Уроки искусства в реальном мире

В современном мире можно найти меньше эмпатии, чем нам хотелось бы. Мы в значительной степени перешли к цифровым коммуникациям, все больше пользуемся электронной почтой и социальными сетями, где невозможно применить невербалику, а подход Э.М.П.А.Т.И.Я. становится менее эффективен. Мы уже видели, что легко начать вести себя как грубиян, оставляя анонимные комментарии в Twitter, – ведь вы никогда не увидите причиненной вами боли. Мы ежедневно видим по телевизору сцены войн и разрушений, настолько ошеломляющие, что многие просто перестают реагировать.

Я считаю, что искусство может выступить противоядием от отчуждения. Оно помогает иначе взглянуть на «внешние» социальные группы, прикоснуться к их непосредственному опыту, приблизиться к истинному пониманию этих людей. В современном мире все реже встречается умение понимать мысли и чувства других, находить общие черты, которые не дают нам относить кого-то к категории «девиантов» или «недостойных уважения». Зачем нужно искусство? Оно позволяет ощутить, что все мы связаны. Многие мировые проблемы возникают из-за того, что люди не понимают друг друга. Искусство помогает прийти к такому пониманию.

Многие произведения искусства призывают нас к гуманизму. Вспомните печальный фильм «Список Шиндлера» о евреях в нацистской Германии или кинокартину «Поля смерти», в которой глазами местного населения показано опустошение Камбоджи, – такую точку зрения на Западе редко рассматривают. Фильмы, сериалы и книги, такие как «Затянувшаяся музыка», «Обыкновенное сердце» и «Даллаский клуб покупателей», очеловечили проблему СПИДа, особенно актуальную в сообществе геев и лесбиянок – традиционной «внешней группы».

Я уверена, что вы можете вспомнить еще много примеров – картин, скульптур, телепередач, фильмов, песен, спектаклей и книг, которые тронули ваше сердце и обогатили понимание личности или культуры. Недавно я посмотрела документальный фильм о детской проституции. Детей продавали через сайт Backpage, доступный в Google. Фильм назывался «Я – Джейн Доу». Из-за лазейки в законе существование этого «легального» веб-сайта, на котором велась торговля детьми, не считалось уголовным преступлением. Режиссер-постановщик документальных фильмов Мэри Маццио, получившая множество наград, поставила себе цель изменить эту ситуацию. Когда фильм вышел, сенаторы пригласили Мэри и продюсеров в Вашингтон. В апреле 2018 года создателям Backpage были предъявлены обвинения в организации проституции и отмывании денег, сайт был закрыт по решению правительства США.

Необходимо развивать искусство на всех уровнях – не только на глобальном, но и на местном. Разного рода художественные программы, в том числе для заключенных, школьные постановки и даже маленькие книжные клубы – все это двигает искусство в народ, что очень важно для поддержания уважительного отношения, доброты и заботы в нашем мире. Вот в чем заключается самая суть эмпатии.

Мне кажется, что опыт, который мы получили, посмотрев постановку, изучив картину или прочитав книгу, можно применить в реальной жизни, адаптировать к нужной ситуации. Все мы можем равняться на Алана Алду.

Алан Алда любит науку и хочет донести до зрителей правду. Он посвятил двенадцать лет своей профессиональной жизни съемкам документального сериала для PBS[36]. Сериал назывался Scientific American Frontiers, в нем рассказывалось об ученых, совершивших удивительные открытия. Алда быстро понял, что ученые должны уметь общаться, иначе люди их просто не поймут. Исследователю важно уметь правильно рассказывать об открытии, чтобы простой человек понял значимость проделанной работы.

Мы стали подходить к науке однобоко – это одна из самых неприятных проблем современности. На планете становится все жарче, усиливаются приливы, начинаются разрушительные ураганы и наводнения, гибнут миллионы людей, но стороны не могут договориться – не хватает эмпатии.

То, что представляется неопровержимым доказательством для одной стороны, другая воспринимает как «обман». Как же нам двигаться вперед, как защитить человечество?

Алда объединился с Говардом Шнайдером, деканом факультета журналистики Университета Стоуни-Брук. Они создали Центр популяризации науки, в котором можно пройти обучение навыкам общения, столь необходимым актерам и ученым. По словам самого Алана, все началось так: «Я занимался научным шоу, потому что любил науку и хотел узнать больше о ней от самих ученых. Когда мы завершили работу, я начал понимать, что могу применить свои навыки как актер для популяризации науки. А потом, когда воплотил свою идею в жизнь, понял, что этому можно научить других людей».

«Может возникнуть ощущение, что мы предадим свое племя, если начнем смотреть на мир с точки зрения другого племени», – добавляет он. В этом суть племенной природы: эмпатия очень важна, потому что мы испытываем наибольшее сочувствие к людям, которые похожи на нас. Когда-то мы жили в племенах, постоянно защищали себя от других. «Так мы возвращаемся к знакам, символам и словам, характерным для конкретной группы, и, кажется, определяющим идентичность ее членов. Прочие термины используются другими группами, и, если бы одна группа начала использовать термины другой, это восприняли бы как нападение. Мы хотим, чтобы наука была ясной и яркой, без прикрас», – говорит Алда.

Алан Алда решил найти новый способ вести разговор о науке. Он понял – чтобы говорить о таких вещах, как бедность, здравоохранение и глобальное потепление, нужно удостовериться, что мы не оскорбляем чужие ценности или укоренившееся мнение других людей. Один из примеров – необходимость помочь населению Флориды понять важность борьбы с «изменением климата». Этот термин во многих сообществах настолько табуирован, что фактически запрещен для официального использования.

Кое-где даже используется новый термин «вызывающее неудобство наводнение, – объясняет Алда. – Он не лишен смысла». В фильмах ни сам Алан, ни ученые никоим образом не пытались обмануть зрителя или тем более заставить кого-то молчать. Они поняли, что нужно добраться до фактов, не настаивая на названиях. Жители Флориды могут легко увидеть, что в их регионе сильно увеличилось количество наводнений и это действительно доставляет некоторые неудобства. Таким образом, появилась отправная точка – была подчеркнута важность проблемы.

Это тоже проявление эмпатии – признать реальность проблемы и подумать, можно ли называть ее разными именами, чтобы найти решение. В разговоре с Алдой я выяснила, что его главным приоритетом было выбрать правильные слова – говорить так, чтобы не вызвать разделения, сплотить людей и показать, что у них есть общие проблемы. Такие творцы, как Алан Алда и Дайан Паулус, следуют зову сердца, своим трудом и новаторством идей призывая нас к действию и совместной работе. Они хотят показать новые перспективы и возможности, общую человечность нашего опыта.

Э.М.П.А.Т.И.Я. и искусство

Искусство помогает развить правое полушарие мозга, которое отвечает за воображение и креативность. Оно отвлекает нас от забот о самих себе и ведет к иным переживаниям – не важно, испытаем мы эмоцию, вложенную в произведение художником, или спроецируем свой опыт на его работу. Семь ключевых компонентов эмпатии являются неотъемлемой частью того, что мы называем искусством. Они же помогают нам воспринимать эмоции, вызванные искусством. Сейчас мы увидим, как работает каждый компонент и как все это развивает нашу способность к эмпатической реакции.

Восприятие искусства – форма зрительного контакта с изображением. Благодаря эволюции большинство людей умеет интерпретировать информацию, которую мы получаем при взгляде в глаза. Искусство может об этом напомнить.

Глаза говорят нам о персонаже не меньше, чем костюм, грим, акцент, движения или даже слова. Подумайте о Джонни Деппе в фильме «Эдвард руки-ножницы». Вы фокусировались на его круглых, грустных и одиноких глазах не меньше, чем на придатках в виде ножниц. Или вспомните Руни Мару из «Девушки с татуировкой дракона» – ей отлично удалось передать твердость своего персонажа, Лисбет Саландер, при помощи холодного, непреклонного взгляда. В произведении Шекспира Гамлет, описывая взгляд своего отца, сравнивал его с грозным Марсом.

Все это связано с нашей способностью понимать и воспринимать выражение человеческих лиц. Чем больше мы смотрим и интересуемся, какие эмоции хочет выразить человек, тем лучше будем видеть, что происходит в его внутренней жизни. Покойный ирландский поэт и философ Джон О’Донохью описал человеческое лицо как дорожную карту эмоций. Он также заметил, что «одно из самых глубоких стремлений человеческой души – это желание видеть». Эрик Кандел как-то напомнил мне, что на изучение лица мозг тратит больше сил, чем при исследовании любого другого объекта. Наши «нейронные контуры» отражают эмоции, вложенные в произведение искусства, мы начинаем воспринимать эти эмоции как свои собственные. Алан Алда верит, что в искусстве важно «читать лица», – по его мнению, такое убеждение может идти из детства:

«Я смотрел на взрослых как антрополог. Отчасти из-за того, что моя мать страдала шизофренией и паранойей. Я должен был наблюдать за ней очень внимательно, чтобы знать, что было «настоящей» реальностью, а что – «ее реальностью». Когда мне было около четырех лет, мы с мамой пришли на вечеринку. Она выглянула в окно, находившееся на одном уровне с тротуаром, постояла некоторое время и повернулась ко мне. Я увидел то, что сейчас бы описал как отвлеченный взгляд человека, находящегося в депрессии. Я помню, как смотрел на выражение ее лица и пытался понять, что с ней происходит, что она переживает».

Алда считает, что от точности «чтения» выражения лица зависит поведение – как наше, так и собеседника. Некоторые терапевты обучают пациентов, которым трудно распознать эмоцию по выражению лица, при помощи кино и произведений искусства. Особенно в такой помощи нуждаются люди, страдающие аутизмом, но на самом деле всем нам будет полезно поупражняться подобным образом.

Что касается позы, художники часто используют ее, чтобы установить эмпатическую связь между зрителем и произведением. Один из самых известных примеров – «Мыслитель» Огюста Родена, мы видим, что фигура отлитого из бронзы человека выражает спокойствие, понимаем, что он погружен в размышления и не склонен к немедленным действиям. Всякий раз, когда я смотрю на «Мыслителя», прихожу в созерцательное настроение. А когда вижу знаменитую картину из Голубого периода Пикассо «Мать и Дитя», меня переполняет чувство подавленности, страдания и отчаяния – оно исходит от матери, которая укачивает ребенка, пытаясь защитить его от невидимых опасностей. Вы можете вспомнить, как произведение искусства заставило вас испытать нечто подобное? Подумайте о языке тела известных персонажей из фильмов, о картинах или их описаниях. Положение тела и осанка в искусстве, как и в жизни, являются ключами к внутреннему миру персонажа. Обращая внимание на эти аспекты, мы сможем проявить эмпатию и любопытство к произведению искусства.

Затем мы переходим от эмоциональной эмпатии к когнитивной. У нейробиологов есть поговорка: «Если вы можете назвать это, то сможете и укротить». Вся цель искусства – эмоциональное развитие людей. Вы, вероятно, иногда ощущали некоторую растерянность, стоя перед картиной, читая книгу или просматривая шоу по телевизору. Эти чувства можно «воплотить в жизнь», замечая, распознавая и называя, – так мы воспринимаем искусство. Распознавание чувств помогает перейти от аффективной эмпатии к когнитивной, повышает способность испытывать и проявлять эмпатию.

Алан Алда – очень умный человек с прекрасным чувством юмора, но тон голоса у него мягкий – благодаря этому Ястребиный глаз[37] так полюбился многим из нас. Подумайте о мощном эффекте, который оказывает тон голоса, – вспомните Ганнибала Лектера[38] из психологического триллера «Молчание ягнят». Сравните его тон с мелодичными голосами Джони Митчелл[39], Джеймса Тейлора[40] и Боба Дилана[41], а потом с Green Day или Адель. Подумайте об эффекте, который производят на нас кантаты Баха, григорианское пение, голос кантора[42] или имама. Спокойный, понимающий или радостный тон – щедрый акт слушания: мы показываем, что понимаем чужую уязвимость или радость. Сопоставление собственного тона голоса с тоном собеседника – мощное упражнение на развитие эмпатии.

Алан Алда рассказал мне историю о пьесе под названием «QED» о физике-ядерщике Ричарде Фейнмане, в которой он исполнял главную роль. «Я помню ту часть, где Фейнман сидит на Таймс-сквер и рассуждает, как далеко распространятся разрушения, если сюда упадет атомная бомба. Когда мы выступали в Калифорнии – на этом месте зал молчал. А в Нью-Йорке тишина была абсолютной – еще глубже. Потому что прошло всего три недели после 11 сентября. Это молчание заметили все. Наш руководитель потом говорил, что в зале никто не дышал. Люди не просто волновались – они перестали дышать. Такой вот обмен опытом. Иногда полная тишина звучит громче любых аплодисментов или смеха».

Вот пример того, как искусство может научить нас слушать по-настоящему. Вся аудитория уловила и испытала одинаковые эмоции. Большинство из нас не умеет правильно слушать, но мы можем вспомнить о важности слушания и молчания в кино или театре. Часто самое важное – как раз то, о чем промолчали.

И, наконец, как вы реагируете на произведения искусства? В творении заложен не только опыт художника. Каждый из нас привносит в него что-то свое. Я думаю, что сила великого произведения заключается в том, что оно позволяет художнику и наблюдателю делиться ви́дением, создавая своего рода мост между человеком и нашим миром. В некотором смысле это путешествие во времени, которое позволяет увидеть чужую точку зрения. Сотрудничество между творцами и зрителями превращает скульптуры, картины, музыку, письменное слово и исполнительское искусство в эмоциональный опыт обеих сторон. Куда вас уносит картина или музыка? Что вы при этом чувствуете? Что вдохновило вас в этой работе? Ваш собственный эмоциональный и телесный опыт соприкосновения с искусством и ви́дением художника поможет правильно воспринять произведение: если вы начнете замечать, как отзывается тело, то сможете вызвать это чувство в воображении через несколько дней, месяцев или даже лет. Попробуйте поделиться этим знанием с человеком, которому оно может помочь, – вы станете частью «цепной реакции», огромной волны, вызванной искусством.

Вот главный пример того, как искусство укрепляет нашу способность напрягать мышцу эмпатии. Важно задуматься, как именно нас затронула история или музыка, куда она нас перенесла, как повлияла на нашу точку зрения. Все это может возвысить нас и перенести от машинального «понимания» к восприятию текстур, нюансов, форм, цветов и радостей жизни, помочь реализовать свой творческий потенциал. Когда произведение искусства действительно влияет на нас, оно не просто меняет эмоции, но и побуждает рассмотреть иную точку зрения, другой выбор – мы можем прикоснуться к общему эмоциональному опыту и внести в него свой вклад. Так на основе общей человечности мы объединяемся с другими людьми – похожими и не похожими на нас.