Экономический подъём в славянском поморье и возрастание его международного значения в VIII-ix вв.

 

Стремление Франкского (а затем Немецкого) государства и датских конунгов как к установлению контроля над южнобалтийскими торговыми коммуникациями, так и к прямому ограблению славянских территорий свидетельствует об успехах в хозяйственной деятельности вендов, подтверждаемых данными археологии. Исследователи отмечают беспрецедентный экономический подъём, развернувшийся в VIII-IX вв. в славянских племенных обществах, в процессе которого в некоторых в некоторых областях в 4-6 раз возросло сельскохозяйственное производство и увеличилась численность населения. Высокий для того времени уровень жизни в землях балтийских славян зиждился на их активной коммерческой деятельности, обусловленной, в свою очередь, достижениями в сферах земледелия, ремесла и промыслов.

Многие важные моменты хозяйственной деятельности славян в междуречье Эльбы и Одры не нашли отражения в источниках, поэтому исследователям приходится чаще опираться на её археологические свидетельства.

Приоритетной отраслью хозяйства у балтийских славян на рубеже I и II тысячелетий было, по мнению учёных, земледелие, развитие которого они относят к началу VIII в. (по крайней мере, в Полабских районах), когда мотыжную обработку сменяет пашенная, с применением волов в качестве тягловой силы. Характерной особенностью аграрного хозяйства вендов было то, что качество используемых различными племенами земель, с точки зрения плодородия и удобства для расчистки под пашню, было далеко не одинаковым. Тем не менее, согласно данным археологии, примитивное, основанное на выжигании лесов, земледелие было оставлено полабами задолго до Х в.; лишь в Восточном Поморье подсечно-огневой метод расчистки пашни сохранялся до ХI столетия. В земледелии господствовала как двух, так и трёхпольная система, основанная на широком применении плуга, сохи с железным лемехом и иных орудий. Аграрные успехи славян, достигнутые в результате многовековой практики, побуждали западноевропейских феодалов к найму полабских земледельцев в качестве инструкторов по возделыванию песчаных почв. Историк Н.Н. Ильина отмечает, что «вендская борозда ещё в середине ХIХ в. служила образцом для оседлого населения Германии».

Ассортимент возделываемых балтийскими славянами сельскохозяйственных культур к IХ в. неуклонно расширяется: если ранее культивировалось, в основном, просо, то теперь возрастают посевы ржи, пшеницы, ячменя, овса, развиваются некоторые садовые, огородные и технические культуры. Следует отметить, что высокой производительности аграрной отрасли славянского хозяйства немало способствовал климат региона, отличавшийся в VIII-XI вв. значительной влажностью и высокими годовыми температурами, пик которых пришёлся на время около 800 г.

Помимо земледелия, широкое развитие в славянских землях Южной Балтики получило скотоводство (разведение крупного рогатого скота, свиней, овец, коз). Очевидцы высоко оценивали вендских лошадей: «А кони той земли велики ростом и сильны» - писал Херборд. Культивировалось также домашнее пчеловодство и птицеводство. Посетивший в ХII в. Поморье, этот немецкий монах отмечал, что в стране «в избытке имеются коровье масло, овечье молоко, баранье и козье сало, мёд, пшеница, конопля, мак, всякого рода овощи и фруктовые деревья, и, будь там ещё виноградные лозы, оливковые деревья и смоковницы, можно было бы принять эту страну за обетованную, до того в ней много плодовых деревьев». Данные средневековых источников позволили исследователям сделать вывод о том, что уже в ранний период своего исторического существования славянские племена региона знали все отрасли феодального сельского хозяйства.

Важной стороной экономического благополучия вендов было развитие у них различных промыслов, характер которых во многом определялся природно-географическими условиями Южно-Балтийского региона. Помимо традиционной охоты на диких животных и бортничества, в достаточной мере было развито у балтийских славян морское и пресноводное рыболовство, заниматься которыми они начали, по оценке специалистов, не позднее второй половины IX в. Средневековых писателей поражала дешевизна рыбы в славянских городах: «На один денарий, - удивляется Херборд, - можно купить целый воз свежих сельдей, которые настолько хороши, что если бы я стал рассказывать всё, что знаю об их запахе и толщине, то рисковал бы быть обвинённым в чревоугодии». Эти данные указывают на достаточно высокий уровень техники рыбного лова, основным условием которого было наличие качественных судов. Значение рыболовства резко возросло в Х - ХI вв. в связи с развитием балтийской торговли, а также с процессом христианизации славянских земель, в результате которой их население «обрело» значительное количество мясопустных дней. С этим было связано появление сельдяных рынков, один из которых располагался в ХI в. в городе Аркона на Рюгене, возле берегов которого рыба проходила большими косяками.

Большую выгоду славянам приносил солеварный промысел, основанный на использовании с VII-VIII вв. соляных источников, выходивших на поверхность как в землях бодричей, близ р. Рокитницы (Восточный Гольштейн), так и в долине реки Парсенты, южнее Колобжега. Учитывая высокую в древности стоимость этого минерала, можно предполагать, что обладание соляными источниками считалось доходным для контролировавшего их политического организма. Это подтверждают археологические находки у южнобалтийских соляных месторождений арабских дирхемов, чеканенных с IX в., и других серебряных изделий в составе более или менее крупных кладов.

Таким образом, можно считать справедливым замечание А.А. Котляревского, что «имея в виду природные богатства края, можно объяснить себе, почему так долго и упорно стремились немцы к обладанию славянским побережьем Балтийского моря…».

Высокого развития у балтийских славян достигли к концу I - началу II тысячелетия различные отрасли ремесленного производства, высококачественная продукция которого, имевшая ярко выраженный самобытный характер, по достоинству оценивалась современниками. Данные археологии указывают, что особенно высоко стояла деревообработка. Сведения источников подтверждают достижения славянских мастеров: «Верхняя одежда (кумира) спускалась до берцов, - пишет Саксон Грамматик, - которые составлены были из различных сортов деревьев и так искусно были соединены с коленами, что только при внимательном рассматривании можно было различить фуги». Саксону вторят немецкие авторы, описывающие отделку языческих храмов: «Стены…, как всякий может видеть, украшены чудесной резьбой, изображающей различных богов и богинь; а внутри стоят идолы богов ручной работы, страшные на вид, в полном вооружении, в шлемах и латах…». Кроме того, саксов восхищали «скульптурные украшения как снаружи, так и внутри», которые «были сделаны так естественно, что казалось, будто они живут и дышат». Успехи деревообработки способствовали развитию деревянного зодчества, крепостного строительства, техники сооружения мостов и гатей, судостроению.

Помимо этого, балтийские славяне занимались изготовлением сукон, ткачеством, шитьём по золоту, выделкой кожи, живописными работами: «Надо отметить, как наиболее редкостное: - пишет очевидец, - краски этих изображений, находящихся снаружи здания, не темнели и не смывались ни дождём, ни снегом - такими их сделала искусность художников».

Важной статьёй доходов вендского общества являлась металлообработка и все связанные с ней отрасли: кузнечно-слесарная, оружейная, ювелирная (литьё и ковка из цветных или благородных металлов). Наличие в областях к югу от Балтийского моря болотных железных руд благоприятствовало развитию металлургии, вполне удовлетворявшей спрос внутреннего рынка на важнейшие изделия из железа: оружие, ладейные заклёпки, сошники и т.п. Традиции оружейного дела имели глубокие корни: ещё в VI в. жившие на крайнем западе славянского ареала варны славились изготовлением мечей, экспортировавшихся вплоть до Италии. Капитулярий Карла Великого от 805 г., запрещавший ввоз в восточное порубежье империи оружия и доспехов, свидетельствует о наличии импорта западноевропейской военной продукции в славянскую Балтику, однако исследователи считают, что основная масса топоров и мечей, кольчуг и шлемов происходила, как правило, из местных, вендских мастерских, а не ввозилась из Германии или Скандинавии.

Большой популярностью в регионе пользовалась продукция славянских гончаров, благодаря своим достоинствам получившая широкое распространение от Рейна до Северной Руси. На северных берегах Балтийского моря славянская керамика встречается археологам вплоть до Средней Швеции, как в раннегородских поселениях, так и в крепостях «эпохи викингов». Сложившийся к VII веку у племён Среднего Поморья, этот тип керамики получил у исследователей, по месту первого обнаружения, наименование «фельдбергской» (Вагрия-Мекленбург). Специалисты присвоили ей титул «мейсенского фарфора средневековья» из-за высоких технических и эстетических достоинств. Позднее, с IX столетия, этот тип гончарных изделий преобразовался в керамику так называемого «фрезендорфского типа», характерную для поморских вендских городов. Данные археологии позволяют констатировать, что к концу I тысячелетия славянские племена Южной Балтики достигли высокой производительности труда, позволявшей получать значительный прибавочный продукт в основных видах сельского хозяйства, ремесла и промыслов. Усилившееся с VIII в. разделение труда между земледелием и ремеслом сопровождалось производством части продуктов труда непосредственно для обмена, который, таким образом, становился жизненно необходимым для общества. Разделение труда способствовало возрастанию специализации отдельных областей на производстве продукции, сообразной с их природно-географическими условиями и традициями хозяйствования. Это, в свою очередь, стимулировало обмен между внутренними областями Южной Балтики, а возраставшая классовая дифференциация славянского общества привела к появлению класса, занимавшегося уже не производством, а только обменом продуктов - купечества.

Возраставшая потребность раннегосударственных славянских обществ в высококачественных товарах, производившихся в других странах, и необходимость сбыта собственной продукции, обусловили развитие внешней торговли вендов и возникновение с VIII в. в различных местах Южно-Балтийского региона торговых эмпориев - опорных пунктов Балтийской экономической системы.

Становление международного обмена и возникновение торжищ, как на морском побережье, так и на речных и сухопутных магистралях Южно-Балтийского региона, хронологически совпали с ростом могущества государства Каролингов, методично расширявшегося на северо-восток. Захват саксонских территорий по среднему течению Эльбы поставил под контроль Франкского государства торговую трассу, уже с VII в. связывавшую Западную Европу и Подунавье с Балтийским морем. Из экономически развитого франкского Рейнланда, через Алеманию и Тюрингию торговые пути достигали возникшего в конце VIII в., на месте славянского Девина, Магдебурга, ставшего к 805 г. важным пунктом порубежной франко-славянской торговли в качестве перевалочного и производственного центра, в котором скрещивались пути, шедшие из Польши, Силезии и Чехии. Расположенный непосредственно на славянской границе Магдебург, кроме всего прочего, был, как показали исследования восточногерманских историков, одним из центров работорговли, снабжавших невольниками рынки Средиземноморья.

Отправлявшиеся в славянские земли купцы, спускаясь из Магдебурга вниз по Эльбе, добирались через ободритский Сваржин (Шверин) до Висмарского залива, или по многочисленным озёрам южнобалтийской низменности и р. Гаволе (Хафелю) до одерской лагуны Балтийского моря. Интенсивное использование этих торговых трасс в указанный период подтверждают находки ранних арабских монетных кладов и украшений из балтийских и финно-угорских областей.

В ходе борьбы за прямой выход к Балтике, Карлу Великому удалось поставить под свой контроль ободритский союз племён, дружественные отношения с которым существенно облегчили деятельность франкских торговцев в славянском приморье, кишевшем разноплеменными пиратами. Соответственно, политика франков в отношении балтийских славян при Карле Великом была нацелена на извлечение максимальной выгоды от добрососедских связей с ними. С одной стороны, бодричи служили достаточно прочным буфером империи против датчан, с другой - являлись важным торговым партнёром франков, отношения с которым были столь значительны, что император счёл необходимым их упорядочить в «Диденхофенском капитулярии» (805/6 г.).

Попыток интегрировать славянские земли за Нижней Лабой (Эльбой) в состав империи Карл Великий, по-видимому, не предпринимал, о чём свидетельствует отсутствие здесь характерных признаков франкского владычества: строительства бургов и размещения в них гарнизонов, введения графской администрации, феодально-вотчинной колонизации и т.п. Походы же франков на лютичей в 789 и 812 гг. имели целью предупреждение их враждебных действий в отношении бодричей и саксов. По свидетельству Эйнхарда, «Карл так поразил и укротил их (лютичей), что они в другой раз не считали полезным отказываться от повиновения». Гораздо большее значение для Карла Великого имело укрепление торговых связей со славянскими торжищами на побережье Балтийского моря, особенно после того, как датские викинги облюбовали для своей «деятельности» берега Фризии, став серьёзной угрозой для прибыльной торговли, которую вели местные купцы.

Ближайшей к границам Франкской империи балтийской гаванью был ободритский Рарог (Рёрик), располагавшийся в Висмарской бухте, до которой можно было относительно быстро добраться по прямому пути от Кёльна через Бардовик или Шезлу-Ленцен (Люнебург). Во второй половине VIII - начале IX в. Рарог, развившийся под покровительством ободритских князей в значительный перевалочный пункт, принимал важное участие в торговле между Франкской империей и народами, проживавшими по балтийским берегам. Уже около 800 г. в Рароге поселялись иноземные купцы.

Другим морским торговым центром бодричей вблизи границ империи был Старград в области Вагрия (Мекленбург), располагавшийся в Кильской бухте. Заметную роль в балтийском торговом транзите с конца VIII в. стал играть о. Рюген с его культовой крепостью Аркона и рыночным местом Ральсвик. Не менее значительным славянским торжищем был Менцлин в области лютичей, при впадении р. Пены в одерскую лагуну, к которой выходила важная трасса от Средней Эльбы. Эти торговые пункты взаимодействовали с аналогичными центрами других прибалтийских племён: датским Хедебю в Ютландии, бывшим в конце VIII в. торгово-ремесленной факторией фризов, островами Готланд и Эланд. На шведском озере Меларен в этот период функционировал Лилле, деятельность которого угасла в начале IX в. в связи с возвышением соседней Бирки. Важную роль славянских торговых центров в южнобалтийском морском и континентальном транзите подтверждают нумизматические данные, согласно которым древнейшие клады арабских дирхемов обнаруживаются в Поморье (VIII в.).

Датчане-же нанесли первый удар и по славянской торговле. Конунг Готфред, успешно грабивший побережье Франкской империи, опираясь на мощный флот, сумел подчинить своему влиянию торговые пути западной части Балтийского моря и стал взимать пошлины с купцов из Рарога. Однако для взлелеянного Готфридом Хедебю славянский торговый центр был серьёзным конкурентом, в частности, в сфере пушной торговли, и в 808 г. датчане сожгли Рарог, переселив находившихся в нём иноземных торговцев в Хедебю. Исследователи отмечают возросшую на рубеже VIII-IX вв. деловую активность датчан, выражавшуюся, помимо прочего, в стремлении к устройству собственных торгово-ремесленных факторий в иноплеменной среде. Ясные археологические свидетельства говорят о поселении в IХ в. в славянском Менцлине купцов или ремесленников датского происхождения: на Рюгене в Ральсвике, следы этих поселенцев относятся к VIII в.