От достроечного пирса к ходовым испытаниям

 

Почему же, собственно, судно спускают на воду в недостроенном виде? Это объясняется двумя обстоятельствами. Во‑первых, хотя бы потому, что на каждую монтажную площадку, которых на верфи не так уж и много, настоятельно просится очередное вновь строящееся судно. Хотя решающим здесь является, пожалуй, не «во‑первых», а «во‑вторых»: при спуске со стапеля судно подвергается такому жесткому испытанию на прочность, которое, даже при самом сильном шторме, вряд ли когда‑либо еще выпадает на его долю.

Самыми ответственными являются секунды, когда корма судна находится уже на плаву, а носовая часть еще балансирует на скользящих по спусковым дорожкам салазках[60]. Тяжелое судно, хоть это и длится какие‑то мгновения, провисает между двумя точками опоры – кормой и носом. Если бы в этот критический момент на киль, днищевые стрингеры и нижние пояса обшивки давил еще вес машин и остального судового оборудования, корпус мог бы получить изрядную трещину, а то и переломиться. Малым судам это не грозит.

Сказанное не относится также и к судам средней и большой длины, которые спускают в воду лагом. При поперечном спуске критических нагрузок не возникает, нет при этом, следовательно, и никаких препятствий для спуска на воду судна, полностью оборудованного. Так можно поступать и при наличии особых спускных устройств (по типу применяемых на «Пенневерфи‑Вольгаст»). Полностью автоматизированными судоподъемными и спусковыми устройствами оборудована и Народная верфь «Штральзунд». Здесь судно не надо спускать кормой или лагом: спусковое устройство – этот своеобразный лифг – бережно, словно няня ребенка, посадит его в воду прямо на ровный киль.

Еще несколько лет назад, едва судно подойдет к достроечному пирсу, на него со всех сторон устремлялись судовые слесари, плотники, изолировщики, трубоукладчики, монтеры, электрики, жестянщики, обойщики и т. д. На борту сразу становилось тесно и суетно. Плавучие и береговые краны, способные переносить до 100 т, опускали в чрево судна главный двигатель и вспомогательные агрегаты. А там, глядишь, уже и мачты поставлены, и палубные надстройки возведены. День за днем, неделя за неделей – все более отчетливо проявлялось целевое назначение отдельных судовых помещений: вот камбуз, вот кают‑компания, вот каюта капитана…

В коридорах летят щепки, стружки: это плотники ладят на отдельных палубах деревянный настил. Однако в наши дни это – уже исключение. Из соображений пожарной безопасности на судах стараются применять как можно меньше дерева.

Этот пример еще раз иллюстрирует решающие изменения, происходящие в судостроении. Дерево, плавучесть которого явилась во время оно стимулом к зарождению судоходства, усиленно вытесняется сталью, легкими металлами, негорючими пластмассами и синтетическими тканями.

Процесс этот по многим причинам неотвратим. Прежде всего, хотя бы потому, что обеспечить строительным лесом потребности судостроения не так‑то просто. Нынешним своим безлесьем Англия и Италия не в последнюю очередь обязаны тем ранам, которые нанесло их лесам судостроение прежних столетий. На один только ганзейский когг требовалось, ни много ни мало, около 4000 добротных дубовых стволов. Целый дубовый лес!

Можно себе представить, сколько древесных стволов потребовалось бы для постройки современного судна длиной 200 и шириной от 30 до 40 м! Кроме того, длина деревянных судов не может превышать некоторого определенного значения. При длине от 60 до 80 м деревянное судно из‑за качки приобретает постепенно так называемую свислую спину, т. е. продольный прогиб. Страдают при этом, понятно, и прочность, и грузовместимость.

Все это привело к тому, что дерево стало понемногу исчезать из номенклатуры судостроительных материалов. Сперва отказались от дерева при постройке корпуса судна, оставив на его долю палубные надстройки и внутреннюю отделку. Здесь дерево считалось совершенно незаменимым до тех пор, пока все увеличивающееся число пожаров на судах не навело строителей на мысль подыскать и для этого какие‑либо другие, негорючие материалы. На помощь им пришла химия. Год от года растет доля производимых ею судостроительных материалов, от изоляционных прокладок между наружной обшивкой и внутренними стенками до мебели и декоративных тканей. Прошли те времена, когда потерпевшие кораблекрушение могли еще цепляться за плавающие доски или мачты: современные мачты тоже делают из стали.

Блочный монтаж заранее изготовленных на берегу больших секций в значительной степени изменил нарисованную выше картину достройки судна у пирса. Правда, и до сей поры на борту находится еще довольно много судостроителей, однако той невообразимой толчеи, какая царила там прежде, нет и в помине. Нет и неразберихи у «трюмных духов», в машинном отделении. Все работы ведутся последовательно, в хорошо продуманном темпе, до тех пор, пока судно не будет готово к сдаточным испытаниям.

«Отдать швартовы к первому плаванию!» Всему – свой срок! И для вновь построенного судна наступает день, когда в машинном отделении начинают глухо ворчать двигатели, в светильниках вспыхивает свет, а на палубе приходят в движение грузовые краны и стрелы. Случается иной раз, что мастер не успеет еще толком довести свою работу до конца, а по судну гремит уже команда:

 

«Отдать швартовы к заводским ходовым испытаниям»!

 

Это плавание имеет целью испытать все машины и механизмы в морских условиях, измерить скорость, проверить работоспособность руля и маневренность судна. Попутно проверяют и такие «мелочи», как краны трубопроводов, крышки люков, задрайки иллюминаторов. Обнаруженые недостатки записывают в специальный акт для устранения до сдаточных испытаний. В плавучем доке на борту нового судна кладут последние мазки краски. Легион уборщиков и уборщиц драит, чистит, моет все помещения, выносит строительный мусор.

Часть кают сразу занимает экипаж. На судно доставляют весь инвентарь – от посуды до огнетушителей. На многих верфях существует обычай: перед сдаточными испытаниями в самом вместительном грузовом помещении, твиндеке, накрывают большой праздничный стол. Офицеры водят гостей по нарядно расцвеченному флагами судну. Через несколько часов судно выйдет на приемосдаточные ходовые испытания…

Вот он, долгожданный момент передачи судна! Звучат приветственные речи. Флаг верфи уступает место флагу пароходства. Счастливого тебе плавания, новое судно! Как правило, по возвращении с приемо‑сдаточных испытаний судно‑новичок в тот же вечер получает в свои трюмы первый груз, а на следующий день судовая сирена уже оповещает мир, что якорь чист к первому плаванию. Не проходит и года, чтобы в прессе не появилось сведений о новом достижении в области техники судостроения.

Совсем недавно на ленинградском Адмиралтейском заводе была построена Арктика – новый тип атомного ледокола для проводки судов Северным морским путем. При ее создании был обобщен, изучен и учтен более чем десятилетний опыт ледовой службы первого атомного ледокола Ленин. В результате этого Арктика получила улучшенную форму корпуса и более мощный форштевень. В еще большей степени, чем первый атомный ледокол, оснащена она электроникой и автоматикой. Но, самое главное, для рационального использования ядерной энергии на Арктике смонтирован реактор нового типа, значительно более эффективный, чем на Ленине.

Экономическая эффективность советских ледоколов весьма высока, хотя бы уже по одному тому, что их участие в проводке позволяет грузовым судам избежать обходного пути из Ленинграда во Владивосток и другие порты Дальнего Востока через Балтийское и Северное моря, вокруг Африки и Юго‑Восточной Азии. Сейчас на Адмиралтейской верфи возводится уже систер‑шип Арктики.

Серия таких судов сделает Северный морской путь обычным, открытым во все времена года маршрутом и заставит высокие широты Севера надежно служить интересам народного хозяйства Страны Советов.

Верфи Германской Демократической Республики – весьма интенсивно действующая отрасль промышленности. Они строят суда на экспорт и обязаны постоянно идти в ногу с прогрессом. Пользу от этого получают, естественно, и оба пароходства ГДР: Германское морское пароходство и Народное предприятие «Дейтфрахт», которому принадлежат специальные суда, включая танкеры для трампового и чартерного судоходства. Суда класса Фриден уступили уже место ультрасовременным грузовым судам типа XD, представителем которых является к примеру Мейенбург.

Большинство договоров на экспортные поставки судов из ГДР заключают верфи, строящие рыболовецкие суда. В середине 1971 г. с Народной верфи «Штральзунд», как уже упоминалось, сошел со стапеля первый супертраулер типа Атлантик, на двадцать метров превосходящий по длине суда предыдущей серии.

На «Матиас Тезен‑верфи» в Висмаре разработана для Советского Союза новая серия рыболовецких судов типа Поляр. Дизельный двигатель этого 155‑метрового судна позволяет ему развить скорость до 17,5 узла. Суда этого типа предназначаются в рыболовном флоте для несения интендантской службы в открытом море, т. е. для доставки на промысловые суда провианта, питьевой воды, горючего, упаковочных материалов, запасных частей и т. п. На обратном пути они забирают до 8000 т замороженной рыбы. Следует отметить также, что эти суда отличаются особенно развитым палубным оборудованием.

Все более интенсивным становится с каждым годом движение грузов между ГДР и Скандинавскими странами. Для большей эффективности перевозочных операций в начале 1971 г. по заказу Германской государственной железной дороги на «Нептун‑верфи» в Ростоке был заложен новый железнодорожный паром. Этот плавучий мост представляет собой комбинированное судно для перевозки железнодорожных вагонов, автомашин и пассажиров.

На сплошной железнодорожной палубе смонтированы четыре колеи с полезной длиной около 478,5 м. Площадь гаража составляет 982 м2. Если учесть также общее число сидячих и спальных пассажирских мест, то оказывается, что по грузоподъемности этот паром на 45 % превосходит самый большой шведский паром. Он обеспечивает скорость хода до 21 узла и может ежесуточно совершать по 6 рейсов.

В творческом содружестве Народных верфей с опыто‑ вым бассейном Института судостроения в Ростоке был разработан новый тип судна с бульбовым носом. Нос такой формы, получивший в патентной заявке название «Нептунвулст» и позволяющий увеличить ходкость судна, нашел применение на «Нептун‑верфи» при постройке контейнеровозов. При постройке же скоростных грузовых судов предпочтение отдают разработанному на «Варнов‑верфи» торпедобульбовому носу.

Новый этап развития судостроения начался в странах социалистического содружества с принятием Советом Экономической Взаимопомощи (СЭВ) комплексной программы, которая определяет масштабы проектирования и постройки судов всех видов в соответствии с потребностями каждой страны‑участницы и содействует осуществлению международной кооперации и специализации производства судовых двигателей и других строительных узлов.

Воплощение этой колоссальной программы в жизнь повышает техническую и экономическую эффективность социалистической судостроительной промышленности и ускоряет развитие социалистических торговых флотов.

Все короче становятся временные интервалы между точками перегиба на кривой развития судостроения и мореплавания. Каких‑нибудь пятьдесят лет назад ни одному моряку и не снилось, что по морям будут ходить суда без труб и рулевого колеса.

Апогей 6000‑летней авантюры мореплавания еще впереди. Общественное развитие человечества и стремительный рост науки и техники смешали все карты развития событий на море: то и дело люди становятся свидетелями таких свершений, о которых старые барды моря не могли даже мечтать.

 

 

Приложение I