Постпозитивистская философия науки (Концепции К.Поппера, И. Лакатоса, Т. Куна, П. Фейерабенда, М.Полани)

Проблему роста (развития, изменения) знания разрабатывали, начиная с 60-х гг. XX столетия сторонники постпозитивизма - К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, Ст. Тулмин и др. Обратившись лицом к истории, развитию науки, а не только к формальному анализу ее "застывшей" структуры, представители постпозитивизма стали строить различные модели этого развития, рассматривая их как частные случаи общих эволюционных изменений, совершающихся в мире. Они считали, что существует тесная аналогия между ростом знания и биологическим ростом, т.е. эволюцией растений и животных.

В постпозитивизме происходит существенное изменение проблематики философских исследований: если логический позитивизм основное внимание обращал на анализ структуры научного познания, то постпозитивизм главной своей проблемой делает понимание роста, развития знания. В связи с этим представители поспозитивизма вынуждены были обратиться к изучению истории возникновения, развития и смены научных идей и теорий.

 

Первой такой концепцией стала концепция роста знания К. Поппера.

Прежде всего следует сказать, что к аналитической философии учение Поппера отнести впрямую нельзя (впрочем, его учение вообще трудно отнести к какому‑либо традиционному направлению). Очевидно, по этой причине в литературе эпистемологию Поппера обозначают термином, придуманным специально для нее, – «критический рационализм».

В чем же суть претензий Поппера к эмпиризму? Укажем на два основных пункта – верификацию и индукцию. Как полагает Поппер, верифицировать в принципе можно все что угодно – было бы желание (сколько существует «доказательств» истинности астрологических, теологических, хиромантических и тому подобных высказываний!). А если это так, то верификация – не лучший или, по крайней мере, не единственный методологический ориентир научного исследования.

Что касается индукции, то здесь проблема следующая. Индукция – это обобщение, которое осуществляется путем перехода от единичных («сингулярных») высказываний к высказываниям общим («универсальным»). Но такой переход (и логика на этом настаивает) отнюдь не гарантирует истинности выводов. Из того обстоятельства, что мы на протяжении всей жизни видели восходы солнца, совсем не следует, что оно взойдет завтра.

Хотя указанные проблемы не очень друг с другом связаны, Поппер полагает, что решить их можно единым способом. А именно так. Прежде всего нужно четко уяснить в общем‑то очевиднейшее: нет и не может быть никакого логического перехода от фактов к теории – факт внелогичен. Логично лишь наше мышление: «…Акт замысла и создания теории. не нуждается в логическом анализе да и неподвластен ему». Что же, кроме фактов, может быть источником теории? Любой факт как‑то интерпретируется и осмысливается. Вот эти интерпретация и осмысление, созданные практически независимо от фактов, вполне пригодны для формулирования теории. То есть теория строится мышлением, черпающим материал в самом себе. Однако в таком случае существует опасность неконтролируемого роста числа вариантов теорий по какому‑либо одному набору фактов. Поппер это прекрасно понимает и предлагает оригинальное решение возникшего затруднения. Он полагает, что выдвигать нужно только такие теории, которые заранее предполагают возможность своего опровержения. Научной в таком случае будет теория, отвечающая двум требованиям:

♦ она должна быть логически непротиворечивой;

♦ она должна быть в состоянии предположить факты, которые, если обнаружатся при дальнейших исследованиях, ее опровергнут, а также указать научно приемлемый способ фиксации этих фактов («„.Я… признаю некоторую систему научной только в том случае, если имеется возможность опытной ее проверки. Исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемост ь, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации»).

Вот мы и встретились с одним из фундаментальных терминов попперовского наукоучения – фальсификация. Фальсификация – это способность теории быть опровергнутой. Чем «способная» теория отличается от «неспособной»? Если теория сформулирована так, что она в принципе не может столкнуться с противоречащими ей фактами, то где гарантия, что она хоть что‑то говорит о мире? Нетрудно понять, что система высказываний, которая при любых обстоятельствах остается истинной, ничего не исключает из того фрагмента реальности, который описывает, и тогда этот фрагмент наделяется бесконечностью качеств. А бесконечность не может содержать какой‑либо конкретной информации, т. е. той самой конкретной информации, «добыча» которой – главная задача науки.

Рассмотрим основные этапы процесса познания. Начинается он, как легко догадаться, не с наблюдения, а с выдвижения догадок, объясняющих мир. На следующем этапе догадки соотносятся с результатами эмпирических исследований. Пока эти результаты более или менее соответствуют догадкам, теорией, построенной на их основе, можно пользоваться на практике. Но вот находятся факты, не соответствующие нашим догадкам и теории, на них построенной. Что тогда? Считаем теорию сфальсифицированной и отказываемся от нее навсегда. А потом все начинается заново – догадки, проверка, фальсификация… и так до конца человеческой истории. Смену теорий можно продемонстрировать с помощью схемы.

Здесь Р₁ – первоначальная проблема;

T₁, T₂, …, Т_п – теории, предложенные для решения данной проблемы;

ЕЕ – эмпирическая проверка, фальсификация и устранение выдвинутых теорий;

Р₂ – новая проблема.

Метод, который Поппер считает наиболее эффективным, – это метод проб и ошибок:

«Для познания мира нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок – предположений и опровержений, смелое выдвижение теорий; попытки наилучшим образом показать ошибочность этих теорий и временное их признание, если критика оказывается безуспешной».

В чем достоинства идеи фальсификации, предложенной К. Поппером?

1. Применение идеи фальсификации помогает преодолеть те трудности, которые обычно возникают на пути перехода от эмпирии к теории. Такого перехода, по сути, вообще нет: есть теория, из которой строго логически выведено описание фактов, способных ее опровергнуть.

2. Стремление к фальсификации, если оно закрепится в научном сообществе, может существенно ускорить научный прогресс: чем быстрее происходит смена теорий, тем больше в распоряжении человечества оказывается эффективных способов приспособления к окружающему миру.

3. Фальсификация очень строго отделяет знание научное от знания ненаучного: если теория вообще неопровержима ни при каких обстоятельствах, значит, она ничего не говорит о мире и не может быть принята ни для какого вида применения (таковы «теории» в парапсихологии, экстрасенсорике, спиритизме и пр.).

Поппер рассматривает знание (в любой его форме) не только как готовую, ставшую систему, но также и как систему изменяющуюся, развивающуюся. Этот аспект анализа науки он и представил в форме концепции роста научного знания. Отвергая агенетизм, антиисторизм логических позитивистов в этом вопросе, он считает, что метод построения искусственных модельных языков не в силах решить проблемы, связанные с ростом нашего знания. Но в своих пределах этот метод правомерен и необходим. Поппер отчетливо осознает, что выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и прогресса может в некоторой степени противоречить распространенному идеалу науки как систематизированной дедуктивной системы. Этот идеал доминирует в европейской эпистемологии, начиная с Евклида.

Однако при всей несомненной важности и притягательности казанного идеала к нему недопустимо сводить науку в ее целостности, элиминировать такую существенную ее черту, как эволюция, изменение, развитие. Но не всякая эволюция означает рост знания, а последний не может быть отождествлен с какой-либо одной (например, количественной) характеристикой эволюции.

Для Поппера рост знания не является повторяющимся или кумулятивным процессом, он есть процесс устранения ошибок, "дарвиновский отбор". Говоря о росте знания, он имеет в виду не накопление наблюдений, а повторяющееся ниспровержение научных теорий и их замену лучшими и более удовлетворительными теориями.

Таким образом, рост научного знания состоит в выдвижении смелых гипотез и наилучших (из возможных) теорий и осуществлении их опровержений, в результате чего и решаются научные проблемы. Для обоснования своих логико-методологических концепций Поппер использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного развития: рост научного знания рассматривается им как частный случай общих мировых эволюционных процессов. Рост научного знания осуществляется, по его мнению, методом проб и ошибок и есть не что иное, как способ выбора теории в определенной проблемной ситуации - вот что делает науку рациональной и обеспечивает ее прогресс. Поппер указывает на некоторые сложности, трудности и даже реальные опасности для этого процесса. Среди них такие факторы, как, например, отсутствие воображения, неоправданная вера в формализацию и точность, авторитаризм. К необходимым средствам роста науки философ относит такие моменты, как язык, формулирование проблем, появление новых проблемных ситуаций, конкурирующие теории, взаимная критика в процессе дискуссии.

В своей концепции Поппер формулирует три основных требования к росту знания. Во-первых, новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объединяющей идеи. Во-вторых, она должна быть независимо проверяемой, т.е. вести к представлению явлений, которые до сих пор не наблюдались. Иначе говоря, новая теория должна быть более плодотворной в качестве инструмента исследования. В-третьих, хорошая теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки. Теорией научного знания и его роста является эпистемология, которая в процессе своего формирования становится теорией решения проблем, конструирования, критического обсуждения, оценки и критической проверки конкурирующих гипотез и теорий.

Свою модель роста научного познания Поппер изображает схемой: Р1 - ТТ - ЕЕ - Р2, где Р1 - некоторая исходная проблема, ТТ - предположительная пробная теория, т.е. теория, с помощью которой она решается, ЕЕ - процесс устранения ошибок в теории путем критики и экспериментальных проверок, Р2 - новая, более глубокая проблема, для решения которой необходимо построить новую, более глубокую и более информативную теорию.

Это "нормальная наука", где безраздельно господствует парадигма, и "научная революция" - распад парадигмы, конкуренция между альтернативными парадигмами и, наконец, победа одной из них, т.е. переход к новому периоду "нормальной науки".

Т.Кун полагает, что переход одной парадигмы к другой через революцию является обычной моделью развития, характерной для зрелой науки. Причем научное развитие, по его мнению, подобно развитию биологического мира, представляет собой однонаправленный и необратимый процесс. Что же происходит в ходе этого процесса с правилами-предписаниями?

Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. Для этого периода в особенности характерны частые и серьезные споры о правомерности методов, проблем и стандартных решений. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признания парадигмы начинается период "нормальной науки", где формулируются и широко применяются (правда не всеми и не всегда осознанно) самые многообразные и разноуровневые (вплоть до философских) методы, приемы и нормы научной деятельности.

Кризис парадигмы есть вместе с тем и кризис присущих ей "методологических предписаний". Банкротство существующих правил-предписаний означает прелюдию к поиску новых, стимулирует этот поиск. Результатом этого процесса является научная революция - полное или частичное вытеснение старой парадигмы новой, несовместимой со старой.

В ходе научной революции происходит такой процесс, как смена "понятийной сетки", через которую ученые рассматривали мир. Изменение (притом кардинальное) данной "сетки" вызывает необходимость изменения методологических правил-предписаний.

Ученые - особенно мало связанные с предшествующей практикой и традициями - могут видеть, что правила больше не пригодны, и начинают подбирать другую систему правил, которая может заменить предшествующую и которая была бы основана на новой "понятийной сетке". В этих целях ученые, как правило, обращаются за помощью к философии и обсуждению фундаментальных положений, что не было характерным для периода "нормальной науки".

Кун отмечает, что в период научной революции главная задача ученых-профессионалов как раз и состоит в упразднении всех наборов правил, кроме одного - того, который "вытекает" из новой парадигмы и детерминирован ею. Однако упразднение методологических правил должно быть не их "голым отрицанием", а "снятием", с сохранением положительного. Для характеристики этого процесса сам Кун использует термин "реконструкция предписаний".

Ст. Тулмин в своей эволюционной эпистемологии рассматривал содержание теорий как своеобразную "популяцию понятий", а общий механизм их развития представил как взаимодействие внутринаучных и вненаучных (социальных) факторов, подчеркивая, однако, решающее значение рациональных компонентов. При этом он предлагал рассматривать не только эволюцию научных теорий, но и проблем, целей, понятий, процедур, методов, научных дисциплин и иных концептуальных структур.

Ст. Тулмин сформулировал эволюционистскую программу исследования науки, центром которой стала идея исторического формирования и функционирования "стандартов рациональности и понимания, лежащих в основании научных теорий". Рациональность научного знания определяется его соответствием стандартам понимания. Последние изменяются в ходе эволюции научных теорий, трактуемой Тулмином как непрерывный отбор концептуальных новшеств. Он считал очень важным требование конкретно-исторического подхода к анализу развития науки, "многомерность" (всесторонность) изображения научных процессов с привлечением данных социологии, социальной психологии, истории науки и других дисциплин.

И. Лакатос уже в ранней своей работе "Доказательства и опровержения" четко заявил о том, что "догматы логического позитивизма гибельны для истории и философии математики". История математики и логика математического открытия, т.е. "филогенез и онтогенез математической мысли", не могут быть развиты без критицизма и окончательного отказа от формализма. Последнему (как сути логического позитивизма) Лакатос противопоставляет программу анализа развития содержательной математики, основанную на единстве логики доказательств и опровержений. Этот анализ и есть не что иное, как логическая реконструкция реального исторического процесса научного познания. Линия анализа процессов изменения и развития знания продолжается затем философом в серии его статей и монографий, в которых изложена универсальная концепция развития науки, основанная на идее конкурирующих научно-исследовательских программ (например, программы Ньютона, Эйнштейна, Бора и др.).

Под научно-исследовательской программой философ понимает серию сменяющих друг друга теорий, объединяемых совокупностью фундаментальных идей и методологических принципов. Поэтому объектом философско-методологичес-кого анализа оказывается не отдельная гипотеза или теория, а серия сменяющих друг друга во времени теорий, т.е. некоторый тип развития.

Лакатос рассматривает рост зрелой (развитой) науки как смену ряда непрерывно связанных теорий - притом не отдельных, а серии (совокупности) теорий, за которыми стоит исследовательская программа. Иначе говоря, сравниваются и оцениваются не просто две теории, а теории и их серии, в последовательности, определяемой реализацией исследовательской программы. Согласно Лакатосу, фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а "исследовательская программа". Основными этапами в развитии последней, согласно Лакатосу, являются прогресс и регресс, граница этих стадий - "пункт насыщения". Новая программа должна объяснить то, что не могла старая. Смена основных научно-исследовательских программ и есть научная революция.

Лакатос называет свой подход историческим методом оценки конкурирующих методологических концепций, оговаривая при этом, что он никогда не претендовал на то, чтобы дать исчерпывающую теорию развития науки. Предложив "нормативно-историографический" вариант методологии научно-исследовательских программ, Лакатос, по его словам, попытался "диалектически развить тот историографический метод критики".

П. Фейерабенд исходил из того, что существует множество равноправных типов знания, и данное обстоятельство способствует росту знания и развитию личности. Философ солидарен с теми методологами, которые считают необходимым создание такой теории науки, которая будет принимать во внимание историю. Это тот путь, по которому нужно следовать, если мы хотим преодолеть схоластичность современной философии науки.

Фейерабенд делает вывод о том, что нельзя упрощать науку и ее историю, делать их бедными и однообразными. Напротив, и история науки, и научные идеи и мышление их создателей должны быть рассмотрены как нечто диалектическое - сложное, хаотичное, полное ошибок и разнообразия, а не как нечто неизмененное или однолинейный процесс. В этой связи Фейерабенд озабочен тем, чтобы и сама наука и ее история, и ее философия развивались в тесном единстве и взаимодействии, ибо возрастающее их разделение приносит ущерб каждой из этих областей и их единству в целом, а потому этому негативному процессу надо положить конец.

Американский философ считает недостаточным абстрактно-рациональный подход к анализу роста, развития знания. Ограниченность этого подхода он видит в том, что он по сути отрывает науку от того культурно-исторического контекста, в котором она пребывает и развивается. Чисто рациональная теория развития идей, по словам Фейерабенда, сосредоточивает внимание главным образом на тщательном изучении "понятийных структур", включая логические законы и методологические требования, лежащие в их основе, но не занимается исследованием неидеальных сил, общественных движений, т.е. социокультурных детерминант развития науки. Односторонним считает философ социально-экономический анализ последних, так как этот анализ впадает в другую крайность - выявляя силы, воздействующие на наши традиции, забывает, оставляет в стороне понятийную структуру последних.

Фейерабенд ратует за построение новой теории развития идей, которая была бы способна сделать понятными все детали этого развития. А для этого она должна быть свободной от указанных крайностей и исходить из того, что в развитии науки в одни периоды ведущую роль играет концептуальный фактор, в другие - социальный. Вот почему всегда необходимо держать в поле зрения оба этих фактора и их взаимодействие.