Владимир высоцкий — семейные дела в древнем риме:

1.    Как-то вечером патриции

2.    Собрались у Капитолия

3.    Новостями поделиться и

4.    Выпить малость алкоголия —

 

5.    Не вести ж бесед тверёзыми:

6.    Марк-патриций не мытарился —

7.    Пил нектар большими дозами

8.    И ужасно нанектарился.

 

9.    И под древней под колонною

10. Он исторг из уст проклятия:

11. «Эх, ребята, с почтенною матрёною

12. Разойдусь я скоро, братия!

 

13. Она спуталась с поэтами,

14. Помешалась на театрах —

15. Так и шастает с билетами

16. На приезжих гладиаторов!

 

17. «Я, — кричит, — от бескультурия

18. Скоро стану истеричкою!»

19. В общем, злобствует, как фурия,

20. Поощряема сестричкою!

 

21. Только цыкают и шикают…

22. Ох, налейте снова мне «двойных»!

23. Мне ж рабы в лицо хихикают.

24. На войну бы мне, да нет войны!

 

25. Я нарушу все традиции —

26. Мне не справиться с обеими,

27. Опускаюсь я, патриции:

28. Дую горькую с плебеями!

 

29. Я ей дом оставлю в Персии —

30. Пусть берёт сестру-мегерочку,

31. И на отцовские сестерции

32. Я заведу себе гетерочку.

 

33. У гетер хотя безнравственней,

34. Но они не обезумели.

35. У гетеры пусть всё явственней,

36. Зато родственники умерли.

 

37. Там сумею исцелиться и

38. Из запоя скоро выйду я!»

39. …И пошли домой патриции,

40. Марку пьяному завидуя.

 

ВВЕДЕНИЕ. (выдвижение тезиса)

Представляется возможным попытаться датировать события, происходящие в песне. На наш взгляд в тексте содержится достаточно информации, позволяющей не только назвать период истории Рима, но и с большой степенью вероятности определить конкретный временной отрезок величиной год или два. Ни одна строчка текста не даёт сведений для окончательной датировки, но целый ряд фрагментов даёт важнейшую информацию, используя её комплексно, можно с высокой степенью вероятности датировать события песни принципатом Августа, а конкретнее, 18 или 17 г. до н.э. Обоснованию этой точки зрения, а также рассмотрению ряда иных, и посвящена эта работа.

 

I. СЕМЬЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ

Для начала попробуем определить форму брака Марка и охарактеризовать его с точки зрения римского права. Первоначально семья в Древнем Риме строилась на сугубо патриархальных началах, напоминая автономный мирок, полностью подчинённый власти одного лица главы семьи (paterfamilias) и только им представляемая во вне. Его власть в семье была непререкаемой, а в древнейшее время безграничной (№4 стр. 38). В древнейшее время правосубъективность жены всецело поглощалась правосубъективности мужа. Бесправие в равной степени касалось как личного, так и имущественного статуса жены. Муж мог продать жену в рабство, а если она без его ведома покидала его дом – истребовать её от любого лица по такому же иску, как обеспечивающий возврат имущества, оказавшегося в чужом незаконном владении. Требование о возврате жены могло быть предъявлено даже к её родителям (№4 стр. 43). Идея безграничной мужней власти пронизывала и имущественные отношения супругов. В семье был один субъект имущественных прав – муж, которому принадлежало имущество, не только нажитое в браке, но и ранее составлявшее собственность жены, если до заключения брака она была persona sui juris (лицом своего права), а также подаренное ей отцом по случаю выхода замуж (№4 стр. 43-44). Описанная власть мужа над женой называлась manus, в связи с чем и сам брак, при котором жена подчинялась этой власти, известен под наименованием брака с мужниной властью (cum manu miriti) (№4 стр. 44). Жена по древнеримским воззрениям занимала положение дочери (filiae 1000) по отношению к мужу и положение сестры (cororus 1000) по отношению к собственным детям (№4 стр. 38).

Однако существовал и иной тип брака – без мужней власти (sine manu). По своим принципам брак sine manu прямо противоположен браку cum manu mariti. Вступление в такой брак не влекло изменения правосубъектности женщины. Она сохраняла статус persona sui juris (лица своего права), если имела его раньше, либо продолжала подчиняться отцовской власти. Мужу теперь никакая власть над женой уже не принадлежала: супруги в личном отношении считались юридически равными субъектами. Муж, в частности, не в праве был обязать жену, покинувшую его дом, вернуться против её воли (№4 стр. 44).

Начало юридического равенства супругов при браке sine manu проявилось и в их имущественных отношениях. Муж не имел никаких прав на имущество жены, не только принадлежавшее ей до брака, но и приобретённое в период семейной жизни (в порядке наследования, дарения и т.д.). Во избежание узурпации одним супругом прав на имущество другого, дарение между супругами (donations inter uxerem) было запрещено. За отмеченным изъятием мужу и жене дозволялось заключать между собой любые договоры, а в случае возникновения имущественных споров – предъявлять друг другу иски, кроме бесчестящих (№4 стр. 44).

Интересен правовой режим приданого (dos). Речь идёт об имуществе, предоставляемом мужу отцом жены (dos adventitia), если к моменту вступления в брак она не подчинялась отцовской власти (patria potestas), и предназначенном для участия в покрытии общесемейных расходов, вообще говоря, возлагавшихся на мужа (№4 стр. 44-45). Сложилась целая система норм, определивших судьбу приданого (так называемое дотальное право).

При браке cum manu mariti приданое «бесповоротно» переходило в собственность мужа и не подлежало возврату ни при каких условиях. Первоначально так же обстояло дело и при браке sine manu. Однако эта форма брака была сопряжена со значительным упрощением процедуры развода (№4 стр. 45).

Уже во II в. До н.э. развод превратился в средство избавиться от надоевшей жены; причины, которые приводились как основание для развода, смехотворны: у одного вышла на улицу с непокрытой головой; у другого жена остановилась поговорить с отпущенницей, о которой шла дурная слава; у третьего пошла в цирк, не спросив мужниного разрешения (№15 стр.208). Такое положение вело к тому, что недобросовестный муж мог развестись сразу же после получения приданого, оставив его за собой. Для предотвращения подобной ситуации жена или её paterfamilias при передаче мужу приданого заручались обещанием мужа (caution rei uxoriae), что приданое будет возвращено при расторжении брака либо в случае смерти мужа (№4 стр. 46). Таким образом, приданое переходило к мужу уже не «бесповоротно», ибо в известных ситуациях должно было быть возвращено. Тем не менее собственником приданого считался муж, который мог его израсходовать за время семейной жизни или даже намерено реализовать в предвидении развода, а иск жены о компенсации стоимости приданого не всегда приводил к достижению этой цели (например, при отсутствии у мужа имущества, на которое можно было бы обратить взыскание). Имея в виду создать для жены реальное обеспечение её интересов, связанных с приданым, закон, изданный Августом в 18г. до н.э. (!), запретил мужу без согласия жены отчуждать недвижимое имущество, полученное в качестве приданого. Вскоре это запрещение было распространено и на случаи залога (№4 стр.45-46).

Развод в классическую эпоху был свободным и допускался как по обоюдному согласию супругов (divortium), так и по одностороннему заявлению отказа от брачной жизни (repudium) (№5 стр.80), причём требование развода ни в каком обосновании не нуждалось и могло быть даже вовсе безмотивным (№4 стр.49). Согласно закону (1ex julia de adulteriis) заявление о разводе должно быть сделано перед семью свидетелями, но никаких оснований для отказа в расторжении брака не устанавливалось (№4 стр.50). Вот почему заявление Марка (строчки 11-12) уже может служить основанием для развода. В случае развода всё зависело от того, по чьей вине расторгнут брак – жены (dos сохраняется за мужем) или мужа (dos возвращается), а при отсутствии вины с обеих сторон – от того, по чьей инициативе был совершён развод (№4 стр.45).

Римляне говорили: «quamvs in bonis mariti dos sit, mulieris tamen est» (хотя приданое находится в имуществе мужа, оно принадлежит жене). Тем самым приданое играло роль имущественной гарантии для жены на случай развода по инициативе/вине мужа либо его смерти. Если же инициатором или виновницей расторжения брака оказывалась жена, в виде имущественной санкции за своё не надлежащее поведение она утрачивала право требовать возврата приданого (№4 стр.46). Даже простое управление имуществом жены принадлежало мужу при браке sine manu только тогда, когда жена сама передавала ему имущество для этой цели; в таком случае отношения между супругами определялись на основании договора получения (№5 стр.81).

Таким образом, практически не вызывает сомнения, что Марк состоял в браке sine manu. Конечно, главенство мужа сказывалось и при таком браке. Жена получала имя и сословное положение мужа; местожительства мужа было обязательным местоположением и для жены. (№5 стр.81).

Однако фактически замужняя женщина уже в конце республики пользуется в частной жизни такой же свободой, как и её муж: распоряжается самостоятельно своим имуществом, может развестись, когда ей захочется (№15 стр. 196). Теперь проясняется и ситуация с «домом в Персии [1]» (строка 29). Судя по всему, этот дом и составлял приданое (dos) его жены. Выступая инициатором развода, Марк терял всяческие права на него. С другой стороны, если отец его жены был ещё жив, то она обязана была по закону вернуться под власть paterfamilias, который судя по всему, жил на Востоке [2]. Вместе с ней должна была бы отправиться и сестра [3], которая находилась с Марком во второй степени свойства (№4 стр.43), но ни на что претендовать не могла. То, что Марк не пытается добиться развода на основании поведения жены, видимо, может быть объявлено тем, что и сам он не безгрешен. Другие нюансы и предположения будут рассмотрены ниже, при анализе периода 18-16  гг. до н.э.

Итак, на основе рассмотрения характера брака Марка, можно сделать ряд предположений. Во-первых, несмотря на возможность того, что его жена уроженка одной из восточных провинций, она. Безусловно, имеет римское гражданство, ибо до Юстиниана римский гражданин не мог законного брака с чужеземкой (№5 стр. 78-79). Во-вторых, ситуация с приданым, которым, по всей видимости, является дом в «Персии», характерна для уже развитого семейного права, что позволяет отнести её, в первом приближении, ко второй половине I в. до н.э. Вместе с тем, несмотря на возможность анализа брака Марка, сам по себе он не может служить основой для точной датировки.

Следующей проблемой, которую необходимо рассмотреть, является вопрос о происхождении и социальном статусе лирического героя, который мы также попытаемся определить на основе текста.

 

II. ПОПЫТКА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА МАРКА.

Непосредственно из текста песни, мы можем узнать лишь то, что Марк является патрицием (строка 1, 6) и то, что разбогател он, унаследовав отцовские деньги (строка 31). Тем не менее, видится полезным высказать ряд предположений.

На протяжении римской истории было множество возможностей разбогатеть. Ещё Ливий писал, что «чужеземная роскошь пришла в Рим с войском, вернувшимся из Азии» (XXXIV.6) + (№15 стр. 262). В наибольшей же степени эти возможности проявились в I в. до н.э. В тот период было немало старинных, но обедневших родов. Из такого, например, происходил Луций Корнелий Сулла, который в ранней молодости даже не имел собственного дома, что в Риме считалось признаком крайней бедности (№1 стр.30). Позднее Сулла заранее заготовил себе эпитафию: «Никто на свете не сделал так много добра своим друзьям и так много зла своим врагам» (№1 стр. 30). Представители различных социальных слоёв неизменно стремились играть более значительную роль в государственной жизни. Всадничество в I в. до н.э. уже тяготело к самостоятельной политической роли. Типичным представителем этой новой аристократии был, например, Марк Лициний Красс (№1 стр. 14). Во время проскрипций уничтожалось много представителей старой аристократии, возникали новые огромные состояния. (№1 стр.43). Большие деньги были связаны и с именем Юлия Цезаря. По подсчётам древних авторов только за время галльских войн он взял более 800 городов, захватил в плен 1 млн. человек и огромную добычу. (№1 стр.115). А когда в августе 46 г. до н.э. Цезарем был отпразднован пышный четвертной триумф, то общая стоимость продемонстрированных сокровищ достигала суммы в 65 тыс. талантов. Из этих же средств сразу после триумфа Цезарь стал расплачиваться с войском, превзойдя при этом собственные обещания. (№1 стр. 139). В целом гражданские войны и другие бурные события I в. до н.э. вызвали глубокие изменения в различных слоях не только италийского, но и провинциальных обществ (№17 стр.148-149). А Юлий Цезарь, стремясь обеспечить социальную опору своей власти, начал целенаправленно создавать новую, обязанную и преданную ему аристократию, щедро раздавая права римского гражданства и привилегии. Ещё более широко подобные мероприятия практиковались Марком Антонием.

Итак, можно предполагать, что отец Марка разбогател, а, возможно, и стал патрицием [4], в период социальных потрясений I в. до н.э. Сам Марк, по всей видимости, являясь профессиональным военным, оказался «выключенным» из политической жизни и выходом из этого положения для него может служить лишь война (строка 24).

Рассмотрению вопросов, связанных с римской армией и вопросами войны и мира, будет посвящён следующий этап анализа.

 

III. ВОЙНА И МИР. АРМИЯ.

На протяжении всей своей истории Рим вёл практически непрекращающиеся войны [5]. По крайней мере, сами античные авторы на это указывали (Ливий I; 19). Первым периодом, когда по общему признанию наступил мир, было время правления Августа (Светоний; Август; 22; Тацит Анналы I; Ливий I, 19). Не рассматривая вопросы войны и мира до периода второй половины I в. до н.э. [6], остановимся на кратком периоде правления Юлия Цезаря.

С момента возвращения Цезаря из Испании (после битвы при Мунде в 45 г до н.э.) и по роковые мартовские иды 44 г. прошло всего 5 месяцев. За это время не было никаких крупных событий, тем более конфликтного характера. (№1 стр.160). Однако всё же в этот период нельзя говорить о мире. Именно тогда Цезарь выдвинул ряд широких планов, среди которых была война с парфянами. Он также собирался усмирить даков, которые вторглись в Понт и Фракию, а затем через Малую Армению направиться против парфян. (№1 стр.146); Свет, Юл 44,(3).

Сторонником иной политики был Август. Конечно, и ему пришлось много повоевать, но Алтарь Мира, который был заложен на Марсовом поле в 13 г. до н.э. и освящён в 9 г. до н.э., является символом и идеалом, к которому стремился Август. Храм Януса Квирина, запиравшийся в знак мира, при Августе был закрыт три раза (Светоний, Август 22; ДБА (№23), 13) в 29, и 25 гг. до. н.э., относительно третьего раза достоверных сведений нет. (№20 стр.514), однако можно предположить, что это был период 18-17 гг. до н.э. Действительно, восстание в Испании, вспыхнувшее в 24 г. до н.э., было подавлено Агриппой в 19 г. до н.э., а с 16 г. начинается покорение областей, лежащих в Восточных Альпах и далее по верхнему Дунаю (№22 стр. 370-374).

Значительные изменения произошли в армии периода правления Августа. Основу вооружённых сил императорского Рима составили легионы Юлия Цезаря. Октавиан стремился доказать, что именно он является подлинным политическим наследником «божественного Юлия». (№12 стр.66). После гражданских войн отношения армии и лидера, которого она привела к власти, базировались на своего рода взаимной договорённости. Достаточно выгодные условия службы, гарантированное обеспечение ветеранов после отставки и их привилегированное положение – всё это обеспечивало принцепсу поддержки армии (№12 стр.76). Вместе с тем, после гражданских войн было необходимо её сократить. Август уменьшил армию. Из 50 легионов после битвы при Акции остаётся лишь 25. Август писал, что под его знамёнами (присягой) сражалось 500 тыс. человек. Из них было выведено в колонии или распущено по муниципиям 300 тыс. (№20 стр.507-508). К концу правления Августа армия состояла из 25 легионов общей численностью около 150 тыс. человек (№22 стр. 150).

Радикальность военных преобразований Августа заключалась не только в необходимых организационных изменениях: резкое сокращение численности вооружённых сил, упорядочение расходов на их содержание, введение гарантированного обеспечения ветеранов после отставки – все эти мероприятия были естественны и не заключали в себе ничего принципиально нового. Самые глубокие изменения в сфере военной организации проводились постепенно и внешне выглядят малозаметными. (№12 стр.69) Командный состав находился в подчинении у Августа. Вся армия должна была сознавать, что управляется самим Августом и только от него зависит карьера каждого офицера (№20 стр.510).

Мы уже выдвинули предположение, что Марк был профессиональным военным, причём, будучи патрицием, явно относился к высшему командному составу. В условиях сокращения армии и отсутствия перспектив войны он вполне мог оказаться «ненужным» той армейской системе, которую создавал Август. Можно допустить, что Марк был одним из офицеров Антония, а, возможно, ранее, и республиканцем, которых немало сдалось на милость триумвиров после битвы при Филиппах в 42 г. до н.э. (№11 стр.58). Строго говоря, в этот период многие части, отдельные солдаты, и офицеры успевали послужить под различным командованием. Среди солдат Брута и Кассия было немало людей, совершавших походы вместе с Цезарем (№20 стр.210), эти солдаты позднее были поделены между Антонием и Октавианом (№17 стр.86). Весной 37 г. до н.э. в Таренте произошло свидание между ними. Антоний передал своему коллеге флот из 130 судов, сам же он нуждался в сухопутном войске. Октавиан предоставил поэтому в его распоряжение 20 тыс. солдат для парфянского похода (№1 стр.190). В 32 г. до н.э. на заседании сената происходит полный разрыв между Октавианом и Антонием. В результате около 300 сенаторов (в том числе оба консула!) покинули Рим (с разрешения Октавиана) и отправились к Антонию (№1 стр.199). К попавшим в его руки после битвы при Акции сенаторам Октавиан отнёсся в целом милостиво. Однако, исключения всё же были (№21 стр.87). Казнены были и римляне-военачальники и приближённые Антония и Клеопатры. (№21. стр.91). Видимо, Марку удалось уцелеть, но претендовать на должность легата или военного трибуна он уже не мог.