Иисус является господином и субботы

13 июля 1945

 

1. Мы по-прежнему находимся на том же самом месте, но жар заходящего солнца стал более терпимым.

«Мы сейчас пойдем к тому дому», - говорит Иисус.

Они идут к дому, просят хлеба и возможности освежиться, но крестьянин грубо гонит их прочь.

«Отродье филистимлян! Ехидны! Они всегда одинаковы! Они родились от этого племени и приносят ядовитые плоды», - ворчат уставшие и голодные ученики. «Чтобы тебе воздалось зуб за зуб».

«Почему вам не хватает милосердия? Время закона возмездия прошло. Пойдем дальше. Ночь еще не наступила и вы не помираете с голоду. Предложим эту маленькую

жертву так, чтобы эти души могли ощутить голод по Мне», - говорит Иисус, увещевая их.

Но ученики заходят в поле и начинают собирать колосья, они растирают их ладонями и едят. Я думаю, что они делают это скорее от злости, чем для того, чтобы утолить свой голод.

«Они хорошие, Учитель», - кричит Петр. «Ты не ешь? Так они вдвойне вкуснее… я хотел бы съесть целое поле».

«Ты прав! В этом случае он покается, что не дал нам хлеба», - говорят остальные, разгуливая по пшенице и с наслаждением поедая ее.

Иисус идет в одиночестве по пыльной дороге. Зелот и Варфоломей следуют в пяти или шести метрах за Ним, беседуя друг с другом.

2. На следующем перекрестье дорог, где второстепенная дорога пересекает главную, стоит группа мрачных фарисеев. Они, должно быть, возвращаются с празднования субботы в большой деревне, которая виднеется в конце второстепенной дороги, это большое плоское селение, которое выглядит как огромное животное, лежащее в своей норе.

Иисус видит фарисеев, смотрит на них и улыбается, любезно приветствуя их: «Мир вам».

Вместо ответа на Его приветствия, один из них надменно спрашивает: «кто Ты?»

«Иисус из Назарета».

«Видите, я говорил вам, что это Он», - говорит другой.

Тем временем к Учителю подошли Нафанаил и Симон, тогда как другие апостолы выходят на дорогу идя по бороздам. Они все еще жуют и в руках у них колосья пшеницы.

Фарисей, говоривший первым, наверное потому, что он самый главный из них, продолжает обращаться к Иисусу, Который остановился, и ждет, чтобы услышать, что они говорят: «Ах! Итак Ты знаменитый Иисус из Назарета? Почему Ты зашел в такую даль?»

«Потому что здесь есть души, которые нужно спасти».

«Нас вполне достаточно для этого. Мы знаем, как спасти наши души и души

наших подчиненных».

«Если это так,  то вы делаете правое дело. Но Я был послан с благой вестью, чтобы спасать».

«Послал! Послан! Кто может доказать это нам? Не Твои дела, конечно!»

«Почему ты так говоришь? Тебя не интересует твоя Жизнь?»

«Конечно! Ты тот, кто распоряжается смертью не поклоняющихся Тебе. Так Ты хочешь убить весь жреческий и фарисейский классы, и класс писцов и многих других, потому что они не поклоняются Тебе, и никогда не будут поклоняться. Никогда, Ты понимаешь? Мы, избранные в Израиле, никогда не будем поклоняться Тебе. И никогда не полюбим Тебя».

«Я не принуждаю вас любить Меня и Я говорю вам: “поклоняйтесь Богу”, потому что...»

«То есть Тебе, потому что Ты Бог, не так ли? Но мы не ужасный народ Галилеи, и не глупые люди Иуды, которые следуют за Тобой забыв о своих раввинах...»

«Не расстраивайся, человек. Я не прошу ничего. Я исполняю Свою миссию, Я учу людей любить Бога и повторяю Декалог, потому что он был забыт, и что еще хуже, он плохо применяется. Я желаю дать Жизнь. Вечную Жизнь. Я никому не желаю телесной смерти и тем более духовной. Жизнь, о которой Я тебя спросил, заинтересован ли ты в ней, – это жизнь твоей души, потому что Я люблю твою душу, даже если твоя душа не любит Меня. И Меня печалит, когда Я вижу, что ты убиваешь ее, оскорбляя Господа и презирая Его Мессию».

Фарисей приходит в такое возбуждение, что кажется, что сейчас он упадет и забьется в конвульсиях: он приводит в беспорядок свою одежду, отрывает свою бахрому, снимает свой головной убор, ерошит свои волосы и кричит: «Слушайте! Слушайте! Услышьте, что Он говорит мне, ИонафануУзиэлю, прямому потоку Симона Праведного. Что я оскорбляю Господа! Я не знаю, кто удержит меня от проклятия, но...»

«Это страх удерживает тебя. Но ты можешь сделать это. Ты не будешь сожжен дотла из-за этого. Но ты будешь приведен в надлежащее состояние, а затем ты будешь взывать ко Мне. Но между тобой и Мной будет тогда красный поток: Моя кровь».

3. «Хорошо. Но в то же время, поскольку Ты говоришь, что Ты святой, почему

Ты позволяешь определенные вещи? Так Ты говоришь, что Ты Учитель, почему Ты не

научишь Своих апостолов, прежде чем учить других? Посмотри на Них, позади Тебя!... Они еще держат в своих руках орудие своего греха! Ты видишь их? Они срывали пшеницу и это в Субботу. Они срывали колосья пшеницы, которые им не принадлежат. Они нарушили субботу и они воровали».

«Они были голодны. В деревне, куда мы пришли вчера вечером, мы попросили хлеба и места для ночлега. Они прогнали нас прочь. Только старая женщина дала нам немного своего хлеба и пригоршню оливок. Да воздаст ей Бог стократно, ведь она отдала нам все, что у нее было, и только попросила благословения. Мы прошли долгий путь, а затем остановились, соблюдая закон, попили воду из ручья. Потом, на закате, мы пошли в тот дом... они прогнали нас. Ты можешь видеть, что мы были готовы исполнить закон».

«Но вы этого не сделали. Незаконно работать руками в Субботу, и никто не имеет права брать то, что принадлежит другим людям. Я и мои друзья возмущены».

«А Я нет. Разве вы не читали, как Давид в Нобе взял хлебы предложения для себя и своих товарищей? Священные хлебы принадлежали Богу, были в Его Доме, и согласно вечному порядку, должны были предназначаться для священников. Написано: “они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте, потому что это – самое святое дело”. И все же Давид взял их себе и своим товарищам, потому что он был голоден. Поэтому, если святой царь вошел в Дом Божий и ел хлебы предложения в субботу, хотя  ему было не законным есть их, и все же это не вменилось ему в грех, потому что и после этого события Бог продолжал любить его, как же ты можешь говорить, что мы согрешили срывая на земле Божьей колосья, которые выросли и созрели по Его воле, колосья, которые принадлежат также и птицам, а вы отрицаете, что люди, сыны Отца, могут есть их?»

«Они попросили эти хлебы, они их не брали, не спрашивая. В этом состоит все различие. В любом случае это не правда, что Бог не вменил греха Давиду. Бог очень больно ударил его!»

«Не из-за этого. Именно из-за его распутства, переписи, а не потому что...»

«О! Этого достаточно. Это не законно, и все тут. У Тебя нет права делать это, и Ты не должен делать этого. Уходи. Мы не желаем Тебя на нашей земле. Ты нам не нужен. Мы не знаем, что с Тобой делать».

«Мы уйдем».

«И навсегда, запомни это. Пусть Ионафан Узиэля никогда не найдет Тебя в своем присутствии. Иди!»

4. «Да, мы пойдем. Но мы еще встретимся. И тогда сам Ионафан захочет видеть Меня, чтобы повторить свое решение и избавить мир от Меня навсегда. Но тогда сами Небеса будут говорить тебе: “Не законно тебе делать это”, и эти слова - “это не законно”, будут звучать в твоем сердце подобно сигнальной трубе на протяжении всей твоей жизни и за ее пределами. А в субботы священники в храме нарушают субботний покой, но не совершают греха, поэтому мы, служители Господа, можем обрести любовь и помощь от Пресвятого Отца, не совершив греха, поскольку человек отказывает нам в своей любви. Здесь находится Тот, кто гораздо сильнее, чем Храм и может взять все, что Он хочет из того, что есть в мироздании, потому что Бог положил все в подножие Слова. И Я беру и даю. И это относится также к колосьям пшеницы Отца, положенных на необъятный стол Земли и к подножию Слова. Я беру и даю. Как добрым, так и злым. Потому что Я – Милосердие. Но вы не знаете, что такое Милосердие. Если бы вы знали, что означает Мое милосердие, то вы бы также знали, что Я ничего не хочу, но только милости. Если бы вы знали, что такое милость, то не осуждали бы невиновных. Но вы не знаете. Вы даже не знаете, что Я не осуждаю вас, вы не знаете, что Я прощу вас, нет, Я попрошу Отца, чтобы Он простил. Потому что Я хочу милости, а не наказания. Но Вы не знаете. Вы не хотите знать. И это больший грех, чем тот, который вы приписывать Мне, это больший грех, чем тот, который, как вы говорите, совершили эти невинные люди. Вы должны знать, что Суббота для человека, а не человек для субботы и что Сын Человеческий хозяин и субботы. Прощайте...»

Он оборачивается к Своим ученикам: «Пойдем. Давайте поищем место, где нам лечь среди песков, которые сейчас близко. Звезды составят нам компанию и роса освежит нас. Бог, который послал манну Израилю, обеспечит питанием и нас, Своих бедных верных слуг». И Иисус оставляет враждебную группу фарисеев и уходит прочь со Своими учениками, между тем опускается ночь со своими первыми фиолетовыми тенями…

Наконец они находят живую изгородь из индийского инжира, на верхушках листьев которого, ощетинившихся шипам есть уже начавшие созревать плоды. Все хорошо для голодных. И испытывая боль от уколов колючек, они выбирают самые спелые плоды и идут до тех пор, пока поля не сменяются песчаными дюнами. Вдалеке слышен шум моря.

«Давайте отдохнем здесь. Песок мягкий и теплый. Завтра мы пойдем в Аскалон», - говорит Иисус, и они, усталые, ложатся все вместе у подножия высокой дюны.

 

 

Прибытие в Аскалон

14 июля 1945

 

1. Свежее дыхание рассвета будит спящих апостолов. Они поднимаются со своего песчаного ложа рядом с дюной, усыпанной мелкими пучками сухой травы и взбираются на самый ее верх. Сверху им открывается вид на обширный песчаный берег, а невдалеке, ближе к ним видны прекрасные хорошо возделанные поля.

Белые камни высохшего потока заметны на фоне золотого песка и их белизна, подобная белизне сухих костей, простирается до самого моря, поверхность которого блестит вдали, подернутая рябью от утреннего отлива и легкого северного ветра. Они доходят по краю дюны до высохшего потока, пересекают его и продолжают идти по дюнам, осыпающимся под их ногами и настолько волнистым, что кажутся непрерывным продолжением моря.

Они достигают линии берега, по которому они могут идти быстрее, и пока Иоанн, загипнотизированный бескрайностью океана, начинающего сиять в лучах восходящего солнца, кажется пьет его красоту, так как его глаза становятся все голубее и голубее, Петр, который более практичен, снимает свои сандалии, подтягивает вверх свою тунику и шлепает по мелководью в поисках маленьких крабов или ракушек, чтобы высосать их. Прекрасный морской город находится примерно в двух милях от них, вытянувшись вдоль побережья над серповидным скалистым барьером, за который штормами и ветрами были занесены пески. И скалы барьера, сейчас, когда вода отступила во время отлива, появляются из-под воды также и здесь, вынуждая апостолов идти по сухому песку, чтобы не порезать босые ноги об острые камни.

«Где находится вход в город, мой Господь? Отсюда я вижу только очень прочную стену. Невозможно войти в него со стороны моря. Город находится в самом внутреннем месте морского залива», - говорит Филипп.

«Пойдем. Я знаю, где находится вход».

«Ты уже был здесь?»

«Однажды, когда Я был ребенком, но Я не помню. Но знаю, куда идти».

«Как странно! Я замечал это много раз... Ты никогда не ошибаешься в выборе дороги. Иногда Ты идешь неправильно, потому что путь выбирали мы. Можно подумать, что Ты уже был в тех местах, куда мы идем», - замечает Иаков Зеведеев.

2. Иисус улыбается, но не отвечает. Он уверенно идет к маленькому сельскому пригороду, где рыночные огородники выращивают овощи для города. Поля и огороды аккуратны и хорошо ухожены, мужчины и женщины работающие там, льют воду в борозды, вручную усердно извлекают ее из колодцев, или старым скрипучим способом, с помощью ведер, извлекаемых бедным ослом с завязанными глазами, ходящим вокруг колодца. Но они ничего не говорят. Иисус приветствует их. «Мир вам». Но если они не враждебны, то они, конечно, равнодушны.

«Мой Господь, мы определенно рискуем помереть здесь с голоду. Они не понимают Твоих приветствий. Сейчас попробую я», - говорит Фома. И он заводит разговор с первым огородником которого видит: «дорогие ли твои овощи?»

«Не более, чем у других огородников. Дорого или не дорого зависит от того, насколько толст кошелек».

«Хорошо сказано. Но, как видишь, я не умираю с голоду. Я толстый, румяный и без ваших овощей. Это означает, что мой кошелек хорошо набит. Послушай: нас – тринадцать человек  и у нас есть деньги, которые мы можем потратить. Что ты можешь нам продать?»

«Яйца, овощи, ранний миндаль, старые увядшие яблоки, оливки... все, что ты

хочешь».

«Дай мне несколько яиц, яблок и хлеба на всех».

«У меня нет хлеба. Ты найдешь его в городе».

«Я голоден сейчас, а не через час. Я не верю, что у тебя нет хлеба».

«У меня нет. Его пекут женщины. Видишь там того старика? У него всегда много хлеба, потому что он ближе к дороге, паломники часто просят у него хлеба. Пойди к Анании и спроси у него. Я принесу тебе сейчас яйца. Но, заметь, они стоят одну монету пара».

«Какой же ты хапуга! Разве твои куры несут золотые яйца?»

«Нет. Но неприятно жить в вони домашней птицы, и этого не делают даром. В любом случае, вы евреи, не так ли? Так что плати!»

«Держи при себе свои яйца. Это и есть твоя плата!» И Фома поворачивается к нему  спиной.

«Эх! Человек! Иди сюда. Я дам тебе их за меньшую цену. Три яйца за монету».

«Даже и не за четыре. Ты можешь съесть их сам и пусть ты подавишься ими».

«Иди сюда. Послушай. Сколько ты готов мне дать?» Огородник погнался за Фомой.

«Ничего. Я их больше не хочу. Я хотел перекусить, прежде чем ехать в

город. Но лучше так. Я не потеряю свой голос или свой аппетит перед пением истории царей и я хорошо поем в гостинице».

«Я дам их тебе пару за дидрахму».

«Тьфу! Ты хуже слепня. Дай мне свои яйца. И убедись, что они снесены недавно. В противном случае я принесу их обратно и я сделаю твое рыло желтее, чем оно уже есть». И Фома уходит неся не менее двух десятков яиц в складках своей мантии. «Видите? Отныне я буду делать покупки в этой стране хапуг. Я знаю, как с ними бороться. У них полно денег, когда они приезжают, чтобы купить наши товары для женщин, но наши браслеты для них никогда не достаточно тяжелы и они днями торгуются о цене. Я отомщу за себя. Сейчас пойдем и посмотрим на других ничтожеств. Пойдем, Петр. Сюда, Иоанн, возьми яйца».

3. Они идут к старику, чей огород находится недалеко от главной дороги, которая

с севера ведет к городу, проходя близ домов пригорода. Эта хорошо мощеная дорога проложена, конечно, Римом. Восточные городские ворота сейчас совсем рядом и через них видно, что дорога за воротами прямая и архитектурно очень художественно оформлена, с тенистыми портиками с обоих сторон, поддерживаемыми мраморными колоннами, в прохладной тени которых идут люди, а середина дороги предназначена для ослов, верблюдов, собак и лошадей.

«Радуйся! Ты продашь нам немного хлеба?» - спрашивает Фома.

Старик или не слышит или не хочет слышать. И в самом деле, скрип водяного колеса таков, что можно ничего не расслышать.

Петр теряет самообладание и кричит: «останови своего Самсона! По крайней мере, он сможет отдышаться и не умрет у меня на глазах. И послушай нас!»

Мужчина останавливает осла и бросает косой взгляд на своего собеседника, но Петр обезоруживает его, сказав: «Эх! Неправильно называть осла Самсоном? Если ты филистимлянин, то тебе это должно понравиться, потому что это оскорбление Самсона. Если же, напротив, ты израильтянин, то тебе это должно понравиться, потому что это напомнит тебе о поражении филистимлян. Так что смотри сам...»

«Я филистимлянин и горжусь этим».

«Ты прав. И я буду гордиться тобой, если ты дашь нам немного хлеба».

«Но разве ты не иудей?»

«Я Христианин».

«Что это за место?»

«Это не место. Это человек. Я принадлежу этому человеку».

«Ты Его раб?»

«Я более свободен, чем любой другой человек, потому что тот, кто принадлежит этому человеку не зависит ни от кого, кроме Бога».

«Истинно ли ты говоришь? Даже от Цезаря?»

«Фу! Что Цезарь в сравнении с Тем, Которому я следую, и Кому я принадлежу, и Чьим именем я прошу тебя дать мне немного хлеба?»

«Но где же этот могущественный человек?»

«Этот человек вон там, смотрит сюда и улыбается. Это Христос, Мессия. Ты никогда не слышал о Нем?»

«Да, царь Израиля. Он победит Рим?»

«Рим? Весь мир, и также Ад».

«А вы Его генералы? И так одеты? Может быть, чтобы избежать гонений нечестивых евреев».

«Ну... это так, и не так. Но дай мне немного хлеба и поев я разъясню тебе ситуацию».

«Хлеба? Но я дам тебе еще воды, и вина, и место в тени, тебе и твоим спутникам и вашему Мессии. Позови Его».

И Петр бросается к Иисусу. «Пойдем, пойдем. Он даст нам то, чего мы хотим...

старый филистимлянин. Но я думаю, что он будет атаковать Тебя вопросами... я ему сказал Кто ты... я более или менее рассказал ему... но он дружески расположен».

4. Все они идут в огород, где старик уже поставил скамьи вокруг круглого грубого стола под густой виноградной лозой.

«Мир тебе, Анания. Пусть твоя земля будет плодородной благодаря твоему милосердию и пусть она принесет тебе богатые плоды».

«Спасибо. Мир вам. Садитесь. Анибе! Нуби! Несите хлеб, вино и воду, и побыстрее», - приказывает старик двум женщинам, которые, конечно, африканки, потому что одна абсолютно черная с толстыми губами и вьющимися волосами, а другая очень темная, но более европейского типа. И старик объясняет: «они дочери рабов моей жены. Она умерла и рабы, которые пришли с ней, тоже умерли. Но дочери здесь. Они родом с Высокого и Нижнего Нила. Моя жена была родом оттуда. Это запрещено, да? Но меня это не волнует. Я не израильтянин и женщины из низшей расы покорны».

«Ты не из Израиля?»

«Я израильтянин по принуждению, силой оружия, потому что Израиль угнетает нас, как ярмом. Но... Ты израильтянин и Ты будешь чувствовать Себя оскорбленным моими словами?...»

«Нет. Я не обижен. Я бы только хотел, чтобы ты послушал голос Божий».

«Он не говорит с нами».

«Это ты так говоришь. Я говорю с тобой, и это Его голос».

«Но Ты – царь Израиля».

Женщины, которые пришли с хлебом, водой и вином, услышав, что упомянут «царь», остановились потрясенные, глядя на улыбающегося величавого молодого человека, которого их хозяин называет «царем», и собираются уйти, почти ползком из уважения.

«Спасибо вам, женщины. Мир вам, тоже». Затем, обращаясь к старику: «они молодые... ты можешь пойти на свою работу».

«Нет. Почва влажная и может подождать. Поговори с нами немного. Анибе, распряги осла и отведи его на конюшню. А ты, Нуби, полей последними ведрами воды, а потом... Ты остановишься здесь, Господь?»

«Ни о чем больше не беспокойся. Я хочу только поесть, а затем пойду в Аскалон».

«Это не беспокойства. Иди в город, но вернись сюда вечером. Мы поделимся нашими хлебом и солью. Вы двое, поторопитесь. Ты позаботься о хлебе, а ты позови Эфео и скажи ему, чтобы он заколол козленка, и приготовь его к этому вечеру. Идите». И две женщины молча уходят.

5. «Итак, Ты царь. Но где Твоя армия? Ирод готов на любую жестокость. Он восстановил Аскалон. Но ради собственной славы. А сейчас!... Но Тебе известны постыдные дела в Израиле лучше, чем мне. Что Ты будешь делать?»

«У Меня есть оружие, которое исходит от Бога».

«Меч Давида?»

«Меч Моего слова».

«О! Ты на что-то надеешься! Он затупится о бронзовые сердца».

«Ты так думаешь? Я не стремлюсь к царству в этом мире. Я стремлюсь к Царству Небесному во имя всех вас».

«Во имя всех нас? И меня тоже, филистимлянина? И моих рабов?»

«Для всех. Для тебя и для них. И для самого нецивилизованного человека в центре африканских лесов».

«Ты хочешь создать такое обширное царство? Почему вы называете его Раем? Вы могли бы назвать его Царством Земли».

«Нет, не пойми Меня неправильно. Мое Царство есть Царство Истинного Бога.

Бог на Небе. Поэтому это Царство Небесное. Каждый человек – это душа, облаченная в тело, и душа может жить, но на небесах. Я хочу исцелить ваши души, устранить их ошибки и ненависть и привести их к Богу через доброту и любовь».

«Мне это очень нравится. Я не пойду в Иерусалим, но я знаю, что никто в Израиле не говорил такого на протяжении веков. Так Ты не ненавидишь нас?»

«Я никого не ненавижу».

Старик задумался... затем он спрашивает: «и у двух рабынь тоже есть душа, такая же как у вас, народа Израиля?»

«Конечно, она у них есть. Они не пойманные дикие звери. Они несчастные творения Божьи, заслуживающие любви. Ты любишь их?»

«Я не обращаюсь с ними дурно. Я хочу, чтобы они слушались, но я никогда не прибегаю к плети и хорошо кормлю их. Говорят, что плохо накормленное животное не будет работать. Но плохо накормленный человек тоже плохой работник. Они родились в этом доме. Я видел их еще младенцами. Они будут единственными, кто останется, потому что я очень старый. Ты знаешь, мне почти восемьдесят? Они и Эфео – это то, что осталось от моей старой семьи. Я любил их так же, как любил свою собственность. Они закроют мои глаза...»

«А затем?»

«А затем... кто знает! Я не знаю. Они пойдут и станут работать служанками, и дом развалится на части. Мне очень жаль. Он стал богатым благодаря моему труду. Эта земля вновь будет покрыта песком и станет бесплодной... Этот виноградник... Моя жена и я посадили его. И этот розарий... Он из Египта, Господь. Я чувствую в нем аромат моей жены…  Он кажется мне моим сыном... единственным сыном, который похоронен под ним и стал теперь пылью…. Страдания... лучше умереть молодым и не видеть всего этого и близящейся смерти...»

«Ни твой сын, ни твоя жена не умерли, их души продолжают существовать. Их плоть мертва. Смерть не должна пугать тебя. Смерть – это жизнь для тех, кто надеется на Господа и живет праведно. Подумай об этом... Я иду в город. Я вернусь вечером, и Я прошу тебя позвольте Мне спать под этим портиком с Моими учениками».

«Нет, мой Господь. У меня много пустых комнат. Я предлагаю их Тебе».

Иуда кладет несколько монет на стол.

«Нет. Я не хочу денег. Они из той страны, которая ненавидит Тебя. Но возможно, они лучше, чем те, кто правит нами. До свидания, мой Господь».

«Мир тебе, Анания».

Две рабыни вместе с Эфео, мускулистым пожилым крестьянином, пришли, чтобы проводить Его. «Мир вам тоже. Будьте хорошими. До свидания», - и Иисус слегка касается вьющихся волос Нуби и блестящих прямых волос Анибе, улыбается мужчине и уходит.

6. Вскоре они входят в Аскалон по дороге с двойным портиком, ведущей в центр города. Город является имитацией Рима, с фонтанами и бассейнами, площадями в стиле Форума, башнями вдоль стены и с именем Ирода повсюду, которое он, очевидно, разместил ради самовосхваления с тех пор как население Аскалона перестало рукоплескать ему. Город становится все более оживленным с течением времени и по мере приближения к его центру, просторному и светлому, с морем в качестве яркого фона, подобного бирюзе, заключенной в розовое коралловое обрамление домов, разбросанных по глубокой дуге побережья.

Это не столько залив, сколько настоящая дуга, сектор окружности, окрашенный в очень бледно-розовый цвет солнечными лучами.

«Давайте разделимся на четыре группы. Я пойду, нет, Я пошлю вас. Затем Я сделаю Свой выбор. Идите. После девятого часа мы встретимся у ворот, через которые мы вошли. Будьте мудры и терпеливы». И Иисус смотрит как они удаляются и остается только с Иудой Искариотом, который заявляет, что он ничего не будет раздавать здешним людям, потому что они хуже язычников. Но когда Иуда слышит, что Иисус желает побродить в тишине, он меняет свое намерение и говорит: «Ты хочешь побыть один? Я бы пошел с Матфеем, Иаковом и Андреем, так как они самые неумелые...»

«Ты можешь идти. До свидания».

И Иисус, совершенно один, бродит по городу, мнимое ничтожество среди занятых людей, не обращающих на Него внимания. Только два или три ребенка посмотрели на Него с любопытством, и вызывающе одетая женщина решительно подходит к Нему, заманчиво улыбаясь. Но Иисус смотрит на нее так сурово, что она краснеет, опускает глаза и уходит. На углу она вновь оборачивается, и так как человек, ставший свидетелем этой сцены, язвительно насмехается над ее поражением, закутывается в свой плащ и убегает.

Дети, напротив, ходят вокруг Иисуса, смотрят на Него и улыбаются в ответ на Его улыбки. Один из них, более смелый, чем другие, спрашивает: «Кто Ты?»

«Иисус», - отвечает Он, лаская его.

«Что Ты делаешь?»

«Я жду друзей».

«Из Аскалона?»

«Нет, из Моей страны и из Иудеи».

«Ты богат? Я богатый. У моего отца красивый дом, и в нем он ткет ковры. Пойди и посмотри. Это не далеко».

Иисус идет с мальчиком и они входят в длинный сводчатый проход, который является своего рода крытой дорогой. На другом ее конце поблескивает море, которое очень ярко в солнечном свете в сравнении с полутьмой крытой галереи.

7. Им встретилась изнуренная плачущая маленькая девочка. «Это Дина. Она бедная, Ты знаешь? Моя мама дает ей еду. Ее мама не может больше работать. Ее отец утонул в море. Во время шторма, когда плыл из Газы в гавань Великой Реки, чтобы взять там товары и принять на борт некоторых людей. И так как товар принадлежал моему отцу, а отец Дины был одним из наших моряков, то сейчас мама заботится о них. Но здесь так много оставшихся без отцов… Что Ты сказал? Должно быть ужасно быть сиротой и бедным. Вот мой дом. Не говори моей маме, что я был на улице. Я должен был быть в школе. Но меня выгнали, потому что я смешил моих товарищей вот этим...» - и он вытаскивает из-под своей одежды куклу, вырезанную из дерева, установленную на тонкую деревянную подставку, которая действительно очень комична со своим подбородком, напоминающим башмак, и очень странным носом.

Губы Иисуса дрогнули, как если бы Он хотел улыбнуться, но Он сдержался и сказал: «это твой школьный учитель, не так ли? Или родственник? Это не правильно».

«Нет. Это глава синагоги евреев. Он старый и уродливый, и мы всегда подшучиваем над ним».

«Это не правильно. Он, конечно, гораздо старше тебя и...»

«О! Он уже очень старый, он почти горбатый и слепой, но он так уродливо выглядит! Я не виноват, что он такой уродливый!»

«Нет. Но ты не прав высмеивая старика. Ты тоже станешь уродливым, когда постареешь, потому что тебя согнут годы, ты станешь лысым, почти слепым, тебе понадобится палка для ходьбы, твое лицо станет подобным его лицу. Итак? Будешь ли ты счастлив, если невоспитанный мальчишка будет издеваться над тобой? Почему же ты беспокоишь своего учителя и мешаешь своим товарищам? Это не правильно. Если твой отец узнает об этом, то он накажет тебя и твоя мать расстроится. Я не скажу им ничего.

Но ты немедленно обещай Мне, что ты больше не будешь совершать подобных оскорблений и отдай Мне эту куклу. Кто ее сделал?»

«Я, Господь...» - говорит присмиревший мальчик, который теперь осознал серьезность своего... проступка... и продолжает: «я очень люблю вырезать из дерева! Иногда я вырезаю цветы или животных, которые на коврах. Ты знаешь?... драконов, сфинксов и других животных...»

«Ты можешь делать это. На земле так много прекрасного! Так ты обещаешь Мне и отдашь Мне эту куклу? Иначе мы больше не будем друзьями. Я сохраню ее в качестве сувенира, и Я буду молиться за тебя. Как тебя зовут?»

«Александром. А что Ты мне дашь?»

Иисус смутился. У Него всегда почти ничего нет! Но Он вспомнил, что на воротнике Его туники есть красивая пряжка. Он ищет ее в Своей сумке, находит ее, отрывает и дает мальчику. «А теперь пойдем. Но, имей в виду, даже если Я уйду, Я буду по-прежнему знать обо всем. И если Я узнаю, что ты плохой мальчик, Я вернусь сюда и расскажу твоей матери обо всем». Соглашение заключено.

8. Они входят в дом. За залом находится большой двор, с трех сторон которого находятся большие комнаты с ткацкими станками.

Служанки, открывшие дверь, поражены, увидев мальчика с незнакомцем и сообщают об этом хозяйке, высокой доброй женщине, которая сразу же пришла и

спрашивает: «Мой сын не очень хорошо себя вел?»

«Нет, женщина. Он привел Меня сюда посмотреть на ваши ткацкие станки. Я чужестранец».

«Ты хочешь что-нибудь купить?»

«Нет. У Меня нет денег. Но у Меня есть друзья, которые любят красивые вещи и имеют деньги».

Женщина смотрит с любопытством на человека, который так откровенно признается, что Он беден и говорит: «Я думаю, что Ты был богатым человеком. У Тебя манеры и внешность властителя».

«Напротив, Я всего лишь Галилейский раввин: Иисус Назарянин».

«Мы заняты торговлей и беспристрастны. Пойдем и Ты посмотришь».

Она ведет Его, показывая свои ковроткацкие станки, на которых под ее руководством работают молодые женщины. Ковры действительно очень ценные как с точки зрения узора так и глубоких и мягких оттенков: они выглядят как клумбы в цвету или как калейдоскоп драгоценных камней. На других вытканы аллегорические фигуры гиппогрифонов, русалок, драконов или геральдических грифонов, подобных нашим, вперемешку с цветами.

Иисус восхищается ими. «Ты очень умная. Я рад, что увидел все это, и рад тому, что ты хорошая женщина.»

«Откуда Тебе это известно?»

«Это написано на твоем лице, и мальчик рассказал мне о Дине. Пусть Бог воздаст

тебе за это. Даже если ты не веришь в это, ты очень близка к Истине, потому что в тебе

есть любовь».

«Какой Истине?»

«К Всевышнему Господу. Тот, кто любит ближнего своего и практикует благотворительность в своей семье и к своим подчиненным, и распространяет ее на несчастных людей, уже имеет религию в себе. Это Дина, не так ли?»

«Да. Ее мать умирает. Позже, я взяла ее, но не для станков. Она слишком молода и слишком утонченна. Дина, подойди к этому господину».

Маленькая девочка, с печальным взглядом, какой бывает у несчастных детей, стыдливо подходит к Иисусу.

Иисус ласкает ее и говорит: «Ты отведешь Меня к твоей маме? Тебе бы хотелось, чтобы она выздоровела, не так ли? Ну, тогда отведи Меня к ней. До свидания, женщина.

И до свидания, Александр. И будь хорошим».

9. Он выходит, держа девочку за руку. «Ты одна?» - спрашивает Он у нее.

«У меня трое младших братьев. Последний никогда не знал своего отца».

«Не плачь. Можешь ли ты поверить, что Бог может исцелить твою мать? Знаешь ли ты или нет, что есть только один Бог, который любит людей, которых Он создал и особенно любит хороших детей? И что Он может сделать все?»

«Да, я знаю, мой Господин. Мой брат Толме ходит в школу и в школе он общается с еврейскими мальчикам. Вот почему мы знаем о многих вещах. Я знаю, что Бог есть и зовут Его Иегова и что Он наказал нас, потому что филистимляне плохо к Нему относились. Еврейские дети всегда упрекают нас за это. Но меня тогда не было, не было ни моей мамы, ни моего отца. Так почему же...» - слезы прервали ее слова.

«Не плачь. Бог любит и тебя, и Он привел Меня сюда ради тебя и твоей матери. Знаешь ли ты, что израильтяне ждали Мессию, который пришел чтобы установить Царствие Небесное? Царство Иисуса, Искупителя и Спасителя мира?»

«Я знаю, мой господин. И они угрожают нам, говоря: “тогда для вас наступит беда.”»

«И ты знаешь, что сделает Мессия?»

«Он сделает Израиль великой страной, а к нам будут относиться очень плохо».

«Нет. Он искупит мир, Он устранит грех, Он научит людей не грешить, Он будет любить бедных, больных, немощных, Он пойдет к ним, и Он научит богатых, здоровых, счастливых любить их, и Он скажет каждому, чтобы он был хорошим, чтобы достичь блаженства вечной жизни на Небесах. Вот что Он будет делать. И Он не будет никого угнетать».

«А как люди узнают Его?»

«Потому что Он будет любить всех и лечить больных людей, которые верят Ему, Он будет искупать грешников и учить любви».

«О! Я хочу, чтобы Он пришел прежде, чем моя мать умрет! Как я буду верить в Него! Как я буду молиться Ему! Я пойду и буду искать Его, пока не найду, и я сказала бы Ему: “я бедная девочка, у которой нет отца, а моя мать умирает, я надеюсь на Тебя”, - и я уверена, что, хотя я филистимлянка, Он услышит меня». Ее голос трепещет от простой глубокой веры.

Иисус улыбается, глядя на бедную девочку, идущую рядом с Ним. Она не может видеть Его светлой улыбки, так как смотрит вперед, на домик, до которого теперь рукой подать...

10. Они подходят к бедному маленькому домику в конце тупика. «Это здесь, мой

господин. Войди...» Маленькая жалкая комнатка, соломенный матрац с изнуренным телом лежащим на нем, трое малышей от трех до десяти лет, сидят рядом с матрацем. На всем лежит печать нищеты и голода.

«Мир тебе, женщина. Не тревожься. Не утруждай себя. Я встретил твою дочь и узнал, что ты нездорова. Я пришел. Ты хочешь быть исцеленной?»

Слабым голосом женщина отвечает: «О! Мой Господин!... Пришел мой конец!...»

И она заплакала.

«Твоя дочь считает, что Мессия может вылечить тебя. А как думаешь ты сама?»

«О! Я тоже в это верю. Но где же Мессия?»

«Это Я, Который говорит с тобой». И Иисус, который наклонился над матрасом, шепча Свои слова бедной женщине, встал и воскликнул: «Я хочу этого. Будь исцеленной».

Дети едва не напуганы Его Величием, и три удивленные личика остаются вокруг убогого ложа их матери. Дина прижала руки к своей маленькой груди. Свет надежды, блаженства сияет на ее лице. Она так тронута, что почти задыхается. Ее рот раскрыт, чтобы произнести слова, которые ее сердце уже прошептало, а когда она увидела, что ее мать, такая бледная и изнуренная, садится, как бы поддерживаемая силой, вселившейся в нее, а затем встает, с глазами устремленными на Спасителя, Дина испускает радостный крик: «мама!». Слово, наполнявшее ее сердце, было сказано!... И затем еще одно: «Иисус!» И обняв свою мать, она заставляет ее встать на колени, говоря: «Поклоняйся Ему, поклоняйся Ему! Это Он, Спаситель, о Котором говорят пророчества, и о Котором говорил учитель Толме».

«Поклоняйтесь Истинному Богу, будьте добрыми, вспоминайте обо Мне. До свидания». И Он быстро выходит, пока две счастливые женщины по-прежнему распростерты на полу...

219. Проповедь Благой Вести в Аскалоне [9]

15 июля 1945

 

1. Апостолы друг за другом подходят к городским воротам маленькими группами,  согласно указанию Иисуса. Учителя пока нет. Но вскоре Он появился, выйдя из маленькой улочки, идущей вдоль стен.

«Учитель, должно быть, счастлив», - говорит Матфей. «Посмотри, как Он улыбается».

Они встречаются, а затем все вместе выходят из ворот и снова выходят на главную дорогу, совершающую свой путь среди пригородных огородов.

Иисус спрашивает у них: «Ну? Как ваши дела? Что вы сделали?»

«Очень плохо», - в один голос отвечают Искариот и Варфоломей.

«Почему? Что случилось?»

«Они чуть не побили нас камнями. Нам пришлось бежать. Давайте уйдем из этого варварского места. Вернемся туда, где люди любят нас. Я не буду здесь проповедовать. В действительности у меня не было никакого намерения говорить. Затем я позволил убедить себя и Ты не остановил меня. И все же Ты не знаешь, как обстоят дела...» Искариот зол.

«Но что с тобой случилось?»

2. «Эх! Я присоединился к  Матфею, Иоанну и Андрею. Мы пошли на Площадь Суда, ведь это место встреч утонченных людей, которые много времени проводят слушая тех, кто говорит. Мы решили, что должен говорить Матфей, так как он более всего подходит, чтобы говорить с мытарями и их клиентами. И он начал говорить двум мужчинами, которые ссорились за право владения полем, включенным в спорное наследство: “не ненавидьте друг друга из-за того, что тленно и что нельзя взять с собой в следующую жизнь. Но любите друг друга так, чтобы вы могли насладиться вечным благом, которого вы можете достичь, контролируя свои злые страсти, без какого-либо соперничества, и, таким образом, завоевать и стать обладателями Блага”. Это то, что ты говорил, верно?