В чем заключались различия между присяжными и частными поверенными?

В действие суд присяжных в дореволюционной России был введен в 1866 г. в Петербургском и Московском судебных округах, в которые входило 10 губернией. 24 августа 1886 г. в Московском окружном суде состоялось первое заседание суда присяжных. Рассматривалось дело Тимофеева, обвинявшегося в совершении кражи со взломом. Правда, конкретные участники прений сторон остались неизвестными, но известно, что сами прения прошли на хорошем уровне.

Судебная реформа, давшая России новый суд, построенный на принципах гласности и состязательности, дала России и нового судебного деятеля - присяжного поверенного (адвоката-защитника). 16 сентября 1866 г. в Москве состоялось первое заседание присяжных поверенных. Председательствовал на нем член Судебной палаты П. С. Извольский. Собрание постановило: ввиду малого количества избирателей избрать Московский совет присяжных поверенных в количестве пяти человек, в том числе председателя и товарища председателя. В результате выборов были избраны в Совет председателем М. И. Доброхотов, товарищем председателя Я. И. Любимцев, членами: К. И. Рихтер, Б. У. Бениславский и А. А. Имберх. Автор первого тома «Истории русской адвокатуры" И. В. Гессен считает именно этот день началом создания сословия присяжных поверенных».

Примерно похожим образом формировалась адвокатура на местах. Например, как указывает Н. А. Курнова, «в Орловской губернии прием и исключение лиц из числа присяжных поверенных, а также надзор за их деятельностью осуществлял совет присяжных поверенных при Харьковской судебной палате. При этом совет принимал во внимание не только сведения об обладании лицом всеми цензами, указанными в законе, но и все другие, «которые признает нужными». Отказ совета в приеме в число присяжных поверенных обжалованию не подлежал».

Институт присяжных поверенных создавался в качестве особой корпорации, состоявшей при судебных палатах. Но она не входила в состав суда, а пользовалась самоуправлением, хотя и под контролем судебной власти. Присяжные поверенные (адвокаты) в российском уголовном процессе появились вместе с новым судом. При этом российские присяжные поверенные в отличие от английских коллег не делились на стряпчих и правозаступников (барристеры - подготавливающие необходимые бумаги, и атторнеи - выступающие в судебных заседаниях). Зачастую и помощники присяжных поверенных самостоятельно выступали в качестве адвокатов в судебных заседаниях, но в то же время помощники присяжного поверенного не могли быть назначены председателем суда в качестве защитников. Тем самым определялось, что они могли выступать в процессах только по соглашению с клиентом, но не участвовали по назначению. Хочется особо отметить, что в дореволюционной России монополии на право осуществлять защиту подсудимого только присяжным поверенным в Российской империи не существовало. Статья 565 Уставов уголовного судопроизводства устанавливала, что «подсудимые имеют право избирать защитников как из присяжных и частных поверенных, так и из других лиц, коим законом не воспрещено ходатайство по чужим делам». При этом лицо, исключенное из состава присяжных или частных поверенных, к осуществлению защиты не допускалось. Не допускались к осуществлению судебной защиты нотариусы, но вместе с тем в некоторых случаях мировым судьям не возбранялось быть поверенными по делам, которые рассматривались в общих судебных присутствиях. Женщины в качестве защитников не допускались. Вместе с тем при назначении защитника по просьбе подсудимого председатель суда мог назначить защитника не из числа присяжных поверенных, а из числа кандидатов на судебные должности, состоящие при данном суде и, как это было особо подчеркнуто в законе, «известные председателю по своей благонадежности». Допускалось назначение в качестве защитника чиновника канцелярии суда в случае, если подсудимый против этого не возражал. Защитники, назначенные судом, в случае выявления факта получения вознаграждения от подсудимого подвергались достаточно суровой ответственности. В то же время не возбранялось присяжным поверенным, высланным в административном порядке под гласный надзор полиции, выступать в качестве защитника по уголовным делам.

Закон не возбранял, когда один защитник осуществлял защиту двух и более подсудимых в случае, если «существо защиты одного из них не противоречит защите другого...». Они не имели право переменить в ходе судебного разбирательства защитника либо просить председательствующего по делу о перемене защитников, назначенных от суда. Можно предположить, что замена защитника могла происходить в случае несовпадения позиции защитника и подсудимого, профессиональной слабости защитника либо его равнодушия к подзащитному в случае работы защитника по назначению. Нарушение права на защиту было возможно только в исключительных случаях. Например, если суд не располагал присяжными поверенными или кандидатами на судебные должности, а также свободными чиновниками канцелярии суда, но в этом случае суд обязан был заблаговременно уведомить о том подсудимого, с тем чтобы дать ему возможность пригласить защитника по соглашению. Хочется отметить, что рассмотрение уголовного дела судом с участием присяжных заседателей не являлось правом подсудимого, как это предусмотрено ныне действующим УПК РФ. Это была обязательная форма судебного разбирательства по всем уголовным делам, по которым подсудимому могло быть назначено наказание, связанное как с лишением свободы, так и с лишением либо ограничением сословных прав. Главный вопрос, на который должны были ответить присяжные заседатели, - о виновности или невиновности подсудимого. Свое решение они отражали в вердикте, который провозглашался в присутствии суда и сторон по делу - защиты и обвинения. Статья 811 Уставов уголовного судопроизводства устанавливала, что «решение каждого вопроса должно состоять из утвердительного «да» или отрицательного «нет» с присовокуплением того слова, в котором заключается сущность ответа. Так, на вопросы: совершилось ли преступление? виновен ли в нем подсудимый? с предумышлением ли он действовал? утвердительные ответы соответственно должны быть: «Да, совершилось. Да, виновен. Да, с предумышлением».

Вместе с тем необходимо отметить, что присяжные заседатели вправе были самостоятельно ставить вопрос о снисхождении. Так, ст. 814 Устава гласила, что "если по возбужденному самими присяжными заседателями вопросу о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения, окажется шесть голосов утвердительных, то старшина присяжных к данным ответам присовокупляет: «Подсудимый по обстоятельствам дела заслуживает снисхождения». Решение присяжных заседателей выслушивалось стоя. Если вердиктом присяжных подсудимый признавался невиновным, то председательствующий объявлял его свободным, а в случае, если подсудимый содержался под стражей, он подлежал немедленному освобождению. В случае вынесения присяжными обвинительного вердикта председательствующий по делу предлагал прокурору или частному обвинителю высказать свое мнение относительно наказания и других последствий признания присяжными заседателями подсудимого виновным.

Таким образом, государство довольно оперативно отреагировало на вызвавший большой общественный резонанс оправдательный приговор присяжных заседателей, признавших В. Засулич невиновной и, по сути, оправдавших террористический акт. Это объяснялось тем, что государство понимало всю опасность оправдания терроризма и не желало повторения подобного, поскольку безнаказанность подобных преступлений порождала бы все новые и новые преступления против государства, порядка управления и государственных деятелей. Вместе с тем необходимо отметить, что анализ более чем полувековой деятельности суда с участием присяжных заседателей доказал его жизнеспособность.

Присяжные поверенные - это основные, но не единственные субъекты оказания юридической помощи в период с 1864 по 1917 год. Более того, и обозначением «основные» их можно назвать с большой натяжкой. С уверенностью можно сказать лишь одно: присяжные поверенные оставили самый заметный след в истории юридической помощи, а именно такого его вида, как судебное представительство. Помимо присяжных поверенных (корпоративная адвокатура), в указанное время на территории Российской империи юридическую помощь оказывали присяжные поверенные при судах, кандидаты на судебные должности, помощники присяжных поверенных, частные поверенные и вольные ходатаи.

Присяжные поверенные при судах рЦ (1864-1917 гг.) - патентованная адвокатура. Помимо присяжных поверенных, объединенных в Советы (корпоративная адвокатура), немного ранее был создан институт присяжных поверенных при судах. Именно по причине наличия этого института повсеместной передачи полномочий по привлечению адвокатов к профессиональной ответственности к самой корпорации не произошло. Там, где не были созданы советы, к профессиональной ответственности адвокаты привлекались судами.

Присяжные поверенные - лица, оказывающие юридические услуги в профессиональной корпорации (1866-1917 гг.). Этот вид адвокатуры относится к корпоративному виду и по отношению к государству располагается между патентованной и вольной адвокатурой. Началом периода присяжной адвокатуры можно считать учреждение первого Совета присяжных поверенных в 1866 г. в соответствии с Судебными уставами 1864 г., а окончанием - ликвидацию присяжной адвокатуры в 1917 году. Применительно к институту профессиональной ответственности адвоката разработчиками устава 1864 г. были сделаны три принципиальных шага, направленных в сторону развития этого института. Во-первых, полномочия по привлечению адвокатов к профессиональной ответственности в некоторых городах и губерниях были переданы органам адвокатского самоуправления - советам присяжных поверенных.

Это привело к появлению устойчивой практики привлечения адвокатов к профессиональной ответственности и, как следствие, к формализации составов профессиональных правонарушений [6].

Во-вторых, были введены меры именно профессиональной ответственности адвокатов: предостережение, выговор, запрещение отправлять обязанности поверенного в продолжение определенного советом срока, исключение из числа присяжных поверенных и предание уголовному суду. В-третьих, было заложено основание профессионально-процессуального права, регламентирующего порядок привлечения адвоката к профессиональной ответственности. Например, истребование у поверенного объяснений, личное присутствие поверенного, судебное обжалование решения совета. Предпосылками этих трех принципиальных шагов являлось создание профессиональной корпорации (сословия) присяжных поверенных. Но все же говорить о наличии на протяжении периода присяжной адвокатуры окончательно сложившегося института профессиональной ответственности было бы преждевременно. Так, адвокаты привлекались к профессиональной ответственности за «неблаговидные и недостойные звания присяжного поверенного поступки».

3. Кто из российских адвокатов, на Ваш взгляд вложил значительный личный вклад в становление и развитие российской адвокатуры, и в чем он заключался?

Личность Дмитрия Васильевича Стасова долгое время незаслуженно оставалась в тени в сравнении с популярными в литературе именами его отца, выдающегося архитектора - В.П. Стасова, брата, видного деятеля культуры - В.В. Стасова и дочери, одного из руководителей партии большевиков - Е.Д. Стасовой. Но в последние годы исследователи обратили внимание на заслуги Д.В. Стасова, когда в ведущих юридических и исторических журналах появились специальные публикации, посвященные различным сторонам деятельности забытого «отца судебной реформы», корифея отечественной адвокатуры.⁹

Имя Д.В. Стасова, благодаря его активному участию в подготовке и проведении прогрессивных судебных преобразований, во многих общественных начинаниях, в развитии передовой отечественной культуры и борьбе за демократизацию страны, было широко известно его современникам и в настоящее время должно занять достойное место в истории общественного движения и отечественной адвокатуры.

Исходя из этого, представляется возможным показать роль Д.В. Стасова в общественной жизни и развитии адвокатуры в период подготовки и проведения судебной реформы 1864 г. в России, что и является целью исследования. Теперь вполне очевидна настоятельная необходимость изучения в тесной взаимосвязи всех сторон деятельности Д.В. Стасова, что становится задачами исследования. Для этого необходимо:

выявить особенности формирования мировоззрения русской адвокатуры на основе политико-правовых взглядов Д.В. Стасова;

раскрыть многогранные аспекты жизни активного поборника передовой отечественной культуры и ревнителя народного просвещения;

оценить состояние судоустройства и судопроизводства, особенности функционирования института стряпчих, ходатаев по делам в старом дореформенном суде;

определить роль Д.В. Стасова как крупного юриста в подготовку Судебных уставов 1864 г.;

показать значение вклада Петербургского Совета присяжных поверенных в проведение судебной реформы 1864 г. в России;

осветить адвокатскую деятельность Д.В. Стасова по защите интересов деятелей культуры;

раскрыть политический и юридический смысл выступлений адвоката по делам о государственных преступлениях;

выяснить причины противостояния присяжной адвокатуры и царских властей в пореформенной России;

проследить степень изменений в карательной политике самодержавия под воздействием общественно-политических факторов;

выделить связи присяжной адвокатуры с освободительным движением в России.

В связи с этим предметом настоящего исследования становится адвокатура в России как общественный, политический и культурный феномен на примере деятельности Д.В. Стасова.

Работы охватывают период от подготовки преобразований в обществе и в недрах старого дореформенного суда в 1850-е гг. и развития присяжной адвокатуры как таковой после введения судебной реформы 1864 г. вплоть до ее упразднения в 1917 г. Но основной упор в соответствии с наличием необходимых исторических источников сделан на вторую половину XIX века, «эпоху великих реформ», т.е. на период наиболее активной общественной и юридической деятельности Д.В. Стасова. Предшествующий этому период 1830-х - нач. 1850-х гг. важен для характеристики формирования его мировоззрения, а освещение периода начала XX века необходимо для подведения итогов по основным сторонам деятельности выдающегося юриста и общественного деятеля.

Долгое время в исторической науке было откровенно предвзятое отношение (за редким исключением) к «буржуазной адвокатуре» в России, вследствие того, что она неизбежно, как «интеллигентская сволочь часто паскудничает». По иронии судьбы, данное определение, некритично взятое на вооружение советскими историками, было приведено одним из представителей этого сословия - В.И. Ульяновым. Интересно, что мнение вождя партии большевиков отразилось в одном из подпольных писем к Е.Д. Стасовой, дочери «патриарха присяжной адвокатуры» Д.В. Стасова (который, к тому же лично уберёг автора знаменитого впоследствии изречения от неминуемого ареста летом 1917 г.).

Понятно, что методологической основой ленинское ругательство, произведённое в советской историографии едва ли не в первоисточник, служить не может, да изначально и не предназначалось для этого, сказанное в конкретной исторической обстановке начала революции 1905-1907 гг. в России, оно к тому же, не относилось к корифеям присяжной адвокатуры «первого призыва».

Современные ученые высказывают сожаление, что наследие, оставленное дореволюционными исследователями пореформенного суда, было «надолго предано забвению» и отмечают при этом «превосходные труды» непосредственно самих русских адвокатов К.К. Арсеньева, Е.В. Васьковского, М.М. Винавера, П.В. Макалинского, освещающих основные принципы, устройство и процессуальное функционирование адвокатуры, что помогает в познании ее сути.

Заслуги Д.В. Стасова признавали многие его современники - дореволюционные историки, ученые-правоведы и высоко оцениваются исследователями в настоящее время. Для систематизации этих данных необходимо более подробно проанализировать многочисленную монографическую и научно-популярную литературу за исключением литературы общего характера.

Во многих исследованиях, включая биографии исторических деятелей, их анализ обычно проводится отдельно: притом хронологически выделяются досоветский и советский периоды. Иногда идут по другому пути, когда в хронологическом порядке рассматривают публикации источников и, в то же время, оценивают появившиеся на их основе научные труды, что так же вполне оправданно.

Нами сделана попытка использовать нетрадиционный принцип изложения. Это связано с тем, что в изучении данной темы просто невозможно чётко разграничить периоды в историографии по идеологическо- до конца 20-х годов XX в. о жизни и деятельности Д.В. Стасова писали в одном и том же духе (за редким исключением) все его современники, что и стало первым периодом в изучении нашей темы. Затем, на втором этапе, только в послевоенное время начинают появляться публикации, касающиеся различных фактов из его биографии. Таким образом, в историографии данной темы выпадает целый пласт времени 1930-50-х гг. более чем в четверть века, который и периодом трудно назвать, так как имя Д.В. Стасова, как и других видных общественных деятелей, было предано забвению.

Многие публикации, в которых имеются сведения о его жизни, нередко с большим трудом приходится различать по жанру написания. Это исследовательские очерки и научно-популярные книги, публицистические статьи и комментарии к публикациям документов, опубликованные в самых различных изданиях и в разные исторические эпохи, но которые очень тесно связаны между собой тематически и принадлежат одним и тем же лицам.

В связи с этим приходится отказаться от общепринятого тематического изложения и рассмотреть всю имеющуюся литературу о Д.В. Стасове в личностном плане: в какой мере его жизнь и деятельность отражена в литературном наследии Стасовых; каким образом оценивали его личность современники - коллеги, видные историки и публицисты; наконец, что нового внесли в изучение биографии видного общественного деятеля (на основе имеющихся материалов и документов) советские и современные исследователи.

Представители семьи Стасовых, действительно не лишённые писательского дара, оставили значительное литературное наследие, непосредственно касающееся истории «стасовского клана».

Вначале известный критик В.В. Стасов написал книгу о своей сестре, причем, Д.В. и П.С. Стасовы не преминули составить целый ряд замечаний и поправок, раскрывающих их собственную роль в развитии народного образования. Книга не имела визы «дозволено цензурой» и была запрещена для продажи, поэтому автор передал ее в фонд Высших женских курсов.²⁴ Затем, уже в советский период, В.Д. Комарова-Стасова (писавшая под псевдонимом) опубликовала двухтомную биографию) самого Владимира Васильевича. На богатом фактическом материале из стасовского архива, где широко освещается система воспитания в их семье, повлиявшая на формирование мировоззрения Д.В. Стасова, и приводятся интересные факты об его участии в общественной жизни страны.

В целом же, в последней книге воспроизводятся данные из напечатанного ранее предисловия В.Д. Комаровой к переписке Д.В. Стасова²⁶. В этой небольшой по объёму, но весьма содержательной заметке впервые в советской историографии были показаны яркие страницы из его жизни. Используя только материалы семейного архива, В.Д. Комарова указывала на активную общественную деятельность своего отца, включая негласное участие в разработке Судебных уставов 1864 г.

Продолжая изучать биографию своего отца, она написала отдельную статью - «Дмитрий Васильевич Стасов как музыкальный деятель», что до настоящего времени является единственной специальной работой, посвященной его широко известной музыкальной деятельности. Тематически её дополняют подробные комментарии В.Д. Комаровой к переписке В.В. Стасова с Л.Н. Толстым, М.А. Балакиревым, материалам к биографии М.П. Мусоргского и его письмам к Д.В. Стасову, в которых приводятся документальные материалы, свидетельствующие об активном участии последнего в культурной жизни России.

В дореволюционной историографии имя Д.В. Стасова впервые появилось на страницах нелегальной литературы. Известный революционер-народник СМ. Степняк-Кравчинский в публицистической книге, опубликованной в ряде стран Европы и Америки, оценил Д.В. Стасова как «известного петербургского адвоката», разоблачившего чудовищную ошибку царской юстиции в ходе процесса «193-х». В российских легальных издательствах был поставлен вопрос об участии Д.В. Стасова в революционном движении, когда В.Я. Богучарский в своих книгах отвергал его причастность к деятельности «Народной воли».

Дореволюционные исследователи по достоинству оценили роль Д.В. Стасова в культурной жизни России. На строго документальной основе написана книга редактора «Русской музыкальной газеты» Н.Ф. Финдейзена, который указал на роль Д.В. Стасова в создании Русского

Музыкального общества. Профессора С.-Петербургской консерватории А.И. Пузыревский и Л.А. Саккетти с привлечением первоисточников составили очерки по истории музыкальных учреждений в России, кратко упомянув о заслугах Дмитрия Васильевича в их создании. Используя лишь официальные документы, они не могли знать все подробности.

Буржуазные юристы незаслуженно обошли вниманием не только факт причастности Д.В. Стасова к созданию Судебных уставов 1864 г., но и его активное участие в качестве присяжного поверенного во многих крупных политических и уголовных процессах того времени. Авторы фундаментальных монографий о судебной реформе (Г.А. Джаншиев, М.А. Филиппов и др.), исследователи судебного красноречия в России (Б.Б. Глинский, Л.Д. Ляховецкий, А.Г. Тимофеев и др.), вообще не упоминают имени Д.В. Стасова, как, впрочем, и других корифеев присяжной адвокатуры «первого призыва».

Отмечая заслуги видного адвоката, историки указали, что мало кто смог «обойти его молчанием», но дело ограничивалось почётной публикацией фотографий Д.В. Стасова с краткими биографическими сведениями. Исключением является фундаментальная «История русской адвокатуры», где раскрывается роль Д.В. Стасова как одного из руководителей Петербургского Совета присяжных поверенных, но опять же без анализа его непосредственной адвокатской деятельности (что, впрочем, не входило в задачи автора первого тома книги). По достоинству оценил его заслуги А.Ф. Кони в своей знаменитой итоговой книге «Отцы и дети судебной реформы», где наряду с характеристикой других видных судебных деятелей, был создан яркий «портрет Нестора русской адвокатуры, - Дмитрия Васильевича Стасова». Узнав о его смерти, А.Ф. Кони посчитал своим долгом написать 1 мая 1918 г. некролог о своём товарище и единомышленнике. На торжественном собрании, посвященном памяти Д.В., он выступил с блестящей речью - «Нравственный образ Стасова», которая частично была опубликована в печати, а затем все эти варианты вошли в обработанном виде в прижизненное собрание его сочинений.

В конечном итоге, в широком историческом фоне многогранную деятельность Д.В. Стасова, где он представлен как высокообразованный правовед и один из авторов Судебных уставов 1864 г.; как выдающийся адвокат, политический защитник, прославившийся на громких судебных процессах и первый председатель Петербургского Совета присяжных поверенных; и одновременно, как активный деятель отечественной культуры и освободительного движения, автор устава первой консерватории в России и защитник интересов выдающихся русских композиторов, художников, писателей и публицистов. При этом подчеркнуто, что именно он одним из первых (17 апреля 1866 г.) вступил в ряды присяжной адвокатуры, и отстаивал ее интересы от учреждения до упразднения 22 ноября 1917 г.