Собрание Шагал, Сен-Поль-де-Ванс.

*Плафон (франц. plafond — «потолок») — пото­лок или его центральная часть, украшенные живопис­ным либо скульптурным изо­бражением, орнаментом.

**Панно (франц. panneau) — изображение (живопись, мозаика, рельеф) для украшения стен, потолков.

 

Осенью 1915 г. Шагал уехал с же­ной в Петроград, где поступил на службу в военное бюро. Здесь он со­здал многочисленные эскизы для настенных панно, работал как гра­фик, участвовал в ряде выставок.

После Октябрьской революции 1917 г. мастер вернулся в родной го­род, а в августе по инициативе на­родного комиссара (министра) про-свещения Анатолия Васильевича Лу­начарского был назначен комисса­ром (председателем) губернского Отдела народного образования в Витебске. Он основал там Народное художественное училище, пригласив в качестве преподавателей извест­ных художников-авангардистов из Петрограда.

Административная и педагоги­ческая деятельность Шагала в Витеб­ске оказалась недолгой, и в 1920 г. он уже работал в Государственном еврейском камерном театре в Моск­ве. Художник написал для него семь панно, украсил потолок и занавес. Он мечтал о театре как о целостном мире, в чём-то близком народному празднику, яркому и многогранно­му. Летом 1922 г. мастер с семьёй уе­хал во Францию. Он устал от пере­житых трудностей, ощущал себя чужим и ненужным в Советской России.

После отъезда из страны Шагал очень много работал. Особенно ин­тересными и плодотворными были для него 60—70-е гг. В начале 60-х гг. художник получил заказ на создание плафона парижского оперного теат­ра «Гранд-Опера».

В то время большое место в творчестве живописца занимали библейские образы. Он создал мно­жество витражей и панно для зна­менитых средневековых соборов Франции и Германии. Его произве­дения вызвали много споров, так как Шагал дополнил старинные композиции своими. Однако при этом ему удалось в полной мере со­хранить неповторимость художест­венного видения мастеров готики. Один из лучших витражей Шага­ла — композиция «Сон Иакова», (1962 г.) для кафедрального собора в городе Мец (Северная Франция). В 1977 г. он был удостоен высшей награды Франции — ордена Почёт­ного легиона.

В картинах художника этого пе­риода появились новые черты. Они прекрасно видны в работе «Святое Семейство» (1976 г.). По сравнению с ранними произведениями колорит последних полотен тоньше и нежнее, в нём появилось множество нюансов; ещё точнее стал рисунок. Но Святая земля — это по-прежне­му Витебск с его «танцующими» до­миками, маленькими смешными ге­роями и неизменным осликом, в чьих грустных, как у человека, гла­зах сочетаются щемящая боль и со­гревающий душу свет.

В 1973 г. Шагал приезжал в Моск­ву и Ленинград. Умер он, не дожив двух лет до своего столетия. До кон­ца дней художник мечтал об идеаль­ном мире, полном света и дающем ощущение свободного полёта, — о мире, который так блистательно воплотил в живописи.

 

ВАСИЛИЙ КАНДИНСКИЙ

(1866—1944)

Творчество Василия Васильевича Кандинского — уникальное явле­ние русского и европейского искус­ства. Именно этому художнику, на­делённому могучим дарованием, блестящим интеллектом и тонкой духовной интуицией, суждено было совершить подлинный переворот в живописи и создать первые абст­рактные композиции.

Судьба Кандинского складыва­лась не совсем обычно. До тридцати лет он и не помышлял об искусстве. Закончив в 1893 г. юридический факультет Московского универси­тета, он начал работать над диссер­тацией, участвовал в этнографиче­ской экспедиции на север России, а в 1896 г. получил приглашение из университета в Дерпте (ныне Тарту, Эстония) занять должность приват-доцента. Но в том же году Кандин­ский внезапно изменил свою жизнь. Поводом для этого послужило впе­чатление от картины «Стог сена» Клода Моне на Французской индуст­риальной и художественной выстав­ке в Москве. Отказавшись от кафед­ры, он уехал в Германию учиться живописи. Кандинский обосновался в Мюнхене, который на рубеже веков был признанным центром немецко­го модерна. Он занимался сначала в частной школе живописи, а позднее в Мюнхенской академии художеств у Франца фон Штука.

Живя в Германии, Кандинский почти каждый год приезжал в Рос­сию и представлял свои работы на выставках Московского товарище­ства художников, Нового общества художников и др. В журналах «Мир искусства» и «Аполлон» появлялись его статьи об искусстве Германии, сыгравшем столь важную роль в формировании творческой лично­сти живописца. В то же время Кан­динского волновала и вдохновляла русская художественная традиция: иконы, древние храмы, сказочные персонажи. Все они часто присутст­вуют в его работах, что говорит о влиянии на него мастеров «Мира искусства».

Кандинский был прирождённым лидером. Уже с 1901 г., едва закончив обучение, он возглавил художест­венное общество «Фаланга», участ­вовал в его выставках и работал в со­зданной при нём школе. В 1909 г, мастер организовал «Новое мюнхен­ское художественное объединение», а в 1912 г. — группу «Синий всадник». В работах Кандинского 1900— 1910 гг. чувствуются разнообразные влияния: от немецкого экспрессио­низма и французского фовизма («Вид Мурнау», 1908 г.; «Дома в Мурнау на Обермаркте», 1908 г.) до рос­сийского «Мира искусства» («Дамы в кринолинах», 1909 г.). Не без воздей­ствия символизма Кандинский об­ратился к графике, создав цикл гра­вюр на дереве «Стихи без слов» (1903 г.).

В начале 10-х гг. ясно определи­лось главное направление творче­ских поисков Кандинского: он хотел сосредоточить все средства живопи­си на передаче сложной системы чувств и ощущений, которые живут в потаённых глубинах души худож­ника и не зависят от материально­го мира. Теоретически мастер сфор­мулировал эту проблему в книге «6 духовном в искусстве» (1911 г.), но практическое решение пришлок нему внезапно и необычно. Худож­ник сам описал происшедший в его сознании переворот в работе «Сту­пени» (1918 г.): «Я... вдруг увидел перед собой неописуемо-прекрас­ную, пропитанную внутренним горе­нием картину. Сначала я поразился, но сейчас же скорым шагом прибли­зился к этой загадочной картине, совершенно непонятной по внешне­му содержанию и состоявшей ис­ключительно из красочных пятен. И ключ к загадке был найден: это была моя собственная картина, при­слонённая к стене и стоявшая на бо­ку... В общем, мне стало в этот день бесспорно ясно, что предметность вредна моим картинам».

Василий Кандинский.

Дома в Мурнау

На Обермаркте. 1908 г.