внезапный вопрос, поэтому я замешкался. Но ведь после я сказал, что Его Высочество просил не беспокоиться и действовать как задумано, а сам он скоро появится. В тот момент Его Высочество отсутствовал, но было множество свидетелей моим словам, с чего мне умышленно вводить кого-то в заблуждение? О каком туманном ответе может идти речь?

Фэн Синь воззрился на него взглядом, полным гнева. Однако, если тщательно подумать, тогда Му Цин именно это и сказал, просто советник, охваченный волнением, не решился сразу к нему прислушаться. И если винить в случившемся Му Цина, то никаких серьёзных доказательств того, что юноша действовал из недобрых побуждений, привести нельзя. Тут вмешался Се Лянь:

— Ну всё, всё. Это лишь печальная ошибка, недоразумение, нехватка везения, будем считать. Довольно споров.

Фэн Синь выглядел крайне недовольным, однако статус не позволял ему поднимать шум во дворце Шэньу, поэтому юноша больше не проронил ни слова. Советник также не захотел больше заострять внимание на этом вопросе. Всё-таки, если действительно искать виновных, они ведь тоже замешаны в случившемся, поскольку были заняты игрой в карты. Так что советник помахал рукой и вздохнул:

— Ох, поговорим об этом позже. Нам нужно посовещаться и придумать способ, если возможно, как-то исправить ситуацию. Вы трое пока можете идти. Смените одеяния, займитесь своими делами.

Се Лянь чуть наклонился вперёд, затем сразу же поднялся на ноги. Фэн Синь и Му Цин же, соблюдая все церемонии, коснулись лбом пола, и лишь после этого встали, чтобы покинуть дворец следом за Се Лянем. И когда принц уже одной ногой переступил порог дворца, за его спиной раздался голос советника:

— Ваше Высочество наследный принц.

Се Лянь обернулся. Советник сказал:

— Сегодня Их Величества государь и государыня живо интересовались твоими делами. Если у тебя появится время в ближайшие дни, отправляйся навестить их во дворце.

Се Лянь лучезарно улыбнулся.

— Ученик внял вашим словам.

Трое вышли из храма Шэньу, пересекли массивный горный хребет и вернулись в дворец Сяньлэ, который представлял собой специально построенную для Его Высочества наследного принца келью, где он мог заниматься самосовершенствованием. Здесь Се Лянь наконец смог снять парадные одеяния, которые надевал для церемонии.

Ранее было сказано, что требования к одеянию и головному убору Воина, радующего Богов на Празднике Фонарей, предъявлялись крайне строгие, практически каждая деталь его костюма несла особое значение, не допускалось ни единой небрежности. К примеру, белый цвет верхнего одеяния олицетворял «чистоту и святость»; а внутренние одежды пошивались из ткани красного цвета, как символ «истины и верности традициям»; волосы собирались в золотую корону, что являлось символом «власти» и «богатства»; за пазуху надлежало положить белое перо, в знак «обретения крыльев для достижения небесных вершин»; рукава должны были легко развеваться, как бы «объединяя всё живое» под своим крылом. И так далее, и тому подобное.

Можно представить, насколько несравнимо сложно было и надевать, и снимать этот костюм, включая все его элементы. Впрочем, Се Лянь являлся драгоценным наследником престола, поэтому ему не требовалось самому шевелить и пальцем. Оставалось лишь стоять посреди комнаты, полной освежающего аромата благовоний, разведя руки в стороны и, перекидываясь фразами с Фэн Синем, ждать, пока Му Цин, который являлся его личным слугой, поможет снять все слои одеяний Воина, радующего Богов.

Верхние белые одеяния были сработаны из ткани высшего качества с узорами тончайшей работы, по краям темнела искусная вышивка мягкого золотистого цвета, великолепная, но не вычурная. Одежды Воина, радующего Богов, составляли резкий контраст в сравнении с чёрными одеяниями Демона. Му Цин, который до сих пор не снял чёрные как смоль доспехи, держа в руках только что снятые с Се Ляня парадные одеяния, сначала чуть отдёрнул пальцы, а потом едва заметно потёр ткань, будто от чего-то очищая.

Се Лянь тем временем снял золотую корону с головы, распустил волосы, уселся на край сандаловой кровати, потряс ногами, сбрасывая белые сапоги, и замер в ожидании, пока ему на плечи накинут новые одежды. Просидев так какое-то время, он понял, что Му Цин не двигается с места. Принц наклонил голову набок и спросил:

— Что-то не так?

Му Цин немедля пришёл в себя.

— Ваше Высочество, кажется, одеяния Воина, радующего Богов, немного испачкались.

— А? Покажи-ка.

И правда — на белоснежных одеяниях бросались в глаза два чёрных следа от маленьких ладошек. Се Лянь бросил на них лишь взгляд и произнёс:

— Должно быть, их оставил тот малыш, свалившийся с неба. Помнится, он тогда схватился за мои одежды и никак не желал отпускать. У него ещё всё лицо было замотано бинтами, не знаю, из-за чего. Может быть, он упал и поранился? Фэн Синь, ты осмотрел его раны?

Фэн Синь как раз зачехлял драгоценный меч Воина, радующего Богов и чжаньмадао Демона, при этом угрюмо ответил:

— Нет. Я вывел ребёнка из дворца и хотел взглянуть на его лицо, как ты и просил. Но в итоге он пнул меня по колену, да ещё так, мать его, больно!

Се Лянь от смеха откинулся на кровать, а потом ткнул пальцем в Фэн Синя:

— Наверняка всё потому, что ты перепугал его. А иначе почему меня он не пинал, а тебе досталось?

— Ничего подобного! Этот мелкий гадёныш, будто в него демон вселился, мигом бросился бежать. Иначе я бы подвесил его за ноги и хорошенько встряхнул, чтобы он заплакал от страха.

Му Цин, ещё раз осмотрев одеяния, произнёс:

— А вдруг этот ребёнок — нищий попрошайка? Он был весь в грязи, и одним прикосновением оставил ужасные чёрные пятна. Ваше Высочество, я слышал, что одежды Воина не должны пачкаться, поскольку это тоже считается дурным предзнаменованием.

Се Лянь, лёжа на кровати, не глядя взял книгу с изголовья и закрыл ею нижнюю часть лица.

— Хватит с меня и одного ужасного знамения, которое прославит меня в веках — трёх обходов вокруг Запретного города. Испачкалось — и пускай. Постирай его, и всё будет в порядке.

Помолчав, Му Цин спокойно ответил:

— Хорошо. Я буду предельно осторожен во время стирки.

Се Лянь пролистал книгу, и как раз кстати открыл страницу, на которой изображалась техника фехтования саблей. Принц тут же вспомнил сегодняшний захватывающий бой на красочной платформе и с улыбкой сказал:

— Му Цин, сегодня ты отлично сражался.

Плечи Му Цина едва заметно напряглись.

Се Лянь продолжил:

— Я заметил, что ты намного лучше управляешься с саблей, нежели с мечом.

Выражение лица Му Цина тут же расслабилось, он повернулся и с лёгкой улыбкой спросил:

— Правда?

Се Лянь:

— Да! Вот только, боюсь, твои движения были несколько торопливыми. Сабля и меч в бою кардинально отличаются друг от друга, смотри…

Едва речь заходила о ведении боя, Се Лянь загорался воодушевлением и забывал обо всём на свете, погружаясь в объяснения глубже, чем его наставники в карточную игру. Позабыв надеть сапоги, он спрыгнул с кровати и на месте начал наглядную демонстрацию своих слов, размахивая рукой как саблей. Сначала Му Цин наблюдал с несколько озадаченным выражением. Но когда Се Лянь показал ему первый приём, стал внимательно всматриваться в движения принца. Фэн Синь же, размахивая зачехлённой чжаньмадао, загнал Се Ляня обратно на кровать и прикрикнул:

— Хочешь сразиться, сначала обуйся, потом сражайся! Ты же Его Высочество наследник престола! Посмотри, на кого ты похож! Растрёпанный и босой!

Представление Се Ляня завершилось на самом пике энтузиазма, Фэн Синь прогнал его на кровать, будто утку на насест⁴, поэтому принц сердито бросил:

— Да понял я!

⁴ Обр. в знач. — заставлять кого-то делать абсурдные, не свойственные вещи.

Принц собрал руками волосы, чтобы убрать в пучок, а затем продолжить занятие с Му Цином. Как вдруг нахмурился и произнёс:

— Странно.

Фэн Синь спросил:

— Что такое?

Се Лянь потёр мочку уха и произнёс:

— Пропала серёжка.

Народ Сяньлэ считал, что тот, кто достиг высшего предела самосовершенствования, являет собой «слияние Инь и Ян, «единство мужского и женского начала». Разнообразие воплощений божественного духа не знает разделения по полу, божественное начало может стать как мужчиной, так и женщиной. И эта концепция нашла своё отражение в создании одеяний Воина, радующего Богов. Каждый раз наряд и образ исполнителя роли Шэньу должен был включать элементы и мужского, и женского костюма, к примеру — серьги, яшмовые кольца¹ и так далее. И Се Лянь, перед тем как приступить к роли Воина, радующего Богов, проколол уши, чтобы надеть серьги.

¹ Украшения, носимые на груди в виде кулона.

То были тёмно-красные коралловые бусины необыкновенной красоты. Они ярко переливались на свету и считались редчайшим сокровищем. Но когда Се Лянь забрал волосы в хвост, он заметил, что из пары коралловых бусин осталась лишь одна.

Стоило ему сказать о пропаже, выражение расслабленности на лице Му Цина вдруг сделалось несколько неестественным, однако никто совершенно не обратил на это внимания. Фэн Синь сначала обыскал комнату, затем и весь дворец, однако вернулся с пустыми руками. Юноша произнёс:

— Как можно быть настолько рассеянным, чтобы не заметить, что с твоих ушей что-то упало? Во дворце Сяньлэ я ничего не нашёл, пойду обыщу дорогу, по которой мы пришли сюда. Только не говори, что ты потерял её прямо во время торжественного шествия.

Се Ляню это тоже казалось странным, однако он не особенно озаботился пропажей.

— Может, и там. Если так, то мы её не найдём, потерялась — и ладно.

Му Цин же достал метлу, которой обычно подметал полы, и спокойно произнёс:

— Это очень драгоценная вещь. Если её можно отыскать, нужно искать. Посмотрим, может она закатилась под кровать или под шкаф. — с такими словами он принялся мести пол.

Се Лянь предложил:

— Может, позовём ещё людей, чтобы помогли в поисках?

Фэн Синь небрежно бросил:

— Чем больше помощников, тем хуже. Может статься, мы не только не найдём бусину, но её ещё и кто-нибудь украдёт.

Му Цин, который молча осматривал пол под кроватью, после этой фразы резко поднялся, его лицо на мгновение побледнело. Метла в его руках с треском разломилась пополам. Се Лянь тут же удивлённо вздрогнул.

С тех пор как они вышли из дворца Шэньу, Фэн Синь не переставал критиковать Му Цина, однако обходился лишь намёками, не проявляя гнева в открытую. А теперь вышло, что Му Цин не выдержал первым. Фэн Синь в ярости крикнул:

— Ты чего вдруг вещи ломаешь? Что на тебя нашло?

Му Цин ледяным тоном выплюнул:

— Если хочешь что-то сказать, говори прямо. К чему эти скрытые нападки²? К пропаже бусины я не имею никакого отношения.

² Досл. — стрелять в тень человека песком изо рта, идиома восходит к легенде о чудовище Юй, которое причиняло болезнь человеку, плюя в его тень песком.

Фэн Синь в своих речах всегда отличался прямотой и впервые слышал от кого-то обвинения в скрытых нападках. От так разгневался, что даже не смог сдержать смех:

— Лучше тебе самому признать, в чём ты ошибся! Что я такого сказал? Я не обвинял тебя в краже, ты сам полез на рожон! Что, совесть не чиста?

Се Лянь опомнился, понимая, что разговор повернул в дурное русло, и поднялся на кровати.

— Фэн Синь, довольно!

На лбу Му Цина уже проступили три-четыре крупные вены. Фэн Синь же действительно не заметил ничего необычного и озадаченно спросил:

— А что такого?

Се Лянь не мог ему ничего объяснить, поэтому вначале обратился к Му Цину:

— Не пойми превратно, Фэн Синь ляпнул, не подумав. Он не хотел ни в чём тебя обвинить.

Му Цин крепко сжал и расслабил кулаки, но в конце концов всё же перестал гневаться. Только его глаза немного покраснели, когда он обратился к Се Ляню и, не отводя взгляда, отчеканил:

— Ты… нарушил слово.

Се Лянь возразил:

— Нет, вовсе нет!

Му Цин замолчал и несколько раз втянул носом воздух, пронзил Фэн Синя взглядом, полным негодования, однако больше ничего не сказал, вылетев из комнаты. Се Лянь спрыгнул с кровати, чтобы догнать его, но сделал лишь несколько шагов — Фэн Синь схватил его за локоть.

— Ваше Высочество, ты даже сапоги не надел! Что о тебе подумают, если увидят снаружи с распущенными волосами?

— Помоги мне задержать его!

— Для начала оденься и обуйся, убери волосы как положено. Пусть идёт, он всегда был себе на уме, а сейчас вдруг взбеленился. Кто знает, что его так сильно задело.

Му Цин давно махнул рукой и скрылся, ещё немного, и Се Лянь не сможет его догнать, пришлось кое-как повязывать волосы лентой, при этом вздыхая:

— Он не взбеленился, просто ты по неосторожности обидел его несправедливыми обвинениями.

Фэн Синь достал из платяного шкафа белые монашеские одеяния, которые принц носил в повседневной жизни, и бросил Се Ляню.

— И что я не так сказал?

Се Лянь ответил, засовывая ногу в сапог:

— Я не могу тебе этого рассказать. В общем, сейчас мы вместе пойдём искать его, объясним, что это просто недоразумение, и никто ни в чём его не винит.

Фэн Синь нахмурился.

— И что же это за тайна, которую ты не можешь разделить со мной?

Се Лянь молчал как рыба, не собираясь говорить. Фэн Синь исполнился подозрений, затем вспомнил полный негодования взгляд Му Цина, и вдруг спросил:

— Он что, когда-то правда украл твои вещи?

Се Лянь тут же весьма красноречиво приложил указательный палец к губам в жесте безмолвия и прошептал:

— Нет! Нет!

Но реакция принца лишь подтвердила догадку Фэн Синя.

— Вот как, значит! Неудивительно, что он вдруг вышел из себя, ведь я попал по больному. И когда же он вытворил такое?!

— Не кричи так громко!

Фэн Синь понизил голос:

— И ты решил скрыть это от меня?! Сейчас же выкладывай.

Он уже начал что-то подозревать и в любом случае рано или поздно узнал бы правду, сколько ни пытайся Се Лянь её скрыть, поэтому принцу больше ничего не оставалось, как смириться:

— Это не считается кражей, просто… Ох, лучше я начну с начала. Ты помнишь, как почти сразу после моего поступления на обучение в монастырь Хуанцзи два года назад я потерял листок сусального золота?

От этих слов Фэн Синь округлил глаза и ударил себя по бедру.

— В тот раз?!

Три года назад Се Ляню путём всяческих уговоров удалось добиться от родителей разрешения стать учеником в монастыре Хуанцзи до достижения им совершеннолетия. Через год, по завершении строительства дворца Сяньлэ, принц, полный воодушевления, наконец смог отправиться жить в монастырь.

Приехав сюда, он не стал брать с собой слишком много вещей. Всего-то две повозки книг да двести знаменитых клинков. Но государыня Мин³ из любви и заботы о сыне, а также переживая, что ему будет нелегко и одиноко жить в горном монастыре, распорядилась прислать на гору Тайцан двадцать слуг, а также четыре огромных повозки любимых игрушек принца. Грандиозная процессия поднялась на гору, и среди игрушек оказался дворец, построенный из ста восьми листков сусального золота⁴.

³ Фамильный знак матери Се Ляня.

⁴ Число 108 несёт сакральной значение в китайской религиозной традиции.

Строительство замков из золота было излюбленным развлечением детей знатного рода государства Сяньлэ. Когда всю эту роскошь привезли на гору, начались мелкие пересуды. Каждый обитатель монастыря Хуанцзи стремился к истинному совершенству тела и духа, однако никто пока не был знаком с характером принца, поэтому монахи, не решаясь высказываться открыто, за спиной принца роптали: этот Его Высочество наследный принц, в конце концов, приехал самосовершенствоваться или просто поиграться? Зачем отпрыску драгоценного императорского рода соваться в наш монастырь? Что хорошего может из этого получиться?

Фэн Синь, услышав однажды подобные разговоры, собирался вступить в спор, однако Се Лянь попросил его не обращать внимания и с улыбкой молвил:

— Такова человеческая натура. В будущем они сами увидят, что я пришёл не просто ради забавы. И к тому же узнают, кто на самом деле лучший среди нового поколения учеников монастыря Хуанцзи.

Однако вскоре случилась неприятность.

Се Лянь распорядился отослать обратно всех людей и четыре повозки, которые прислала ему государыня. А при подсчёте содержимого повозок выяснилось, что пропал один из ста восьми листков сусального золота.

После того, как золотые листки были доставлены на гору Тайцан, они не покидали дворца Сяньлэ. И если один листок не потерялся в пути, значит, кто-то его украл. На дороге ничего не нашли, и Се Лянь вскользь упомянул об этом в разговоре с советником. От мысли, что возможно, имело место воровство, а значит, в монастыре Хуанцзи кто-то совершил преступление по причине алчного желания владеть золотом, советник пришёл в ярость. И вознамерился во что бы то ни стало отыскать утерянный листок, даже если придётся рыть носом землю. И если пропажа будет найдена у кого-то из учеников, их наверняка ждёт тяжелейшее наказание. Поэтому всем ученикам монастыря, количеством более трёх тысяч, было приказано бросить все дела, чтобы никто не успел принять меры, и собраться на общее построение, а тем временем обыскать каждую келью.

Шум поднялся до небес, монахи без устали искали пропажу, но к всеобщему потрясению, когда поиски продлились уже довольно долго, Се Лянь вдруг отказался от своих слов и заявил, что ему очень неловко перед всеми за принесённые неудобства — принц внезапно вспомнил, что ещё когда проживал в императорском дворце, один из золотых листков уже был утерян. Другими словами, первоначально листков в наборе насчитывалось лишь сто семь, как и сейчас.

В ту ночь поиски пропавшего золотого листка, можно сказать, принесли немалые неудобства обитателям монастыря — все пребывали в крайнем смятении, и когда каждый из монахов уже обливался потом, Его Высочество наследный принц вдруг заявляет, что их старания напрасны. Разумеется, у многих его соратников в душе зародилось недовольство. Какое-то время ученики между собой сетовали на то, что виновник случившегося — всё-таки Его Высочество наследный принц, и с этим ничего не поделаешь, потому ему позволено говорить, что вздумается. Однако многие всё же выразили надежду, что в следующий раз он не будет столь забывчив и вспомнит такую важную деталь ещё до начала поисков, и так далее, и тому подобное. Фэн Синь, молча слушая такие разговоры, ужасно раздражался, однако Се Лянь снова попросил его не обращать внимания и спокойно смотреть в будущее, ожидая момента, когда всё изменится. А в будущем всё вышло именно так — Се Лянь во всех отношениях превзошёл остальных и заслужил звание первого ученика монастыря Хуанцзи среди трёх тысяч соратников. К тому же, благодаря дружелюбному характеру принца без тени злоупотребления положением, его репутация улучшилась, и ученики стали высказывать о нём положительное мнение в личных разговорах. Фэн Синь не обладал идеальной памятью и о случившемся вскоре позабыл. Но сегодня, когда Се Лянь напомнил об этом снова, на него снизошло осознание, юноша потрясённо и сердито воскликнул:

— Получается, тот листок забрал Му Цин???

Се Лянь шикнул на него:

— Тсс!

Убедившись, что вокруг ни души, он всё же заговорил:

— Золотой листок выпал из трясущейся телеги, когда воз поднимали на гору. Когда Му Цин отправился за водой, он нашёл листок в траве и спрятал под матрацем, на котором спал, поскольку не смог сразу решить, что с ним делать. В итоге тем же вечером советник вдруг устроил обыск — приказал выгнать всех учеников на улицу и перевернуть их комнаты. Тогда я ещё не был знаком с Му Цином, просто увидел, что лицо одного из молодых слуг сделалось обеспокоенным. Позднее, когда я сидел снаружи, он поднёс мне чаю и по секрету признался в содеянном. Так я и узнал, как всё произошло.

— Нашёл и не сообщил о находке — и ты не считаешь это воровством??? Ты поэтому сказал остальным, что листок потерялся в императорском дворце, чтобы помочь ему скрыть вину???

За рассказом Се Лянь закончил одеваться и вышел за порог.

— Именно так всё и было.

Фэн Синь, рассерженный до полусмерти, вышел вслед за принцем.

— Ваше Высочество, известно ли тебе, сколько сплетен звучало за твоей спиной, когда ты только прибыл в монастырь?

— Говори тише. Тогда он действительно выглядел ужасно, бледный был как смерть. Остальные обитатели монастыря и без того плохо к нему относились. Если бы я рассказал правду, то сломал бы ему этим жизнь! Я же обладаю другим статусом, нежели он, и потому в подобной ситуации моё положение также отличалось. Последствия в обоих случаях даже сравнивать нельзя.

В этот момент навстречу вышли два младших монаха, которые с должным почтением поклонились Се Ляню и с улыбкой поприветствовали:

— Ваше Высочество!

Се Лянь, также улыбнувшись, ответил на приветствие, а когда они разминулись, снова обратился к Фэн Синю:

— Видишь, я же говорил, что нужно лишь спокойно смотреть в будущее и ожидать изменений. Сейчас у меня прекрасные отношения со всеми. И кто теперь посмеет распространять обо мне сплетни?

Они пришли в келью Му Цина, однако никого там не обнаружили, поэтому снова отправились на поиски. Фэн Синь произнёс:

— Мне уже тогда показалось странным — почему я никогда не слышал, чтобы ты терял золотой листок в императорском дворце? И ты молчал об этом целых два года, а ещё сказал мне, что познакомился с ним, когда тот подметал пол!

— После случившегося он просил меня никому ничего не рассказывать. Я дал ему слово и, разумеется, не мог его нарушить. Теперь ты всё знаешь, а значит, я не сдержал обещания. Но уж ты-то никому не должен рассказывать.

— Это не считается нарушением обещания. Ты ведь ничего мне не говорил, он сам выдал себя с головой, когда задрожал от страха, будто вор.

Се Лянь пригрозил:

— Так не годится, сейчас же поклянись, что никому не проговоришься. Иначе я навсегда разорву нашу дружбу, и к тому же сделаю так, что ты никогда не сможешь найти себе жену.

Фэн Синь так и прыснул:

— Ты разорвёшь нашу дружбу?! Да на следующий же день после разрыва каждый житель Сяньлэ узнает вот что: Его Высочество наследный принц, решив одеться самостоятельно, едва не упал без чувств, запутавшись в шнурках от монашеских сапог… Ладно! Я никому не скажу. Да и кому, мать его, хочется разводить подобные сплетни. — Помолчав, юноша добавил: — Вполне возможно, он решил, что я всё время задираю его, потому что знаю о том золотом листке. Если честно, мне именно такие люди не нравятся. Взрослый мужчина, а целыми днями занят мыслями о подобной ерунде. Наверняка он давно заподозрил, что ты всё мне рассказал. Даже императорские наложницы во дворце не настолько мнительны и расчётливы. Я раздражаюсь от одного взгляда на такое вот поведение.

— Но ведь не настолько всё плохо, как ты говоришь. Ранее в монастыре Хуанцзи никогда не слышали о пропаже вещей, значит, это была его первая оплошность, в конце концов, он поступил именно так из-за матери… Ох, как бы то ни было, он неоднократно заверял меня, что ничего подобного больше не повторится, поэтому я не совершил греха, дав ему шанс исправиться. И он им воспользовался. К тому же сегодня, не подыграй мне Му Цин во время падения малыша со стены, конец представления в честь жертвоприношения Небесам не выглядел бы таким уж достойным.

Фэн Синь насмешливо произнёс:

— Ты всё равно вошёл в историю со своими тремя кругами. Ему даже не требовалось чинить тебе новых неприятностей. Ваше Высочество, я тебе вот что скажу. Я не верю ни единому слову из того, что он говорил сегодня во дворце Шэньу. Каждому в монастыре Хуанцзи известно, что во время игры в карты наставники родных не узнают! Почему понадобилось идти с докладом именно в тот момент? Да к тому же наотрез отказаться разъяснить караульному, с чьим приказом явился. Такое ощущение, что он сделал всё для того, чтобы не выполнить твоё поручение.

Се Лянь отрицательно качнул головой и серьёзно ответил:

— На самом деле, причиной тому стало и моё упущение. Я знал, что Му Цина не любят другие ученики, и старался поручить ему как можно больше дел, чтобы остальные увидели, что он мой приближённый, и стали проявлять к нему большую вежливость. Я и подумать не мог, что неприязнь соучеников к Му Цину достигла подобных размеров. Ему не только не дали выполнить поручение, но ещё и сделали мишенью для оскорблений. Посмотри на это с другой стороны, и поймёшь, что его странная реакция отнюдь не беспочвенна.

Фэн Синь совершенно не согласился с принцем:

— Не надо вешать на себя ответственность за его странную реакцию, хорошо? Ты — наследный принц. Неужели ты считаешь, что, однажды оказав ему помощь, теперь должен делать это всю жизнь? Ваше Высочество, я в самом деле не понимаю, почему ты так высоко его ценишь.

Се Лянь широко улыбнулся в ответ:

— Фэн Синь, тебе стоит понять, что многие люди на этом свете для меня — простые камни.

Фэн Синь не понял смысла его слов. Тогда Се Лянь завёл руки за спину и произнёс:

— Камни попадаются сплошь и рядом, а вот драгоценный самоцвет найти нелегко. За все эти годы на тропе совершенствования своего боевого искусства я встретил лишь двоих человек, которых могу назвать драгоценными самоцветами. Один из них — ты. Другой — он.

Принц вдруг остановился и обернулся, его взгляд сверкнул невероятно ярко.

— Я по-настоящему считаю Му Цина чрезвычайно одарённым. Неужели лишь из-за происхождения и неуживчивого характера этот самоцвет останется пылиться без должной огранки и не проявит всю свою красоту? — Се Лянь уверенно заключил: — Нет! Я считаю, что это неправильно. Ты спрашиваешь, почему я столь высоко его ценю? По той же причине, по которой я столь высоко ценю тебя. Я непременно заставлю сиять того, кто должен сиять. Кроме того, я не верю, что добрые намерения могут вернуться злом.

Фэн Синь остановился вместе с принцем, а, дослушав, почесал затылок и произнёс:

— Как бы там ни было, ты сам должен знать, чего хочешь. И делать то, что считаешь нужным.

— Да. Так что… куда всё-таки подевался Му Цин?

Как вдруг к ним навстречу вышли несколько младших монахов с корзинами в руках. Они шумно переговаривались, а когда увидели Се Ляня, ужасно обрадовались и хором поприветствовали:

— Ваше Высочество наследный принц!

Се Лянь с улыбкой ответил на приветствие. Тогда монахи подошли ближе и протянули ему корзины, радушно вопрошая:

— Ваше Высочество, отведаете вишни? Ягода чистая, мы вымыли её в горном источнике, а какая сладкая!

Корзины оказались полны ослепительно-красных плодов вишни, ягоды так и радовали взгляд. Се Лянь и Фэн Синь взяли несколько вишенок и сами убедились в их сладости и свежести. Один из монахов спросил:

— Когда мы подходили к вам, то слышали, что Его Высочество упомянул Му Цина. Вы ищете его? Кажется, мы видели его в вишнёвой роще, через которую прошли.

Се Лянь ответил:

— Вот как? Благодарю за подсказку.