Становление социальных и гуманитарных наук

 

       Предпосылкой возникновения научных знаний многие исследователи истории науки считают миф. В нем, как правило, происходит отождествление различных предметов, явлений, событий (Солнце = золото, вода = молоко = кровь). Для отождествления необходимо было овладеть операцией выделения "существенных" признаков, а также научиться сопоставлять различные предметы, явления по выделенным признакам, что в дальнейшем сыграло значительную роль в становлении знаний.

       Формирование отдельных научных знаний и методов связывают с тем культурным переворотом, который произошел в Древней Греции.

Около V в. до н. э. усиливаются демократические тенденции в жизни греческого общества, приводящие к критике аристократической системы ценностей. В это время в социуме стали стимулироваться творческие задатки индивидуумов, даже если сначала плоды их деятельности были практически бесполезны. Стимулируются публичные споры по проблемам, не имеющим никакого прямого отношения к обыденным интересам спорящих, что способствовало развитию критичности, без которой немыслимо научное познание. В отличие от Востока, где бурно развивалась техника счета для практических, хозяйственных нужд, в Греции начала формироваться "наука доказывающая".

       Способ построения знаний путем абстрагирования и систематизации предметных отношений наличной практики обеспечивал предсказание ее результатов в границах уже сложившихся способов практического освоения мира. Если на этапе преднауки как первичные идеальные объекты, так и их отношения (соответственно смыслы основных терминов языка и правила оперирования с ними) выводились непосредственно из практики и лишь затем внутри созданной системы знания (языка) формировались новые идеальные объекты, то теперь познание делает следующий шаг. Оно начинает строить фундамент новой системы знания как бы "сверху" по отношению к реальной практике и лишь после этого, путем ряда опосредствований, проверяет созданные из идеальных объектов конструкции, сопоставляя их с предметными отношениями практики.Прямое или косвенное обоснование данной системы практикой превращает ее в достоверное знание.

       Древние греки пытаются описать и объяснить возникновение, развитие и строение мира в целом и вещей его составляющих. Эти представления получили название натурфилософских. Натурфилософией (философией природы) называют

преимущественно философски-умозрительное истолкование природы, рассматриваемой в целостности, и опирающееся на некоторые естественнонаучные понятия. Некоторые из этих идей востребованы и сегодняшним естествознанием.

       Эпоху эллинизма (IV в. до н. э. - I в. н. э.) считают наиболее блестящим периодом в истории становления научного знания. В это время хотя и происходило взаимодействие культур греческой и восточной на завоеванных землях, но преобладающее значение имела все-таки греческая культура. Основной чертой эллинистической культуры стал индивидуализм, вызванный неустойчивостью социально-политической ситуации, невозможностью для человека влиять на судьбу полиса, усилившейся миграцией населения, возросшей ролью царя и бюрократии. Это отразилось как на основных философских системах эллинизма - стоицизме, скептицизме, эпикуреизме, неоплатонизме, - так и на некоторых натурфилософских идеях.

       II-I вв. до н. э. характеризуются упадком эллинистических государств как под воздействием междоусобных войн, так и под ударами римских легионеров, теряют свое значение культурные центры, приходят в упадок библиотеки, научная жизнь замирает. Это не могло не отразиться на книжно-компиляторском характере римской учености. Рим не дал миру ни одного мыслителя, который по своему уровню мог быть приближен к Платону, Аристотелю, Архимеду. Все это компенсировалось созданием компилятивных работ, носивших характер популярных энциклопедий.          

       Большой славой пользовалась девятитомная энциклопедия Марка Терренция Варрона (116-27 гг. до н. э.), содержавшая знания из области грамматики, логики, риторики, геометрии, арифметики, астрономии, теории музыки, медицины и архитектуры. Веком позже шеститомный компендиум, посвященный сельскому хозяйству, военному делу, медицине, ораторскому искусству, философии и праву, составляет Авл Корнелий Цельс. Наиболее известное сочинение этой поры - поэма Тита Лукреция Кара (ок. 99-95 гг. - ок. 55 г. до н. э.) "О природе вещей", в которой дано наиболее полное и систематическое изложение эпикурейской философии. Энциклопедическими работами были труды Гая Плиния Секунда Старшего (23-79 гг. н. э.), Луция Аннея Сенеки (4 г. до н. э. - 65 г. н. э.).

       Знания, которые формируются в эпоху Средних веков в Европе, вписаны в систему средневекового миросозерцания, для которого характерно стремление к всеохватывающему знанию, что вытекает из представлений, заимствованных из античности: подлинное знание - это знание всеобщее, аподиктическое (доказательное). Но обладать им может только творец, только ему доступно знать, и это знание только универсальное. В этой парадигме нет места знанию неточному, частному, относительному, неисчерпывающему.

       Так как все на земле сотворено, то существование любой вещи определено свыше, следовательно, она не может быть несимволической. Вспомним новозаветное: "Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Слово выступает орудием творения, а переданное человеку, оно выступает универсальным орудием постижения мира. Понятия отождествляются с их объективными аналогами, что выступает условием возможности знания. Если человек овладевает понятиями, значит, он получает исчерпывающее знание о действительности, которая производна от понятий. Познавательная деятельность сводится к исследованию последних, а наиболее репрезентативными являются тексты Святого писания.

       Как же, исходя из таких установок, может осуществляться познание? Только под контролем церкви. Формируется жесткая цензура, все противоречащее религии подлежит запрету. Так, в 1131 г. был наложен запрет на изучение медицинской и юридической литературы. Средневековье отказалось от многих провидческих идей античности, не вписывающихся в религиозные представления. Так как познавательная деятельность носит теологически-текстовый характер, то исследуются и анализируются не вещи и явления, а понятия. Поэтому универсальным методом становится дедукция (царствует дедуктивная логика Аристотеля). В мире, сотворенным Богом и по его планам, нет места объективным законам, без которых не могло бы формироваться естествознание. Но в это время существуют уже области знаний, которые подготавливали возможность рождения науки. К ним относят алхимию, астрологию, натуральную магию и др. Многие исследователи расценивают существование этих дисциплин как промежуточное звено между натурфилософией и техническим ремеслом, так как они представляли сплав умозрительности и грубого наивного эмпиризма.

       Средневековая западная культура - специфический феномен. С одной стороны, продолжение традиций античности, свидетельство тому - существование таких мыслительных комплексов, как созерцательность, склонность к абстрактному умозрительному теоретизированию, принципиальный отказ от опытного познания, признание превосходства универсального над уникальным. С другой стороны, разрыв с античными традициями: алхимия, астрология, имеющие "экспериментальный" характер

Традиционно принято считать, что вся содержательная сторона знания присутствовала в первых философских системах в синкретическом виде. Приоритетным предметом исследований первых греческих ученых (которых называли в то время «историками», «географами», «физиологами») была природа. Однако одновременно с первыми натурфилософскими поэмами в Древней Греции появляется, например, и «История» Геродота. Самого Геродота принято называть «отцом» если и не истории (некоторые современные историки не находят у него того, что принято понимать под историей: описания уникальных исторических событий и/или исторических законов), то по крайней мере этнологии. Так что социально‑гуманитарное знание стало оформляться как самостоятельный предмет довольно рано.

Этнографические и социальные сведения были, вероятно, не менее востребованными в древнем мире, чем данные о явлениях природы. Знание обычаев, языков, религий, нравов соседей было актуальным для любого народа, встающего на путь исторического бытия. Можно смело утверждать, что уже мифология становится богатым источником для изучения архаических форм социально‑гуманитарного знания. Миф в строгом значении слова есть знание о строении мира сакрального и о правилах взаимодействия с ним. Миф дает целостную картину мира, но мира не как противопоставленного человеку объекта, а как субъекта коммуникации и обмена. Боги, духи и мертвые были первыми «соседями» человека, и знание их «привычек», нравов и языка оказывалось знанием жизненно важным. Поэтому мифологию можно считать не только древним естествознанием, но и древней социологией и этнологией; правильно будет говорить о вычленении натурфилософии из мифологии.

Если у древнегреческих философов социальные и гуманитарные учения и познания были «включены» в натурфилософию, то в эпоху софистов усилиями Протагора, Горгия и Продика создаются предпосылки для выделения некоторых отраслей этого знания в отдельные дисциплины. В первую очередь это касалось риторики, искусства весьма востребованного в демократических Афинах. Уже в «Диалогах» Платона разбираются вопросы, ставшие ключевыми для лингвистики (диалог «Кратил»), политологии (диалог «Государство»), права («Законы»). Аристотель закладывает основы и перспективы для появления и развития грамматики, риторики, теории литературы, этики, политики и т. д. В дальнейшем сфера социально‑гуманитарного знания развивается по пути дифференциации предметов и специализации методов исследования. Благодаря деятельности александрийских и пергамских библиотекарей филология становится самодостаточной дисциплиной и разрабатывает смежные дисциплины – историю, грамматику, риторику, поэтику, текстологию.

Античная эпоха оставила довольно большое количество текстов, имеющих историческое и этнографическое содержание. Геродот, Страбон, Тацит и многие другие античные авторы донесли до нас уникальные сведения о народах и событиях той эпохи. Но главное, что они заложили основы традиции и жанра, в котором продолжали работать в более позднее время средневековые византийские, европейские и арабские философы, политики и историки (Лев Диакон, Константин Багрянородный, Фома Аквинский, Ибн‑Фадлан). И дело не ограничивалось описанием и переписыванием ошибочных, с точки зрения современной науки, социологических и исторических материалов. Перу средневекового арабского философа Ибн Халдуна (1332–1406) принадлежит первая попытка создания «науки о культуре», которая, как и работы Никколо Макиавелли, должна была служить руководством в политической деятельности (не секрет, что и современная этнология складывалась под воздействием колониальной политики). Фома Аквинский (1225/6‑1274) в «Сумме теологии» пытается теоретически рационализировать экономическую жизнь. Но самое сильное влияние на становление и развитие социально‑гуманитарного знания оказали эпохи Возрождения и Великих географических открытий, когда древность и современность человеческого мира показались во всем своем многообразии и великолепии.

В христианскую эпоху начинает складываться герменевтика как метод филологических и исторических наук. Интерес был пробужден необходимостью толкования священных текстов, и уже на ранних этапах христианские писатели (Ориген, бл. Августин, св. Иероним) разрабатывают некоторые герменевтические принципы и правила, позволяющие видеть в тексте разные смыслы – буквальный, аллегорический и духовный. Однако как научный метод герменевтика складывается под влиянием немецкого протестантизма, вступившего в богословскую полемику с католическим вероучением о соотношении Писания и Предания. Протестантские теологи были согласны с тем тезисом католиков, согласно которому понимание Писания не может быть полным без использования других источников, но не признавали, что единственным источником адекватного понимания может быть только Предание (авторитет традиции). Для исчерпывающего толкования священного текста необходимо обращение к другим литературным и историческим источникам, нужно проводить филологический и текстологический анализ, определять значения слов и понятий, изменившихся в ходе тысячелетий, обращаться к текстам других традиций, а не только христианским, и пр. В дальнейшем методы герменевтического анализа нашли широкое применение для понимания и других культурных текстов, а не только одних лишь религиозных.

Как отмечалось ранее, фундаментом привычного для нас облика социально‑гуманитарного знания стал принцип разделения всего корпуса знания на науки о природе и науки о духе. Вопрос о том, возможна ли философия как наука, был краеугольным для размышлений Канта и в позднейшей неокантианской традиции. Но для немецкой философии науки о культуре все‑таки продолжали относиться к сфере искусств. «Перевод» их в класс «наук» произошел во 2‑й половине XIX в. под непосредственным влиянием позитивизма и марксизма, где социальные и гуманитарные знания стали пониматься как науки об обществе и мышлении (духе), а история стала их базовым методом и источником эмпирических фактов.

Философский тип вопрошания о генезисе социально‑гуманитарного знания должен отличаться от исторического, ведь философия не спрашивает «Как?», философия спрашивает «Что?». Что собой представляет такой вид познания? По‑философски вопрос может быть поставлен в трансцендентальном ключе: как возможны «науки о духе»? Каков их главный вопрос? Можно ли его решить, и если можно, то какими средствами? Почему у этих наук возникают трудности принципиального порядка, трудности, которые невозможны, например, в физике или математике? Каковы их метафизические и трансцендентальные предпосылки? Какова природа такого вида знания? Зачем оно возникает? Наконец, в чем его когнитивная и экзистенциальная необходимость для человека?

Уже этот неполный перечень вопросов относительно такого предмета показывает, что ответы на них могут быть самые разные. В первую очередь ответы будут зависеть от целей и задач, которые мы ставим перед этими науками. Также не в последнюю очередь ответы эти будут зависеть и от специфики самих предметов, которыми заняты конкретные социальные или гуманитарные науки. На этих основаниях некто может возразить, что такие науки не вполне науки. Если бы история была наукой, то ее не приходилось бы постоянно «переписывать». Если бы социология была наукой, то ее результаты не зависели бы от того, к какой научной школе или политической партии принадлежит исследователь. Лозунг Лейбница «давайте не спорить, а считать» здесь не сработает. Но следует учитывать, что эти возражения сами включены в природу и структуру такого типа знания. То есть форма наук о духе и человеке является предметом этих же наук.

Социально‑гуманитарное знание имеет одну важную трансцендентальную особенность, которая и определяет всю его специфичность: оно является результатом самопознания и самосознания человека. Но может ли человек стать для себя предметом? Способен ли он сказать правду о себе? В случае с «науками о природе» такого вопроса возникнуть не может: физика использует метафизическую предпосылку о принципиальной познаваемости неживой природы. Физик в момент эксперимента выступает «природой» для своих объектов, в случае с социальными науками исследователь сам включен в те процессы, которые изучает в качестве его участника. Историк сам прочитывает историю из определенной исторической точки, которая задает собственные перспективы. Этнограф не просто описывает некую традицию, но, с одной стороны, вносит в процесс описания свою, наполненную собственными «предпониманиями» и поведенческими стратегиями, культуру, а с другой – и сам выступает для «информантов» как «чужой», и, следовательно, ему в любом случае, даже самом удачном, будет показана лишь «лицевая» сторона исследуемой культуры. Хотим мы или нет, но мы не можем просто сбросить со счетов эти вопросы. Их так или иначе придется решать, и от этого решения будет зависеть, как именно мы станем решать и другие, частные вопросы той или иной отрасли социально‑гуманитарного знания.