Я отступаю от вентиляционного отверстия, падаю на ближайший сухой участок.

Земля, которая не горит и не извергает кислоту.

Что это за существование? С таким же успехом я могу закончить все здесь и сейчас.
Брось себя на милость подполья. Судя по
температуре, бьющей из вентиляционного отверстия, все закончится быстро.

И что подумает об этом Ракель?
Я осторожно прижимаю к руке злой волдырь. Честь может свариться с дерьмом

и сера, сказала она, когда я подумывал о том, чтобы упасть на свой меч после того, как я
подумал, что мы не смогли исцелить Низая.

И все же честь всегда была частью меня. Вступить в армию Иддо было
в некотором смысле почетно. Это было для того, чтобы спасти других от меня. Но если бы я действительно хотел
сделать это, чтобы люди были в безопасности от моего проклятия, разве не
было бы логичным закончить его здесь?

Или честь бродит по этому месту в бесконечном чистилище? Лицом вниз

Демон за демоном в Пустошах? Пережить боль?

Слова отца возвращаются снова и снова. Проклятие, которое он наложил на
ребенка. В остальном невинный мальчик. Есть еще одна благородная вещь, которую я могу
сделать. Последнее обещание, которое я могу сдержать. Тот, который я сделал для некоторых детей, таких же, как
тот маленький мальчик, выросший в экасянских трущобах.

Если я и буду представлять опасность для кого-то, то только для Зостара и
тех, кто добровольно присоединился к его делу. Потому что я обещал Дел, Миш,
Ларк и остальным, которых оставил под горой Экася. Я оставил их в
руках Зостара, чтобы они превратились в монстров, которых они никогда не просили и
не заслуживали.

Я должен спасти их от собственной судьбы.

Что бы ни говорил Рейнджер, который меня отпустил, я возвращаюсь.
Зостар и его армия направлялись в глубь Пустошей вдоль берегов
реки. Большие силы трудно скрыть. Если я вернусь к водному пути,
я найду их достаточно легко.

Я отступаю туда, где оставил свой рюкзак и бурдюк с водой.
Еще один серный фонтан гейзеров взмывает в воздух, на этот раз проливая меня насквозь.

Ждите боли от страшного ожога, но это круто.

Почти освежает.

Я просыпаюсь в клетке.

Требуется несколько мгновений, чтобы понять, что я никогда не уходила. У меня нет стаи.

Никакого бурдюка. Конечно, никаких мечей. Но у меня все еще есть молитвенная коса.

Теплая вода, которую они использовали, чтобы пробудить меня от моей последней галлюцинации
, воняет мылом и вчерашним рагу. Это ведро для мытья посуды из походной
кухни. Я брызгаю слюной и ругаюсь достаточно красочно, чтобы гордиться трущобной швайкой
.

“Вот как надо приветствовать друга, а?
- Сал?
- Как я живу и дышу.
- Ты можешь вытащить меня отсюда?”
Она почесывает подбородок, насмешливо нахмурив брови. - А зачем мне это делать?

- это?”

Мои глаза сужаются. Туман рассеивается настолько, что я вспоминаю последнее.

время, когда я был вне этой клетки. “Сал…”

- Послушай, это была слишком хорошая сделка, чтобы от нее отказываться. За твою голову назначена награда,

его установил сам регент.”

- Ты продал меня.” Я стучу ладонями по решетке.
- Эй, ничего подобного. Вы сказали, что хотите немного поболтать

с ним.” Она достает свою золотую монету и крутит ее. - Так мы
оба получим то, чего хотим.”

- Знаешь, я могу разрезать тебя от шеи до пупка.
Но сначала тебе придется выбраться оттуда. Найди себя

какие-то острые-острые. А теперь заткни свою глоталку эля, мы скоро окажемся в
хорошей компании.”

Я хватаюсь за прутья решетки и всматриваюсь вперед. Повозка, везущая меня и мою
тюрьму, все еще движется, хотя, похоже, большая часть колонны
остановилась на ночь. Я не вижу ни Иддо, ни Зостар, но там стоит павильон
с развевающимися на ветру вымпелами. Вместо кайдонского
феникса на них вышит трелианский бык из родной провинции Иддо на
имперском пурпуре. Я ожидаю, что лидеры встретятся со своим высшим
рангом cers, обрабатывая новости от разведчиков, оценивая любые угрозы,
принимая решение о стратегии на завтра.