Глава VIII. Отношение России к мирным средствам разрешения международных конфликтов

 

Наиболее важным из так называемых мирных способов разрешения споров ныне являются следующие: 1) дипломатическая акция; 2) "добрые услуги" (bons offices); 3) посредничество (mediation); 4) смешанные комиссии - следственные и согласительные; 5) арбитраж и 6) постоянный суд.

Дипломатическая акция - это непосредственные дипломатические переговоры между спорящими сторонами, преследующие цель уладить конфликт.

Если конфликтующие стороны не согласны решить свой спор таким путем или если этот путь не привел к желательной цели, то всякое третье государство вправе по собственной инициативе или по просьбе хотя бы одной из спорящих сторон предложить свои "добрые услуги" или медиацию для содействия мирному разрешению конфликта.

Часто не отличают "добрых услуг" от посредничества и наоборот. Между тем в действительности это различие существует.

Задача "добрых услуг" заключается, собственно, лишь в том, чтобы подготовить сближение между спорящими сторонами и облегчить для них дальнейшие переговоры в целях мирного разрешения конфликта; на ход и результаты этих переговоров "добрые услуги" не призваны оказывать влияния.

Между тем посредничество означает не только вступление третьей стороны в переговоры между конфликтующими державами, но и самостоятельное, в известном смысле, в них участие, а часто даже и направление этих переговоров для разрешения спора в духе, который кажется справедливым, по мнению посредника, для обеих сторон.

Основная задача следственных комиссий, создаваемых спорящими державами обычно на паритетных началах, заключается в установлении факта, который лежит в основе спора.

Согласительные комиссии создаются в том же порядке, но в их задачу входит не только установить фактические обстоятельства спора, но и предложить конфликтующим сторонам определенное возможное решение спорного дела.

Под арбитражем разумеют международный третейский суд, который создается на основе соглашения между спорящими сторонами (компромисс) и, соответственно, между ними и третейским судьей, который принимает на себя обязанность разрешить возникший спор.

На рубеже XIX и XX вв. возник постоянный третейский суд. Образование его связано с Гаагскими конференциями 1899-1907 гг.

Основное отличие третейского разбирательства спорного вопроса от "добрых услуг", посреднических предложений и постановлений смешанных комиссий заключается в том, что решение третейского судьи считается обязательным для спорящих сторон.

Постоянный суд - Постоянная палата международного правосудия - возник после Первой мировой войны на основе ст. 14 Статута Лиги Наций. Рассмотрение его организационных и функциональных особенностей выходит, однако, за пределы нашей темы*(636). Сказанное относится также к Международному суду Организации Объединенных Наций.

 

* * *

 

Русским народом было выработано свойство прибегать к мирным средствам разрешения споров и конфликтов, прежде чем обращаться к оружию. История международных отношений России полна доказательств этому. Высокое понимание русским народом важности мирных средств разрешения споров прекрасно было выражено, например, в депеше нашему посланнику в Пруссии от 28 апреля 1741 г., из которой видно, что Русское государство в первой половине XVIII в. держалось того мнения, что между государствами "поныне всегда в обыкновении бывало, об имеющих своих иногда претензиях наперед друг к другу изъясняться и дружески удовольствия требовать, а силу уже тогда употреблять, ежели никакой справедливой сатисфакции дружескими способами получить невозможно"*(637).

Русское государство оказало творческое влияние на развитие и утверждение основных мирных средств разрешения споров, и Институт "добрых услуг" и посредничества хорошо известен русской дипломатии еще в период Московской Руси (и даже ранее).

Приведем лишь несколько примеров применения посредничества в истории русской дипломатии. Мир между Иваном Грозным и Стефаном Баторием в 1582 г. в Яме Запольском был заключен при посредничестве папского посла Поссевино*(638). Столбовский мир 1617 г. со Швецией был заключен при посредничестве британского посла Дуусона Мерика*(639), известного в русских документах под именем князя Ивана Ульянова. В спорах с Польшей в XVII в. Россия неоднократно принимала посредничество пап и императоров. В акте Андрусовского перемирия от 30 января 1667 г. было сказано, что при безрезультатности непосредственных дипломатических переговоров между русским и польским правительствами, "призвати государей христианских за посредники". Во время Северной войны Россия допускала "добрые услуги" и посредничество со стороны Англии и Франции для заключения мира со Швецией. Соглашалась Россия на посредничество со стороны третьих держав не раз и в XVIII, и в XIX вв.

Много раз выступала Россия с предложением собственных "добрых услуг" и посредничества. Так, в 1699 г. по просьбе бранденбургского курфюрста Россия выступила посредником между Пруссией и Польшей по поводу спора их из-за польского города Эльбинга*(640).

В 1716 г. Петр I выступал "медиатором" в споре между Речью Посполитой и королем Августом*(641). При посредничестве России был заключен знаменитый Тешенский мир 1779 г.*(642).

При посредничестве России (вместе с Австрией) был заключен Версальский мирный договор 3 сентября 1783 г., провозгласивший независимость США. В 1798 г. князь Репнин был отправлен в Берлин в качестве представителя Павла I, давшего согласие быть посредником для примирения Австрии с Пруссией*(643). В 1812 г. Россия предложила свое посредничество в споре между Англией и США. Оно было отклонено Англией.

Русский народ всегда смотрел на посредничество как на исключительно мирное средство в разрешении споров. Посредничество и насилие - несовместимые понятия - отмечал, например, Петр I*(644).

Эта же мысль проводится во втором секретном артикуле к Амстердамскому договору 1717 г. в том смысле, что "званию посредника приличествует точное соблюдение беспристрастия"*(645). В этом же отношении значительный интерес представляет русский мемориал от 6 октября 1720 г. английскому правительству. "Предлагать медиацию, - говорилось в нем, - и тогда же делать угрозы, суть вещи противоречительные и несовместные между собою; предлагать медиацию для примирения государя с его неприятелем и тогда же объявить, что сделали союз с сим неприятелем, сие ясно показует, что медиация не с тем предлагается, чтобы достигнуть до сего примирения, но что ищут причин к вражде и разрыву. Заключение ответа великобританских министров довольно показует, что ваше величество не посредником, но судиею хотите быть и давать законы, и что министры вашего величества мнят, что его царское величество должен без противоречия покориться законам, каковые они разсудят ему предписать"*(646).

Еще более важное принципиальное значение в указанном смысле имеет взгляд на роль посредничества, высказанный Александром I в 1804 г., по его мнению, в основу организации нормальных международных отношений должно быть положено "обязательство никогда не начинать войны иначе, как по истощению всех средств, предоставляемых посредничеством третьей державы"*(647).

Имея такой взгляд на роль посредничества, Россия принимает активное участие в международно-договорном установлении этого института на Парижском конгрессе в 1856 г. Статья 8 мирного Парижского трактата постановляет: "Если между блистательною Портою и одною или несколькими из других заключивших сей трактат держав возникнет какое-либо несогласие, могущее угрожать сохранению дружественных между ними сношений, то и блистательная Порта, и каждая из сих держав, не прибегая к употреблению силы, имеют доставить другим договаривающимся сторонам возможность предупредить всякое дальнейшее столкновение чрез свое посредничество"*(648).

В том же духе высказывается и ст. 12 заключительного акта Африканской конференции, подписанного в Берлине в 1885 г.: "В случае возникновения между державами, подписавшими настоящий акт, серьезных несогласий в отношении границ или внутри пределов упомянутых в ст. 1 территорий, включенных в район свободной торговли, эти державы обязуются, прежде чем обращаться к оружию, прибегать к посредничеству одной или нескольких дружественных держав"*(649).

На первой мирной Гаагской конференции 1899 г., созванной по инициативе России, посредничество приобретает значение общепризнанного начала международного права. Согласно первой конвенции*(650), проект которой был предложен Россией этой конференции (а также и конференции 1907 г.), подписавшие ее державы соглашаются, прежде чем прибегнуть к оружию, обращаться к добрым услугам или посредничеству дружественной державы, "насколько позволят обстоятельства"; державам, непричастным к столкновению, прямо предоставляется право предлагать свои добрые услуги или свое посредничество, и осуществление этого права отнюдь не может быть рассматриваемо как "действие недружелюбное" (un acte peu amical). Принятие посредничества не препятствует, однако, открытию или продолжению военных действий. Определенно отмечается, что "добрые услуги" и посредничество "имеют исключительно значение совета и отнюдь не могут почитаться обязательными".

Следует подчеркнуть, что первая Гаагская конвенция делает шаг вперед в смысле самой конструкции института посредничества.

Как мы видим, Парижская конференция 1856 г. и Берлинская 1885 г. обращение к посредничеству рассматривали лишь как обязанность государств, находящихся в конфликте, вовсе не упоминая о предложении посредничества по собственной инициативе нейтральными государствами. Конвенция же, принятая в Гааге, признает желательным и необходимым не только обращение к посредничеству воюющих государств, но также предложение посредничества государствами нейтральными.

Дальнейшее свое развитие институт посредничества получает в международных актах ХХ в.

Первая конвенция Гаагской конференции 1899 г. (а также 1907 г.) не отличает посредничества от "добрых услуг"; между тем, как мы уже отмечали, в действительности различие это существует.

Следует подчеркнуть, что русская дипломатия хорошо различала эти две формы уже в начале XVIII в.

Так, при переговорах о заключении мира со шведами Петр I соглашался на медиацию австрийского императора лишь в виде "добрых услуг"*(651). В наказе, данном Петром I князю Б.И. Куракину, отправлявшемуся 23 сентября 1709 г. послом в Лондон, относительно посредничества для мира со шведами, было следующее предупреждение: "А самому отнюдь той их (Англии и Франции. - Ф.К.) медиации не требовать и не вступать, но наипаче по всякой возможности от ней удаляться"*(652).

Русская дипломатия при Екатерине II продолжает эту традицию. Так, в период дунайской кампании Россия отклонила посредничество Фридриха II, соглашаясь лишь на его "добрые услуги"*(653).

Отчетливое представление об этом различии прекрасно было выражено затем русской дипломатией, например, в период восточного кризиса 1791 г.

Как известно, блестящая победа гениального русского полководца Суворова над Турцией - героический штурм и взятие Измаила - вынуждала турок к капитуляции.

В целях противодействия усилению русского могущества на Черном море и в Польше Англия и Пруссия выступили тогда с предложением своего посредничества в переговорах России с Турцией, дабы добиться от первой уступок. Они запугивали Россию войной. Екатерина II, не отклоняя "добрых услуг" наотрез, однако отвергла предложения о посредничестве. Посредничество означало, что Россия должна отказаться от прямых переговоров с Турцией и все сношения с ней вести только через представителей Англии и Пруссии. Принятие же "добрых услуг" заставило бы Екатерину II только выслушивать советы и предложения Пруссии и Англии; вести мирные переговоры с турками Россия могла самостоятельно. Предложение "добрых услуг" Екатерина также надеялась, в конце концов, отклонить, как только представится удобная минута*(654).

Как известно, осторожная и твердая позиция Екатерины в этом вопросе целиком себя оправдала. Питт потерпел поражение в русском вопросе, чему немало способствовала и тонкая дипломатия русского посла в Лондоне С.Р. Воронцова, прекрасно изучившего все особенности государственного строя Англии.

Екатерина торжествовала. По словам Соловьева, она имела полное право говорить: "Мы никогда войны не начинали, но защищаться умеем"*(655).

Ясский мир с Турцией 29 декабря 1791 г. окончательно закрепил за Россией Очаков и берег между Бугом и Днестром.

Что касается смешанных комиссий, то необходимо, прежде всего, подчеркнуть, что самый институт следственных комиссий своим возникновением обязан исключительно России. Именно по ее инициативе был принят на первой мирной конференции в Гааге в 1899 г. этот способ мирного разрешения споров, совершенно неизвестный до того как институт международного права.

Международные следственные комиссии получили затем дальнейшее развитие в первой конвенции 1907 г. при несогласиях, "не затрагивающих ни чести, ни существенных интересов и проистекающих из разногласия в оценке фактических данных дела", эти комиссии должны заняться "выяснением вопросов факта посредством беспристрастного и добросовестного их расследования". Они образуются путем особого соглашения между спорящими сторонами тем же порядком, как и третейский суд. Делопроизводство подробно регламентировано. Доклад комиссии, который прочитывается в открытом заседании, ограничивается лишь установлением фактов и предоставляет спорящим державам, в отличие от постановления третейского суда, полную свободу дальнейшего решения.

Наука международного права оценивает положительно значение следственных комиссий. "Огромная польза таких международных следственных комиссий очевидна: спорящие державы выигрывают время и получают возможность остановить развитие страстей общественного мнения и народов"*(656).

В системе мирных способов разрешения международных столкновений наиболее важным по своему юридическому значению считается третейский суд.

Русский народ, как и другие народы, практиковал применение этого мирного средства разрешения споров уже в глубокой древности.

Еще в домосковский период нашей истории на Руси в некоторых случаях прибегали к суду третейскому, к третьеванью. Если тяжущиеся стороны не были довольны решением волостей, то им дозволялось обратиться к митрополиту, который назначал третье лицо, кто будет им люб, для произнесения приговора. Так зарождаются на Руси первые элементы юридических способов разрешения споров*(657).

Институт междугосударственного третейского разбирательства начинает широко применяться в Европе и Америке с конца XVIII в. и получает значительное развитие в XIX в.

Одним только своим участием в третейском разбирательстве многих международных споров Россия оказала серьезное положительное влияние на внедрение идеи третейского суда в международную практику.

Приведем лишь несколько случаев третейского разбирательства в истории России. Так, Александр I в качестве третейского судьи вынес решение по спору, возникшему в 1820 г. между Англией и США относительно толкования Гентского мирного трактата в той его части, которая касалась права собственности на невольников, находившихся на американской территории, занятой англичанами. В 1875 г. Александр II вынес третейское решение по делу перуанского суда "Maria Luz". Дело это заключалось в следующем. В 1872 г. упомянутое судно с китайцами-кули прибыло в один из японских портов. Кое-кому из кули удалось бежать с корабля. Этот случай привлек внимание японских властей. Выяснилось, что на перуанском судне перевозятся китайцы-кули, обманом попавшие в рабство. Им была предоставлена возможность вернуться на родину. Перуанское правительство опротестовало эти действия Японии, ссылаясь на неподсудность корабля законам прибрежного государства. Решение Александра II было против перуанского правительства, и оно было вынесено на основе противоположной юридической аргументации: а именно - торговые суда, пребывающие в иностранном порту, подлежат юрисдикции прибрежного государства. Это решение имеет большое принципиальное значение. В 1889 г. Александр III был избран третейским судьей в споре между Францией и Голландией относительно общих между ними границ в Южной Америке и вынес свое решение 25 мая 1891 г. в пользу Голландии. 25 февраля 1897 г. русский международник Ф.Ф. Мартенс вынес третейское решение в пользу Англии в споре между нею и Голландией по делу об аресте голландскими колониальными властями в Макасаре шкипера китобойного судна "Costa Rica Packet" английского подданного Карпентера. 21 сентября 1899 г. было принято единогласно решение третейского трибунала, супер-арбитром и председателем которого являлся русский ученый Ф.Ф. Мартенс, по спорному делу о границах английских и венесуэльских территорий в Гвиане между реками Эссеквибо и Ориноко. Этот спор, начало которого относится еще к концу XV в., был решен, в общем, в пользу Венесуэлы. Следует заметить, что производство этого третейского трибунала отличалось, по мнению Ф.Ф. Мартенса, двумя важными особенностями: "Во-первых, он разбирал спорное дело на основании составленного его председателем и одобренного всеми членами трибунала регламента или устава судопроизводства. До тех пор международные третейские суды не имели никаких правил судопроизводства. Во-вторых, решение было поставлено единогласно - чего также не бывало в серьезных международных спорах"*(658).

Однако значение России в деле развития международного судопроизводства далеко не исчерпывается только фактами ее активного участия в практике применения международного третейского разбирательства.

Можно смело утверждать, что в деле развития международного судоустройства и судопроизводства Россия сыграла, бесспорно, ведущую роль, хотя не следует, разумеется, переоценивать, как в этом, так и в других случаях, искренность пацифизма царского правительства и его дипломатии, для которых он нередко являлся простой маскировкой различных политических комбинаций*(659).

Как мы уже отмечали, Россия не только проявила инициативу в созыве первой мирной конференции в Гааге 1899 г., но и выступила со своим собственным проектом кодекса мирных средств разрешения споров, который и лежит ныне в основе принятой на этой конференции международной конвенции "о мирных способах разрешения международных столкновений" и который должен быть отмечен как "исторический факт прогрессивного значения"*(660).

Эта конвенция признала, что "в вопросах юридического свойства и преимущественно в вопросах толкования или применения международных договоров" третейский суд является "самым действительным и вместе с тем самым справедливым средством решения споров, не улаженных дипломатическим путем". Третейский суд имеет своим назначением решение международных споров судьями, которые выбираются самими заинтересованными сторонами и постановляют решение на основании уважения к праву. Соглашение о третейском суде заключается для решения уже возникших или могущих возникнуть споров. Оно может относиться ко всякому спору или только к спорам определенного рода и налагает обязательство добросовестно подчиниться третейскому решению.

Следует подчеркнуть, что Россия в интересах дальнейшего развития международного судопроизводства даже предлагала сделать третейский суд обязательным хотя бы для некоторой категории вопросов, которые должны быть указаны в самой конвенции и которые не затрагивают ни жизненных интересов, ни национального престижа государства. Она предлагала признать обязательным третейское разбирательство в следующих случаях: 1) при несогласиях относительно денежных убытков, понесенных государством или его подданными вследствие недозволенных действий или бездействия другого государства или его подданных и 2) при разногласии относительно толкования и применения договоров: почтовых и телеграфных, железнодорожных, о подводных кабелях; регламентов относительно средств предупреждения столкновений судов в открытом море; конвенций относительно судоходства по международным рекам и каналам; конвенций относительно литературной, художественной и промышленной собственности; конвенций монетных, метрических, санитарных, ветеринарных и о филоксерах; конвенций о наследстве, о выдаче и взаимной судебной помощи; и, наконец, конвенций о разграничении, поскольку они касаются вопросов чисто технических, а не политических.

Однако это интересное предложение России не прошло главным образом по причине настойчивого возражения против него со стороны Германии*(661).

Любопытно отметить, что свое отрицательное отношение к обязательному третейскому разбирательству один из представителей страны режима "железа и крови", Цорн, обосновывал тем соображением, что оно не соответствует традициям бисмарковской политики.

Ввиду резко отрицательной позиции германских представителей по этому вопросу конференция была вынуждена прервать свою работу на целых 14 дней, пока Цорн в сопровождении американского доктора Холла поехал в Берлин для получения новых инструкций от своего правительства. Разумеется, последнее решительно отвергло принцип обязательности третейского суда. Таким образом, этот вопрос был провален Германией.

Третейский суд был признан факультативным, с сохранением права держав заключать соглашения общие или частные "с целью распространения юрисдикции обязательного третейского суда на все те дела, которые они признают возможным ей подчинить".

Заслугой России (на этот раз вместе с Англией и США) является также учреждение постоянного международного трибунала.

Постоянная палата третейского суда была учреждена первой конференцией мира с целью "облегчить возможность обращаться без замедления к третейскому суду в случае международных споров, которые не могли быть улажены дипломатическим путем". Гаагская палата компетентна для всех случаев третейского разбирательства, если только державы, подписавшие конвенции, не заключат соглашение об установлении иного суда. Канцелярией палаты служит "Постоянное бюро" в Гааге. Оно является посредником для сообщений, касающихся созыва Палаты. На Бюро возлагается хранение архива и заведывание всей распорядительной частью. Каждая договаривающаяся держава рекомендует не более четырех лиц, "которые были бы известны своими познаниями в вопросах международного права, пользовались бы полнейшим личным уважением". Из этих рекомендованных лиц составляет общий список, который хранится в Международном бюро в Гааге. Члены Палаты назначаются на шестилетний срок. Из упомянутого списка каждая спорящая сторона может назначить двух судей. Арбитры выбирают супер-арбитра. Высший надзор за организацией постоянного трибунала принадлежит особому распорядительному совету в Гааге, председателем которого является голландский министр иностранных дел. Членами этого совета состоят главы дипломатических представительств в Гааге. Порядок третейского разбирательства, если между спорящими сторонами не согласовано применение иных правил, определен в самой конвенции. В третейской записи возможна оговорка о пересмотре третейского решения в случае обнаружения новых обстоятельств. Третейское разбирательство распадается на две стадии - письменная подготовка (instruction) и устные прения перед судом (debats). Решения палаты принимаются большинством голосов и должны содержать изложение мотивов.

По сравнению с английским проектом организации постоянного суда, принятым конференцией, русский проект по этому вопросу, предлагавшийся конференции, считается более совершенным в том смысле, что он предлагал решающее влияние на образование третейского суда предоставить нейтральным, а не заинтересованным государствам. Русский проект предлагал конференции избрать на время до созыва новой конференции пять держав. Каждая из них в случае обращения каких-либо государств к третейскому суду имела право избрать одного из судей, совокупность которых и должна была представлять собой постоянную судебную инстанцию, компетентную для разрешения данного дела. Конфликтующие державы, в случае если они не принадлежали к упомянутой избирательной пятерке держав, имели право в дополнение к прочим членам трибунала избрать от себя по одному судье. Организованный таким образом третейский суд избирал из числа своих членов президента, голос которого был решающим, в случае разделения голосов поровну*(662).

Следует заметить также, что принятый первой конференцией мира устав судопроизводства для постоянной палаты третейского суда представляет собой устав, предложенный русским международником Ф.Ф. Мартенсом тому самому третейскому суду, который в 1899 г. под его председательством решил уже упоминавшийся нами спор между Англией и США о границах Венесуэлы в Южной Америке.

Усовершенствование третейского разбирательства и учреждение постоянного международного третейского трибунала представляют собой, бесспорно, значительный шаг вперед по пути прогресса в деле развития международного права, и в этом вопросе ведущая роль, несомненно, принадлежит России.

Другим более эффективным фактором мира могло бы, при известных исторических условиях, явиться разоружение.

Следует подчеркнуть, что первая попытка в истории практически разрешить этот вопрос принадлежит также России. После разгрома Наполеона Россия, озабоченная умиротворением Европы, выступила с предложением сокращения вооружений великих держав, при содействии которых имелось в виду осуществить в будущем постепенное ограничение вооруженных сил всех государств Европы. План этот был изложен Александром I в его письме к лорду Кастльри от 21 марта 1816 г. Русский император указывал лорду на необходимость, для упрочения нового порядка, "поощрять усмиренные народы безбоязненно предаваться полному спокойствию".

Наиболее "убедительным и решительным средством" для этого "должно представляться единовременное уменьшение вооруженных сил всех родов", которыми располагали правительства во время войн против Наполеона. Самое разоружение должно совершаться "с тем согласием и добросовестностью, которым Европа обязана своим спасением и которые одни в состоянии обеспечить в настоящее время ее счастье"*(663).

Предложения России в указанном смысле не имели, однако, успеха. Одной из причин неудачи России в этом отношении являлось существовавшее в то время в Европе опасение "колоссального могущества"*(664), которого достигло Русское государство после уничтожения наполеоновской агрессии.

В конце XIX в. в связи с огромным ростом германского милитаризма и усилением угрозы всеобщему миру со стороны германского агрессора Россия вновь поднимает вопрос о разоружении.

В русском циркуляре от 12 августа 1898 г.*(665) о предложении созвать мирную конференцию даются в очень сильных выражениях характеристика и отрицательная квалификация милитаризма. В одном из пунктов этого документа было высказано пожелание: "По международному соглашению найти самые действительные способы, которыми бы возможно было гарантировать всем народам блага истинного и продолжительного мира и, прежде всего, ограничить поступательное развитие современных вооружений".

Интересно отметить, что Август Бебель в своей речи, произнесенной в рейхстаге, назвал этот акт "приговором милитаризма и современного положения Европы, невыносимость которых не может быть спорной ни для кого".

Выступая с инициативой созыва первой конференции мира, Россия считала возможным еще до открытия конференции приступить к предварительному обмену мнениями между державами с целью, в частности, "без замедления изыскать средства, способные положить предел дальнейшему развитию сухопутных и морских вооружений", причем разрешение этого вопроса представлялось ей "все более и более настоятельным ввиду происшедшего за последнее время усиления боевых средств"*(666).

В программу обсуждения этого вопроса Россия предлагала в новом циркуляре*(667) положить, в частности, следующие начала:

1. Сохранение на известный срок настоящего состава сухопутных и морских вооруженных сил и бюджетов на военные надобности и предварительное изучение средств, при помощи которых могло бы в будущем осуществиться даже сокращение вооруженных сил и военных бюджетов.

2. Запрещение вводить в употребление в армиях и во флоте какое бы то ни было новое огнестрельное оружие и новые взрывчатые вещества, а также порох, более сильно действующий сравнительно с принятым в настоящее время, как для ружейных, так и для орудийных снарядов.

3. Ограничение употребления в полевой войне разрушительных взрывчатых составов, уже существующих, а также запрещение пользоваться метательными снарядами с воздушных шаров или иным подобным способом.

4. Запрещение употреблять в морских войнах подводные миноносные лодки и иные орудия разрушения того же свойства, а также обязательство не строить в будущем военных судов с таранами.

5. Заключение взаимного обязательства не увеличивать в течение пяти лет как существующего мирного состава их армий в метрополиях, так и их военных бюджетов.

6. Для сокращения роста морских сил предлагалось установить на три года известную норму для морских бюджетов с возложением на государство обязательства не выходить из нее и вперед сообщать друг другу о числе тонн водоизмещения предположенных к постройке военных судов без указания их типа, о числе офицеров и экипажа на них и о предстоящих расходах на работы в портах.

Предложение о созыве мирной конференции с целью хотя бы некоторого облегчения бремени милитаризма, исходящее от одной из величайших держав мира, разумеется, нельзя было оставить без внимания, было невозможно пройти мимо него. Поэтому после некоторой оттяжки оно было принято двадцатью шестью государствами, в том числе Германией, которая послала своих представителей на конференцию, открывшуюся в Гааге 28 мая 1899 г.*(668).

Однако отрицательный прием, оказанный германским общественным мнением русскому предложению и самой конференции, был многозначительным симптомом, по которому действительно нетрудно было предугадать позицию официальных представителей Германии на Гаагской конференции. Профессор международного права в Мюнхенском университете Штенгель даже выступает с памфлетом против русского предложения и подвергает его "ученому" разносу. Весьма показательно, что германское правительство именно этого самого "международника" посылает в Гаагу в качестве одного из своих представителей. А печать господствующих партий в Германии с самого начала издевается над конференцией, считая ее работу "молочением пустого самана". Весьма показательным было также и то, что как раз в дни конференции Вильгельм произнес следующие слова в речи, сказанной им в Висбадене: "Только ярко блестящий меч" может служить залогом мира*(669).

Действительно, главным противником всех предложений России о разоружении оказалась на конференции именно Германия, представленная там по этому вопросу полковником Шварцгофом. Россия потерпела неудачу в своих предложениях главным образом вследствие решительного противодействия им со стороны Германии, которая шла на Гаагской конференции во главе "оппозиции" русским предложениям*(670). Это неудивительно, так как Германия лихорадочно готовилась тогда к развязыванию новой войны для осуществления своих захватнических планов мирового господства.

Отвергнув все без исключения проекты, направленные к приостановке вооружений, конференция сочла, однако, необходимым торжественно признать основную и руководящую мысль русской декларации. Конференция единогласно приняла и внесла в окончательный протокол нижеследующую резолюцию: "Конференция полагает, что облегчение военного бремени, тяготеющего в настоящее время над миром, представляется в высшей степени желательным, в видах увеличения материального и морального благосостояния человечества". Кроме того, конференция выразила пожелание, чтобы державы занялись более тщательным и всесторонним изучением вопросов о неизменении типа ружья и морской артиллерии, об ограничении сухопутных и морских вооруженных сил и военных бюджетов.

Надо признать, что, несмотря на полный провал конференции, последняя все же имела некоторое положительное значение, хотя бы в том смысле, что разоблачила перед всем миром неуклонно растущий германский милитаризм, превратившийся уже тогда в грозную опасность для всеобщего мира.

Что касается русской науки международного права, то она уделяла большое внимание мирным средствам разрешения международных конфликтов и внесла значительный вклад в дело теоретической разработки этих вопросов.

Русская литература по международному праву единодушна в отрицании агрессивных войн, в признании необходимости применять мирные средства разрешения споров и отличается широким и глубоким гуманизмом.

Укажем наиболее важные русские специальные сочинения в рассматриваемой области международного права: В.М.*(671) Рассуждение о мире и войне. СПб., 1803; Ланге. Древние русские смесные или вобчие суды. М., 1882; Камаровский. О международном суде. М., 1881; он же. О внутреннем основании идеи международного суда // Юридический вестник. 1882. N 5; Таубе. Принципы мира и права в международных столкновениях Средних веков. 1899; Храбро-Василевский. О международном третейском суде // Журнал уголовного и гражданского права. 1881. N 2; Немировский. О третейском международном суде // Вестник права. 1898. N 4; Голубев. Международные третейские суды XIX века. М., 1903.

"Рассуждение о мире и войне", законченное В. Малиновским в 1798 г. и вышедшее в свет в 1803 г., является, как мы уже отмечали, одним из самых первых русских оригинальных сочинений, относящихся к области международного права. Работа эта от первой до последней строчки пронизана гуманными началами. В ней проводится мысль о необходимости использовать все мирные средства, прежде чем начать войну. "Независимая держава подобно частному человеку не имеет права начать ссору без всякого посредничества и суда" (с. 99). В. Малиновский выступает решительным противником войны и защитником международного мира.

Войну он рассматривает как "зло самопроизвольное и соединение всех зол в свете" (с. 1). По его мнению, "она есть адское чудовище, которого следы повсюду означаются кровию, которому везде последует отчаяние, ужас, скорбь, болезни, бедность и смерть" (с. 2).

Любопытно отметить, что среди главных причин частых войн он видит, наряду с существованием постоянных армий, наличие института посланников, которые, по его мнению, приносят много вреда своими ложными увеличенными донесениями по пристрастию, своими вмешиваниями во внутренние дела и беззаконными средствами узнавать тайны. Можно считать учащение войн от содержания посланников, столько ж как и от содержания непременных армий (с. 89).

Для обеспечения международного мира он предлагал создать общеевропейский совет, состоящий из представителей союзных народов. Задача совета: 1) охрана общей безопасности; 2) предупреждение всякого нарушения мира; 3) разрешение международных споров. Решение совета подлежало исполнению. "В случае неисполнения решений общего совета непокоряющаяся держава исключается от всех общих выгод и всякого сношения, и в случае упорства общая сила употребляется для соблюдения закона" (с. 88).

Осуждая войну и защищая мир, он, однако, не разделяет крайности апологетов войны или вечного мира. По его мнению, "доброе желание вечного мира и нещастная политика необходимостей войны, суть две крайности, между коими должно избрать разумную средину" (с. 98).