Раздел II. С дугообразной рамкой.

Тип 1. С лировидной осью-язычком (рис. 49- 29). Данная пряжка сочетается в одном погребении с железной пряжкой типа АI-3.

Тип 2. С прямой осью и язычком (рис. 49- 27). Пряжка данного типа, по мнению автора раскопок Д.Г. Савинова (1982, с. 110), относится к VIII-IX вв.

Раздел III. С овально вытянутой рамкой (рис. 49- 10). Пока известен один экземпляр из алтайского погребения, где он встречен вместе с роговой пряжкой. По форме оси, которая составляет единое целое с язычком (или вертлюг), можно отнести данный экземпляр к пряжкам типа 2, т.е. с прямой осью. Такой тип пряжек нам пока мало известен. Аналогичная форма пряжки была обнаружена автором при вскрытии древнехакасского могильника Аймырлыг 2-1-29 (раскопки 1976 г.).

 

В результате проведённой типологии железных пряжек из древнетюркских погребений с конём в Саяно-Алтае оказалось возможным, на наш взгляд, выявить их хронологические и функциональные отличия. Прежде всего это проявилось в количественном преобладании крупных железных пряжек прямоугольной формы — разряды А и В — 78 %. Причём пряжки разряда А (табл. 20, рис. 49- 1-18) хронологически явно появляются раньше, ибо именно такая форма универсальна и известна со скифских времён вплоть до этнографической современности. Пряжки подобной формы известны и в поясных наборах. Что же касается прямоугольных железных пряжек разряда В (табл. 20, рис. 49- 22-29), то такие пряжки с язычком на вертлюге,

(121/122)

по мнению исследователей, да и по комплексу вещей, в которых они встречаются, появились около VIII,в. н.э., и их функциональное назначение как подпружных пряжек неоспоримо (крупные, рассчитанные на довольно широкий ремень, скрепляющие подпругу). Появление такой формы пряжек связано, вероятно, и с определённой формой седла. Необходимость рассматривать их в комплексе очевидна. К «поздним» пряжкам можно отнести и две довольно своеобразные по форме пряжки типа Б-II (табл. 20, рис. 49- 20, 21), так как по комплексу вещей, в которых они встречаются, авторы датируют их IX в. (Вайнштейн, 1954, табл. VII).

 

Пряжки типа А-II, овальные, судя по размерам (едва достигают 4 см), вряд ли могли быть подпружными (табл. 20, рис. 49- 14-18). Форма их универсальна. Диапазон встречаемости, как хронологически, так и территориально, слишком широк. Известны они в памятниках шурмакской культуры (Кызласов Л.Р., 1979, с. 80, рис. 46), возможно, еще и ранее, и сохраняются до настоящих времён. Вероятно, древними тюрками они использовались для пристёгивания дополнительных ремней в седельной упряжи, а может быть, как предполагала В.П. Левашева (1952, с. 121), они являлись сбруйными пряжками. В пользу этого свидетельствует факт, что пряжки данного типа, как правило, встречаются в погребениях с другими типами подпружных (более крупных) пряжек: роговыми и железными (Капчалы II).

 

В заключение несколько слов о взаимовстречаемости роговых и железных подпружных пряжек. Как уже отмечалось выше, встречаемость их в одном погребении не так уж и часта — 10 случаев, и тем не менее хотелось бы на этом остановиться.

 

1. На наш взгляд, можно выделить могильники, в погребениях которых при коне присутствуют либо только роговые подпружные пряжки (Кокэль, Аймырлыг I, Саглы-Бажи), либо только железные (Даттыг-Чарыг-Аксы, Катанда), либо очень явно проявляется сочетание в одних погребениях тех и других (Аргалыкты, Курай). Причём не только по материалу, но и по форме (когда материал один) они резких отличий не имеют. Примером таких вариаций могут служить следующие погребения: в могильнике Кокэль обнаружены роговые пряжки с прерывающимся вырезом в середине для язычка, с вырезом по бокам корпуса со «щитком» и округлой головкой (рис. 48- 2). В могильнике Аргалыкты почти во всех известных нам курганах при коне встречено по две пряжки и чаще в сочетании роговых с железными (табл. 19, 20). В могильнике Кудыргэ четко выделяется группа погребений, в которых при коне обнаружены только железные пряжки одной формы — прямоугольные (рис. 49- 9), и группа погребений только с роговыми. Лишь в одном погребении (Кудыргэ II) они сочетаются, но в этих же формах (железная АI-2 с роговой БI-1б).

 

Конечно же, мы не можем утверждать неуязвимость вышесказан-

(122/123)

ного, но пока хотелось бы обратить на это внимание. Вероятно, это может быть использовано при реконструкции социальной структуры древнетюркского общества. При сопоставлении с особенностями других категорий вещей эти наблюдения помогут и в решении вопросов хронологии.

 

2. Обращает на себя внимание ещё один факт сочетания подпружных пряжек обеих групп. Наибольшего процента во взаимовстречаемости в одном погребении при коне достигает сочетание роговых пряжек с боковыми вырезами и округлыми головками (А I-1б и Б I-1Б) с железными прямоугольными и овальными пряжками (АI-2 и АII-1). Если учесть, что функциональное значение овальных железных пряжек (АII-1) как подпружных нами поставлено под сомнение, то остается в сочетании с роговыми тип АI-1б. Но именно такое сочетание было отмечено ещё древнетюркскими скульптурами, которые изображали на каменных изваяниях детали пояса. Так, на каменном изваянии № 39 из с. Булун (Тува) (Евтюхова, 1952, с. 85, рис. 22) мы видим подвешенную слева к поясу роговую пряжку (типа Б I-1б), а справа — железную прямоугольную типа АI-2 (рис. 5). Здесь же, на другом каменном изваянии (№ 38), на поясе слева скульптором также изображена роговая пряжка, но уже с мысиком (тип АI-1а), а справа железная отсутствует. И вновь обратимся к нашим сопоставлениям из погребений. Оказывается (по имеющемуся у нас материалу), роговые пряжки с мысиком с железными подпружными в погребениях человека с конём нами не встречены. И именно этот тип роговых пряжек является характерной чертой для памятников Горного Алтая (70 %), следовательно, наличие пряжек такого типа в погребении или на изваяниях в Туве и южнее можно расценивать как принадлежность алтайских тюрков.

 

Блоки для чумбуров (табл. 21, рис. 16, 50) — это весьма своеобразные по форме пряжки, также составляющие комплекс конской упряжи древних тюрков-тугю Саяно-Алтая. Термин чумбур обозначает чересседельник. Однако в словаре Даля (с. 614) это определение стоит под вопросом с примечанием: «верно, ошибка». Неуверенность в расшифровке этого термина привела, вероятно, к тому, что порой нет чёткости в определении значения и использования таких пряжек в конской сбруе. Но, если судить по местоположению в древнетюркских погребениях с конём — среди рёбер коня, около седла — можно с уверенностью сказать, что настоящие пряжки использовались в качестве застёжек и фиксаторов приторочных ремней, или, как их именуют, — блоков для чумбура. В погребениях Саяно-Алтая встречено чуть более 20 таких блоков в 14 погребениях. Как правило, они располагались около одного коня, даже если в погребении их два. Но количество блоков в одном погребении иногда насчитывалось от одного до трёх (табл. 21). Все они изготовлены из кости (рога), в связи с чем не всегда сохранялась их целостность.

(123/124)

Кость разрушалась. Порой «наконечники» были обломаны и утеряны, что затрудняло определение общего контура блоков. Однако, по возможности, мы попытались типологизировать обнаруженные экземпляры. Принцип типологии заключен в схеме, отражённой на рис. 16.

Рис. 16. Блоки для чумбура (типологическая схема).

(Открыть Рис. 16 в новом окне).

Анализ блоков показал, что несмотря на такую дробность (14 типов) можно выделить более общие детали. Блоки имеют различия по форме щитка: трапециевидные, прямоугольные и овальные. Наиболее употребимы блоки с трапециевидными щитками (разряд II). Обращает на себя внимание длина самого блока, а особенно его «наконечника». При этом установлена и некоторая закономерность его в сочетании с формой корпуса средней части блока, условно названной нами «рамкой». Блокам с удлинёнными наконечниками (раздел «а»), с различными по форме завершениями (кеглевидные, клювовидные, ромбические, прямые), как правило, соответствует округлая форма рамки (отдел Б; рис. 16; 50- 8, 15). Для блоков раздела «б» — со средними по длине наконечниками — характерна «рамка» либо прямоугольной формы (рис. 50- 9), либо овально-вытянутой (раздел А) с клювовидным завершением (рис. 50- 13). Послед-

(124/125)

ний вариант встречается чаще, и в нем наблюдается даже некоторая стандартизация в изготовлении.

 

Намного сложнее обстояло дело с отнесением к какому-либо типу блоков с укороченным завершением * [ сноска: * Условно будем именовать их «укороченными блоками», а с удлинённым и средним завершением — «блоками с наконечниками».] (раздел «в»). Ясно одно, что часть из них бесспорно завершалась или мысовидным окончанием, или едва намечающимся коротким «наконечником».

 

Вероятно, все изменения в форме блоков имели в большей степени функциональное назначение, нежели датирующее. И всё же позволим себе высказать следующие наблюдения. По форме укороченные блоки близки костяным пряжкам без штифтов, которые получили довольно широкое распространение в период VI-X вв. Встречаются они в погребениях человека с конём, а также в могилах, сооружённых по другому обряду, на протяжении от Сибири до Западной Европы. В Сибири и Казахстане — в древнетюркских погребениях (из Бийска, Егис-Койсу и др.). Известны нам такие пряжки в Венгрии в аварских могилах (Мештерхази, 1969, с. 242-246). Удачная реконструкция употребления таких пряжек, на наш взгляд, представлена венгерским археологом К. Мештерхази (рис. 50- 16). Автор отмечает, что подобные пряжки активно использовались у номадов-всадников и что их происхождение следует искать в районе Алтая в III-II вв. до н.э. (Там же, 1969, с. 246). Последнее находит подтверждение в раскопках последних лет на Горном Алтае (Кубарев, 1980). Пользовались такими пряжками в конском снаряжении вплоть до X столетия. Можно предположить, что ранние формы укороченных блоков (более крупные по размерам) могли служить прототипом для блоков с наконечниками, а в будущем — для псевдопряжек или щитков-подвесок на поясе погребённого. Допустим в качестве гипотезы ещё один вариант, что именно такие пряжки — укороченные блоки сыграли роль в появлении костяных подпружных пряжек со штифтом.

 

Итак, наиболее ранняя форма блоков — это укороченные (типы 4, 9), встречающиеся с первых веков до н.э. Со временем первоначальная функция их как пряжек постепенно трансформируется: они превращаются действительно в блок, который служил не столько для застёгивания, сколько для затягивания и фиксирования узких ремней. Такой блок должен был легко скользить при застёгивании, и появилась потребность в устройстве, за которое можно взяться, чтобы потуже подтянуть ремень. Поэтому, на наш взгляд, и происходит удлинение рамки её наконечника. В погребениях кудыргинского типа, т.е. в VI-VII вв., мы встречаем и укороченные блоки параллельно с блоками с наконечниками раздела «б». Существовали они и в VIII в. Но в конце VIII в. наблюдается некоторое измене-

(125/126)

ние в форме блока: рамка становится округлой (отдел Б), наконечник удлиняется (раздел «а»), и форма приобретает разнообразие (рис. 50). Размеры таких блоков увеличиваются, достигая 9 см общей длины. Именно эти формы находят отражение в металлических щитках-подвесках на поясах древних тюрков (рис. 8). Вместе с такими формами блоков существовала и еще одна — с прямоугольным щитком и прямоугольным корпусом (разряд III). Сохранилось использование и укороченных блоков типа 9. Однако такая форма в Туве развития не получила, и таких экземпляров в погребениях с конём здесь пока не встречено. Они преобладают на Алтае и в Хакасии. Процентное соотношение выявленных экземпляров блоков для чумбура в древнетюркских погребениях Саяно-Алтая таково: в Туве — 77,3 %; на Алтае — 18,2; в Хакасии — 4,5 %. Обращает на себя внимание и своеобразие формы блоков с наконечниками, которые не известны нам на западе, а к востоку от Саяно-Алтая встречаются только металлические в качестве детали пояса (рис. 16). Видимо, такие блоки для чумбура местного происхождения, и если они и встречаются в единичных экземплярах где-то за пределами Тувы и Алтая, то могут служить свидетельством древнетюркской принадлежности.

 

Застёжки для пут (костяные или роговые; рис. 51) являются частью конского снаряжения. Путы существовали для сдвуноживания или стреноживания коней. Иногда их использовали в качестве запоров на ремни в подпруге или, для крепления колчана (рис. 36- 6). У исследователей для определения этой категории вещей используется различная терминология: застёжки от пут, цурки, костыльки, челноки.

 

Лошадь специально спутывали перед погребением всадника и самой лошади. Обычным явлением бывают находки одной-двух застёжек в погребении. Полный комплект составляют четыре и более застёжек (Кирпичников, 1973, с. 78).

 

Путы представляют собой узкий ремень длиной 60 см, шириной от 1,0 до 2,0 см с двумя-тремя концами, на которых были укреплены роговые или костяные (могут быть и деревянные) застёжки, каждая из них запирала петлю, надевавшуюся на ногу лошади (Кирпичников, 1973, с. 78).

 

В 57 погребениях с конём в Саяно-Алтае нами обнаружено 109 экземпляров застёжек для пут. Как правило, они представлены роговыми пластинами вытянутой формы длиной 6-8,5 см с прямоугольной или овальной прорезью в середине для ремня (рис. 51). По форме пластин настоящие застежки выделяются в три типа. При детализации формы внутри типа они определяются в подтипы.

 

Тип I (50 экз.). Пластина прямая с выпуклой спинкой (рис. 51- 1-12).

 

Подтип 1 (рис. 51- 1-8) — пластина с выемом при переходе

(126/127)

к выпуклой части спинки. Выпуклая часть представлена прямым срезом или слегка вогнутым.

 

Подтип 2 (рис. 51- 9-12) — пластина с плавным переходом выпуклой части, верхняя часть которой может быть овальной или прямой.

 

Тип II (41 экз.). Пластина дугообразная с выпуклой спинкой (рис. 51- 13-29).

 

Тип III (18 экз.). Оба края пластины выпуклые (рис. 51- 30-38).

 

Рассмотренные экземпляры застёжек для пут из древнетюркских погребений несколько отличаются по форме от застежек, обнаруженных при коне у кочевников Восточной Европы (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 21, с. 17, рис. 2), однако есть и подобные им (Артамонов, 1958, с. 39-40, рис. 26). Аналогии застёжкам I типа имеются в погребениях кимаков и карлуков в IX-X вв., а также у кочевников Казахстана (Степи Евразии..., 1981, с. 132, рис. [26]- 16; с. 125, рис. [20]- 56). С X в. они проникают на Русь (Кирпичников, 1973, с. 78). Внутри данного типа выделены ещё два подтипа застёжек, которые иногда встречаются совместно в одном погребении. Хотелось бы отметить, что этот тип характерен в основном для Тувы. Застёжки типа I-1 преобладают в древнетюркских погребениях Тувы — 96 %, и только 4 % — на Алтае. Застёжки типа 1-2 также изобилуют в памятниках Тувы — 70 %, а на Алтае — 30 %.

 

Причём в алтайских погребениях они сочетаются с застёжками типа II. Последний, в своей классической форме, с ярко выраженным прогибом, встречен в основном на Алтае и в менее выразительной форме — в Туве, Хакасии и Монголии (рис. 51- 13-29). В погребениях могильника Туяхта 1 (Алтай) застежки типа II сосуществуют с застёжками последующего типа (III), который в равной степени встречен в памятниках всего Саяно-Алтая. Именно в этом типе отмечены застёжки с насечками, нарезками, т.е. с «орнаментом» (рис. 51- 30, 31, 34, 37). В итоге хотелось бы отметить, что выделенные типы застёжек для пут могут служить свидетельством территориального их использования, что позволило установить те центры, где могли концентрироваться производство и бытование этой категории вещей. Так, застёжки для пут, выделенные нами в тип I, характерны для Тувы, в тип II — для Алтая.

 

Всё вышеизложенное относительно сбруи верхового коня у тюрков-тугю даёт возможность проследить развитие форм отдельных деталей набора конского снаряжения. Выявление сочетания типов вещей в одном комплексе одного погребения показало, что в полном наборе они, как правило, встречаются у всадников, принадлежавших аристократической части общества (независимо от пола и возраста), а также у дружинников, чья деятельность отмечена воинскими доблестями. Остальные слои населения, соблюдая обряд захоронения человека с конём, помещали с умершим его спутника-коня лишь, с отдельными частями сбруи.

(127/128)

 

Сопоставление отдельных деталей конского снаряжения с учётом их взаимовстречаемости (табл. 22) позволило выделить ряд комплексов сбруйных наборов. Замечено, что если при погребённой лошади находилось седло, то в подпруге встречаются пряжки, как правило роговые, в большинстве случаев с округлой головкой — типы Аб и Бб (табл. 19, 22, рис. 48). Но есть и исключения. При сёдлах типа 3 встречены также подпружные пряжки типа В (на округлых роговых пластинах) и железные на вертлюге (тип В) (рис. 49- 23).

 

Таким образом, в составе подпруг погребённых лошадей у тюрков-тугю можно отметить некоторые закономерности: определенным типам сёдел соответствовали и определённые типы пряжек и стремян, и даже набор узды (табл. 22). Так, сёдлам типа I сопутствовали роговые пряжки с округлыми головками типа Аб с прерывающимся вырезом (рис. 48- 2), восьмёрковидные стремена (тип 1б), узда с роговыми псалиями (тип II А). В погребениях, где находилась лошадь с седлом типа 2, преобладающими явились подпружные роговые пряжки типа Бб, но не исключается встречаемость пряжек Аб и железных типа А; стремена — восьмерковидные. Анализ всего комплекса подводит к предположению, что он мог быть наиболее ранним по времени бытования — VII-VIII вв. (табл. 22).

 

На наборе с сёдлами типа 3 хотелось бы остановиться особо. Мы уже отмечали, что именно в этот тип вошли сёдла с чернолаковым покрытием. Им, как правило, соответствуют железные подпружные пряжки на вертлюге. Не исключен вариант сосуществования седел типа 3 с роговыми подпружными пряжками типа Аб (1 экз.). Стремена в таком наборе большей частью с петлёй-пластиной (тип 2а); довольно редко, но все же встречаются и восьмёрковидные стремена (типы 1а, б). Такой подпруге соответствуют удила гладкие — как однокольчатые, так и двукольчатые с железными эсовидными псалиями. Отметим и то, что один такой сбруйный набор находился в погребении всадника, при котором была обнаружена монета Кайюань-Тунбао (ДА V-1). Всё это позволило отнести такой комплекс погребального инвентаря к знатной части тюркского общества периода уйгурского каганата в Саяно-Алтайском нагорье, VIII-IX вв. (Овчинникова, 1981).

 

Четвёртому типу сёдел соответствуют в равной степени различного типа подпружные пряжки типов Аа, Бб, В (табл. 22, рис. 48); стремена — восьмёрковидные. В наборе конского снаряжения, где имеется только облицовка на луку седла, а само седло отсутствует, встречены подпружные пряжки типа Бб, стремена — как петельчатые, так и пластинчатые; удила с роговыми двудырчатыми псалиями.

 

В итоге отметим, что вышеотмеченные наблюдения помогают выстроить предметные древнетюркские комплексы во временной последовательности (табл. 23).

Заключение.

 

В настоящей работе предпринята попытка проследить развитие форм и индивидуальные особенности предметного комплекса древних тюрков Саяно-Алтая в VI-X вв. Извлечённые древности из погре­бений, совершённых по обряду захоронения человека с конём, позво­ляют представить облик материальной культуры тюрков-тугю. Среди них можно выделить категории вещей, которые наиболее ярко отра­жают её развитие во времени. К таким предметам относятся наборные пояса, серьги, зеркала, сосуды, тёсла, луки, сёдла, подпружные пряжки, стремена, удила. Причём среди предметов, связанных со снаряжением верхового коня, выделяются устойчивые сочетания не только разных типов, но и категорий всего класса погребального инвентаря, которые характерны для того или иного хронологического этапа.

 

В период VI-X вв. на территории Саяно-Алтая можно отметить три таких этапа существования древнетюркской материальной куль­туры. Они соответствуют периодам могущества государственных объединений, известных по письменным источникам о тюркоязычных народах: древнетюркский, уйгурский, древнехакасский. В то же время в погребальных комплексах достаточно чётко прослеживается общая линия развития единой тюркской традиции в Южной Сибири и Центральной Азии.

 

Древнетюркский период (VI — первая половина VIII в.). Как из­вестно, в 552 г. тюрки-тугю разбили войско жуань-жуаней, в под­чинении которых находилось население Центральной Азии. Долина Орхона становится местом основных кочевий «голубых тюрок», цент­ром нового государства, которое заняло огромную территорию от Большого Хингана до Аму-Дарьи. Восточный и западный каганаты тюрков захватили в это время власть над всей Центральной и Средней Азией и установили оживлённые международные связи не только с востоком, но и с западом. При завоевании таких обширных земель тюрки-тугю не сразу начали насаждать свои обычаи и верования. Этот процесс шёл постепенно. Лишь с установлением Второго тюрк­ского каганата, укрепившись на территориях Южной Сибири и Цент­ральной Азии, алтайские тюрки более интенсивно стали осваивать близлежащие территории. Всё это проявилось в материальных остат­ках, сохранившихся в погребальных памятниках.

 

Раннему этапу древнетюркского периода (сер. VI — нач. VII в.) соответствует известный в литературе кудыргинский тип памятников. По нашим наблюдениям, особенностью его является присутствие в погребениях человека с конём наборных ременных поясов с ажурными небольшими бляшками и удлинёнными наконеч-

(129/130)

никами (рис. 25- 16, 17). В хронологической шкале А.К. Амброза (1971, с. 126) кудыргинские пояса относятся к VII-VIII вв., это позволило автору выдвинуть положение об единовременном сущест­вовании памятников «кудыргинского» и «катандинского» этапов. В результате проведённых нами типологических исследований отме­тим, что полностью отрицать раннюю дату кудыргинских могил всё же не следует. О ней может свидетельствовать факт присутствия в них каплевидных (с пустотелым шариком) серёг, выделенных нами в типы 4 и 5 (рис. 53- 9). На наш взгляд, те могилы, в которых отмече­но сочетание пояса типа 1 с каплевидными серьгами, являются ранни­ми, кудыргинскими, и относятся к концу VI — началу VII в. Это подтверждается и тем, что серьга типа 5 встречена в погребении Кудыргэ 15, в котором обнаружена монета 575-577 гг. (Гаврилова, 1965, с. 91).

 

Среди орудий производства и предметов быта встречаются дуго­образные железные ножи с прямой спинкой и одним уступом — тип 1 (рис. 53- 12), а также ножи 2-го типа с двумя уступами при переходе от лезвия к черешку (рис. 53- 45). Форма последних продолжает существовать длительное время.

 

Посуда в тюркских могилах раннего этапа была редкостью. Види­мо, не входило в обычай у тугю ставить её умершему, а может быть, ею были кожаные сосуды (бурдюк, торсос), которые не сохранились. Встреченная изредка глиняная посуда представлена небольшими горшками, иногда с орнаментом в виде насечек (рис. 53- 10).

 

В предметный комплекс периода VI-VII вв. также входят слож­ные луки, усиленные роговыми накладками. Среди луков, наследую­щих традиции гуннских и позднешурмакских (Кызласов Л.Р., 1969, с. 21), наиболее ранними можно считать луки с боковыми срединными накладками с плавно срезанными углами, выделенными нами во 2-й и 3-й типы (рис. 53- 13). Эти накладки на лук входили в набор воору­жения древних тюрков длительное время, сосуществуя с другими фор­мами, появившимися в более поздний период. Стрелы в этом же набо­ре в основном представлены железными трёхлопастными черешковы­ми наконечниками. Они имели треугольные и трапециевидные лопас­ти с отверстиями. Отсутствие упора при переходе от пера к черешку восполнялось костяными шариками с отверстиями — свистунками (рис. 53- 15). Хранились стрелы наконечниками вверх, по мнению ряда исследователей (Гаврилова, 1965, с. 29), в колчанах со срезанным верхом. Однако напомним, что оставшиеся фрагмен­ты не позволяют нам соотнести кудыргинский экземпляр с каким-либо типом колчанов, существующих в этот период. К тому же мы склонны считать, что в это время уже пользовались и колчанами со «щитком» (карманом).

 

Чрезвычайно редки находки меча и кинжала: в кудыргинских памятниках известно лишь по одному экземпляру (рис. 53- 18), что

(130/131)

указывает на их ценность. Вероятно, этим же можно объяснить отсутствие в могилах VI-VII вв. защитных доспехов.

 

Снаряжение верхового коня — спутника погребённого — пред­ставлено предметным набором, в который вошли железные двусос­тавные однокольчатые гладкие удила, получившие распространение на Саяно-Алтае с пазырыкского времени (Степи Евразии..., 1981, с. 37) и продолжавшие существовать вплоть до современности. Среди удил раннего этапа можно выделить группу, в которой звенья удил заканчиваются кольцом сравнительно большого диаметра. Такие удила были предназначены для использования роговых двудырчатых псалий (тип A-III, рис. 53- 20). С начала VII в. в погребениях с удила­ми встречаются роговые псалии с железными прямоугольными скоба­ми и эсовидные железные псалии с прямоугольной петлёй, но дальней­шее развитие они получили во 2-й половине VII-VIII в.

 

В набор конского снаряжения на этом этапе входят орнаменти­рованные облицовки — накладки на луку седла. Факт их присутствия без остова седла в погребениях данного периода характерен для па­мятников Горного Алтая. В этом, на наш взгляд, проявились тради­ции локального характера. Сами седла VI-VII вв. пока остаются не­известными. Как мы уже отмечали, существуют лишь предположения по реконструкции Л.Р. Кызласова (1979, с. 137) со ссылкой на анало­гии в Кара-Куджуре.

 

Для стягивания подпруги применялись пряжки, которые в конце VI — начале VII в. представлены экземплярами из рога с округлой головкой и сплошным вырезом в месте крепления язычка (рис. 53- 25). По нашим наблюдениям, сочетание такого типа роговых пряжек с железными прямоугольными нашло отражение не только в погребе­ниях при коне, но и на поясе, изображённом на каменном изваянии (Булун № 39, рис. 5).

 

Древнетюркские всадники пользовались в VI-VII вв. железными стременами с узкой подножкой, с петлёй-пластиной, которая плавно переходит в корпус, смыкаясь с ним без шейки (рис. 53- 21). Такой тип стремян обнаружен в одном погребении (Кудыргэ 7) со стременами с пластинчатой петлей на шейке (рис. 53- 58). Кроме того, в это время бытует ещё один тип стремян, который продолжает, по нашему убеж­дению, линию развития местного характера — восьмёркообразные с вытянутой высокой петлёй (тип 1а, рис. 53- 22).

 

Именно им уготовлена судьба столь длительного существования. На протяжении VI-XII вв. можно встретить эти формы стремян не только у тюрков-тугю в Южной Сибири и Центральной Азии, но и у кочевников всей степи Евразии (Кызласов Л.Р., 1969, с. 20; Кирпич­ников, 1973, с. 45).

 

Вышеописанные типы предметов погребального комплекса встре­чаются в основном в памятниках Горного Алтая, правда, известно одно впускное погребение в Туве — Улуг-Хорум (Грач В.А., 1981 [ 1982 ]).

(131/132)

 

Вероятно, последнее является свидетельством начала продвижения алтайских племён на близлежащие территории. Их материальная культура получает выражение в дальнейшем развитии форм вещей, сопровождающих погребенных в могилах в более позднее время, соответствующее следующему этапу древнетюркского периода.

 

Поздний этап древнетюркского периода (2-я пол. VII — сер. VIII вв.) хронологически соответствует существованию Второго тюркского каганата, т.е. до 745 г. В это время погребения человека с конём встречаются по всей территории Саяно-Алтая. В наборе древнетюркских древностей некоторые формы предметов совершенствуют­ся, изменяются.

 

Оформление наборных поясов, выделенных нами в тип 2 (рис. 25- 14), отличается присутствием полуовальных со срезанной нижней частью блях типа 3. Такие бляхи порой украшены растительным ор­наментом и выполнены из золота. Естественно, такой нарядный пояс мог принадлежать знатному тюркскому воину, отличившемуся в рат­ных делах (Туяхта 3, рис. 25- 15). Существуют и другие пояса этой поры, которые украшены такими же по форме накладными бляхами, но несколько скромнее вышеописанных. Детали пояса бронзовые без орнамента (МТ 58-Х, рис. 25- 14). С VIII в. встречаются пояса с бля­хами типа 1 (Кат. II-5), но сохраняется подвижно-щитковая пряжка (тип 7). К поясам VII-VIII вв. подвешивалась сумочка с предметами туалета и другой атрибутикой (рис. 24).

 

Среди украшений по-прежнему встречаются каплевидные серьги, но уже с «мысиком» внутри основного кольца (тип 5, рис. 53- 39, 40). С начала VIII в. появляются серьги с подвеской-раструбом. Подвеска видоизменилась, но основное кольцо осталось прежним (рис. 53- 42). Иногда в погребениях встречались бусины — стеклянные, сердо­ликовые и янтарные.

 

В предметный комплекс VII-VIII вв. из орудий производства вошли железные ножи, которые пока сохраняют форму с односто­ронним уступом и плавным дугообразным переходом острия от лезвия к черешку (тип 1). Однако их постепенно вытесняют ножи с двусто­ронними уступами 2- и 3-го типов (рис. 53- 45). Ножей так называемо­го уйбатского типа, которые известны по изображениям на каменных изваяниях (Евтюхова, 1952, рис. 12, 19; Грач А.Д., 1961, ст. 15, 19), в погребениях не обнаружено. Кроме ножей, в предметный комплекс орудий входят железные втульчатые тёсла с прямыми боками, лез­вия которых либо заужены, либо по размерам равны втулке (тип 1а, б, рис. 53- 44).

 

Вооружение, которое сопровождало погребённых в могилах VII-VIII вв., представлено луками, сохранившимися в большей сте­пени, как и раньше, в виде боковых срединных накладок. Наряду с предшествующими типами накладок, появляются накладки иных очертаний: со срезанными углами, которые заострены и вытянуты

(132/133)

(4 тип, рис. 53- 47). Кроме того, с VIII в. в Туве обнаружены средин­ные накладки своеобразной формы с выступами на концах (тип 6, рис. 53- 49). В берестяных колчанах со «щитком» найдены стрелы с различными по форме наконечниками. Кроме треугольных и тра­пециевидных форм лопастей, встречены наконечники с листовидными лопастями, вытянутой трапециевидной формы, причём иногда с тупым углом. Вместо упора продолжают использоваться костяные свистун­ки.

 

В конском снаряжении сохраняются традиции предшествующего этапа. Удила однокольчатые двусоставные с роговыми псалиями с железной скобой и железными псалиями с отогнутым концом (рис. 53- 55). С VIII в. параллельно с однокольчатыми используются в узде и двукольчатые удила, звенья которых заканчиваются в виде восьмёрки (тип Б, рис. 53- 56). Появляются эсовидные железные пса­лии (рис. 53- 56).

 

В этот период в подпруге коня изредка встречаются целые однолопастные сёдла, полки которых имеют вырез в нижней части. В боль­шинстве же случаев в погребениях VII-VIII вв. находятся лишь их остатки. Сопутствующие сёдлам подпружные пряжки по-прежнему роговые и железные. Роговые пряжки различны по форме. Сохраняя округлую головку и сплошной вырез для язычка, в VIII в. они приоб­ретают «мысик» (рис. 53- 62). Корпус пластины ровный по бокам. Среди железных с VIII в. тоже начинают встречаться пряжки на вертлюге (рис. 53- 114).

 

Сёдлам и пряжкам этого этапа соответствуют стремена, близкие к кудыргинским — с восьмёрковидной петлей (тип 1а, рис. 53- 57). Встречаются стремена и с пластинчатой петлей (тип 2а, рис. 53- 58), которые продолжают существовать позже.

 

В конскую упряжь входят также блоки для чумбура. В VII-VIII вв. они представлены короткими пряжками (тип 4, 9, рис. 53- 59-61). В VIII в. наконечник блока несколько удлиняется.

 

Интенсивное развитие формы всех отмеченных вещей происходит в VIII-IX вв.

 

Уйгурский период (VIII-IX вв.). С 30-х годов VIII в. Второй тюркский каганат переживал глубокий кризис, вызванный внутрен­ними противоречиями. В это время начинает усиливаться другое тюркоязычное племенное объединение — уйгуры. Именно они возглавили враждебно настроенные против тюрков-тугю племена. В 745 г. уйгуры завладели Южной Сибирью и Центральной Азией, создав Уйгурское государство (каганат). Господство уйгур в этих краях продолжалось до 840 г. Оставшиеся на территории Саяно-Алтая тюрки-тугю, вынужденные подчиняться завоевателям, сумели сохра­нить свои обычаи и традиции, в том числе способ захоронения челове­ка с конём. На наш взгляд, уйгуры, в некоторой степени считаясь с могуществом и авторитетом тюрков-тугю на мировой арене, отверг-

(133/134)

ли далеко не все их обычаи, а, напротив, даже восприняли то лучшее, что некогда отличало племена, покорённые ими. В свою очередь, тюркская военная аристократия вынуждена была считаться с новыми порядками завоевателей. Такое взаимодействие двух этнических групп, безусловно, нашло отражение в материальной культуре тюрк­ских племен периода VIII-IX вв. Именно поэтому для данного этапа характерно столь большое разнообразие типов предметов древне­тюркского комплекса.

 

Мода на пояса охватила в ту пору всю территорию степей Евра­зии не только среди кочевых, но и осёдлых народов. В VIII-IX вв. на территории Саяно-Алтайского нагорья наблюдается разнообразие в оформлении поясов (в погребениях человека с конём встречается несколько наборов поясов, выделенных нами в типы 3, 5, 7, 9). На этом этапе получают распространение пояса с бляхами подквадратной формы с прорезью и лунницами на одном ремне — типы 3 и 6. К этому же периоду относятся пояса, в наборе которых одновременно присут­ствуют бляхи полуовальной формы со срезанными краями и прямо­угольные с прорезью. Кроме того, встречены пояса, на ремне которых присутствуют только бляхи прямоугольной формы (тип 1, рис. 53- 76).

 

Необычны по оформлению пояса типа 6. В их гарнитуру вошли бляхи с рельефным фестончатым краем (рис. 53- 78), получившие наибольшее распространение в IX в. Возможно, их появление отра­жает согдийское влияние, правда, несколько раньше, во 2-й половине VII — начале VIII в., они встречены в Прикамье (Генинг, Голдина, 1970, табл. б, рис. 38). Отметим, что в хронологической таблице поясных наборов древних тюрков VI-X вв. у В.А. Могильникова пояса с подобной формы бляхами-оправами не представлены (Степи Евразии..., 1981, с. 128-129, рис. 23).

 

На поясах конца VIII-IX в. присутствуют лировидные подвески — ранговые знаки погребённого (рис. 53- 69, 70). Именно такие подвески могут служить одним из хронологических признаков настоящего эта­па. Они известны и по изображениям на каменных изваяниях этого периода, а также на миниатюрах и в храмовых росписях в Хочо и Тур­фане в IX-XIII вв. Наше исследование показало, что пояса таких ти­пов, относимые ранее исследователями к VII-VIII вв. (Курай IV-1-2, Туяхта-4), существовали в VIII-IX вв.

 

Произошли изменения и в украшении. Так, появились серьги с напускной подвеской, украшенной жемчугом или налепными золо­тыми шариками в несколько рядов (тип 3, рис. 53- 84). Последние характерны для памятников Тувы и, на наш взгляд, являются локаль­ной особенностью. Встречены они, кроме Тувы, в Хакасии и Монголии. На Алтае носили серьги с полой подвеской, порой украшенные разно­цветными вставками из мастики и стекла (рис. 53- 103).

 

Предметы быта и обихода по материалу и форме близки предыду­щим, однако появляются и новые черты. Сохраняются ножи со слегка

(134/135)

выгнутым лезвием и двумя уступами при переходе к черешку (тип 2). Встречаются порой ножи-кинжалы (рис. 53- 103).

 

В погребениях тугю VIII-IX вв. присутствуют целые брон­зовые или из белого металла зеркала (рис. 33). В большинстве слу­чаев вместе с зеркалами обнаружены костяные или деревянные греб­ни. Всё это составляло порой комплект предметов туалета, хранящих­ся в сумочке или мешочке при поясе погребённого. К поясу дружин­ника тоже подвешивались мешочки, только содержали они предметы для добывания огня — огниво, кремень. Отметим, что в VIII-IX вв. у тугю можно наблюдать смену деревянных приборов для добывания огня на железные кресала, хотя полностью они не исчезают