Славянские племена региона в раннее средневековье: характерные черты

 

Этническая карта региона на рубеже VIII-IX вв. воссоздаётся главным образом на материале франкских источников, в которых с началом первых контактов государства Каролингов со славянами появляются описания граничивших с империей на северо-востоке земель. Позднейшие (IX-XIII вв.) источники немецкого, датского и польского происхождения подтверждают и дополняют информацию франкских анналов. Древнерусские свидетельства о балтийских славянах ограничиваются лишь кратким упоминанием в «Правде Ярослава» (XI в.) колбягов, в которых ещё В.Н. Татищев узнал поморян из области Колобжега, и сообщением «Повести временных лет» (XII в.) о том, что некоторые славянские племена, в процессе расселения, «седоша на Висле и прозвашася Ляхове, а от тех Ляхов прозвашася Поляне, Ляхове друзии Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне».

К моменту первого упоминания балтийских славян в западноевропейских источниках (VIII в.), на территории Южной Балтики сложились три достоверно известных крупных союза племён, не имевших устойчивых границ: бодричи (ободриты), лютичи (вильцы, или велеты) и поморяне. Южнее лютичей проживало ещё одно крупное объединение полабских славян - сорбы-лужичане, включавшее в себя племена мильчан, гломачей и дечан.

Темпы исторического развития этих племён в основном совпадали: общины обитали в деревнях-улицовках либо окольницах (где дома располагались по кругу), в выселках-весях. Несколько общинных поселений составляли ополье, а ряд ополий - более крупное объединение, опиравшееся на «град» - укреплённое поселение, являвшееся убежищем и административным, а также религиозным центром. Крепости - «грады», располагавшиеся в удобных для обороны местах, по мере складывания феодальных отношений, развития ремесла и торговли, зачастую превращались в замки князей и знати или коммерческие центры. В середине IX в. только у лютичей насчитывалось 100 городищ.

Основная масса общинников, «мужи», «селяне» или «кмети» (встречался и термин «смерд»), имела юридический статус свободных, владевших средствами производства, в том числе землёй. Усилившиеся в процессе разложения первобытно-общинных отношений военные вожди и родовая аристократия балтийских славян ограничивали свои властные притязания в этот период контролем над выполнением общинниками определённых обязанностей в пользу племени: общественных работ по строительству укреплений, охране племенных рубежей. Поддержанию социального престижа верхов служили нерегулярные добровольные подношения членов общины представителям знати и верховному военачальнику-князю.

Характерные черты, присущие каждому из племенных союзов балтийских славян, складывались под влиянием конкретных исторических условий: уровня политического развития племён, форм взаимодействия их с соседними племенами и государствами, размеров военной опасности, наконец, природно-географических особенностей обитания.

Племенное объединение бодричей, в состав которого входили вагры, полабы (собирательное название ряда мелких племен), древане, глиняне, смоляне, рароги-рериги (собственно бодричи) и варны, занимало территории, примыкавшие к балтийскому побережью от Нордальбингии (Нижняя Эльба) до р. Рокитницы (нем. Рекнице) на востоке. В VII-VIII вв. у бодричей на базе племён и их союзов происходило постепенное формирование племенных княжеств, составлявших конфедерацию, верховенство в которой принадлежало князьям рарогов. Этноним «Abodriti», упоминающийся в памятниках каролингского времени, относится к союзу племён в целом, что указывает на несомненное политическое преобладание в нём собственно бодричей. В жизни княжества большая роль принадлежала родоплеменной знати, опиравшейся на племенные обычаи и традиции и существенно ограничивавшей власть князя. В то же время сравнительно невысокой была степень подчинения властям рядового населения.

В силу своего непосредственного соседства с германскими народами, бодричи рано включились в процессы, происходившие в Западной Европе. В конце VIII в. они участвуют в битве при Бравалле (786 г.), совершают разбойничьи набеги на побережье Дании и западный берег Эльбы: «Страна Вагрская, - пишет немецкий хронист Адам Бременский (XI в.), - в старину населена была самыми храбрыми людьми, потому что, стоя впереди всех Славянских народов и гранича с Датчанами и Саксами, вагры всегда первые и направляли военное движение на соседей, и принимали на себя их удары». В конце столетия ободриты начинают испытывать на себе постоянное давление со стороны могучего Франкского государства, тесные связи с которым способствовали усилению социальной элиты бодричей и её отделению, как носителя политических функций, от основной массы свободных общинников. Внешнеполитический фактор и постепенная монополизация правящим слоем ободритов организационно-политических функций внутри племени, благоприятствовали развитию государственности. В результате, несмотря на сепаратизм отдельных княжеств союза и сильные позиции знатных родов, противодействовавших княжескому единовластию, бодричам удалось в Х в. создать сильное государство раннефеодального типа, авторитет которого в Южно-Балтийском регионе стоял достаточно высоко. Так, в 960-х гг. арабский писатель Ибрагим Ибн-Якуб ставил ободритского князя Накона в один ряд с «царями» Болгарии, Чехии и Польши, а датский конунг Харальд Синезубый, в целях создания с бодричами антинемецкого союза, взял в жёны дочь князя Мстивоя (кон. Х в.).

Велетский союз составляли племена, жившие на востоке и к юго-востоку от бодричей до среднего и нижнего течения Одры: хижане, руяне, черезпеняне, доленчане, ратаре, укране, моричане, речане, брижане, стодоряне (гаволяне), глиняне, любушане, шпреяне, плоне и ряд мелких племён. Переживавшие в конце VIII - начале IX века те же общественно-политические процессы, что и ободриты, лютичи активно контактировали с соседними племенами и государствами, причём эти контакты, по мнению некоторых исследователей, восходят к эпохе Великого переселения народов. В саге о Тидреке Бернском (короле вестготов Теодорихе (ок. 471-526 гг.)), послужившей одним из источников «Песни о Нибелунгах», вильцы (вильтины, или вилькины) упоминаются в качестве могучих соперников германских племён. Владевшие опорными пунктами на балтийском побережье (Дымин, Велегощ, Узноим и др.), лютичи ходили в морские набеги вплоть до Англии.

У лютичей, в отличие от ободритов, не сложилось добрососедских отношений с Франкским государством: Карлу Великому и его преемникам приходилось снаряжать в земли велетов регулярные военные экспедиции. Позднее, с Х в., лютичи станут наряду с ободритами яростно сопротивляться экспансии в Южную Балтику немецких феодалов, заслужив своей стойкостью уважительные отзывы германских хронистов: «Хижане и черезпеняне…, доленчане и ратаре…, по причине их храбрости, - пишет Адам Бременский, - называются вильцами или лютичами».

Перманентное состояние войны ускоряло сближение велетских областей, подавление сепаратизма местных княжеских династий, стимулировало образование постоянной и мощной военной организации. Но центральная власть у лютичей, как отмечают исследователи, была самая дробная и слабая из всех вендских племён. Союз вильцев не пошёл дальше неустойчивого объединения, и княжеская власть не получила у них никакого развития, мало того, к Х в. она совершенно исчезает у лютичей, сменённая советом знати. Некоторые исследователи сближают политическое устройство велетов с тем, что бытовало в средневековой Северной Руси: «Новгородская республика в малом виде без князя и посадника, управляемая боярами - вот подобие лютицкого союза», - писал в XIX в. И.А. Лебедев .

Авторитет лютичей в славянской среде подкреплялся тем, что в принадлежавших им землях располагались главные культовые центры вендского Поморья - Радигощ (Ретра) в племенных пределах ратарей и Аркона на о. Рюген (Руян). Обладание славянскими святынями постоянно подогревало межплеменные распри внутри велетского союза: «Ратаре и доленчане, - отмечает немецкий хронист Гельмольд, - желали господствовать вследствие того, что у них имеется древнейший город и знаменитейший храм, в котором выставлен идол Радегаста, и они только себе приписывали право на первенство потому, что все славянские народы часто их посещают ради получения ответов и ежегодных жертвоприношений».

Владевшие арконским святилищем Святовита мореходы-руяне стояли особняком в объединении лютичей. Их общественно-политическая структура была замкнута на религиозном языческом культе, жрецы которого обладали верховной властью над рядовыми общинниками и знатью, несмотря на то, что князья руян были единственными среди вендов, за кем германские народы признавали титул «королей». Западноевропейские источники, называющие жителей Рюгена «ругами» или «рутенами», отмечают их значительное влияние на политическую жизнь славянского Поморья: «Руяне очень храброе славянское племя, без решения которого согласно с законом не предпринимаются никакие общественные постановления. Их боятся, поскольку они находятся в тесных сношениях с богами». Военно-морская мощь позволяла рюгенским славянам иметь значительный вес и на международной арене - для западной части Балтийского моря у немцев существовало наименование Mare Rugianorum, что означало «море руян», а датский конунг Свейн Вилобородый (Х в.) пытался задобрить славянского бога Святовита, пожертвовав ему «чашу искуснейшей работы». Морской разбой, тесно связанный с торговлей, был основным видом деятельности руян; сколько-нибудь развитого хозяйства, отдававшего часть продукции на рынок, на Рюгене не сложилось.

Третьим крупным объединением балтийских славян были поморяне, занимавшие побережье Балтийского моря от Одры на западе до нижнего течения Вислы на востоке и включавшие в себя племена кашубов и словинцев. Наряду с общими чертами, присущими славянским племенным союзам Южно-Балтийского региона, Восточное Поморье имело свои специфические особенности, важнейшей из которых было раннее и интенсивное развитие городов. Данные археологии позволяют утверждать, что с VIII в. в землях поморян начинают возникать «протогорода» - крупные укреплённые поселения с густой регулярной застройкой (Колобжег, Волин, Камен, Щетин). Город Волин, например, уже в IX в. занимал площадь в 50 гектаров (для сравнения, шведская Бирка, которую обычно представляют крупнейшим центром балтийского Поморья, в середине этого столетия располагалась на территории в 12 га, а датский Хедебю в пору своего расцвета (Х в.) - занимал 24 гектара площади). Возникновение в Восточном Поморье крупных протогородов позволило исследователям предположить появление здесь к IX в. каких-то политических объединений, обладавших большим числом укреплённых «градов»: только волыняне - волинцы (Velunzani), по свидетельству «Баварского географа» (2-я половина IX в.), владели семьюдесятью городами.

Группировавшиеся вокруг своих родовых или племенных центров объединения поморян отличались чрезвычайной слабостью военного вождя и могуществом родовой знати. В связи с тем, что, по мнению учёных, общество поморян развивалось изначально как союз городских общин, сложившихся на основе международной торговли, ремесла и ростовщичества, значительное влияние на политическую жизнь племени приобрела у них «аристократия богатства». Таким образом, к Х в. в Восточном Поморье сложился союз аристократических республик, относительная прочность которого определялась отношениями торговли, этнической близости и потребностями совместной обороны. Объединение это было, очевидно, весьма значительным, так как оказалось способным вести в Х в. упорную борьбу с Древнепольским государством.

В отличие от полабских славян, поморяне жили в тесной связи с размещавшимися южнее племенами Великой Польши, князья которой, в ходе формирования Древнепольского государства, стали предъявлять свои властные претензии на Поморье. Князю Мешку I (922 - 992 гг.) удалось на короткое время подчинить земли поморян своему контролю, однако уже в начале ХI в., в условиях противостояния с немцами и лютичами, Польша утратила власть над поморскими городами.