Глава 2. : уголовно-правовая характеристика кражи

Объективные признаки кражи

Как было упомянуто выше, главой 21 УК РФ кража отнесена к преступлениям против собственности.

Родовым объектом посягательств против собственности, входящих в раздел о преступлениях в сфере экономики, считается группа общественных отношений, обеспечивающих функционирование экономики Российской Федерации как целостного хозяйственного комплекса. Название главы ориентирует на видовой объект - отношения собственности. Специфика данных преступлений заключается, в частности, в универсализации видового и непосредственного объектов (в последнем случае с конкретизацией потерпевшего)^[21]. Более развернуто определение этого объекта можно обозначить как общественные отношения в сфере распределения материальных благ, предназначенных для индивидуального или коллективного потребления либо для осуществления производственной деятельности^[22]. Содержание отношений собственности представляет собой право собственника имущества владеть, пользоваться или распоряжаться им по своему усмотрению. Правомочия собственника устраняют, исключают всех других лиц от какого-либо воздействия на принадлежащее ему имущество, если на то нет его воли. В ряде случаев возможно выделение и дополнительных непосредственных объектов (например, конституционное право гражданина на неприкосно­венность жилища при совершении кражи с проникновением в последнее).

Видовым объектом кражи являются социально значимые интересы и отношения в сфере охраны собственности.

Непосредственным объектом кражи выступают социально значимые интересы и отношения в сфере охраны конкретной формы собственности.
В теории уголовного права имеется концепция, согласно которой непосредственным объектом кражи и других конкретных посягательств насобственность являются конкретные отношения собственности, реализующиеся через определенную, предусмотренную законодательством форму собственности: государственную, муниципальную, частную или иную. При этом, например, М Яни П.С опирается на структуру общественных отношений, которая закреплена действующим уголовным законодательством[23]. Так, глава 21 Уголовного кодекса РФ направлена на охрану отношений собственности, что подтверждается названием данной главы и содержанием находящихся в ней норм. Данное понимание объекта хищения, существующее уже продолжительное время, является вполне обоснованным. Вместе с тем Третьяк М., Волошин В. полагают, что нельзя трактовать объект хищения в целом с точки зрения только категории собственности, поскольку в таком случае без надлежащей уголовно-правовой охраны остаются иные­ имущественные отношения[24]. Под ними следует понимать волевые отношения между субъектами, имеющими равное положение и обладающими имущественно-распорядительной самостоятельностью, связанные принадлежностью и перераспределением
определенных материальных благ. По мнению сторонников данного подхода, именно при закреплении на законодательном уровне уголовно-правовой охраны имущественных отношений будет равным образом обеспечена защита прав как собственника имущества, так и любого другого лица, чье право на имущество не совпадает с правом собственности. Эти две концепции не противоречат другу и могут вполне быть приняты. А вот состоянию присвоенности этого имущества собственнику или титульному владельцу всегда причиняется реальный вред, как и указанной выше триаде правомочий. Не случайно в примечании № 1 к ст. 158 УК РФ говорится о причинении хищением вреда и иному (имеется в виду законному) владельцу похищаемого имущества, а не только его собственнику.

Для кражи как для преступления против собственности обязательнымявляется наличие предмета, которым выступает имущество. Это имущество должно быть чужим для субъекта преступления, т.е. он не должен иметь на него ни действительного, ни предполагаемого права собственности либо законного владения. В предмете преступления, в свою очередь, можно выделить ряд характеризующих его признаков, перечень которых у различных исследователей неодинаков. Так, в литературе нередко выделяют физический, экономический и юридический признаки имущества. Более обоснованной, однако, представляется точка зрения, в соответствии с которой выделяется, помимо вышеуказанных признаков имущества, еще и социальный признак. Выделение и практическая значимость данного признака обусловлены тем, что он позволяет отличить хищение от экологических посягательств (например, от браконьерства, незаконной охоты и др.). Именно социальный признак помогает охарактеризовать предмет хищения как нечто, в создание либо обособление чего от природной среды был вложен труд человека, т.е. предмет хищения предстает как некий овеществленный результат человеческой деятельности, человеческого труда. Физический признак имущества подразумевает его материальность, вещественность, наличие определенных параметров в виде размера, веса, объема и др. Такая материализованность делает имущество доступным чувственному восприятию человека, а значит, осязаемым и воспринимаемым им зрительно. Возможность хищения интеллектуальной собственности, не обладающей таким признаком осязаемости, воспринимается в науке неоднозначно.

Согласно иной точке зрения, о хищении интеллектуальной собственности (бестелесных неосязаемых «предметов») - сюжета, мелодии, ноу-хау и т.п. - говорят в переносном смысле: можно украсть книгу, нотную запись, флэшку, чертеж, но не информацию, которую они содержат^[25]. Что же касается энергии, то, по мнению ряда авторов, таковую на данный момент (в связи с включением в состав кражи признака хищения из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода) также следует признавать предметом хищения. Данную позицию разделяет, в частности, Н.А. Лопашенко, в то жевремя, подвергая некоторой критике названный квалифицирующий признак ввиду того, что не распространено понятие предмета хищения на все другие виды энергии - на ту же электроэнергию, неправомерное завладение которой по-прежнему составляет причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием^[26].

Для определения характера содеянного, в уголовно-правовой доктрине нередко используется гражданско-правовая классификация вещей, одним из элементов которой является подразделение их на движимые и недвижимые. Движимым имуществом признаются все не относящиеся к недвижимости вещи, включая деньги и ценные бумаги. Согласно одной позиции, предметом похищений, а следовательно, и кражи, могут быть только вещи движимые, кража в отношении недвижимости юридически невозможна^[27]. Высказывается и мнение о том, что такие виды недвижимости, как воздушные, морские, речные суда (в том числе космические летательные аппараты), можно похитить любым способом (хотя названные предметы и требуют юридического сопровождения для квазилегального обладания ими).

Что же касается ценных бумаг, которые в настоящее время довольно часто являются предметом хищений, то для того, чтобы таковые могли выступать предметом непосредственно кражи, необходимо провести некоторое их разграничение. Так, хищение ценных бумаг на предъявителя (которыми, в частности, могут выступать облигации и векселя), не имеющих конкретного персонифицированного собственника и управомачивающих на осуществление выраженного в ней права любого предъявившего её держателя, образует оконченное преступление - кражу. Иначе обстоят дела с именными ценными бумагами (чеки, акции и др.) - выраженное в ней право может осуществитьлишь конкретное лицо, ввиду чего хищение таких бумаг само по себе, без дополнительных условий по их легитимации, является лишь определенным этапом, ведущим к получению чужих денежных средств, выступая, таким образом, средством мошеннических действий. Экономическая составляющая выражается в том, что он должен обладать объективной экономической ценностью^[28]. Так, в Апелляционном определении Амурского областного суда от 11.06.2014 по делу N 22-775/14 обращено внимание на то, что суд первой инстанции указал в описательно-мотивировочной части приговора на совершение К. хищения кошельков ФИО3 и ФИО5, не представляющих материальной ценности для потерпевших. Суд апелляционной инстанции на основании определения хищения в соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ указал, что по смыслу уголовного закона, вещи, не представляющие материальной ценности, не могут быть предметом хищения, с учетом чего необходимо исключить из приговора указание суда о совершении К. хищения имущества потерпевших ФИО3, ФИО5, не представляющего материальной ценности.

Экономическая составляющая имеет и непосредственное отношение к определению стоимости предмета преступления.

Правовая сторона предмета хищения применительно к краже состоит в наличии двух критериев. Во-первых, имущество должно быть чужим для виновного, т. е. таким, на которое он не имеет ни действительного, ни предполагаемого права собственности или законного владения, которым он не вправе распоряжаться по своему усмотрению. Во-вторых, требуется также установить, что имущество уже поступило в чью-то собственность и еще не выбыло из нее, т.е. имущество должно быть наличным (находящимся всобственности или владении собственника)^[29]. Если имущество забыто собственником, то это не свидетельствует о его выбытии из его имущественного фонда. Так, Постановлением Президиума Красноярского краевого суда от 03.03.2015 по делу № 44у-40/2015 установлено, что если забытая вещь находится в месте, известном собственнику, и он имеет возможность за ней вернуться или иным способом ее получить, лицо, присвоившее данную вещь, совершает кражу.

В качестве составного элемента правовой стороны выделяется иногда также требование к имуществу о том, чтобы оно не было изъято из свободного гражданского оборота.

Фигура потерпевшего в контексте рассматриваемого состава преступления не отличается особыми специфическими признаками, за исключением случая причинения значительного ущерба потерпевшему, которого характеризует особый указанный законодателем статус - гражданин, что в данном случае указывает не на правовую связь лица с государством, а на то, что потерпевшим при условии причинения такого ущерба может являться только физическое, но не юридическое лицо.

Объективная сторона кражи состоит в тайном хищении чужого имущества, как указано непосредственно в диспозиции ч. 1 ст. 158 УК РФ. Понятие «хищение» уголовно-правовой доктрине известно давно, но свое законодательное закрепление оно получило лишь в 1994 г., в примечании к ст. 144 («Кража») УК РСФСР 1960 г. Сегодня оно также является законодательным понятием, закрепленным в примечании 1 к статье 158 УК РФ. Однако при этом данное определение нередко подвергается критике, предлагаются иные его формулировки, а порой и полное исключение из УК РФ.

Итак, в существующей в настоящее время законодательной формулировке под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Таким образом, данная дефиниция включает в себя шесть признаков, характеризующих хищение и в полной мере относящихся к краже, один из которых относится к объекту преступления («чужое имущество»), один - к субъективной стороне («корыстная цель»), остальные четыре - к объективной стороне («изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц», «противоправность» изъятия и обращения такого имущества, «безвозмездность» изъятия, причинение ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества»). Содержание такого признака, как «чужое имущество», было подробно раскрыто нами выше, при характеристике предмета преступления, в связи с чем считаем возможным перейти к характеристике иных признаков хищения.

Говоря об изъятии и (или) обращении виновным чужого имущества в свою пользу, следует обратить внимание на то, что расстановка соединительного союза «и» и разъединительного «или» осуществлена

законодателем таким образом, что имеются основания предполагать, что допустимы только изъятие, только обращение, а также изъятие и обращение имущества в пользу виновных или других лиц. Однако первый вариант безоговорочно подлежит исключению из названного перечня, так как идет вразрез с понятием хищения, необходимым последствием которого является причинение ущерба собственнику, который может быть причинен только фактом изъятия и обращения имущества или хотя бы получением виновным реальной возможности для такого обращения, на что указывает п. 6 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27.12.2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (далее -пост. № 29 ПВС от 27 декабря 2002 г.) устанавливая, что кража считается оконченной, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом). Распространенным является мнение, согласно которому кражу (наряду с грабежом, а также разбоем, в случае реализации умысла виновного) характеризует и изъятие, и обращение имущества, а иные формы хищений - только обращение, так как изъятия в собственном смысле слова при их совершении не требуется, потерпевший добровольно передает свое имущество. Однако при более детальном анализе данного вопроса можно прийти к выводу, что любое хищение (в том числе, и кража) характеризуется и изъятием, и обращением, так как невозможно обратить чужое имущество в свою пользу или в пользу других лиц, не изъяв его при этом из фонда собственника; разница лишь в том, каким образом виновный уменьшил имущественную массу потерпевшего: физически (проникнув в жилище или разрезав сумку и переместив похищенное в иное место), изъял формально (списав вверенное ему имущество как уничтоженное по акту за своей непригодностью) либо изъял юридически, что происходит примошенническом хищении имущества^[30], когда оно изымается виновным с участием воли потерпевшего в условиях, когда его воля фальсифицирована обманом, направленным на то, чтобы склонить обманываемого к невольному участию в процессе изъятия имущества из своего же имущественного фонда^[31].

Признак противоправности изъятия и обращения чужого имущества в полной мере относится как к изъятию, так и к обращению. Противоправность предполагает совершение деяния вопреки требованиям закона, заключается в неправомерном извлечении имущественной выгоды лицом при отсутствии правовых оснований, то есть у виновного нет ни действительного, ни предполагаемого права на имущество, являющееся предметом преступления; противоправность означает также, что виновный завладевает чужим имуществом без согласия собственника или иного владельца этого имущества, т.е. помимо или вопреки воле этих лиц^[32].

Безвозмездность изъятия чужого имущества означает, что такое изъятие происходит в отсутствии эквивалентного, равноценного возмещения виновным собственнику или иному владельцу. Однако дефиницией хищения не охватывается случай частичной безвозмездности, в связи с чем является затруднительным определение размера похищенного в случае наличия частичного возмещения причиненного ущерба. Позиция судебной практики такова, что хищение имущества с одновременной заменой его менее ценным квалифицируется как хищение в размере стоимости изъятого имущества. Однако более обоснованным представляется дифференцированный подход при частичной безвозмездности. Так, если в качестве эквивалента возмещались вещи, заведомо не представляющие ценности, для того, чтобы такой заменой лишь прикрыть преступление, тогда суммой хищения действительно следуетпризнавать полную стоимость присвоенной вещи. В иных случаях стоимость похищенного следует определять, исходя из разницы между стоимостью изъятого имущества и компенсации. В связи с этим представляется необходимым включение данных положений, позволяющих учитывать стоимость похищенного с учетом частичного возмещения, в текст пост. № 29 ПВС от 27 декабря 2002 г. Кроме того, необходимо учитывать, что изъятие и возмещение должны совпадать во времени либо, если возмещение было реализовано позже, нужно доказать отсутствие у лица намерения уклониться от возмещения.

Признак причинения ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества состоит в реальном уменьшении массы имуществен­ного фонда потерпевшего. Упущенная выгода, иные возможные виды экономи­ческого вреда не образуют ущерб как общественно опасное последствие хище­ния. Его размер определяется стоимостью похищенного, выражающейся в его цене. Определяя размер похищенного имущества, следует исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления (П. 25 Пост. ПВС № 29 от 27 декабря 2002 г.).

Что же касается признака, раскрывающего субъективную сторону хищения («корыстная цель»), то следует отметить, что таковая выражается в стремлении виновного получить имущественную выгоду и реализуется за счет обращения им в собственность имущества, безвозмездно изымаемого из чужих фондов или из владения уполномоченных лиц^[33]. Верховный Суд РФ под данной целью подразумевает стремление изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц (П. 6 Пост. ПВС № 29 от 27 декабря 2002 г).

Психологически расчет вора именно на этом и строится - он рассчитывает, что никто не поднимет шума, не позовет полицию, не вступится сам за чужое имущество. Если же вор в этом не уверен на сто процентов, он лучше откажется от кражи и будет терпеливо ждать другой возможности. А вот грабитель или разбойник, в отличие от вора, внутренне готов к возможному сопротивлению и не остановится даже перед применением силы, чтобы завладеть имуществом и удержать его у себя. В последнее время в магазинах и других учреждениях стали применяться камеры дистанционного наблюдения, которые покупатель тоже может увидеть, так как они поворачиваются постоянно. Изображение с них передается на пульт (иногда - вне магазина), где сидит дежурный. Если похититель знает, что у него есть резерв времени, чтобы схватить имущество и выбежать прежде, чем подоспеет охрана, - это похищение тайное, даже когда видеокамера запечатлела его лицо и он понимает, что в принципе его смогут потом найти и опознать.

Кроме вышеуказанных признаков, в полной мере свойственных краже и как форме хищения, её отличает и тайность изъятия, на что указывает диспозиция ч. 1 ст. 158 УК РФ. Именно тайность позволяет отличить кражу от грабежа (при котором имеет место открытое хищение чужого имущества). В пост. № 29 ПВС от 27 декабря 2002 г. рассматриваются различные варианты и ситуации, при которых хищение возможно считать совершенным тайно. Так, совершенными тайно, следует считать действия виновного по незаконному изъятию имущества, когда таковые совершены, во-первых, в отсутствие любых лиц (собственника, иного владельца этого имущества, посторонних людей), во-вторых, хотя и в присутствии последних, но незаметно для них, в-третьих, в присутствии указанных лиц, хотя и наблюдавших изъятие имущества, но не осознававших противоправность этих действий. Как кража будет расцениваться и хищение в условиях, когда присутствующие при нем лица наблюдают дейст­вия преступника и правильно оценивают их противоправный характер, однако не обнаруживают себя, что дает преступнику основания предполагать, что он действует тайно, а также в условиях, когда хищение совершено в присутствии лиц, не только осознающих характер действий преступника, но и не скрываю­щих при этом своего присутствия. Однако если перечисленные лица принимали меры к пресечению хищения чужого имущества (например, требовали прекратить эти противоправные действия), то ответственность виновного за содеянное наступает по статье 161 УК РФ (п. 4. пост. № 29 ПВС от 27 декабря 2002 г.). Следует обратить внимание на тот факт, что Пленумом предлагается ограничительное толкование круга лиц, чье присутствие при хищении не переводит его в разряд явных, относя к их числу только лишь близких родственников. Однако представляется целесообразным включение в данное постановление расширенного перечня таких лиц и отнесение к ним и иных людей, на чье молчание мог бы рассчитывать виновный в ходе совершения им преступного деяния (к таковым можно отнести, в частности, жениха, невесту, сожителей, близких друзей и иных лиц, с которыми преступник связан личными доверительными отношениями), то есть в данном случае предпочтительнее исходить не из степени родства присутствующего при краже и преступника, а из характера сложившихся между ними взаимоотношений.

Таким образом, можно выделить объективный и субъективный критерии тайности, первый из которых имеет место в ситуациях, когда кража совершена в отсутствие кого-либо или незаметно для присутствующих лиц; второй же отражает субъективное восприятие ситуации самим преступником, что играет решающую роль и является приоритетным при решении вопроса о квалификации содеянного. Так, если виновный осознает, что присутствующие при хищении лица понимают противоправный характер его действий, то такое хищение признается открытым и подлежит квалификации по ст. 161 УК РФ независимо от того, принимали ли наблюдавшие меры к пресечению этих действий или нет. Кроме того, если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются, однако он, осознавая это, продолжает совершать противоправное изъятие или удержание имущества, то, несмотря на те обстоятельства, что первоначально умысел виновного был направлен исключительно на совершение кражи, содеянное будет квалифицировано как грабеж либо как разбой (в случае применения насилия, опасного для жизни, либо угрозы применения такого насилия), то есть первоначальный умысел подвергнется трансформации в ходе посягательства. Если же виновный, осознав, что его действия обнаружены, прекратит посягательство, то содеянное квалифицируется как покушение на кражу. Состав кражи, ввиду существования признака причинения ущерба, является материальным. Кража считается оконченной, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом) (п. 6 Пост. ПВС № 29 от 27 декабря 2002 г.). То есть решение вопроса о наличии либо отсутствии такой возможности в каждом случае возлагается на правоприменителя, которому необходимо исходить из обстоятельств конкретного дела. В связи с этим в судебной практике схожие обстоятельства дела трактуются судами по-разному. Так, Постановлением Президиума Сахалинского областного суда от 28.06.2013 № 44у-92 установлено, что у осужденного отсутствовала возможность распорядиться изъятым имуществом ввиду пресечения его действий сотрудниками милиции, даже с учетом того, что похищенное имущество было вынесено из квартиры.

Долгое время дискуссионным был вопрос о моменте окончания хищения, в том числе и кражи. Дело в том, что определение родового понятия хищения в примечании № 1 к ст. 158 УК РФ имеет существенные недостатки. По сути, вместо одного понятия, которое позволяло бы четко разграничивать хищение с иными посягательствами на собственность, в законе наличествуют целых три:

изъятие имущества в пользу виновного или других лиц (часть формулировки примечания № 1 к ст. 158 УК РФ до разделительного союза «или»); обращение имущества в пользу виновного или других лиц (часть той же формулировки после разделительного союза «или»); изъятие и обращение имущества в пользу виновного или других лиц вся формулировка с учетом выбранного соединительного союза «и»). Как ни странно, но хищение по формуле закона имеет два момента окон­чания - изъятие имущества и обращение имущества в пользу виновного. И только в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» был дан четкий ответ, исходящий из так называемой теории распоряжения: хищение окончено (кроме разбоя) с момента, когда виновный изъял иму­щество, владеет им и получил реальную возможность пользоваться им или распоряжаться. Такая трактовка момента окончания вполне логична, поскольку связана напрямую с гражданско-правовыми правомочиями собственника: виновный уже осуществляет первое правомочие и может по своему желанию в любое время осуществить остальные два (реализовывать сразу все три ему не нужно). Кстати, такое разъяснение еще в рамках прошлого УК РСФСР давал и Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 11 июля 1972 г. Этот вопрос имеет практическое значение в случае совершения краж с охраняемых территорий, которые считаются оконченными только при выносе имущества за пределы этой территории (за исключением случаев, когда украденное имущество по своему характеру и объему может быть использовано и внутри охраняемой территории - например, колбаса на территории мясокомбината). Например, в 2012 г. Кунцевский районный суд г. Москвы осудил Кремляка по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Кремляк, находясь в торговом зале гипермаркета и подойдя вплотную к потерпевшей В. и убедившись в том, что его преступных действий никто не видит, тайно изъял из сумки, находившейся при потерпевшей, ее кошелек с деньгами и другими предметами. После этого он направился к выходу из магазина, но был задержан сотрудниками милиции. Употребить пиво прямо в торговом зале магазина у него не было реальной возможности из-за легкого обнаружения факта кражи сотрудниками магазина, поэтому суд и признал кражу неоконченной.

Большинство теоретиков считают, что моменты изъятия и завладения во времени совпадают - как только виновный завладел имуществом, так собственнику реально причинен ущерб в виде недостачи этого имущества.

Однако есть и концепция, согласно которой может быть такой промежуток времени, когда изъятие и завладение налицо, реальный ущербсобственнику уже причинен, но виновный еще не получил возможности пользоваться имуществом или распоряжаться им. В частности, О. Ермакова приводит пример^[34] с похищением сейфа из помещения, когда вскрыть его не удается ни сразу, ни иногда даже спустя долгое время и в другом месте, поэтому, по мнению также и М. Третьяк^[35], кражу нельзя считать оконченной, необходима ссылка на ч. 3 ст. 30 УК РФ. Мы можем привести и другой пример разницы этих понятий - допустим, в зимнее время вор через фор­точку выбрасывает из супермаркета ценную вещь, она падает в сугроб, а потом он спустя какое-то время, когда вокруг никого нет, приходит и забирает ее из сугроба. Проанализировав объект и объективную сторону кражи, по нашему мнению необходимо отметить, что объективную сторону рассматриваемого преступления образуют общественно опасное деяние, преступное последствие и причинная связь между ними. Материальная конструкция состава позволяет констатировать оконченное преступление в момент владения, пользования и распоряжения похищенным имуществом виновным по своему усмотрению как своим собственным без законных к тому оснований вопреки воле собственника. Уголовно-правовые последствия кражи носят материальный характер и сопряжены с причинением имущественного ущерба.

Отличительной особенностью объективной стороны кражи признается тайный способ ее совершения. Тайным признается хищение чужого имущества в отсутствие собственника или иного его владельца либо посторонних лиц или в присутствии таковых, но незаметно для них. Хищение считается тайным и в том случае, если указанные лица наблюдали за совершением преступления, однако, виновный, исходя окружающей обстановки, полагал, что действует скрытно. Присутствие при незаконном изъятии чужого имущества лица, не осознающего противоправность указанных действий, либо близкого родственника виновного, не оказывающего ему противодействия, следует квалифицировать как кражу.

Для более детально состава преступления кража необходимо изучить ее следующие два элемента: субъективную сторону и субъект.

 

 

Субъективные признаки кражи

Субъективные признаки состава любого преступления включают в себя субъективную сторону и субъект преступления.

Главным и обязательным признаком субъективной стороны любого преступления является вина. Вина - психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному действию или бездействию и к наступившим в результате этого общественно опасным последствиям.

Субъективная сторона хищения предполагает установление двух обязательных признаков: умышленной формы вины в виде прямого умысла; корыстной цели.

Все хищения являются умышленными преступлениями, при совершении которых вина преступника выражается только в виде прямого умысла. Согласно ст. 25 УК РФ, преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Под субъективной стороной преступления понимается психологическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления. Содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков как вина, мотив и цель [36].

Субъективная сторона кражи выражается в прямом умысле, виновный сознает не только противоправность и безвозмездность чужого имущества, но и тайный способ своих действий. Именно на этом построен его расчет по завладению имуществом. При этом виновный руководствуется корыстным мотивом и преследует цель незаконного получения наживы.

Уголовно-правовое понимание корыстной цели является более широким по содержанию, нежели корысти, как морально-этической категории. Исследователи предлагают рассматривать «корысть» в качестве характеристики мотива совершения хищения.

Между тем, руководствуясь положениями уголовного закона, представ­ляется необходимым обратить пристальное внимание при квалификации на взаимосвязь прямого умысла и корыстной цели в момент тайного хищения чужого имущества. Виновный осознает общественную опасность реализуемого деяния, предвидит неизбежность причинения собственнику или иному владельцу имущественного ущерба и стремится к этому в процессе совершения преступления. Направленность умысла при хищении предопределяется корыстной направленностью. Ориентация субъекта на причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу сопровождается противоправным способом удовлетворения материальных потребностей.

Корыстная цель, преследуемая виновным, фиксируется при незаконном обращении похищенного имущества в его пользу либо иного лица, в матери­альном благополучии которых он оказывается заинтересован. Корыстные устремления определяют волевой акт и содержание умысла виновного при совершении хищения. Обращение похищенного имущества виновным в свою пользу или других лиц влечет фактическое обладание вещью.

Корыстная цель налицо, если чужое имущество изымалось и (или) обращалось в пользу виновного, или в пользу других лиц, близких.

виновному, в улучшении материального положения которых он заинтересован, или в пользу соучастников виновного.

По мнению Бойцова А.И. корыстная цель отсутствует при так называемом временном позаимствовании имущества (с обоснованным расчетом субъекта вернуть взятые из подотчета или при других обстоятельствах деньги), в силу чего оно может быть расценено не как хищение, а при соответствующих условиях только как самоуправство по ст. 330 УК РФ[37].

Субъектом, кражи согласно ст. 20 ч.2 УК РФ кражи может быть вменяемое физическое лицо, достигшее 14-летнего возраста на момент совершения преступления. Субъектом кражи могут быть несовершеннолетние дети, тайно завладевающие имуществом родителей.

В современной России кражи совершают и немало подростков моложе этого возраста. Так, в 1999 г. в Карелии был задержан 12-летний Ваня Ананьев по прозвищу «Криминальный Моцарт», который прославился на всю республику тем, что наворовал денег на покупку аж двух машин и сумел оборудовать в подвале жилого дома себе квартиру с довольно высоким уровнем комфорта. Мать его говорит, что этот талант генетически перешел к нему от отца, находящегося в местах лишения свободы истинного «вора в законе».

Если преступник использует для совершения кражи другое лицо, не подлежащее уголовной ответственности в силу недостижения установленного возраста, невменяемости или иных обстоятельств, его действия следует в соответствии с ч. 2 ст. 33 квалифицировать как исполнительство кражи по соответствующей части ст. 158 УК РФ (например, если он подговорил малолетнего влезть в форточку окна и вынести из квар­тиры имущество, то по ч. 3 ст. 158). При этом виновный в возрасте более 18 лет несет по совокупности ответственность еще и по ст. 150 УК РФ за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления.

Исходя из законодательного определения, закрепленного в примечании 1 к ст. 158 УК РФ, хищение преследует корыстную цель. Исходя из буквального толкования, корыстная как цель изъятия, как обязательный признак субъективной стороны, предполагает, что субъект имеет целью получение материальной выгоды от хищения, обогащение за счет потерпевшего, имеет цель наживы. Изучая этот признак хищения, отдельные ученые приходили к выводу, о том, что в случае отсутствия корыстного мотива как основного, определяющего волевой акт и направленность умысла субъекта, изменяется природа деяния и, соответственно, невозможна квалификация содеянного как хищения. Ежели виновный выполняет хищение без цели наживы, обогащения, такое деяния не обладает признаками данного преступления.

Современная судебно – следственная практика свидетельствует о том, что хищения могут быть совершены и без цели материального обогащения. К примеру, испытывая недостачу экономических средств, лицо похищает дорогостоящее лекарство; человек, не имеющий средств к существованию, совершает хищение продуктов, чтобы прокормить семью; бездомный целенаправленно совершает хищение для того, чтобы зимой попасть в теплый следственный изолятор и т.п. В указанных примерах виновный не стремится материально обогатиться или обогатить иных лиц. В связи с этим, корыстная цель в ее обыденном понимании в таких преступлениях против собственности исключается. Не существует также цели материально обогатиться в том случае, когда похищается чужое имущество для его дальнейшего уничтожения. В науке существует позиция, согласно которой, если хищение с последующим уничтожением не имеет корыстной направленности, то такое преступление следует квалифицировать по ст. 169 УК РФ – умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества.

Мы считаем, что такая позиция неверна, поскольку в таком случае не принимается во внимание имевший место факт безвозмездного, противоправного, завладения чужим имуществом. Такое преступление нужно квалифицировать как единичное преступление (целостное деяние). А к уничтожению чужой собственности в таком случае нужно подходить как к способу распоряжения уже похищенного имущества. Итак, ежели похищение чужой вещи, будет связано с ее последующим уничтожением, совокупности преступлений нет, поскольку хищение может охватывать различные деяния, которые связанны с последующим после изъятия распоряжением похищенным имуществом виновным. Продолжая рассматривать случаи хищения без корыстной цели, то нельзя не упомянуть так называемое «робингудство», когда субъект изымает имущество у потерпевшего и безвозмездно, по мотивам ревности, озорства, мести, сострадания и т.п. раздает его случайным людям. Такие случаи cудебная практика также квалифицирует как хищения.