Недостатки уголовно-правового регулирования ответственности за кражу

Существующая редакция статей Уголовного кодекса Российской Федерации не лишена определенных недостатков. Как и любое произведение человеческого труда, он не лишен некоторых пробелов, существование которых не сказывается с положительной стороны на его применении.

Пожалуй, наибольшую реакцию, в силу значительного количества совершаемых преступлений, вызывают статьи против собственности. О довольно большом проценте совершаемых преступлений подобного рода мы можем говорить, опираясь на статистические данные ГИАЦ МВД России. Об этой же тревожной тенденции говориться в трудах известных отечественных ученых-правоведов ^[50].

Для борьбы с преступлениями, посягающими на собственность, совершаемыми в том числе и организованными группами, в первую очередь необходимо более детально рассмотреть санкции статей, предусматривающих ответственность за подобные деяния.

Рассматривая санкции статей, предусмотренных ст. 158, 159, особенно касающиеся совершения данных преступлений организованными группами, мы можем согласиться с учеными в том, что санкции данных деяний имеют некоторые пробелы в законодательной технике.

В соответствии с общими принципами построения структуры главы 21 Особенной части Уголовного Кодекса Российской Федерации «Преступления против собственности» формы хищения расположены от менее общественно опасного к более общественно опасному. Так, ст. 158 УК «Кража» открывает перечень форм хищения, а ст. 159 УК «Мошенничество» продолжает его.

Казалось бы, и санкции, предусмотренные законодателем за эти преступления, тоже должны располагаться по нарастающей - от наименее к наиболее строгой. Однако наш анализ видов и размеров наказаний, предусмотренных за совершение хищений, совершенных организованными группами, полностью нивелирует это предположение.

Санкция, предусмотренная за совершение кражи, по ч. 1 ст. 158 УК РФ предполагает как один из видов наказания, штраф в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, а мошенничество, квалифицируемое по ч. 1 ст. 159 УК РФ - штраф в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года. Остальные виды и размеры наказаний одинаковы. Данная тенденция прослеживается и в санкциях вторых частей этих же статей. Так, ч. 2 ст. 158 УК предполагает наказание в виде штрафа в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, а ч. 2 ст. 159 УК - в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет. Уже в третьих частях рассматриваемых статей разница в санкциях прослеживается только в размерах дополнительных видов наказаний в виде принудительных работ: ч. 3 ст. 158 - «...либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до полутора лет», ч. 3 ст. 159 - «...либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет». Но все-таки разница в более строгом наказании за мошенничество прослеживается, хотя она и минимальна ^[51]. Однако анализ особо квалифицированных признаков, указанных в четвертых частях, предусматривающих ответственность за те же преступления, совершаемые организованными группами, преподносит нам сюрприз в виде увеличения санкции за менее общественно опасное преступление - кражу, по сравнению с более общественно опасным - мошенничеством. Так, ч. 4 ст. 158 говорит о лишении свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового, а ч. 4 ст. 159 УК: о лишении свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Сравнивая санкции указанных статей, несложно заметить, что и по видам наказаний и по их размерам, мошенничество является более тяжким преступлением, чем кража, что отражается на более раннем расположении кражи в иерархии статей гл. 21, расположенных по принципу нахождения от менее тяжких статей к более тяжким. Но как только законодатель касается применения санкций, за совершение рассматриваемых преступлений, содеянных организованной группой, вся разница в видах и размерах наказаний не только аннулируется, но даже более того, менее тяжкое преступление -кража, обладает большей наказуемостью, чем более серьезное преступление - мошенничество. На наш взгляд, считаем это положение несправедливым ^[52].

Таким образом, получается, что, по мнению законодателя, преступление, совершенное организованной группой, нивелирует различную общественную опасность разных преступлений, подчеркиваемую в основных и квалифицированных составах анализируемых деяний.

Предлагаем устранить указанные недостатки законодательной техники и указать на повышенную общественную опасность различных составов ненасильственных хищений в случае совершения их организованными группами. В связи с логикой законодателя предлагаем изменить санкции статей, в следующей последовательности. Разница в санкциях статей прослеживается только в размерах штрафа, и, учитывая это, можно заметить, что штраф определяется или конкретной суммой или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за определенный период. Так, например, штраф за кражу составляет до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, а за мошенничество до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года. Разница в конкретной сумме штрафа составляет 150 %, а в периодичности - 200 %. Однако учитывая ограничения, предусмотренные законодателем в ч. 2 ст. 46 «Штраф» УК РФ, о том, что данный вид наказания устанавливается в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух недель до пяти лет, ограничим величину штрафа не шестью годами, как следовало бы, исходя из двукратной разницы, а максимальным размером - пять лет. В остальном же, используя предложенные законодателем пропорции, предлагаем следующие изменения в санкции особо квалифицированных частей статей, предусматривающих совершение кражи и мошенничества организованной группой.

После внесенных изменений санкции статей могут выглядеть, например, следующим образом: «Кража, совершенная: а)   организованной группой; б)     в особо крупном размере, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового».

В 2003 г. существенно изменены санкции норм, предусматривающих ответственность за кражу (ст. 158 УК РФ), а также квалифицирующие признаки состава данного преступления. Так, ч. 2 ст. 158 была дополнена новым квалифицирующим признаком: «кража, совершенная из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем». При этом основной состав кражи, установленный ч. 1, ее легальное определение, а следовательно, все признаки состава преступления остались прежними. Необходимость анализа такого узкого вопроса, как характеристика отдельного вида тайного хищения чужого имущества, связана с формирующейся в судебной практике и доктрине позицией по поводу квалификации действий субъектов преступления, совершивших кражу из одежды, сумки или ручной клади, находившихся при мертвом или спящем потерпевшем.  Одной из первых на суть проблемы обратила внимание Н.А. Лопашенко. В своей монографии она привела в пример решения Архангельского областного суда и Президиума Верховного Суда РФ, в последнем указывалось, что «действия виновного по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ следует квалифицировать в тех случаях, когда имущество похищено из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся у живых лиц». Судебная практика свидетельствует, что данный подход к квалификации действий виновных сохранился и в настоящее время [53].

Обращаясь к анализу вины при хищении, отметим, что ее ключевой момент, как неоднократно пояснялось на страницах научной литературы и в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, - направленность умысла виновного, его содержание, а не объективные действия субъекта, которые оцениваются в совокупности с содержанием вины. Так, при оценке тайности хищения предпочтение всегда отдается субъективному критерию.
Иными словами, ни в науке, ни в практике принципиальный подход к квалификации действий виновного в зависимости от содержания его вины не оспаривается. Следовательно, если умыслом виновного охватывается совершение преступления с учетом анализируемого квалифицирующего признака, последний должен быть отражен в квалификации действий похитителя, что, на наш взгляд, будет отвечать и конституционному принципу справедливости. Даже если следовать предлагаемому судебной практикой подходу к квалификации действий виновного, то хищения у мертвого, спящего или у лица, находящегося в состоянии сильного алкогольного опьянения, в присутствии других лиц, в общественном месте или транспорте не исключают ни дерзости преступления, ни профессионализма преступника. Тогда почему эти же квалифицирующие обстоятельства в указанных случаях должны влечь более мягкое наказание, исключать квалификацию действий за более тяжкое преступление, предусмотренное уголовным законом? Ошибочность существующей позиции основывается на том, что при юридической оценке субъекта преступления учитывается состояние потерпевшего (сон, опьянение, недееспособность), который якобы не может осознать, что в отношении его совершается преступление.  Если базироваться на теории вины, то человек, совершающий хищение из одежды или ручной клади, находящихся при потерпевшем, бесспорно осознает, что характер его действий общественно опасен; он предвидит, что его общественно опасные действия нанесут имущественный ущерб потерпевшему или другим лицам, и желает совершения указанных действий и причинения ущерба. Итак, осознаваемая виновным повышенная общественная опасность преступления, предусмотренного п. "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ, по сравнению с кражей, предусмотренной ч. 1, состоит в том, что преступник понимает, что совершаемое им тайное хищение - кража - может стать открытым. И именно в этом - ключ к раскрытию темы ответственности за тайное хищение.

Действительно, возможна ситуация, когда виновный будет совершать кражу у мертвого, спящего, лица, находящегося в сильном алкогольном опьянении, в месте, которое исключает обнаружение его преступных действий. Однако буквальное толкование закона не позволяет квалифицировать такие действия без учета анализируемого квалифицирующего признака. Так, если потерпевший приведен в беспомощное состояние с применением веществ, не представляющих опасность для жизни или здоровья, и это состояние используется для хищения, то в соответствии с п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 в зависимости от характера последствий действия виновного следует квалифицировать как грабеж с применением насилия. Этот пример судебной практики подтверждает, что используемое субъектом преступления беспомощное состояние потерпевшего не изменяет содержание умысла виновного на совершение открытого хищения. Поскольку умыслом виновного охватывается совершение преступления именно в данной обстановке, это квалифицирующее обстоятельство подлежит вменению [54].

Иное решение вопроса о квалификации анализируемых действий похитителя, предлагаемое судебной практикой, приведет к нарушению принципа справедливости, ответственности за вину. Следуя указанной логике квалификации действий виновного, мы вынуждены признать, что действия субъекта, совершающего хищение при скоплении множества людей, необходимо квалифицировать как кражу, а не как грабеж.

Касаясь вопроса о мере наказания за исследуемый вид кражи, считаем необходимым проиллюстрировать несовершенство уголовного закона, предусматривающего ответственность за него. Так, если действия лица обнаруживаются в ходе кражи и оно продолжает их совершать, эти действия следует квалифицировать как грабеж при отсутствии насилия со стороны виновного, т.е. по ч. 1 ст. 161 УК РФ (в ч. ч. 2 и 3 ст. 161 УК РФ отсутствует квалифицирующий признак грабежа - из одежды, сумки или ручной клади, находившихся при потерпевшем). Санкция же ч. 1 ст. 161 УК РФ существенно мягче санкции ч. 2 ст. 158 УК РФ. По нашему мнению, возрастающая общественная опасность грабежа в сравнении с любыми видами кражи нуждается в адекватных мерах наказания. Поэтому нижний предел ответственности за грабеж должен быть не меньше, чем за любой вид кражи. В противном случае лицо, привлекаемое к уголовной ответственности по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ, чтобы смягчить ответственность за преступление, будет утверждать, что совершило грабеж. Такие примеры в судебной и следственной практике есть.

В заключение хотелось бы выразить надежду, что складывающаяся судебная практика будет изменена, а ученые не поддержат существующий подход к квалификации действий лиц, совершающих кражу из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем.
В связи с этим считаем необходимым дополнить Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 разъяснением о том, что действия субъекта преступления, совершающего тайное хищение имущества из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем, следует квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ вне зависимости от того, совершается ли данное хищение у живого или мертвого лица, и вне зависимости от того, находится потерпевший в беспомощном состоянии или нет.

Предлагаем также изменить п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ, изложив его в следующей редакции: «Кража, совершенная из одежды, ручной клади, находящейся при потерпевшем, а равно кража имущества, находящегося на потерпевшем, или кража, совершенная в общественном месте, в транспорте, наказывается...».

Сравнивая санкции указанных статей, несложно заметить, что и по видам наказаний и по их размерам, мошенничество является более тяжким преступлением, чем кража, что отражается на более раннем расположении кражи в иерархии статей гл. 21, расположенных по принципу нахождения от менее тяжких статей к более тяжким. Но как только законодатель касается применения санкций, за совершение рассматриваемых преступлений, содеянных организованной группой, вся разница в видах и размерах наказаний не только аннулируется, но даже более того, менее тяжкое преступление -кража, обладает большей наказуемостью, чем более серьезное преступление - мошенничество. На наш взгляд, считаем это положение несправедливым ^[55].

Таким образом, получается, что, по мнению законодателя, преступление, совершенное организованной группой, нивелирует различную общественную опасность разных преступлений, подчеркиваемую в основных и квалифицированных составах анализируемых деяний.

Предлагаем устранить указанные недостатки законодательной техники и указать на повышенную общественную опасность различных составов ненасильственных хищений в случае совершения их организованными группами. В связи с логикой законодателя предлагаем изменить санкции статей, в следующей последовательности. Разница в санкциях статей прослеживается только в размерах штрафа, и, учитывая это, можно заметить, что штраф определяется или конкретной суммой или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за определенный период. Так, например, штраф за кражу составляет до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, а за мошенничество до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года. Разница в конкретной сумме штрафа составляет 150 %, а в периодичности - 200 %. Однако учитывая ограничения, предусмотренные законодателем в ч. 2 ст. 46 «Штраф» УК РФ, о том, что данный вид наказания устанавливается в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух недель до пяти лет, ограничим величину штрафа не шестью годами, как следовало бы, исходя из двукратной разницы, а максимальным размером - пять лет. В остальном же, используя предложенные законодателем пропорции, предлагаем следующие изменения в санкции особо квалифицированных частей статей, предусматривающих совершение кражи и мошенничества организованной группой.

После внесенных изменений санкции статей могут выглядеть, например, следующим образом: «Кража, совершенная: а)   организованной группой; б)     в особо крупном размере, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового».

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Законодательство различных периодов истории России предлагало охранять собствен­ность различными способами. Виды наказаний за кражу менялись от нецелесообразно жесто­ких к более мягким, и наоборот. Но, на мой взгляд, ни в одном из периодов, законодательство не смогло выработать эффективных мер защиты охраняемых отношений. Количественные по­казали кражи оставались неизменно высокими. Причиной этому, полагаю, являлись: издавна закрепившийся сословный принцип, предусматривавший неравную ответственность для пред­ставителей различных социальных слоев (до начала 20 века); признание за собственностью граждан статуса менее важной и менее охраняемой государством (в 20 веке); традиционно жес­токие наказания за кражу, включая смертную казнь и телесные, калечащие наказания. Ничего из перечисленного никоим образом не способствовало установлению принципа справедливости, поддержанию социально-экономического баланса в обществе между различ­ными социальными слоями, профилактике причин и условий, способствующих совершению данного вида преступлений. Начало 20-го века было ознаменовано для России глобальными политическими событиями. Октябрьская революция 1917 г. привела к полному отрицанию всего наследия царской России. В таких условиях был неизбежен и отказ от прежнего законодательства.

Реформирование законодательства об ответственности за кражу в конце 20-го века лик­видировало архаические принципы, установило дифференцированную ответственность, исходя из степени общественной опасности деяний и, на мой взгляд, открыло возможности для эффек­тивного противодействия рассматриваемому виду преступлений.

Кража - это тайное хищение имущества. Соответственно, такой признак как тайность хищения определяется исходя из двух критериев:

1) объективного, т.е. внешне выраженного по отношению к
преступнику (например, отсутствие очевидцев или наличие таких
обстоятельств, при которых присутствующие не осознают преступный
характер действий, на что похититель и рассчитывает) и

2) субъективного, т.е. внутреннего, данный критерий основан на
определённых объективных предпосылках убеждения лица в том, что
совершаемое им преступление незаметно для окружающих.

Кража всегда воплощает собой противоправные действия, даже тогда, когда преступник руководствуется условно «благородными мотивами». Если же речь идёт о действиях ранее потерпевшего от кражи в отношении преступника или третьих лиц, направленные на возвращение ранее похищенного себе, без обращения в правоохранительные органы или в суд в установленном законом порядке, такие действия должны квалифицироваться как самоуправство. Кража считается оконченной только тогда, когда имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить имущество, которое похищено в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью или иным образом). С учётом выявленной в правоприменительной практике проблемы рекомендуем дополнительно на уровне руководящих разъяснений судебной практики Верховного Суда РФ обозначить необходимость тщательной проверки причин и мотивов, послуживших препятствием к завершению преступного умысла вора. И если имеются основания считать произошедшее добровольным отказом, лицо не должно привлекаться к уголовной ответственности за покушение на кражу.

Ущерб как элемент хищения состоит в уменьшении наличного имущества (имущественных фондов) потерпевшего. Поэтому размер ущерба определяется стоимостью похищенного. При этом в настоящий момент актуальна проблема изменения в большую сторону размера минимального порога квалификации кражи как преступления.

Касаясь вопроса о мере наказания за исследуемый вид кражи, считаем необходимым проиллюстрировать несовершенство уголовного закона, предусматривающего ответственность за него. Так, если действия лица обнаруживаются в ходе кражи и оно продолжает их совершать, эти действия следует квалифицировать как грабеж при отсутствии насилия со стороны виновного, т.е. по ч. 1 ст. 161 УК РФ (в ч. ч. 2 и 3 ст. 161 УК РФ отсутствует квалифицирующий признак грабежа - из одежды, сумки или ручной клади, находившихся при потерпевшем). Санкция же ч. 1 ст. 161 УК РФ существенно мягче санкции ч. 2 ст. 158 УК РФ. По нашему мнению, возрастающая общественная опасность грабежа в сравнении с любыми видами кражи нуждается в адекватных мерах наказания. Поэтому нижний предел ответственности за грабеж должен быть не меньше, чем за любой вид кражи. В противном случае лицо, привлекаемое к уголовной ответственности по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ, чтобы смягчить ответственность за преступление, будет утверждать, что совершило грабеж. Такие примеры в судебной и следственной практике есть.

В заключение хотелось бы выразить надежду, что складывающаяся судебная практика будет изменена, а ученые не поддержат существующий подход к квалификации действий лиц, совершающих кражу из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем.
В связи с этим считаем необходимым дополнить Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 разъяснением о том, что действия субъекта преступления, совершающего тайное хищение имущества из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем, следует квалифицировать по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ вне зависимости от того, совершается ли данное хищение у живого или мертвого лица, и вне зависимости от того, находится потерпевший в беспомощном состоянии или нет.

Предлагаем также изменить п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ, изложив его в следующей редакции: «Кража, совершенная из одежды, ручной клади, находящейся при потерпевшем, а равно кража имущества, находящегося на потерпевшем, или кража, совершенная в общественном месте, в транспорте, наказывается...».

Сравнивая санкции указанных статей, несложно заметить, что и по видам наказаний и по их размерам, мошенничество является более тяжким преступлением, чем кража, что отражается на более раннем расположении кражи в иерархии статей гл. 21, расположенных по принципу нахождения от менее тяжких статей к более тяжким. Но как только законодатель касается применения санкций, за совершение рассматриваемых преступлений, содеянных организованной группой, вся разница в видах и размерах наказаний не только аннулируется, но даже более того, менее тяжкое преступление -кража, обладает большей наказуемостью, чем более серьезное преступление - мошенничество. На наш взгляд, считаем это положение несправедливым.

Таким образом, получается, что, по мнению законодателя, преступление, совершенное организованной группой, нивелирует различную общественную опасность разных преступлений, подчеркиваемую в основных и квалифицированных составах анализируемых деяний.

Предлагаем устранить указанные недостатки законодательной техники и указать на повышенную общественную опасность различных составов ненасильственных хищений в случае совершения их организованными группами. В связи с логикой законодателя предлагаем изменить санкции статей, в следующей последовательности. Разница в санкциях статей прослеживается только в размерах штрафа, и, учитывая это, можно заметить, что штраф определяется или конкретной суммой или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за определенный период. Так, например, штраф за кражу составляет до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, а за мошенничество до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года. Разница в конкретной сумме штрафа составляет 150 %, а в периодичности - 200 %. Однако учитывая ограничения, предусмотренные законодателем в ч. 2 ст. 46 «Штраф» УК РФ, о том, что данный вид наказания устанавливается в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух недель до пяти лет, ограничим величину штрафа не шестью годами, как следовало бы, исходя из двукратной разницы, а максимальным размером - пять лет. В остальном же, используя предложенные законодателем пропорции, предлагаем следующие изменения в санкции особо квалифицированных частей статей, предусматривающих совершение кражи и мошенничества организованной группой.

После внесенных изменений санкции статей могут выглядеть, например, следующим образом: «Кража, совершенная: а)   организованной группой; б)     в особо крупном размере, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение, -

наказывается лишением свободы на срок до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового».