Сражение на Чингильских высотах

купленное владычество наше за Кавказом», то Дагестан и Баку, обеспечивающие этот путь, должны оборонять до последней крайности. Государь полагал даже, что в случае потери Тифлиса нам следовало бы с главными силами отойти не на ВоенноГрузинскую дорогу, а на Дагестан и Баку.

Естественно, что мысль генерала Реада об оставлении Дагестана не была встречена сочувственно, и его было приказано защищать во что бы то ни стало⁴¹.

С удивлением отнесся к этой мысли и князь Воронцов⁴² и с негодованием командующий войсками в Дагестане князь Орбелиани. Упразднение Дагестана, писал последний⁴³, есть упразднение всего Закавказского края. Огромная часть этой области присоединится к Шамилю, которому мы дадим таким образом возможность явиться против нас с громадной силой более 80 тысяч человек. Нам придется одновременно вести войну и против громадных сил Шамиля, и против восставших народов, и, наконец, против Персии. Не шах персидский страшен для нас, но страшен будет Шамиль, если завладеет всем Дагестаном.

Одновременно с разработкой предложений о плане действий против турок вновь возникал вопрос о положении, которое займет Персия. Страна эта подпадала все сильнее и сильнее под влияние Англии, и мы должны были опасаться открытого разрыва с ней, который потребовал бы отвода некоторого, хоть и незначительного, количества войск с турецкой границы. Потому решено было

439

направить все старание к тому, чтобы добиться от Персии нейтралитета, что было особенно выгодно в нравственном отношении, так как ограждало нас от восстания пограничных мусульманских племен⁴⁴.

Между тем дело приближалось к весне, и князь Горчаков порадовал Россию своей переправой через Дунай. Государю, как известно, желательно было воспользоваться этим нашим успехом и дать толчок наступательным операциям на европейском театре войны, тем более что к тому времени выяснилась полная неготовность морских держав быстро поддержать турок. Этой неготовностью государь хотел воспользоваться для перехода в наступление и на Кавказе. «Кажется мне,— писал он генералу Реаду⁴⁵,— что весьма полезно было бы воспользоваться сим драгоценным временем, чтобы князю Андронникову самому перейти в наступательные действия, чтобы разбить турок до прибытия союзников. Но где и как, не могу определить, а предоставляю решить вам по тем сведениям, которые у вас есть. Казалось бы, что из Гурии можно было бы наступать, чтобы отбросить на Батум. Быть может, что и Ардаган взять можно было бы от Ахалцыха, поддержав движениями Бебутова».

Мысль о наступательных действиях была не чужда и на Кавказе. По мнению князя Бебутова, Александропольский отряд не должен был оставаться в чисто оборонительном положении, независимо от того, какой бы оборот военные действия ни приняли на восточном берегу Черного моря. В противном случае неприятель, имея множество иррегулярной кавалерии, будет тревожить всю нашу пограничную полосу без возможности с нашей стороны препятствовать ему на каждом пункте. Князь Бебутов полагал необходимым при появлении подножного корма перевести Александропольский отряд за Арпачай, расположить его на удобной позиции и грозить неприятелю дальнейшим наступлением. Если бы турки вздумали встретить наш отряд, то разбитие их было бы лучшим ручательством сохранении спокойствия на нашей границе⁴⁶. Такой способ действий князь Бебутов считал наиболее выгодным и в отношении оказания поддержки отрядам Ахалцыхскому, Ахалкалакскому и Ереванскому, которые будут вне опасности, если Александропольскому отряду удастся нанести туркам решительное поражение⁴⁷. Разрешение на выдвижение за Арпачай было дано, и князь Бебутов с нетерпением стал ожидать появления подножного корма⁴⁸.

Наступательные намерения проявил и начальник Ереванского отряда генерал барон Врангель. Он просил разрешения его отряду действовать самостоятельно, вне зависимости от постоянной охраны слабого Еревана, подверженного всяким случайностям от внезапного вторжения противника или от вспышки в народе,

440

на верность и постоянство которого мы не должны полагаться. Но князем Бебутовым первоначальная задача Ереванскому отряду была дана только наблюдательная, причем он должен был иметь в виду лишь охрану края, ему вверенного, пока не последует приказания перейти к наступательным действиям. Командир корпуса указывал как на пункт, на котором было желательно сосредоточение отряда, на Сурмалинский участок, по правую сторону Аракса, так как, наблюдая оттуда за неприятелем, расположенным у Баязета, отряд был бы во всякое время в полной готовности встретить и отразить всякие нападения, и если бы неприятель вторгся через Арпачай в Сардар-Абатский участок, то всегда успел бы перейти на левый берег Аракса, обеспечивая в обоих случаях защиту Еревана и его окрестностей. Однако наблюдательное положение отряда должно быть соединено с полной его подвижностью, почему необходимо было обеспечить его перевозочными средствами, а гарнизон Еревана усилить, переведя туда Грузинский линейный № 4 батальон и 2 орудия⁵⁰.

Распространившиеся слухи о намерении турок произвести одновременное наступательное движение на оба наши фланга и известие о скором прибытии в Баязетский пашалык свежих сил обеспокоили барона Врангеля, тем более что всякая неудача в этом крае поставила бы нас в самое затруднительное положение как перед мусульманским населением, всегда готовым присоединиться к туркам, так и перед христианским, которое легко поддается страхам и чувству безнадежности. Лучшим выходом из своего тяжелого положения барон Врангель считал внезапное нападение на Баязетский отряд, не ожидая, пока он усилится; разбив же и рассеяв этот отряд, возвратиться в свои пределы⁵¹.

Князь Бебутов хотя и одобрил мысль барона Врангеля, но полагал, что с такими незначительными силами, какие были в Ереванском отряде, можно было решиться действовать наступательно только в том случае, когда неприятель двинется из Баязета и, перейдя горы, будет приближаться к Орговскому карантину. До тех пор вступать Ереванскому отряду в бой он признавал неудобным, так как если наш отряд перейдет через горы, то турки, по всей вероятности, не примут боя и отступят к Баязету; брать же эту крепость слабыми силами было невозможно, а отступление отряда через горы было рискованно при энергичном преследовании турок.

Поэтому князь Бебутов предписал барону Врангелю не предпринимать наступательного движения на Баязет, а ожидать приближения неприятеля к Орговскому карантину, где и нанести ему поражение. Сверх того он указывал, что действия Ереванского отряда должны быть в связи с действиями Александропольского и Ахалкалакского отрядов, чтобы наступление начать одновременно⁵².

441

Сражение у Кюрюк - Дар á

Турецкая Анатолийская армия после осенних поражений находилась в самом плачевном положении. Полное ее расстройство довершалось неустройством административной части и страшной пандемией.

В январе в Карсе находилось только 18 тысяч человек и остатки нескольких батальонов из Ардаганской армии, разбитой под Ахалцыхом; в Эрзеруме также было только 10 батальонов этой разбитой армии. Правда, турки принимали самые решительные меры для усиления своей армии, но все старания их уничтожались страшной пандемией и побегами. Саксонский подданный доктор Хенчер, служивший в Карском гарнизоне, неоднократно писал в Константинополь, что если так будет продолжаться, то князю Бебутову не понадобится действовать против турок, так как армия их уничтожится сама собой⁵³. Как следствие такого положения, было приказание отнюдь нас не атаковать.

К февралю между Карсом, Ардаганом и Баязетом турецких войск собралось 30—35 тысяч человек, а в начале летней кампании мы считали под стенами Карса до 60 тысяч, хорошо устроенных и снабженных.

Подсчет этот безусловно следует считать преувеличенным, и о силах турок вернее руководствоваться данными французского разведывательного бюро и донесениями французских агентов своему главнокомандующему⁵⁴.

Союз с морскими державами, очищение нами береговых укреплений, ожидание прибытия на Кавказ англо-французского корпуса

442

и, наконец, ложные известия об успехах, одержанных нашими врагами, действительно подняли дух турецкой армии, и она желала перейти в наступление.

Распределены турецкие силы были следующим образом: 20 000 — в укрепленном лагере близ Карса, 3500 человек в Ардагане и 3500 — в Баязете. Все эти отряды находились под общим начальством мушира Мустафы-Зафира-паши, человека достойного, но слабого. Начальником штаба при нем был англичанин Гюйон, сварливый и малосведущий в военном деле; мушир его очень боялся, так как он пользовался особым покровительством лорда Редклифа. Главная квартира Зафира-паши находилась в Карсе. 12 000 человек, под начальством Селима-паши, составляли Батумский отряд, который своими передовыми частями занимал некоторые из покинутых нами береговых укреплений на абхазском берегу, в том числе и Редут-Кале, приведенный ими в оборонительное состояние.

К недостатку расположения турецких войск следует отнести растянутость их на большом протяжении границы, причем сообщение между отдельными отрядами могло производиться лишь по тропинкам, проходимым только в хорошее время года.

Относительно расположения горцев у французов были сведения, что Шамиль с 25 000 и 8 полевыми орудиями намеревается наступать на Тифлис, а Магомет-Аминь с 10—12 тысячами — действовать на сообщение наших войск между Кутаисом и Гори. Сухум-Кале также был занят горцами, но между ними происходили такие несогласия, что французский главнокомандующий настаивал на скорейшей отправке туда сильного турецкого гарнизона. Такая мера признавалась необходимой не только для того, чтобы обеспечить Сухум от захвата его русскими, но и для того, чтобы избежать там междоусобной резни.

16 мая по этому поводу состоялось совещание между союзными адмиралами, на котором было решено немедленно потребовать в Константинополе подкреплений для Анатолийской армии и послать приказ муширу отправить войска в Редут-Кале и Сухум-Кале.

В то же время было решено, что при предстоящем крейсировании англо-французской эскадры к Севастополю турецкий флот под прикрытием союзного должен будет направиться к кавказским берегам⁵⁵.

Рионский край, место действия Гурийского отряда, составляет бассейн Риона на берегу Черного моря и занимает все пространство нынешней Кутаисской губернии. Страна эта, отделенная от Грузии высоким и лесистым хребтом Месхийских гор, в то время сообщалась с Тифлисом по весьма дурной дороге, пролегавшей через Сурам.

443

Географическое положение ринского района делает его совершенно отдельным театром военных действий, а топографические условия (сплошные леса, широкие и глубокие реки с болотистыми берегами, недостаток путей) вместе с весьма дурным климатом прибрежной зоны дают понятие о характере самой войны в этом крае; там нельзя было действовать массами, и оборона всегда имела перевес перед атакой.

Незначительные силы, находившиеся в распоряжении кутаисского военного губернатора князя Гагарина в начале войны, не дали ему, как известно, возможности в осеннюю кампанию предпринять активные действия. В наступающий же зимний период становилось рискованным и само положение Гурийского отряда на реке Чолок.

Хотя турки и не проявляли особой энергии, но продолжали сосредоточивать свои войска перед фронтом отряда князя Гагарина у Кобулет и усиливать на фланге взятый ими в октябре пост Св. Николая. При таких условиях наш Гурийский отряд, оставаясь на зиму на Чолоке и будучи совершенно изолирован, вследствие распутицы и бездорожья, от резервов, легко мог подвергнуться отдельному поражению. Поэтому князь Гагарин оставил берега Чолока с городом Озургеты и отступил на Акетские высоты с целью выждать дальнейшего хода событий. Здесь войска князя Гагарина вошли в общий состав отряда князя Андронникова.

К маю Гурийский отряд расположился главными силами у селения Марани (Орпири) с авангардами у Чахатаура и на Акетских горах. Турки занимали Редут-Кале, пост Св. Николая и всю Гурию к югу от р. Супс с нашим уездным городом Озургеты.

Когда установилась весенняя погода и дороги стали просыхать, турки начали наступательные движения.

Кобулетский бек Гассан-паша-Тавдгеридзе стал во главе турецкого авангарда, силой до 12 тысяч при 4 орудиях⁵⁶, и 27 мая начал наступать на селение Нигоити в обход акетской позиции.

С нашей стороны в Нигоити стоял авангард подполковника князя Эристова силой в 2¹/₂ батальона⁵⁷, 4 орудия и 10 сотен гурийской милиции.

В ночь с 26 на 27 мая князь Эристов узнал, что отряд Гассанапаши переправился через Супс у Байлета и идет на Аскет. В 11 часов утра 27 мая, когда неприятель с песнями и барабанным боем стал развертывать свой фронт, князь Эристов вышел ему навстречу, оставив в Нигоити обоз, под прикрытием артиллерии и двух рот Белостокского полка. В совершенной тишине и в полном порядке войска продвигались по чрезвычайно пересеченной местности; леса и сады скрывали наше движение. У Ланчхута, верстах в трех от нигоитской позиции, была небольшая поляна, прикрытая с фронта лесом, а справа деревянными строениями и каменными оградами садов. Здесь князь Эристов построил боевой порядок.

444

Турки заняли позицию, несколько возвышенную, покрытую густым лесом; перед их фронтом была поляна. В центре позиции стояли два орудия, которые были прикрыты регулярной пехотой, а на флангах толпились массы башибузуков.

Как только отряд князя Эристова открылся неприятелю, турки обдали нас градом пуль и картечи. В атаку на батарею был брошен батальон Куринского полка, который через четверть часа прорвал уже центр неприятельской позиции, а рота капитана Вельяминова оседлала батарею; атака левого неприятельского фланга, произведенная батальоном Брестского полка, довершила дело, и турки бежали.

Но князь Эристов не мог преследовать неприятеля; его заботила судьба двух рот, оставленных для прикрытия обоза, так как Кобулетская милиция, несмотря на прорыв центра турок, обходила оба фланга и грозила раздавить наш малочисленный резерв. Это обстоятельство принудило повернуть назад батальон куринцев и направить его на помощь резерву.

Действительно, положение белостокских рот было критическое. Они изнывали в неравной борьбе, а орудия, потеряв бóльшую часть прислуги, геройски отбивали одну за другой шесть атак. К счастью, куринцы поспели вовремя, и турки бежали, преследуемые нами до Супса.

Неприятель потерял два орудия с зарядными ящиками, пять значков и массу оружия и амуниции. На месте осталось до 1000 тел, и в том числе тело самого Гассана-паши. Наши потери достигали 460 человек, в том числе 200 милиционеров.

Императора Николая очень порадовал этот первый успех в открывшейся летней кампании. Князь Эристов, проявивший столько инициативы, был назначен флигель-адъютантом, произведен в полковники и награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

После дела у Нигоити турки отступили к Озургетам. Туда же 29 мая, узнав об одержанной князем Эристовым победе, направился из Марани с главными силами и князь Андронников, имея в строю: 11¹/₂ батальона, 18 орудий, 6 пеших дружин гурийской милиции, 4 сотни казаков, 1 грузинскую и 5 имеретинских конных дружин, общей численностью до 10 тысяч человек.

Гурийские дружины, шедшие впереди, уведомили начальника отряда, что турки еще 2 июня очистили Озургеты и перешли на левый берег Чолока, где и расположились в укрепленном лагере между селением Какуты и горой Джихенджури. Милиция, преследуя врага, догнала его арьергард и после упорного боя на кинжалах отбила одно знамя.

3 июня Гурийский отряд занял Озургеты. По всему было видно, что турки очистили этот город поспешно, так как там было ими оставлено много запасов, больных и раненых. В тот же день князь

445

Андронников произвел с прилегающей к городу горы Экадии рекогносцировку и обнаружил неприятельский отряд, размещенный под личным начальством Селима-паши на левом берегу реки Чолок в трех укрепленных лагерях.

Турки расположились фронтом к реке⁵⁸. Правый фланг, где стояла большая часть милиции с 2 орудиями, был почти неприступен, прикрытый с фронта обрывистым берегом реки, а справа глубоким лесистым оврагом. Центр позиции был усилен на оконечностях двумя земляными батареями и с фронта прикрыт бруствером со рвом. На левом фланге находились высоты, которые господствовали над всей местностью, но почему-то не были заняты турками. Впереди же лагеря до самого Чолока был довольно крутой спуск, и река в этом месте протекала в невысоких, но обрывистых берегах, затруднительных для перехода войск.

Селим-паша, по сведениям князя Андронникова, имел на позиции 20 батальонов, 13 орудий, несколько эскадронов кавалерии и 14 000 милиции. По донесению же французского агента в Трапезунде маршалу С.-Арно, турецкий паша имел 5 батальонов регулярных войск численностью до 5000 и 4000 башибузуков⁵⁹. Будет более безошибочно взять среднюю из этих цифр, так как турки в своих донесениях союзному главнокомандующему всегда старались представить дело в более розовом для них свете.

Князь Андронников решил атаковать турок на занимаемой ими позиции и нанести главный удар на их левый фланг, на доминирующую над всей местностью высоту, и таким образом отбросить их от пути на Легву и Кобулеты.

4 июня с рассветом войска выступили из Озургет по единственной дороге, ведущей из города к границе. Вся гурийская и часть пешей имеретинской милиции, долженствовавшие демонстрировать против правого фланга турок, пошли влево лесом на Лихауры, а 6 сотен пешей имеретинской милиции следовали, также пробираясь лесами, правее колонны; кавалерия шла в хвосте колонны. Милиция, пройдя развалины крепости, разделилась на две части. Одна, под начальством поручика милиции князя Тавдгеридзе, направилась через Какуты, чтобы отрезать отступление неприятеля, а другая, под предводительством озургетского уездного начальника титулярного советника Мачавариани,— правее первой и в лесу наткнулась на башибузуков. После получасовой жаркой перестрелки неприятель очистил опушку, и милиция гнала его до верхнего лагеря, откуда была встречена огнем батальона и картечью двух горных орудий. Милиция, ведомая Мачавариани, стремительно бросилась в атаку с шашками наголо и кинжалами. Турецкая пехота не выдержала и бежала, оставив в руках победителя орудие, знамя и груду тел. В то же время и князь Тавдгеридзе, быстро наступая на правый фланг турецкой позиции, оттеснил противника

446