Сосредоточение русских войск на границе

Княжеств (лето 1853 года) и распоряжения

По занятию княжеств

Придунайские княжества, Молдавия и Валахия, невольно сделались в 1853 году объектом спора чуть ли не всей Европы. Княжества эти со времени своего возникновения в XIII веке непрерывно пользовались внутренней самостоятельностью, признавая над собой власть первоначально Венгрии, потом Венгрии и Польши, а с конца XIV века преимущественно власть Турции. Господари валашский Бранковано и молдавский Кантемир вступили во время Прутского похода Петра Великого в сношения с Россией, причем Кантемир даже заключил с нами договор, на основании которого обязывался вместе со своим народом сделаться вассалом Петра. Неудача похода повлекла за собой изгнание туземных господарей из княжеств и передачу их Портой в управление константинопольских греков, щедро оплачивавших возведение себя в сан государей Молдавии и Валахии.

Несмотря на отчуждение греческих правителей, так называемых фанариотов¹, от народа, они принуждены были сообразовать в интересах укрепления собственной власти² свою политику с желаниями управляемой ими страны и стремиться к расширению государственной самостоятельности своих княжеств; с другой стороны, господари предполагали, что, действуя таким образом, они способствуют осуществлению греческих мечтаний о восстановлении Византийской империи. В действительности же деятельность господарей при возродившемся и усиливающемся румынском национальном сознании невольно клонилась к освобождению княжеств не только от турецкого владычества, но и от греческого влияния. В начале прошлого столетия в этом пришлось убедиться вождю греческого движения в Валахии Александру Ипсиланти, после неудач которого перестала существовать там и сама мысль о воссоединении с Грецией.

Кучук-Кайнарджийским договором права княжеств были расширены. Господари получили возможность держать при Порте своих поверенных в делах и при всяком недоразумении между нею и княжествами имели право прибегать к заступничеству России. Ясский договор 1791 года и бухарестский договор 1812 года подтвердили постановления Кучук-Кайнарджийского трактата. Аккерманская конвенция 1826 года установила семилетний срок правления господарей, причем обусловила их назначение и смену

65

Панорамный вид России

(английская гравюра)

согласием России. Адрианопольский трактат признал протекторат России над обоими княжествами. В силу этого признания наши войска оставались в княжествах и после войны для поддержания порядка до введения в действие выработанного графом Киселевым и рассмотренного, по повелению императора Николая, в Государственном совете «Органического статута», заключавшего кодекс государственного и финансового права Молдавии и Валахии, а также и некоторые другие постановления и уставы. Согласно статута сан господаря приобретался народным избранием и утверждением России и Турции.

Однако волнения в княжествах не прекращались. Они вызывались в Валахии злоупотреблениями господаря, а в Молдавии недовольством крестьян. Общеевропейское революционное движение 1848 года отозвалось в Валахии свержением господаря и сменой временных революционных правительств, отменивших Органический устав; в Молдавии же, которой управлял энергичный Стурдза, оно ограничилось отдельными вспышками. Эти обстоятельства первоначально повлекли за собой занятие княжеств русскими и турецкими войсками, а затем, в 1849 году, была заключена Балто-лиманская конвенция, которая восстанавливала действие Органического статута, но с отменой права избрания господарей, вновь назначавшихся с тех пор по соглашению нашего правительства и Порты.

Господарем Валахии был назначен Барбо Стирбей, Молдавии — Григорий Гика. Первые же годы их правления ознаменовались

66

злоупотреблениями и недовольством населения. И то и другое являлось для нашего правительства предметом забот, а для наших заграничных недоброжелателей — материалом для обвинений не столько против господарей, сколько против России, влиянию которой приписывалось своеволие молдавских и валахских властей. Нельзя не согласиться со словами князя А. М. Горчакова, что протекторат над княжествами, не принося России никакой выгоды, являлся для нас лишь обузой. К тому же он был источником, из которого черпали распространяемые в Европе против нас небылицы, оправдываемые до известной степени нравственной ответственностью за господарей, которая налагалась на нас существованием протектората.

16 мая 1853 года вслед за получением известия об оставлении князем Меншиковым Константинополя высочайше повелено было войскам, предназначенным для занятия княжеств, начать сосредоточение к исходным пунктам — у местечек Скуляны и Леово.

К указанному времени на военное положение были приведены войска 4-го и 5-го корпусов с прикомандированными к ним частями. Весь 4-й и часть 5-го корпуса предназначались для занятия Придунайских княжеств и для наблюдения за нашей границей на нижнем Дунае. Остальная же часть 5-го корпуса держалась в полной готовности в Одессе и Севастополе на случай возможного десанта в пределы Турции.

Войска 3-го корпуса мобилизовались и должны были передвинуться вслед за уходом 4-го корпуса на места расположения этого последнего в Киевской, Волынской и Подольской губерниях³.

Таким образом, к июню мы имели на нашей южной границе для действия на европейском театре 100¹/₂ бат., 64 эск., 60 сот., 264 пеш. и 40 кон. ор. численностью около 129 тысяч строевых нижних чинов⁴.

Часть этих мобилизованных сил была оставлена, как это сказано выше, в Одессе и Севастополе в полной готовности для посадки на суда Черноморского флота.

В Крыму, преимущественно в окрестностях Севастополя, находилась 13-я пехотная дивизия с ее артиллерией и тремя сотнями донского казачьего № 39 полка, всего 16 бат., 48 пеш. ор. и 3 сот., и в окрестностях Одессы 14-я пехотная дивизия с ее артиллерией, с четырьмя сотнями донского казачьего № 22 и с остальными сотнями № 39 полков, всего 16 бат., 48 пеш. ор. и 7 сот.⁵ Таким образом, за исключением этих войск, мы имели для действия на Дунае 68¹/₂ бат., 64 эск., 50 сот., 168 пеш., 40 кон. ор. и 2 понт. парка численностью около 90 000 строевых нижних чинов.

Кроме того, в распоряжение командующего действующими войсками была предана Дунайская флотилия под начальством контрадмирала Мессера. В ряды армии князя Горчакова она вошла

67

в составе 27 канонерских лодок, пароходов «Прут» и «Ординарец», двух баржей и двух ботов, подразделенных на 2 батальона и вооруженных 89 орудиями преимущественно 24-фунтового калибра и 116 трехфунтовыми фальконетами⁶.

С конца мая войска начали свое сосредоточение к сборным пунктам на границе княжеств, по течению р. Прута, и группировались в окрестностях двух пунктов, местечек Скуляны и Леово⁷, куда они прибывали между 5 июня и 14 июля⁸.

В окрестностях Скулян расположилась большая часть 4-го корпуса со своей артиллерией⁹, всего 42¹/₄ бат., 6 сот., 120 пеш. и 8 кон. ор. и понт. парк; в окрестностях Леова остальная часть 4-го корпуса¹⁰ и из войск 5-го пехотного корпуса шесть батальонов 15-й пехотной дивизии с двумя легкими батареями, 5-я легкая кавалерийская дивизия с артиллерией, пять сотен донского казачьего № 37 полка, рота 5-го саперного батальона с понтонной ротой и парком и подвижной № 5 госпиталь; всего 14¹/₂ бат., 64 эск., 5 сот., 38 пеш. и 32 кон. ор. и понт. парк¹¹.

Остальные части 5-го пехотного корпуса, за исключением сосредоточенных у Одессы и Севастополя, расположились в составе 10 бат., 24 пеш. ор. и 2 сот. под личным начальством командира корпуса генерал-адъютанта Лидерса на нижнем Дунае, у Рени, Измаила и Килии¹². Временная задача войск генерала Лидерса заключалась в прикрытии нашей границы по нижнему Дунаю от возможных на нее поползновений со стороны турок. Для противодействия нападению неприятеля с этой стороны были, между прочим, сделаны распоряжения и о приведении в порядок крепостей Килии и Измаила.

Высочайшим указом 26 мая 1853 года генерал-адъютант князь Михаил Дмитриевич Горчаков 2-й был назначен командующим войсками 4-го и 5-го корпусов с приписанными к ним частями.

Выбор этот был сделан государем не сразу. В числе кандидатов на пост командующего войсками называли князя Меншикова, графа Редигера, генерал-адъютанта Берга и командира 5-го пехотного корпуса генерал-адъютанта Лидерса, молодого, недюжинного генерала, отмеченного своими выдающимися действиями в Трансильвании в 1849 году.

С именами графа Редигера и генерала Лидерса были связаны славные боевые воспоминания нашей армии; оба они имели случай выказать свои военные таланты и способность к самостоятельному руководству боевыми операциями; имена обоих были близки сердцу русского войска. Но князь Варшавский выставил своего кандидата, и вера императора Николая в «отца-командира» заставила государя остановить на нем выбор¹³.

Князь Михаил Дмитриевич Горчаков, произведенный в офицеры гвардейской артиллерии в 1807 году, начал свою разно-

68

стороннюю, но преимущественно штабную боевую карьеру с 1809 года и принимал самое деятельное участие в войнах 1812, 1813 и 1814 годов, чем, собственно, и кончилась его строевая служба. С 1820 года он всего себя посвятил штабной службе, первоначально в должности начальника штабов 3-го и 1-го корпусов, а с 1831 года в должности начальника Главного штаба действующей армии при князе Варшавском. Эту должность с присоединением к ней впоследствии должностей члена совета управления Царства Польского и