Эпизод сражения под ахалцыхом

просила нашего пособия; дело ее казалось нам справедливым. Эскадры английская и французская получили приказание войти в Босфор.

Мы приняли в отношении к Турции положение покровительствующее, но не действующее. Мы не поощряли ее к войне. Мы беспрестанно подавали султану советы о миролюбии и умеренности, уверенные, что этим средством достигнем примирения, и четыре державы вновь согласились представить Вашему Величеству другие предложения. Ваше Величество, со своей стороны, являя спокойствие, порождаемое сознанием своей силы, ограничивались как на левом берегу Дуная, так и в Азии отражением нападения турок и с умеренностью, достойной Владыки великой Империи, объявили, что будете оставаться в оборонительном положении. Итак, дотоле мы были, могу сказать, внимательными зрителями военных действий, но не принимали в них участия. Вдруг синопское дело заставило нас принять положение более решительное. Франция и Англия не считали полезным посылать десантные войска на помощь Турции. Итак, их флаг не принимал участия в делах, происходивших на суше. Но на море было иное. Три тысячи орудий при входе в Босфор присутствием своим довольно громко говорили Турции, что две первенствующие морские державы не дозволят напасть на нее на море. Синопское происшествие было для нас и оскорбительно, и неожиданно. Не важно то, хотели ли турки или нет перевезти военные запасы на русские берега. Дело в том, что русские корабли напали на водах Турции на суда турецкие, стоявшие спокойно в турецком порту. Они истребили их, несмотря на обещание не вести войны наступательной, несмотря на близость наших эскадр. В этом случае оскорбление нанесено было не политике нашей, а нашей военной чести. Пушечные выстрелы Синопа грустно отозвались в сердцах всех тех, которые в Англии и Франции живо чувствуют национальное достоинство. Воскликнули единогласно: «Союзники наши должны быть уважаемы везде, куда могут достигнуть наши выстрелы!» Посему дано было нашим эскадрам предписание войти

461

в Черное море и, если нужно, силой препятствовать повторению подобного события. Посему послано было Санкт-Петербургскому кабинету общее объявление с извещением его, что если мы станем препятствовать туркам к перенесению наступательной войны на берега, принадлежащие России, то будем покровительствовать снабжению их войск на их собственной земле. Что же касается русского флота, то, препятствуя ему в плавании по Черному морю, мы ставим его в иное положение, ибо надлежало на время продолжения войны сохранить залог, равносильный владениям турецким, занятым русскими, и облегчить таким образом заключение мира, имея способ к обоюдному обмену.

Вот, государь, точный ход и последовательность событий. Ясно, что по достижении ими сей степени они должны привести или к окончательному соглашению, или к решительному разрыву.

Ваше Величество подали столько свидетельств попечительности своей о сохранении спокойствия Европы, содействовали тому так могущественно своим благодетельным влиянием против духа беспорядка, что я не сомневаюсь в том, которую часть вы изберете из представленных Вам на выбор. Если Ваше Величество, подобно мне, желаете миролюбивого окончания, этого можно достигнуть очень просто объявлением, что немедленно будет заключено перемирие, что дела пойдут своим дипломатическим порядком, что всякое неприязненное действие прекратится и что все воюющие силы оставят те места, куда призваны были по поводу войны.

Итак, русские войска вышли бы из княжеств, а наша эскадра из Черного моря. Так как Ваше Величество предпочитаете вести переговоры прямо с Турцией, то Вы назначили бы посла для заключения с уполномоченным султана конвенции, которая потом будет представлена конференции четырех держав. В случае принятия этого плана, в котором мы с королевой Викторией совершенно согласны, спокойствие будет возобновлено и свет удовлетворен. В самом деле, в этом плане не заключается ничего такого, что не было бы достойно Вашего Величества, что могло бы оскорбить честь Вашу. Но когда, по причинам, которые трудно понять, Ваше Величество будете отвечать отказом, тогда Франция, как и Англия, будет принуждена предоставить жребию оружия и случайностям войны решение, которого можно было бы теперь достигнуть рассудком и справедливостью.

Не думайте, Ваше Величество, чтоб в моем сердце была малейшая неприязненность: я питаю только те чувства, которые Ваше Величество выразили Сам в письме ко мне от 17 января 1853 г.: «Наши сношения должны быть искренно-дружественные и основываться на одних и тех же намерениях: сохранения порядка, миролюбия, уважения к трактатам и взаимной благоприязни». Эта

462

программа достойна Государя, начертавшего оную, и я, не колеблясь, скажу, что пребыл ей верен.

Прошу Ваше Величество верить искренности моих чувств, и с сими чувствами пребываю, Государь, Вашего Величества

добрый друг Наполеон».

Ответ императора Николая из Петербурга от 28 января (9 февраля) 1854 года был следующий⁴⁹:

«Не могу лучше отвечать Вашему Величеству, как повторением слов, сказанных Мною, которыми оканчивается Ваше письмо: «Наши сношения должны быть искренно-дружественные и основываться на одних и тех же намерениях: сохранения порядка, миролюбия, уважения к трактатам и взаимной благоприязни». Принимая сию программу, как Я начертал оную сам, Вы утверждаете, что пребывали ей верны. Смею думать, и совесть Меня в том удостоверяет, что Я от нее не уклонялся, ибо в деле, разделяющем нас и возникшем не по Моей вине, Я всегда старался о сохранении благоприятных сношений с Францией и с величайшим рачением избегал встретиться на этом поприще с выгодами религии, исповедуемой Вашим Величеством; делал, для поддержания мира, все уступки в форме и в существе, какие только допускала честь Моя, и, требуя для Моих единоверцев в Турции утверждения прав и преимуществ, приобретенных для них издавна ценою русской крови, не искал ничего такого, что не истекало бы из трактатов. Если б Порта была предоставлена самой себе, раздор, приводящий в недоумение Европу, давно был бы прекращен. Бедственное влияние одно тому воспрепятствовало. Возбуждая неосновательные подозрения, распаляя фанатизм турок, представив правительству их Мои намерения и истинное значение Моих требований в ложном виде, дали этому вопросу такие обширные размеры, что из него неминуемо должна была возникнуть война.

Ваше Величество, позволите мне не распространяться в подробности об обстоятельствах, изложенных в Вашем письме с особенной Вашей точки зрения. Многие действия Мои оцениваются в нем, по Моему мнению, не во всей точности; многие случаи, изложенные превратно, потребовали бы, для представления их в надлежащем виде, по крайней мере как Я их понимаю, слишком подробных толкований, несовместных с перепискою между царственными лицами. Таким образом, Ваше Величество полагаете занятие княжеств виною быстрого превращения переговоров в действия. Но Вы упускаете из виду, что этому занятию, еще только временному, предшествовал и преимущественно подал повод случай весьма важный — появление союзных флотов вблизи

463