Абсурдная Прага Кафки в романе «Процесс»

       3 Июля 1883 года в Праге в угловом доме, соединяющем нынешние Карпову (чешск. Kaprová ulíce) и Майзелову (чешск. Maiselová ulice) улицы, на краю старого еврейского гетто, родился Франц Кафка. В Праге же он и провёл практически всю свою недолгую жизнь, вынужденно уезжая из города по причинам болезни (туберкулёз, ставший причиной смерти Франца 03.06.1924). В этом городе им были написаны произведения, посмертно принёсшие автору мировую известность: повесть «Превращение», романы «Процесс», «Замок», «Америка», не раз экранизированные и на сегодняшний день являющиеся важной частью не только чешско-немецкой (т.к. Франц писал на немецком языке), но и всей мировой культуры и литературы. На сегодняшний момент в чешской столице в честь знаменитейшего писателя установлено два памятника, названа площадь, на которой он родился, открыт музей. Биография писателя и время написания «Процесса» (1914-15 гг. - основная работа, в 1916 г. редактировал определённые моменты, более не брался за рукопись) позволяют мне утверждать, что под неназываемым городом, в котором происходят все действия романа, подразумевалась Прага.

       Специфика всего творчества Франца Кафки заключается в чрезмерной концентрации текста на некотором определённом факте: в «Превращении» - на изменениях с главным героем, а в «Процессе» - на самом неизвестном читателю Процессе. Поэтому городу, фону происходящих событий, автор уделяет столько внимания, чтобы читатель смог представить себе какую-то минимальную картину места, не углубляясь в подробности. Но, не смотря на скромное описание, роль города в этом романе крайне сильна.

       Подтверждением этому служит описание окраин Праги, куда Йозеф К. приезжает по вызову суда - в район Жижков (чешск. Žížkov), а позже описание конца города, противоположного Жижкову, в котором живёт художник Титорелли - очевидно, района Ходов (чешск. Chodov). Оба этих района отражены крайне отталкивающе: чрезмерная бедность, разбросанный по улицам мусор, давящий на нервы героя шум, создаваемый то бессмысленными перепалками рабочих, то работой предприятий, а в районе, где обитал художник, даже «внизу, у лестницы, на земле, ничком лежал какой-то младенец и плакал, но его почти не было слышно из-за оглушительного шума слесарной мастерской, расположенной с другой стороны подворотни». Окраины Праги представляются Кафке просто ужасающими, хотя на сегодняшний момент район Жижков считается одним из центральных районов города, опрятным и до некоторой степени элитным.

       Развивая тему рабочих окраин, нельзя не упомянуть о страннейшем здании суда, куда на протяжении произведения периодически наведывается Йозеф К. По какой-то неясной причине помещение суда в городе Кафки расположено на шестом этаже многоквартирного дома, а коридоры этого помещения, если исходить просто из количества комнат и упомянутых посетителей, никак не могут подходить под описание обыкновенных или хотя бы помещающихся на шестой этаж жилого дома. Нет, суть описания места суда заключается в доведении ситуации до полнейшего абсурда всеми возможными способами - поэтому в конце третьей главы появляется такое противопоставление влияния свежего воздуха после судебных коридоров на К., которому сразу стало легче и комфортнее дышать, и на его сопровождающих: «Они еле отвечали, и девушка, наверное, упала бы, если бы К. с невероятной поспешностью не захлопнул дверь». 

Не менее важно для понимания роли города в произведении и место действия предпоследней, девятой главы, обозначенное в её названии: «В соборе». Собор Кафки, очевидно копирующий реальный собор Святого Вита в Пражском Граде, становится местом встречи Йозефа К. с тюремным священником, рассказавшим притчу «У врат Закона». Это место «совсем пустынно», темнота ночи не позволяет насладиться красотой внутреннего убранства строения, в том числе картину в алтаре с погребением Христа и преклоняющем колено рыцарем, а свечи зажигаются сами собой, но не помогают решить проблему со скудностью освещения. Вся сцена в соборе метафорична и намекает на скорую смерть Йозефа К.: и в притче герой умирает, так и не сумев добраться до Закона (как и К., пытающийся разобраться со своим Процессом самостоятельно), и на картине над алтарём главный герой видит сначала рыцаря в коленопреклонной позе, а только потом Христа на смертном одре (что отражает как бы взгляд на дело К. со стороны, как до этого смотрел и сам К.). Ко всему этому добавляется диалог с тюремным священником и многие трактовки притчи, ни одна из которых не удовлетворяет героев, но только стимулирует подсудимого переживать и раздумывать над своей участью и своим Процессом. Вот почему в следующей главе, непосредственно перед убийством, он думает, что должен выхватить нож и «пустить его в дело» самостоятельно.