Научная теория и научный метод

 

Современная философия науки прояснила природу, функцию и должное использование теорий в исследовании различных аспектов вселенной. Она выявила ошибки, приведшие к преобладанию материалистического монизма в западной науке, а также, косвенным образом, в мировоззрении индустриального общества. Оглядываясь назад, нетрудно увидеть, как это произошло. Ньютоновское представление о физическом мире как о полностью детерминированной механической системе оказалось на практике настолько успешным, что послужило моделью для всех других научных дисциплин. «Думать научно» стало означать «думать в механистических терминах».

Триумфы физики стали мощной поддержкой философскому материализму — позиции, которую сам Ньютон не разделял. Для него творение вселенной было немыслимо без божественного вмешательства, без высшего разума Творца. Ньютон верил, что Бог создал вселенную как систему, управляемую механическими законами, и потому считал, что, раз она создана, ее можно изучить и понять. Последователи Ньютона восприняли эту модель вселенной как детерминированной супермашины, но понятие разумного творческого принципа сочли ненужным и сомнительным пережитком темного иррационального прошлого. Информация о материальной реальности, получаемая при помощи органов чувств, стала единственным допустимым источником данных во всех отраслях науки.

История современной науки показывает, что представление о материальном мире, основанное на ньютоновской механике, доминировало в биологии, медицине, психологии, психиатрии и во всех прочих дисциплинах. Эта стратегия отражала основное метафизическое положение философского материализма и была его логическим следствием. Если вселенная по сути своей материальна, а физика есть научная дисциплина, изучающая материю, то физики суть последняя инстанция в вопросах природы всех вещей и данным, полученным в других областях, непозволительно вступать в противоречие с основополагающими теориями этой дисциплины. Неукоснительное применение такой логики повлекло за собой систематическое замалчивание или искаженное толкование данных по многим областям, не согласующихся с материалистическим мировоззрением.

Эта стратегия была серьезным нарушением основных принципов современной философии науки. Строго говоря, научные теории используют только те наблюдения, на основе которых они выведены. Их нельзя автоматически экстраполировать на другие дисциплины. Теоретические основы, которые формулируют информацию, доступную в некоей конкретной области, нельзя использовать для определения того, что возможно и что невозможно в какой-либо другой сфере; точно так же они не могут диктовать, что можно, а что нельзя наблюдать в соответствующей научной дисциплине. Теории человеческой психики должны базироваться на наблюдениях психологических процессов, а не на теориях физиков касательно материального мира. Однако именно таким образом ученые-традиционалисты использовали в прошлом концептуальную основу физики XVII века.

Практика неправомерного приложения мировоззрения физиков к другим областям была лишь частью проблемы. Другой серьезной и общей ошибкой, которая еще больше осложняет ситуацию, является тенденция многих ученых не только придерживаться устаревших теорий и обобщенно применять их к другим областям, но и ошибочно принимать их за точные и окончательные описания реальности. В результате такие ученые склонны отвергать любую информацию, которая несовместима с их концептуальной основой, вместо того чтобы рассматривать ее как повод изменить свои теории. Это ошибочное принятие карты местности за саму местность — пример того, что в современной логике называется «ошибкой в определении логических типов». Грегори Бейтсон, блестящий эрудит и философ, посвятивший много времени изучению этого феномена, однажды в шутку заявил, что если ученые и дальше будут совершать подобные ошибки, то в один прекрасный день они, придя в ресторан, съедят меню вместо обеда.

Главное качество истинного ученого отнюдь не беспрекословная приверженность материалистической философии и не непоколебимая преданность теориям вселенной, провозглашенным официальной наукой. Истинного ученого отличает преданность неуклонному и скрупулезному применению научного метода исследований ко всем сферам реальности, т. е. систематическое накопление наблюдений в определенных ситуациях, постоянное экспериментирование в любой сфере бытия, где возможно применение такой стратегии, а также сравнение этих результатов с другими, полученными при подобных обстоятельствах.

Важнейшим критерием адекватности той или иной теории является не то, соответствует ли она взглядам, поддерживаемым академическими институтами, угождает ли нашему здравому смыслу и насколько она правдоподобна, а то, согласуется ли она с фактами систематического и организованного наблюдения. Теории — незаменимый инструмент исследований и научного прогресса. Однако не следует путать их с точным и исчерпывающим описанием того, как все есть на самом деле. Истинный ученый рассматривает свои теории как наиболее доступную концептуализацию имеющихся данных, и если эти теории не могут вместить в себя новые свидетельства, то они всегда открыты для изменений. С этих позиций мировоззрение материалистической науки стало своего рода «смирительной рубашкой», препятствующей дальнейшему прогрессу.

Наука зиждется не на какой-то одной особой теории, сколь бы убедительной и самоочевидной та ни казалась. В истории человечества представление о вселенной и научные теории, описывающие ее, неоднократно менялись. Науку характеризует метод получения информации и подтверждения или опровержения теорий. Научные исследования невозможны без теоретических формулировок и гипотез. Реальность слишком сложна, чтобы изучать ее во всей полноте, и при построении теоретических моделей диапазон наблюдаемых явлений неизбежно сужается. Истинный ученый, используя теории, сознает их относительность и всегда готов в случае появления новых данных либо уточнить эти теории, либо отказаться от них. Он скрупулезно изучает все феномены, которые поддаются научному исследованию, включая противоречивые и спорные, такие, как, например, необычные состояния сознания и трансперсональные переживания.

В ХХ веке сами физики в корне изменили свое понимание материального мира. Революционные открытия в субатомной и астрофизической сферах разрушили представление о вселенной как о бесконечно сложной, полностью детерминированной механической системе, состоящей из неразрушимых частиц материи. Когда исследование вселенной сместилось из мира повседневной реальности, или «зоны промежуточных измерений», в микромир субатомных частиц и мегамир далеких галактик, физики обнаружили ограничения механистического мировоззрения и вышли за их пределы.

Лавина новых наблюдений и экспериментальных данных смела представление о вселенной, преобладавшее в физике почти три столетия. Устоявшееся ньютоновское понимание материи, времени и пространства сменилось странным миром квантово-релятивистской физики, полным загадочных парадоксов. Материя, воспринимаемая обычно как «плотное вещество», полностью исчезла со сцены. Отдельные измерения абсолютного пространства и времени влились в эйнштейновский четырехмерный пространственно-временной континуум, а сознание наблюдателя предстало элементом, играющим важную роль в создании того, что ранее представлялось чисто объективной, не зависящей от наблюдателя реальностью.

Аналогичные прорывы произошли и во многих других дисциплинах. Теория информации и теория систем, концепция морфогенетических полей Руперта Шелдрейка, холономная философия Дэвида Бома и Карла Прибрама, исследования диссипативных структур Ильи Пригожина, теория хаоса и объединенная интерактивная динамика Эрвина Ласло — вот лишь немногие яркие примеры таких новых разработок. Новые теории обнаруживают растущее сближение с мистическим мировоззрением и с данными трансперсональной психологии. Они также помогают заново постичь древнюю мудрость, которую материалистическая наука отвергала и высмеивала.

Сокращение разрыва между мировоззрением точных наук и трансперсональной психологии — явление, несомненно, поразительное и вдохновляющее. Однако психологи, психиатры и исследователи сознания совершили бы серьезную ошибку, если бы взамен старых теорий отдали свое концептуальное мышление под контроль новых теорий физики. Как я уже говорил, каждая дисциплина должна базировать свои теоретические построения на наблюдениях в своей собственной области. Критерием достоверности научных данных и понятий в каждой конкретной области является не сколько их совместимость с теориями другой области, сколько строгость научного метода, с помощью которого они были получены.