Свободомыслие против религии

Но можно ли говорить - а для нас это самый важный вопрос - о постепенном общем ослаблении роли религии в общем ходе истории человечества? Да, можно, хотя это ослабление и нельзя представлять себе как непрерывный и равномерный процесс: оно шло и идет скорее зигзагообразно или скачками, с неоднократными рецидивами, с оживлением религии в определенные исторические периоды, но за оживлением следует новое и более глубокое падение. А ослабление роли религии, с другой стороны, неразрывно связано с зарождением и нарастанием свободомыслия. В этом смысле всю историю умственного развития человечества можно рассматривать как вековечную борьбу религии и свободомыслия.

Зачатки последнего мы видели уже у некоторых народов, еще не перешагнувших рубежа доклассового и классового общества: в Полинезии, Африке, доколумбовой Америке. Проблески свободной мысли можно обнаружить и в Древнем Египте, в Месопотамии. В Древней Индии и Древнем Китае складывались уже стройные системы материалистического мировоззрения, не оставлявшего места для богов и духов. В античной Греции и в Риме были заложены основы европейского свободомыслия и атеизма. Во всех этих странах, надо заметить, не было еще настоящей и систематической борьбы между религией и свободомыслием; то и другое уживалось более или менее мирно, бок о бок, хотя отдельные факты преследования безбожников бывали: например в Греции изгнание Анаксагора и сожжение его книг, осуждение и казнь Сократа. В этих фактах проявился смутный, но безошибочный инстинкт правящих классов, которые предчувствуют, что критика религии есть первый шаг к критике господствующих социальных порядков.

Настоящая и жестокая борьба религии против поднимавшего голову свободомыслия началась в Европе в конце средних веков. Это была реакция на зарождающуюся антифеодальную борьбу. Церковь, особенно католическая, освящавшая феодальные порядки и сама составлявшая их неотделимую часть, была тогда в зените своего могущества, и она не терпела рядом с собой и намека на свободную мысль и критику. А зарождавшийся буржуазный уклад как раз требовал известного простора для научного исследования и опытного знания: так подготовлялись условия для развития свободной мысли, хотя в ту пору (до XVIII в.) только очень немногие, наиболее смелые мыслители отваживались, и то по большей части в завуалированной форме, заявить право человеческого разума на самостоятельное решение мировоззренческих вопросов (Бэкон, Гоббс, Спиноза и др.). Генеральная схватка буржуазного свободомыслия и атеизма с клерикализмом и богословием началась во Франции в XVIII в. как пролог Великой буржуазной революции. После многих боев и особенно ввиду необычайных успехов естествознания в XVIII - XIX вв. религиозному мировоззрению пришлось несколько отступить. Буржуазный атеизм и в XIX в. продолжал наносить удары церковному мракобесию; но с середины XIX в. на сцене появился главный и смертельный враг всякой религии - пролетарский социалистический атеизм.

Можно сказать, что именно со второй половины XIX в. началось решительное наступление свободомыслия и неуклонное падение авторитета религии, по крайней мере в европейских странах, несмотря на судорожные, доныне продолжающиеся попытки ее защитников сохранить свои позиции.

Конечно, нельзя рассматривать факт падения авторитета религии, постепенный отход людей от религии и от церкви как простое следствие роста свободомыслия, как процесс, происходящий лишь в головах людей. Это - явление более широкое, охватывающее и политическую и экономическую сферу. Слабеет экономическая мощь церкви (конечно, не везде и не равномерно), падает ее политический вес. Особенно заметно происходит это в социалистических странах, где церковь сразу и безвозвратно потеряла даже остатки своего прежнего влиятельного положения в сфере экономической и политической жизни. В буржуазных странах это влиятельное положение пока сохраняется, но в большинстве их и оно постепенно слабеет. И это, в свою очередь, приводит лишь к дальнейшему падению авторитета религиозной идеологии в сознании народных масс.

Чтобы убедиться в том, что это так и есть, что падение авторитета религии, даже в буржуазных странах, идет неотвратимо и неуклонно, не нужно обращаться к книгам антирелигиозных писателей, буржуазных или марксистов. Достаточно одного вполне объективного свидетельства. Самая консервативная из буржуазных стран Европы - это, конечно, Англия. Самый консервативный из ее общественных классов - это буржуазная аристократия (или аристократия и буржуазия, если можно разграничить эти классы). Зеркало быта и мировоззрения этой общественной среды, как и других общественных групп, - это классики английской литературы. И вот если мы сопоставим ту энциклопедию английской жизни середины XIX в., какую представляют романы Диккенса (как и близких к нему по времени и по духу писателей), с такой же энциклопедией английской жизни конца XIX и начала XX в., какую мы находим у крупнейшего из современных писателей - Голсуорси (особенно в "Саге о Форсайтах"), то нельзя не обратить внимания на характерное различие. Герои Диккенса - и из буржуазии и из народа - сплошь набожные люди; и в радости, и в горе они призывают имя божье: либо благодарят бога, либо возлагают на него последние надежды; поступки честных и благородных людей вдохновляются религиозной моралью. Наоборот, большинство героев Голсуорси, и как раз из самой консервативной буржуазной среды, никогда, ни в печали, ни в радости - не вспоминают ни о боге, ни о религиозных заповедях; в своих действиях эти люди - от самых великодушных и добродетельных до последних мерзавцев - руководятся чем угодно, но не религиозной моралью. О церкви и христианском вероучении если кто из них и вспоминает, то с иронией или в шутку. Даже церковные деятели, священники, епископы, простодушно признаются в своем неверии и в своих поступках руководятся общечеловеческой, а отнюдь не христианской этикой.

Подчеркнем, что речь идет тут именно о той области личной и общественной морали, где позиции религии всегда были наиболее сильны, а вовсе не о "познавательном" отношении человека к миру, ибо в этой последней области религия сдала свои позиции гораздо раньше, уступив их научному мировоззрению.

Думается, что все это не случайно. Аналогичные наблюдения можно сделать и над французской, немецкой, американской литературой. Судя по этому достаточно объективному свидетельству, авторитет религии, что бы там ни проповедовали теперь ее служители и защитники, в самых широких кругах современного общества, по крайней мере европейского и американского, неудержимо падает, и даже в области чисто моральных норм поведения.

Нечего и говорить о странах социалистического лагеря, где уже самые широкие массы народа отошли и продолжают отходить от религии. Этот процесс - естественное следствие общего роста политической активности и сознательности, роста материального благосостояния и культурного уровня населения. Пример социалистических стран еще более наглядно показывает, что будущая судьба религии, как бы ни старались деятели и защитники церкви гальванизировать ее, предрешена.

Литература

Общая

К. Маркс и Ф. Энгельс. О религии. М., 1955.

Ленин В. И. Социализм и религия. Соч., изд. 4, т. 10.

Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии. Соч., изд. 4, т. 15.

Ленин В. И. Классы и партии в их отношении к религии и церкви. Соч., изд. 4, т. 15.

Каждан А. П. Религия и атеизм в Древнем мире. М., 1957.

Основы научного атеизма. Изд. 2, М., 1962.

Плеханов Г. В. О религии и церкви. М., 1957.

Скворцов-Степанов И. И. Избранные атеистические произведения. М., 1959.

Токарев С. А. Проблема происхождения и ранних форм религии. "Вопросы философии", 1956, № 6.

Токарев С. А. Религии у разных народов в прошлом и настоящем. М., 1961.

Францев Ю. П. У истоков религии и свободомыслия. М. -Л., 1959.

Фрэзер Дж. Золотая ветвь. Вып. I-IV. М., 1928.

Шантепи-де-ла-Соссей. Иллюстрированная история религии. М., 1899.

Штернберг Л. Д. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1935.

Ярославский Ем. О религии. М., 1957.

Ringgren H. et Ström A. Les religions du monde. P., 1960.