Страх и способность анализировать окружающее

 

Важно отметить, что отсутствие страха было связано не с угасанием способности к рефлексии. Если отсутствие страха сопровождается потерей способности к рефлексии и к любви (эмпатии), то такая форма бесстрашия может даже подвести человека.

Так при психопатии (расстройство личности, при котором наиболее выпукло в человеке проявляются эгоцентризм, поверхностность, отсутствие сострадания, стремление к власти с полным пренебрежением к личности другого и пр.) люди не испытывают страха в его обычном понимании. Но отсутствие переживаний страха еще не означает мужества, так как в данном случае речь идет скорее о принципиальной неспособности человека испытывать «человеческие» эмоции (на данный момент не разбирается вопрос о причинах происхождения данного расстройства, так как разбор причин уведен в сторону от главной темы).

При данном расстройстве, как писал специализирующий на психопатии профессор Роберт Хаэр, люди «вечно попадают в разные переделки, и в основном потому, что в своих поступках не руководствуются чувством тревоги и не обращают внимания на сигналы об опасности». Они напоминают тех, кто не снимает солнцезащитные очки в помещении. «Как и люди, не снимающие в помещении солнцезащитные очки, они выглядят "круто", но не замечают многое из происходящего вокруг».

Осознание последствий подталкивает нас к тем или иным действиям. Страх в определенных ситуациях может заставить нас совершать действия по принципу «сделай это или пожалеешь» [например: беспечный студент, наконец-то начинает готовиться к экзаменам иногда по страху быть отчисленным из ВУЗа]. Или страх мотивирует отказаться от какого-либо действия, исходя из принципа «сделай это – и пожалеешь» [например: движимый ревностью молодой человек и хотел бы разбить своему сопернику машину, но останавливает его иногда страх быть оштрафованным или, еще хуже, – взятым под стражу].

У психопатов же, как показывают лабораторные исследования, «нет физиологических изменений, которые обычно сопровождают чувство страха». Один осужденный, например, заявил, что не совсем понимал, что другие люди подразумевали под словом «страх». «Когда я грабил банки, – говорил он, – я замечал, что кассиры начинают трястись или лишаются дара речи. Одна так вообще облевала все деньги. Должно быть, ей было очень плохо, но я не знаю, почему. Если бы кто-то направил на меня пистолет, я бы, наверное, тоже испугался, но меня бы уж точно не стошнило». Когда ему задавались вопросы относительно того, что в подобной ситуации он мог бы испытать, он давал ответы, не имеющие ничего общего с телесными ощущениями (типа, он отдал бы деньги, постарался бы перехитрить и пр.). В итоге он так и не дал вразумительного ответа на вопрос, что он мог бы испытать, если бы на него был направлен пистолет.

[Такой настрой, казалось, бы идеален, если речь идет о солдате. Ситуация, при которой солдаты теряют чувство страха в результате хирургических операций или манипуляций с физилогией, является ядром некоторых фильмов о войне. Но можно предположить, что бесстрашие, приобретаемое вследствие потери эмпатии, имеет сомнительную ценность, когда вопрос ставится о выживании человека в экстремальных условиях военных действий].

Так во время Второй Мировой Войны были получены данные о фактической способности отмеченных психопатией людей [казалось бы, бесстрашных] принимать участие в реальных боевых действиях [участие в боевых действиях предполагает наличие способностей слушать командира, взаимодействовать с сослуживцами, оценивать ситуацию и пр.]. Бригадным генералом Эллиотом Д. Куком и его помощником полковником Ральфом Бингом были прослежены жизненные траектории более двух тысяч заключенных, попавших в действующую армию (характерное для психопатии отсутствие страха, жалости и эмпатии может способствовать сползанию человека на преступный путь).

Приводя данные исследования генерала и его помощника, психиатр Вайс отмечал, что «печальная история» повторялась снова и снова, если речь шла о бое. При приближении боя бывший преступник вызывался добровольцем для похода в тыл за провиантом и боеприпасами. Отправившись в тыл, он пропадал. Или от воровства продуктов он переходил к краже автомобиля, который и разбивал «во время веселой поездки». «Такие солдаты были абсолютно невосприимчивы к приказам своих командиров и в бою чаще руководствовались тягой к получению удовольствия, чем основополагающими правилами безопасности. У них было больше шансов быть застреленными … чем совершить геройский поступок, который требовал умения, ловкости и сознательных действий» (один, например, «высунул голову, когда все пригнулись, и немецкий снайпер прострелил ее»).

 

То есть не испытывающий страха человек может и не пригнуться, находясь на линии огня. Не испытывая уважения к другим, может и не послушать командира. Не испытывая эмпатии, может так и не включиться в командную работу. Думая только о своих целях, может, следуя исключительно им, проигнорировать важную для выживания информацию.

Применительно к последнему пункту интерес представляют данные, полученные во время Второй Мировой Войны в отношении бойцов, у которых была диагностирована психопатия. Некоторые из них «заслужили репутацию бесстрашных летчиков, потому что преследовали свою мишень до последнего. Часто они забывали о таких далеко не захватывающих дух деталях, как запас топлива, высота, местоположение и расположение других самолетов». Бывало, что они становились героями, но намного чаще их убивали или причисляли к искателям славы, одиночкам или сорвиголовам, «на которых нельзя положиться»[36].

Профессиональные военные говорят не столько о потери чувства страха, сколько о сколько о навыке держать страх в отведенных для него пределах. Страх выполняет свою задачу, сигнализируя о опасности, но не допускается до уровня, на котором принимаются окончательные решения.

Так один офицер спецподразделения говорил, что не верил в так называемую таблетку счастья, которая должна была в проекте избавить бойца от страха и всех тревожных переживаний. По мнению офицера, боец должен идти на выполнение задания со всем своим мировоззрением и опытом, ничего в себе не заглушая. Те, у кого страх был заглушен, погибали первыми. Причем, их не то, чтобы «подрезали», их именно убивали. Страх может стать союзником, он подскажет, когда – затаиться, пригнуться. Главное, чтобы боец был выше страха и не давал страху взять власти над собой.

 

См. беседу 73 «Таблетка счастья. Депрессия как состояние ума» в цикле «Преодолеть отчуждение (часть 1): Лекции о унынии, депрессии и о причинах ухода в экстремальные активности».

 

Дополняют точку зрения офицера высказывания бойцов спецподразделения «Рысь» (и работающих с ними специалиста). Если боец боится, значит он думает, значит он – живой. Но то и отличается профессионала, что во время выполнения задания страх должен быть побежден профессионализмом.