Те. Он является составной частью сложной серьги. Найден в паре с бронзовой серьгой типа 9.

 

Типологический анализ серёг из погребений человека с конём в Саяно-Алтае VI-X вв. позволяет отметить ряд особенностей этого вида украшений у древних тюрков. Обращает на себя внимание факт присутствия в захоронениях женщин по две серьги и чаще, чем в мужских. Кроме того, иногда в одной паре серёг содержатся различные по оформлению экземпляры, причём, как правило, одна из них — со стержнем-подвеской, нарядная, другая — без подвески. Согласно проведенной нами корреляции, отмечено, что в женских погребениях дважды встречено сочетание одинаковых типов — 2 и 11 (табл. 7), в мужских — типов 9 и 12. Мода ношения разных серёг, составляющих пару, сохранилась и до наших дней у современных юношей-тувинцев. Определить принадлежность типов серёг мужчинам или женщинам практически невозможно.

 

Изучение серёг из древнетюркских погребений показывает, что для памятников Саяно-Алтая характерны серьги сложной формы (составные — типы 2, 3), выполненные из золота, а более простые формы — из других цветных металлов (табл. 7, гр. 6), но полностью не исключено и обратное. Вероятно, степень сложности формы серёг с учётом материала изготовления определяет социальную принадлежность владельца.

 

Небезынтересным представляется анализ распространения типов серёг по регионам внутри Саяно-Алтайского нагорья. Исключаем типы, насчитывающие менее двух экземпляров. Процентное соотношение берётся от общего числа в типе. Итак, стопроцентная встречаемость зафиксирована для Алтая такими типами серёг, как 4 (каплевидные), 2б (с подвеской-раструбом), 11б (без подвески, без шпенька). 75% — типы 2а и 11а (со шпеньками). Для Тувы оба последних типа составляют по 25% встречаемости. Как видно, преобладание этих типов тяготеет к Горному Алтаю. Проявляется и то, что оба они встречаются совместно, составляя пару. Хотелось бы вспомнить известные изображения серёг на тюркских каменных изваяниях в Южной Сибири (Евтюхова, 1952, с. 106, рис. 62). На наш взгляд, по форме им близки серьги из погребений с конём именно этих двух типов: 2 и 11. На изваяниях можно встретить и самую распространённую форму серёг — кольчатые (тип 9).

 

Интересно и распределение серёг с «зернью» — тип 3. В погребениях Горного Алтая этот тип нами не встречен, однако является типичным для Тувы (50%), Монголии (25%) и Хакасии (25%). Близкий по форме основного кольца тип 10 обнаружен пока лишь в памятниках Тувы (100%). Для Хакасии стопроцентным является тип 8 (с напускной бусиной). Таким образом, в некоторой степени

(47/48)

оказалось возможным определить характерные для регионов внутри Саяно-Алтая формы серёг.

 

Выявленные нами отличия скорее помогут в разъяснении вопросов локального характера. Что же касается хронологии, то попытаемся рассмотреть временное бытование выделенных нами типов серёг. С этой целью на основании анализа признаков, характеризующих серьги из погребений человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье и полученных в результате проведённой формальной типологии серёг, объединим настоящие типы в группы по ряду общих элементов. Это позволит нам выявить вероятность последовательного изменения типов и выстроить, по возможности, их эволюционный ряд *. [ сноска: * Принципы построения групп и система хронологии разработаны в соответствии со схемой для группы позднедьяковских серёг, предложенной И.Г. Розенфельдт (1982, с. 39-53).] В основание группировки положено то общее, что заключено в конструкции самого кольца серьги. В результате удалось объединить типы в четыре группы.

 

Группа I (рис. 10- 1-3) включает серьги типов 4, 5 — каплевидные. Они литые. Скрепление небольшого кольца с полой подвеской шло через «щиток». Настоящая группа серёг является наиболее ранней: согласно хорошо датированным комплексам в могилах кудыргинского типа — VI-VII вв. (Гаврилова, 1965, с. 39, табл. XXXI). Этой дате соответствуют предложенные выше аналогии. Кроме того, в погребении Кудыргэ 15 вместе с серьгой найдена монета 575-577 гг. (Там же, 1965, с. 26). Подтверждением ранней даты служат поясные и уздечные наборы, составляющие вещевой комплекс этих могил.

 

Однако в группе можно выделить два экземпляра серёг, отличающихся присутствием так называемого «рёбрышка» внизу основного кольца серьги (рис. 10- 2). Именно эта деталь обращает на себя внимание в плане дальнейшего развития формы. Возможно, конструкция этих двух серёг явилась промежуточной (переходной к последующей), а значит, они по времени могут быть более поздними, чем серьги без «ребра» (рис. 10- 1).

 

Серьги группы I с другими типами серёг в погребениях древних тюрков пока не обнаружены. Вероятно, в VII в. они начинают претерпевать изменения, сохраняя основу кольца. Это получило отражение в последующей группе.

 

Группа II (рис. 10- 4-7). Сюда вошли серьги типов 2, 3, 10. Их объединяет присутствие на кольце «рёбрышка». Именно эту деталь мы отметили выше как связующее звено с предшествующей группой серёг. Кроме того, условно их можно именовать как серьги со стержневыми подвесками, ибо это отличает их от других групп. Отсутствие подвески у серёг 10-го типа не исключает его из этой группы, так как за основу берется «ребро» на кольце.

(48/49)

Рис. 10. Хронология древнетюркских серёг из погребений человека с конём.

(Открыть Рис. 10 в новом окне)

 

Внутри самой группы можно отметить ряд экземпляров серёг типа 2 (рис. 10- 4), которые сохранили традицию в технике изготовления: они остались литыми (стержень с кольцом). Но размеры кольца самой серьги увеличились, вверху появился шпенёк для бусины, разомкнутые концы кольца сместились вбок. Такие серьги встречены в могилах катандинского типа VII-VIII вв. (Гаврилова, 1965, с. 61). Они являются ранними в этой группе, сохраняя ещё элементы кудыргинских серёг. Поэтому их можно отнести к VII в. К тому же погребение Катанда II-5, в котором они обнаружены, также считается ранним среди памятников катандинского типа (Гаврилова, 1965, с. 61).

 

Затем в конструкции серёг типа 2 происходят небольшие изменения. Подвеска-раструб становится полой, в неё теперь вводится стержень, на конец которого крепится бусина или шарик. Такие экземпляры, на наш взгляд, существовали с начала VIII в. (рис. 10- 5, 6).

(49/50)

Именно эти серьги 2-го типа синхронны в употреблении с 11-м типом серёг, так как они встречены в паре у погребенных с конём. Следовательно, в какое-то время они существуют вместе. По конструкции они различны, и тип 11 составляет следующую группу III. Что же касается серёг 2-го типа, то дальнейшее развитие эта форма получила в усложнении оформления конца подвески и верхней части основного кольца. В качестве украшений используются составные части из драгоценных металлов, а шарики наверху уже не на шпеньке, а припаиваются, удлиняется и сама подвеска. Такие серьги получают развитие во 2-й половине VIII-IX вв. (рис. 10- 6).

 

Все вышеописанные формы серёг этой группы встречены на Алтае. Исключение составляет серьга из Ак-Туруг А-5 в Туве. Не исключено, что попала она сюда с Алтая.

 

Проникая в Туву со второй половины VIII в., серьги типа 2 видоизменяются по форме, сохраняя «ребро» на основном кольце. Под воздействием давних местных традиций (украшение золотой зернью) *, [ сноска: * Обычай украшать золотой зернью известен со времён уюкской культуры (Кызласов Л.Р., 1979, с. 76).] серьги приобретают нарядный вид, что является характерным для украшения в Туве не ранее 2-й половины VIII в. (тип 3, рис. 10- 7). Такие же серьги встречены в памятниках Хакасии и Монголии и имеют точную дату, выявленную Л.А. Евтюховой (1957, с. 208). Подвеска у них удлиняется. Стержень оформляется в виде спаянных «зернистых» колечек, завершаясь жемчужиной. На верху кольца серьги иногда присутствует жемчужина. Сам стержень, на который насажены колечки, чрезвычайно тонок. Он составляет один миллиметр в диаметре. Прочность металла позволила ему сохранить спаянные в несколько рядов колечки. С другой стороны, место спайки стержня-подвески с основным кольцом серьги оказалось хрупким, в результате чего осталась лишь одна основа, сама серьга без подвески. Именно такие серьги выделены нами в тип 10 (рис. 10- 9).

 

Однако не всегда так можно интерпретировать появление этой формы серёг. В какой-то степени они могут служить основой для половозрастного и хронологического отличия. Настоящие серьги встречены по одному экземпляру в мужских (юношеских) погребениях, где сопровождающий комплекс вещей соответствует 2-й половине IX-X в. (Кызласов Л.Р., 1979, с. 139). К тому же отметим, что при формально-типологическом методе анализа других категорий вещей мы также будем отмечать такую последовательность в эволюции форм предметов: от простых к сложным, затем от сложных к простым и так далее. Для временного отрезка почти в пять веков это естественно. Существует закон моды, который не терпит постоянства и реагирует на окружающую действительность. Известны факты возвращения к старым формам, к формам изделий предков. Вероятно, со второй

(50/51)

половины IX-X в. наступает как раз период упрощения в форме, в конструкции. Пышность и парадность уступают место более скромному по оформлению украшению. Но это не означает, что подвески на серьгах исчезают совсем. Вероятно, они были подобны типу 1 (тонкий подвесной стержень с костяной бусиной на конце). Фрагмент второй серьги этой пары позволил нам отнести тип к группе II, но к более поздней её форме — IX в.

 

Группа III (рис. 9, 10- 11, 12) объединяет серьги с выемкой на основном кольце, которая могла служить местом крепления подвески. В эту группу вошёл тип 11, условно именуемый нами как «серьги без подвески».

 

При анализе серёг данной группы удалось выявить, что самыми ранними формами могли быть экземпляры, которые встречены в паре с серьгами типа 2. Они находились в алтайских погребениях курайского типа VIII-IX вв. (Гаврилова, 1965, табл. XXXI). Настоящие экземпляры, на наш взгляд, бытовали в VIII в. Несколько позже, вероятно, к концу VIII — началу IX в. подобной формы серьги появились в Туве и Хакасии (случайные находки). Однако форма их здесь несколько изменена. Если на Алтае в погребениях с конём основные кольца серёг округлые по контуру, то в Туве и Хакасии они вытянутой, подтреугольной формы, корпус кольца чуть сужается кверху. Кроме того, присутствует деталь местной, характерной для Тувы, традиции: украшение зернью (рис. 26- 8-11). Последнее сближает серьги настоящей группы, точнее, типа 11, с типом 3, что позволяет определить период их синхронного существования: 2-я половина VIII-IX в.

 

Сохраняя форму корпуса основного кольца в виде овального треугольника, такие серьги получают развитие в несколько иной форме серёг (тип 8) в Хакасии со 2-й половины IX-X в. (рис. 10- 14). Оформление их намного скромней. Хакасские серьги именуются нами как «серьги с напускной бусиной», которая находится непосредственно на самом кольце серьги. В линии развития корпуса основного кольца такие серьги составляют единство с типом 11, в результате чего мы и объединяем их в одну эволюционную группу III.

 

Группа IV (рис. 10- 15, 16). В неё вошли серьги типа 9, так называемые «кольчатые». Хотя этот тип считается самой распространенной формой, имея широкий хронологический и территориальный диапазон, можно заметить, что в погребениях с конём в Саяно-Алтайском нагорье он больше характерен для периода IX-X вв. Проведённый анализ серёг по группам показал, что серьги, встреченные в погребениях с конём в Саяно-Алтае, бытовали у тюрков-тугю на протяжении всего периода VI-X вв. На наш взгляд, трудно пока установить генетическую связь с предшествующими по времени типами серёг. Однако в оформлении их можно установить некоторую преемственность. Как мы уже отмечали, она проявилась в традиции украшать серьги зернью (тип 3), Такой техникой, как припайка золотой

(51/52)

зерни к корпусу подвески, выполнена серьга из кургана №40 на р. Бегирэ из раскопок А.В. Адрианова. Согласно приведённым Л.Р. Кызласовым аналогиям, такие серьги встречены в Алтайском крае (Кызласов, 1969, табл. III, рис. 143, 147). Относятся они к позднеуюкскому времени — V в. до н.э. Естественно, временной разрыв между уюкской и тюркской эпохами значителен, но тем не менее сам факт существования такой техники, сохранения её в традициях неоспорим. Интересно и то, что сама форма уюкских серёг повторяется ещё позднее, в X-XI вв., у местных племён Тувы в период экспансии на её территорию енисейских кыргызов.

 

Несмотря на общие элементы в конструкции серёг с существующими серьгами у кочевников всего пояса степей, полностью отождествлять их невозможно. У серёг Саяно-Алтая есть свои особенности, которые имеют местный характер, что нашло отражение в развитии их формы на протяжении периода VI-X вв. (рис. 10). Заметны и их региональные особенности внутри самого края, которые очевидны, несмотря на объединительные процессы в политико-административном отношении. И всё же прослеживаются они в деталях, а основа развития остается единой для всего Саяно-Алтайского нагорья.

 

Нельзя не отметить и то инородное влияние, которое нашло отражение в форме некоторых типов древнетюркских серёг. Это относится, в частности, к каплевидным — кудыргинским серёжкам типа 4. Серьги такой формы приобрели весьма широкую популярность ещё в VI в. в Подунавье, Крыму, на Кавказе. Правда, есть одно отличие: в качестве подвески используются бусины стеклянные, а не металлические, как на Алтае. Западное влияние прослеживается и в форме серёг типа 7, копия которых обнаружена в Северной Осетии в могилах авар. Эти факты позволяют предположить о существовании торговых связей древних тюрков-тугю не только с близлежащими соседними государствами, такими как Китай, но и с государственными объединениями Крыма, Кавказа через Среднюю Азию. Последнее подтверждается письменными источниками и материалами других категорий вещей, встреченных совместно с серьгами в погребениях человека с конём.

 

Бусы (табл. 8, рис. 27) в погребениях с конём Саяно-Алтайского нагорья встречаются нечасто и, как правило, по одной-две бусины. Ещё реже находятся полностью ожерелья — скорее можно предположить о его наличии по сохранившемуся числу бусин. Так, о существовании ожерелья-бус можно заключить по материалам из погребений Яконур 3 п. 1 (рис. 27- 5); Курай III к. 6 п. 2 (рис. 27- 7, 9, 10, 12); Курай III к. 2 (рис. 27- 4, 5, 14) и Мугур-Саргол (рис. 27- 15). Общее число бусин составляет 70 экземпляров. Специальному изучению бусы древнетюркских погребений не подвергались. Типологический анализ бусин мы опускаем, так как он требует дополнительных иссле-

(52/53)

дований специалиста по стеклу. Отметим лишь то, что бусины, обнаруженные в погребениях древних тюрков, выполняли различные функции в разряде украшений: бусы в ожерелье, бусины как составная часть серёг и бусины-застёжки. Как бусы в ожерелье они преобладают в памятниках Алтая. В Туве зафиксирован лишь один случай, и то — костяные (Мугур-Саргол). Бусы, изготовленные из стекла, камня, каури, являются в основном привозными как с Ближнего Востока (Сирия, Египет, Персия), так и с Дальнего Востока. Допустимо и местное производство — это бусы из рога, кости, зубов марала, известковой коррекции [ конкреции ], речного жемчуга. Бóльшая часть последних встречена в Туве. Что касается хронологии, то бусы не являются датирующим материалом, слишком широк временной диапазон их встречаемости в погребениях.

 

Кольца обнаружены как в мужских, так и в женских погребениях, причём пока только в памятниках Горного Алтая. Находки их чрезвычайно редки и зафиксированы они в основном в погребениях могильника Кудыргэ. Всего сохранилось 12 экземпляров колец, в том числе четыре из них серебряных и восемь — медных. Располагались они на фалангах пальцев, иногда количество их на одной руке доходило до пяти (Кудыргэ 12). Вероятно, мода на кольца не получила широкого признания у древних тюрков всего Саяно-Алтайского нагорья, а явилась определённым своеобразием личных украшений у тюрков только на Алтае (Гаврилова, 1965, с. 41).

 

Браслеты обнаружены лишь в одном погребении на могильнике Аймырлыг I XIII-1 (Тува). Представлены они во фрагментах, выполнены из бронзы, форма их довольно проста: в виде незамкнутых гладких колец, концы которых не сохранились. Очевидно, такие украшения нетипичны для древних тюрков.

 

Подвески представлены различными формами. Две золотые подвески желудевидной формы найдены в Монгун-Тайге (МТ 58-VIII) в мужском погребении (рис. 27- 17). Находка зафиксирована за черепом и, вероятно, являлась деталью головного убора.

 

В погребении Катанда I-5 найдено украшение (рис. 27- 20), обозначенное в литературе как серьги (Грязнов, 1956, с. 164). Их форма представляет собой два плоских кружка из специальной спиралевидной проволоки. На наш взгляд, эти украшения по функциональному назначению ближе к подвескам, чем к серьгам, так как для ношения в мочке уха их крепление неудобно. Подобный вид украшения у славян также был известен как подвески (Арциховский, 1930, с. 113). К категории подвесок следует отнести и амулеты в виде когтя медведя, обнаруженные в погребениях могильника Туяхта 1 и 3 (рис. 27- 18). Интересна необычная костяная орнаментированная подвеска, встреченная в погребении 82 Перевозинского чаатаса (рис. 27- 19).

 

В женском погребении Даг-Аразы II-13 найдено три позолоченных бубенчика разной величины (рис. 27- 21-25). аналогичные бу-

(53/54)

бенчики обнаружены ещё в трёх погребениях Хакасии и Тувы (рис. 27- 23, 24) — всего 10 экземпляров. Аналогии им встречены: в Дмитриевском могильнике в комплексе IX в. (Плетнёва, 1967, с. 113), в Тарском могильнике — VIII-IX вв. (Кореняко, 1976), Ближние Елбаны VIII-2/3 — IX-X вв. (Грязнов, 1956, с. 170), в погребениях XI Саркела — Белой Вежи (Артамонова, 1963, с. 189) и др. Судя по расположению этих бубенчиков у плеча и возле рук, их могли использовать и в качестве пуговиц. Об этой разновидности украшений в могильнике Саркела — Белая Вежа, где они разделялись на пуговицы и бубенчики, О.А. Артамонова пишет: «Пуговицы чаще встречаются в мужских погребениях, чем в женских. Бубенчики принадлежали детским погребениям, в мужских и женских они выполняют функцию пуговиц» (1963, с. 190). Как украшения известны и пряжки, выполненные из известковой коррекции [ конкреции ] (рис. 11).

Рис. 11. Украшение из погребения A I XIII-1 (известковая вытяжка).

 

Однако древности тюрков Саяно-Алтая в VI-X вв. далеко не ограничиваются деталями одежды и украшениями. Среди погребального инвентаря у тюрков-тугю встречается комплекс вещей, свидетельствующий о развитии у них обрабатывающих промыслов. Этот комплекс вещей составляет набор производственных орудий, предметов быта и обихода.