Iv . «дом в персии». Восточные территории Рима.

Помимо указания на отсутствие войны (строка 24), другой информацией, которая многое объясняет и помогает датировать события, является указание на «дом в Персии» (строка 29).

Для начала необходимо, хотя бы кратко, рассмотреть вопрос о том, что могли понимать римляне под термином Персия [7]. В первую очередь, необходимо взглянуть на эту проблему со стороны греческих авторов, которые оказали влияние на все области научной и культурной жизни Рима.

Начиная свою «Историю» Геродот пытается выявить причины раздоров между эллинами и варварами (I,1). Причём, для него жители Азии – это персы, и он прямо пишет, что персы считают Азию и живущие там варварские племена своими, Европа же и Эллада для них – чужая страна (I,4). Также Геродот приводит в качестве причины вражды персов к эллинам взятие Иллиона (I,5). Кстати, римляне вели своё происхождение от Энея, и на этом основании утверждалась связь между греками и римлянами, а также обосновывалось право последних на владычество над Востоком (№18, стр.24).

До походов Александра Македонского сведения греческих учёных о местностях, лежащих восточнее Месопотамской низменности, были весьма смутными и малоопределёнными (№3 стр. 58). Если говорить об общих представлениях, то Аристотель делил всю ойкумену на 3 части света – Европу, Азию и Ливию, принимая в качестве границы между Европой и Азией Понт, Кавказ и Каспий. Границу между Азией и Ливией он проводил не по Нилу, а по перешейку между Средиземным и Красным морями (№3 стр.52). В эпоху эллинизма расширение экономических связей повлекло и развитие географических знаний. Например, около 100 г. до. н.э. греческим моряком Гиппалом были открыты муссонные ветра (№3 стр.92). Полибий писал, что только известная нам земля может быть разделена на части, которым соответствуют наименования Азия, Европа и Ливия. Границами между этими частями он считал реки Нил и Танаис (Дон), а также пролив у Столбов Геракла (№3 стр.90).

Итак, Персия входила в состав части света Азии. У античных авторов имелось твёрдое представление о смене гегемоний в ней: это ассирийцы – мидяне – персы. Некоторые помещали между ассирийской и мидийской гегемонией ещё и вавилонскую (№9 стр.62).

Рассматривая географические представления римлян, прежде всего необходимо обратиться к Страбону. В начале своей знаменитой «Географии» он пишет, что стремился сделать свою книгу одинаково полезной и для гос. деятеля и для широкой публики, прошедших однако известный цикл наук [8] (I, I,22). Страбон придерживался традиционного деления ойкумены на 3 части, а Азию, соглашаясь с Эратосфеном, делит по системе Тавр на северную и южную части. (№3 стр. 108; Страбон II, V,26-33).

Персии, наряду с Индией и Арианой, Страбон посвящает книгу XV, далее, в XVI книге рассказывается об Ассирии, Вавилоне, Месопотамии, Сирии, Финикии, Иудее и Аравии. Описывая Персиду (XV, III), Страбон разделяет её на 3 части (прибрежную, равнинную и гористую). Собственно географическому описанию Персиды он посвящает очень мало (XV, III, 1). Далее следует рассказ о Сусиде, которую он считает «почти что частью Персиды», и располагает между Персидой и Вавилонией (XV, III, г). А в целом, Персия как страна в Азии упоминается в «Географии» всего 6 раз (№7 стр.908) причём дважды, когда Страбон цитирует Еврепида. Вместе с тем, в конце XV книги (XV, III, 23-24) следует небольшой обзор политической истории Азии в связи с персами. Он отмечает, что персы покорили мидийцев, а если последние и завоевали себе какую-то славу, то её отняли персы. Они продолжали владеть Азией вплоть до приморских областей, пока их не покорили македоняне. (XV, III, 23). Страбон пишет, что персы стали у греков самыми знаменитыми из варваров, так как из прочих варварских народов, владеющих Азией, ни один не властвовал над греками (XV, III, 23). Страбон описывает и обычаи персов, отмечая, что они одинаковы и у мидян и других племён (XV, III, 13-22). При описании обычаев чувствуется влияние других авторов и прежде всего Геродота. Вообще, видимо, можно отметить некий стереотипный образ как персов, так и иных азиатских племён, который создают античные авторы. Они имеют как бы некий образец и отмечают лишь отклонение от него в ту или иную сторону. Также можно выделить рассуждения Страбона, со ссылкой на Посейдония, о языковом, расовом, этническом и культурном родстве между ассирийцами, сирийцами, арамеями, арабами и другими народами Передней Азии (№9 стр. 51).

Заканчивая повествование о Персии, Страбон, пишет: «Персидское же владычество в Азии существовало около 250 лет. В настоящее время, персы, правда, снова образовали собственное государство, но цари их подвластны другим царям: прежде – македонским, а теперь – парфянским». (XV, III, 24).

В дальнейшем, своего расцвета античная география достигла вместе с апогеем территориальной экспансии Рима во II в. до н.э. Кругозор греко-римских учёных достиг такой широты, что вплоть до XV в. оставался непревзойдённым (за исключением новых сведений о северных странах) (№3 стр.115). Однако с усилением противоречий между Римом и Парфянской державой, Азия начинает всё больше ассоциироваться с Парфией и её название переноситься на более ранние исторические периоды (№9 стр.44-45). Парфия входила в персидское государство, как сатрапия и после была составной частью державы Селевкидов, впрочем, центробежные силы в этой империи были столь сильны, что её история, по существу, является хроникой распада. (№6 стр.36).

Позднее Парфянская держава будет претендовать на связь с Ахеменидами (№6 стр.37; №22 стр.298), Аршакиды восстановили древнеперсидские учреждения и обычаи (№22 стр.298). Впрочем, в этом не было ничего необычного т.к. ещё правители Селевкидской державы старались укрепить свою власть на чужой территории посредством уважения к местным традициям, обычаям, выставляя преемниками древних местных династий и наследниками древних государств Ассирии, Мидии, Персии (№9 стр.49). Парфянский царь (Митридат II Аршак IX) (123-88/7 гг. до н.э.) принял в последние годы своей жизни, древний титул «царя царей» [9] (№17 стр.11). Однако все эти мероприятия были призваны идеологически обеспечить претензии властителей на ту или иную территорию. Тот же Страбон непосредственно Парфию описывает как обычную страну (XI, IX, 1-3), кратко отмечая, что она расширилась настолько, что превратилась до некоторой степени в соперницу римлян.

Итак, мы выяснили, что во второй половине I в. до н.э., а особенно ближе к его концу в античном мире уже имелось достаточно чёткое представление об областях Малой и Средней Азии. Но, вместе с тем, весьма типичным для географических названий является перенос известных и древних на более поздние, сохранение их в виде анахронизмов, смешение двух или нескольких древних названий и т.д. В этом отношении характерным для многих античных авторов является смешение Ассирии и Вавилона, Сирии и Ассирии. Позднее, когда бывшая территория Ассирии вошла в состав государства Селевкидов, а затем Парфянской державы. Историки и писатели стали переносить на них древнее название Ассирии, причём часто это делалось не в силу забвения или незнания, а из соображений литературных или философских (№9 стр. 44-45). Ярким художественным образом при характеристике гражданских войн в Риме служила гибель Ассирии в поэме Лукана (39-65 гг. н.э.) «Фарсамия». Персы упоминаются Горацием как враги римлян на востоке (т.е. это название переносится на парфян) или как народ, отличавшийся роскошью. (Гораций, Оды, I 21, I 38, II 1, III 5; №26 стр. 431). Также названия мидяне, персы и парфяне употребляются у Горация нередко одно вместо другого (Гораций, Оды, I 29, II 16, III 8; №26 стр.482).

Таким образом, можно отметить двойственное понимание античными авторами древних географических названий. С одной стороны, достаточно чёткое обозначение и описание конкретной территории под названием Ассирия, Персия или Парфия. С другой стороны, образный перенос этого названия на всю известную часть Азии. Думается, можно утверждать, что, когда Марк говорит о «доме в Персии», он имеет в виду именно второе, широкое понимание этого названия. Такой вывод можно сделать ещё и потому, что римские войска никогда не захватывали и даже не контролировали территорию непосредственно Персиды. Даже Троян, который продвинулся наиболее далеко, объявлял лишь о создании новых провинций Армении, Ассирии и Месопотамии (№17(№24 стр.222) стр.242-243), но не смог закрепиться и там (№17 стр.244-248). При Августе же, граница проходила далеко от Персиды. «Пределами парфянской державы являются Ефрат и области на той стороне реки. Земли же на этой стороне реки принадлежат римлянам и вождям арабских племён вплоть до Вавилонии; одни из этих вождей расположены больше к парфянам, а другие – к римлянам, с которыми они живут по соседству». Так описывал Страбон современное ему состояние восточной границы Римской империи (XVI, I, 2).

Рассмотрев географические вопросы, перейдём теперь непосредственно к римской политике в восточных провинциях и попытаемся предположить, где мог находиться дом, который Марк получил в качестве приданого, и какие события могли послужить причиной его брака и опалы.

Как провинция Азия была присоединена к Риму в 133 г. до н.э. по завещанию пергамского царя Аттала. Не прошло и пятидесяти лет, а в Азии уже было 100 тыс. римлян (№2 стр. 35). Однако нельзя сказать, что римская экспансия проходила легко и безоблачно. Достаточно вспомнить знаменитый приказ Митридата VI Евпатора в 89 г. до н.э. об убийстве всех римских граждан по всей Малой Азии, когда было перебито до 80 тыс. человек (по другим данным до 150 тыс.) (№1 стр. 33, №24 стр. 134-135). Неудивительно, что Сулла, разгромив Митридата, навёл «порядок» в провинции, наложив огромную контрибуцию и обязав местное население содержать армию за свой счёт. Следующим этапом, связанным с резким усилением римских позиций на Востоке, является деятельность Помпея. Страбон, описывая области Малой Азии часто упоминает действия Помпея и его распоряжения (XII, III, 1). Помпей смог установить новые порядки в бывшей греческой Азии. Существовало уже 3 провинции: Азия (с 133 г. до н.э.), Киликия (с 101 г. до н.э.), Вифиния, завещанная Никомедом IV (с 74 г. до н.э.) [10]. Он увеличил территорию Киликии, к которой в 58 г. до н.э. был присоединён Кипр, и Вифиния. За счёт западной части Понтийского царства, отнятой у Митридата VI Евпатора, Помпей создал провинцию Сирия. Что касается областей более удалённых от центра (Восточного Понта, Пафлагонии, Галатии, Каппадокии, Армении, Коммагены), то он оставил их под властью местных вассальных царьков. (№6 стр. 39). Помпей, при конструировании нового порядка в Азии, считался в общем с местными законами и государственным устройством. (№2 стр. 71). Вообще, источники говорят о многочисленных царях, тиранах, династиях и тетрархах Сирии (№2 стр. 129). Во время триумфа Помпея в 61 г. до н.э. было проведено много «живых трофеев»; знатных лиц пленных и заложников, среди которых было 7 сыновей Митридата, иудейский царь Аристобул с сыном и двумя дочерями, сын армянского царя Тиграна, вожди пиратов, албанские и иберийские князья. (№1 стр.96). Таким образом Помпея можно, видимо, считать основателем политики создания небольших государств, правителями которых целиком зависели от Рима. Закрепил достигнутое закон, проведённый в консульстве Цезаря (59 г. до н.э.) через народное собрание, который утверждал долго не признаваемые сенатом распоряжения Помпея на Востоке (№1 стр. 110). Сирия стала одной из важнейших провинций. Управление ей считалось честью. (№2 стр. 127). Но разразившаяся в Риме вскоре после завоевания Сирии гражданская война, осложнившаяся на востоке борьбой с Парфией, сильно затруднила Риму непосредственное управление покорённой страной (№2 стр. 131). Можно отметить, что Помпею не было необходимости широко раздавать права римского гражданства, как позднее это делал Цезарь (№17 стр. 73, 123). У него, по всей видимости, были несколько иные источники влияния на местных правителей. В 49 г. до н.э. он получил деньги и вспомогательные войска от всех восточных провинций и почти всех союзных Риму царей и народов. Помимо вспомогательных отрядов, восточные провинции и царства должны были обеспечить также стрелы, провиант, и всякое другое снаряжение для римских войск. (№13 стр. 210-211). Однако такое внешнее единство было весьма иллюзорным. Против Помпея и его сторонников были озлоблены не только массы рядового населения, но и некоторые из династов. В процессе борьбы за господство Цезарь стремился использовать всех недовольных сенаторской республикой и её правителями (№17 стр.69). После разгрома при Фарсалах, Помпей рассматривал возможность искать убежище и помощь у парфянского царя, но отказался от этой мысли, весьма вероятно потому, что восточные провинции его просто не приняли бы и не пропустили через свою территорию (№17 стр. 70-72). Он отправился в Египет, где и нашёл свою смерть.

Цезарь, видимо, понимал, как важно иметь в провинциях опорные пункты не только военного, но и политического значения. Он смог за короткое время создать для себя такую опору. Можно особо отметить то обстоятельство, что в заключительной стадии Александрийской войны, Цезарь не только был спасён от гибели, но и победил в Египте благодаря энергичнейшей поддержке элленизированной знати Малой Азии, Сирии и Иудеи. (№17 стр. 69). Возвращаясь из Египта, Цезарь задержался в Сирии, раздавая награды и обеспечивая себе поддержку местных правителей (№13 стр.213; №17 стр. 73). По просьбам восточных друзей и союзников, а частично по инициативе самого Цезаря получили различные привилегии городские общины. При этом целым группам городского населения восточных провинций предоставлялись права римского гражданства (№17 стр.73, 123). Логично предположить, что именно в этот момент отец будущей жены Марка, а вместе с ним и вся семья, также их получили. Возможно даже, что римское гражданство было просто куплено. Светоний писал: «Он (Цезарь М. Э.) торговал союзами и царствами» (св. Юл. 54, 3), вполне возможно, что кое-кто из окружения торговал и гражданством [11].

Римляне долгое время держались в провинции особняком, не смешиваясь с местным населением, не вступая в его организации. Основной причиной такой обособленности был тот факт, что даже в начале существования Римской империи римское гражданство ещё составляло существенную привилегию и римляне не могли и не желали смешиваться с бесправными провинциалами (№2 стр. 39-40).

После убийства Цезаря восточные провинции стали источником материальных и денежных ресурсов как для республиканцев, так и для цезарианцев. (№13 стр.214). Однако вскоре благодаря решительным действиям Кассия, представитель цезарианцев Долабелла был отнесён в Лаодикею, где и покончил с собой. Кассий, оставшись единственным представителем Рима в Сирии, начал проводить репрессии против всех, кто помогал его противнику или хотя бы просто сочувствовал. Анализ содержания этих репрессий показывает, что их целью было не столько устранение непокорных (хотя и это имело значение), сколько финансовый расчёт. В Лаодикее, по словам Аппиана, Кассий ограбил храмы и казначейство лаодикейцев, знатных людей подверг казни, а остальных разорил тягчайшими поборами пока не довёл город до крайней нищеты (№13 стр. 216). Помимо денег республиканцами использовались в качестве вспомогательных войск отряды союзных царей и когорты, набранные из населения провинций. Что касается цезарианцев, они после смерти Долабеллы и вплоть до победы при Филиппах почти не имели доступа к богатствам Азии. (№13 стр. 221). Антоний после битвы при Филиппах отправился на Восток. Основная цель заключалась в сборе средств для расплаты с солдатами, а также для подготовки парфянского похода, о чём мечтал ещё Юлий Цезарь. Но для этого следовало сначала разобраться в сложных, как всегда, восточных делах: произвести династические перемены в ряде вассальных царств, покарать и обложить налогами те города и области, которые поддерживали «республиканцев», предоставить какие-то привилегии своим приверженцам (№1 стр. 187). Явившись в Эфес, Антоний собрал туда представителей элленизированного населения восточных провинций - зависимых от Рима правителей. Упрекнув их за материальную поддержку противников Цезаря, он потребовал, невзирая на мольбы, внести за два года подать, полагавшуюся за девять лет. Эти сборы тяжёлым бременем легли на зависимых от Рима царей, династов и «свободные города» (№17 стр.86).

Окружавшие Антония люди получали крупные суммы и неограниченные права. Так, за искусную игру на кифаре один музыкант получил отряд солдат, чтобы собрать с городов подать. За хорошо приготовленный обед Антоний подарил повару дом одного магнезийца, а одному из знатных парфян, перебежавшему на его сторону, по свидетельству Диона Кассия, было обещано 3 города в Сирии. (№13 стр. 223, №17 стр. 103, №20 стр. 216). Можно предполагать, что в этот момент или чуть позднее наш лирический герой вошёл в число приближённых Антония, или по крайней мере в его штаб. Марк-патриций мог быть даже республиканцем, потому что Антонию сдались остатки республиканской армии на Востоке. Он помиловал всех, кроме непосредственных убийц Цезаря. (№11 стр.58-49). Часть прощёных врагов сразу же перешла к нему на службу; некоторые из них входили в дальнейшем в ближайшее окружение триумвира. (№11 стр.58). Вполне возможно, что на период от битвы при Филиппах (42г. до н.э.) до армянского похода Антония (35г. до н.э.) или даже битвы при Акции (31г. до. н.э.) и приходится брак Марка с дочерью одного из местных династов [12]. Думается нет необходимости показывать все те выгоды и перспективы, которые сулил данный союз отцу невесты. Что же касается Марка, то и его, в свою очередь, усиливало родство с одним из местных правителей. В пользу этой версии говорит и образ жизни самого Антония в тот период. Он, видимо, считал себя безраздельным хозяином Востока, что подтверждает его акция 35 г. до н.э. в Александрии, когда он занялся раздачей восточных областей, в том числе ещё не завоёванных, сыновьям Клеопатры. (№1 стр.198). А брак в 36 г. до н.э. с Клеопатрой можно рассматривать как намерение возглавить союз эллинизированной знати различных областей восточного Средиземноморья. Именно поэтому Антоний восстановил в большей части подвластной ему территории систему мелких государств. Он не останавливался даже перед передачей различным династам, в первую очередь самой Клеопатре, некоторых территорий, ранее входивших в систему римского провинциального управления (№17 стр. 107).

Битва при Акции решила в принципе исход гражданской войны. Но боевые действия отнюдь ещё не были закончены. Прежде чем перейти к конечной цели – взятию Египта, Октавиан, как всегда чрезвычайно осторожный и основательный, осуществил ряд мер, которые закрепили его влияние на Востоке. Среди этих мер были прощение долгов и отмена налогов. (№1 стр.202). «В храмы всех городов провинции Азии, будучи победителем, я вернул украшения, которыми, разграбив храмы, тот, с кем я «вёл войну, частным образом владел». – Так писал Август в своих деяниях. (ДБА 24, 1; №23 стр.196; №8 стр. 775). Во время поездки по Сирии (возвращаясь из Египта) вся провинция изъявляла покорность; все её города переходили на исчисление лет от битвы при Акциуме. В Сирии, как позднее и в Малой Азии, Октавиан не менял, или точнее будет сказать, почти не менял существовавшие до него политические структуры (№21 стр.93). Видимо, в тот момент родственникам жены Марка удалось сохранить своё положение и власть. Август сохранил систему зависимых княжеств, унаследованную от предшествующего периода. Она гарантировала в известной мере безопасность границ, особенно на территориях, соседних с Парфией. Но отношения с зависимыми царствами были сложны и многообразны. (№20 стр.526-530). Уже в последние годы республики те или иные династы обычно имели дело с римскими полководцами, а те добивались утверждения их в сенате. При Августе цари и тетрархи получали утверждение от Рима и вели переговоры исключительно с императором или его уполномоченными. Они являлись как бы клиентами императора и даже получают nomen (Юлий Коттис, Ирод Агриппа и др.); иногда царю жаловалось римское гражданство. Эмблемы власти царь (как это было с Тиграном Армянским) получал иногда от людей лично уполномоченных Августом. Август нередко вмешивался в семейные дела, производил разделы, даже устраивал династические браки (№20 стр.527).

Можно попробовать определить и более точно, где находился «персидский» дом Марка, и с представителями какой области он породнился. Наиболее вероятно, что это была Коммагена – область в северо-восточной Сирии. Вот что писал о ней Страбон: «Что же касается её (Сирии М.Э.) частей в отдельности, то Коммагена не особенно большая область; в ней есть укреплённый естественными условиями город Самосата, где была царская резиденция. Теперь (после 17 г. до н.э. М.Э.) Коммагена стала римской провинцией. Земля вокруг города весьма плодовита, но её недостаточно (Вот почему дом, как часть приданого был большой ценностью. М.Э.). Теперь здесь находится мост через Ефрат; вблизи моста расположена Селевкия – крепость Месопотамии, которую Помпей включил в пределы Коммагены» (XVI, II, 3).

 Находясь в зоне столкновения интересов Парфии и Рима, правителям Коммагены необходимо было постоянно маневрировать (№17 стр.67, 98, 100, 101). Однако при случае они могли и сопротивляться, как это было в 38 г. до н.э., когда Антоний не смог взять Самосаты и отступил, ограничившись получением от Антиоха Коммагенского контрибуции в 300 талантов. (№17 стр.101). С развитием и укреплением римского влияния правители Коммагены в числе других представителей эллинизированной знати всё твёрже стали придерживаться проримской ориентации. (№17 стр.101-102). Показателем резко возросшей степени влияния Рима, является тот факт, что в 29 г. до н.э. Антиох II Коммагенский был вызван в Рим, обвинён в убийстве послов своего брата и приговорён к смертной казни (№20 стр.527).

Итак, Азия играла огромную роль не только в экономической, но и политической жизни Рима. В самые напряжённые периоды ожесточённой борьбы в «вечном городе» Азия поставляла борющимся группировкам вспомогательные отряды, флот, военное снаряжение, съестные припасы, а главное – деньги (№13 стр.224). В период бурных событий 40-30 х. гг. многие из представителей, правящих слоёв Сирии и Малой Азии получили римское гражданство и установили прочные связи со многими военачальниками и чиновниками. Антоний, в окружение которого, как мы предполагаем, входил Марк-патриций, был безраздельным властителем Востока на протяжении почти десятилетия. Предполагаемый брак Марка вероятнее всего относится к 36-35 гг. до н.э., когда после неудачного парфянского похода изменяется этнический состав армии Антония, и происходит его разрыв с римскими традициями. (№11 стр.61). Август, первоначально сохранив систему, сложившуюся при Антонии, позднее всё же подвергал её изменению (Светоний, Август, 48), впрочем, в этом он мало чем отличался от предшественников, которые постоянно тасовали политическую колоду восточного Средиземноморья (см. Страбон XII, III, 1). Вполне возможно, что в одной из таких перестановок новые родственники Марка потеряли своё былое положение, да и сам он, находясь в опале, уже не был им нужен. Выгоды брака для обеих сторон остались в прошлом, а о том были ли какие-то чувства в начале этого союза по тексту судить невозможно.