Боевой опыт и книга юрия бессонова «26 тюрем и побег С соловков» (бег под прицелом; вера и любовь – как иммунитет)

 

Юрий Бессонов – профессиональный военный, офицер царской армии. После революции 1917 года, когда была объявлена охота на тех, кто имел к прежнему режиму хотя мало-мальское отношение, был арестован и отправлен в заключение. Во время нахождения в отделении Соловецкого концлагеря ему было предложено помогать администрации в подавлении заключенных, на что он вследствие своих убеждений пойти не мог (условия заключения, которое люди отбывали в те годы, трудно представить, исходя из реалий нынешних; в те годы заключенные, скорее, уничтожались, чем содержались).

Необходимо подчеркнуть, что в послереволюционные годы люди заключались в концлагеря (где многие и заканчивали путь своей земной жизни) не за фактические преступления (которых могли и не совершать), а вследствие самого факта своего существования. Достаточным предлогом для «сухого расстрела» (смерть в концлагере) являлись принадлежность человека к дворянскому сословию, идейные расхождения с господствующей партией, принадлежность к классу, который был обозначен господствующей партией как враждебный. Достаточным предлогом являлась принадлежность человека к фамилии, из которой в годы прежнего режима выходили более-менее заметные деятели. Многочисленные примеры тому приводятся в многотомной серии книг «Воспоминания Соловецких узников», в первом томе которой приводятся воспоминания Бессонова и его «коллеги» по побегу – Мальсагова.

Не имея возможности вследствие своих убеждений пойти на сотрудничество с администрацией и боясь, что не вынесет условий заключения, Бессонов пребывал в раздумиях по поводу своей дальнейшей жизни. Все размышления, к каким он приходил, казались ему теорией и не давали «смысла». Все отошло на задний план, ему «чего-то не хватало. И что-то было важней всего. Но что?» Он мучился, искал и не мог понять, в чем дело. Наконец он почувствовал все ту же силу, все тот же импульс, которые не мог вытравить в тюрьме. Что именно почувствовал? – «сила сильная», любовь.

 

[Некоторые выражения автором не расшифровываются. Предположительно, слова насчет того, что он не мог вытравить любовь в тюрьме, могут иметь следующее значение. Некоторые люди, попадая в экстремальные обстоятельства, ожесточаются, перестают делиться с ближними едой, добрым словом. Они начинают вести полуживотный образ существования, полагая, что такая стратегия поможет им выжить. Но кто-то, даже испытывая нехватку в еде и в силах, все равно оказывал любовь к ближним, делился с ними и едой, и добрым словом.

Понимаемые в таком ключе слова Бессонова можно сопоставить с опытом Евросинии Керсновской, рассматриваемым в третьей части данной статьи (см. главу «Евфросиния Керсновская и ее книга "Сколько стоит человек"»[31]). Когда в крайне стеснительных условиях заключения и голода один человек посоветовал ей никогда ни с кем не делиться едой, она не приняла этот совет. Даже оставаясь в крайне стесненном положении, она, чем могла, делилась с ближними. В рамках эгоистической модели выживания ее поведение могло показаться безумием. Но по факту, Евфросиния избежала разрушительных последствий влияния голода.

Она избежала необратимых форм авитаминоза (от недоедания), голод не доводил ее до исступления, она, даже находясь на грани голодной смерти, «не испытывала звериного эгоизма». Ее взгляды по данному вопросу, рассмотренные под углом темы преодоления травматического опыта, имеют большое значение, ведь голод несет в себе травматический потенциал. И если травматическому воздействию, излучаемому голодом, человеку нечего противопоставить, то возникает риск искажения, деформации его личности.

То есть, не вставая на пути звериной логики выживания, Евфросиния старалась оставаться человеком, что, собственно, и помогало ей выжить (учитывая, и действие иных факторов) в запредельных, с точки зрения человеческих возможностей, условиях].

 

После того, как Бессонов почувствовал эту «силу сильную» его колебания исчезли и решение было принято, – бежать. Побег Юрием Бессоновым был совершен фантастический. Более месяца с иными участниками побега он шел по лесам, уходя от погони, вступая в вооруженные столкновения с красноармейцами, отправившимися в погоню.

 

В лекциях о побеге:

в третьей части цикла «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря», в пункте 8а «Идти ли вперед – побег Юрия Бессонова. Промысл Божий – Господь наставит кротких. Подсказка по жизни»;

в четвертой части цикла «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря», в пункте 12 «Выжить – сознание – не стать человеком-роботом. Выживание на войне и вера. Побег Юрия Бессонова».

Необходимо сразу отметить, что Бессонов был профессиональным военным, обладающим опытом боевых столкновений и умеющим применять оружие. То, что за годы первой мировой и гражданской войн он сумел не растерять любовь, само по себе уже неким образом характеризует его личность. Любовь для него – сознательный, постоянно реализуемый и поддерживаемый в актуальном состоянии выбор. Его слова о любви – вовсе не праздные слова человека, качающегося на гамаке или пишущего оды и баллады о «возвышенных чувствах» возле трещащего дровами камина.

Бывает, что кто-то под любовью подразумевает что-то типа сентиментальности, слезливого сожаления о чем-то, фантазию юноши на тему возможной встречи с «незнакомкой» и т.д. и т.п.. Для Бессонова любовь была активной доминантой, стягивающей вокруг себя все силы души и организующей определенным образом всю психофизическую полноту его личности.

Кто-то считает любовь чем-то вроде «факультативного занятия», – когда, мол, есть свободные ресурсы, время и, главное, когда, мол, никто не трогает, то «можно и любовь проявить». Бессонов же шел путем любви и в годы лихолетья, когда не то, что «активно трогали», но и головы сносили.

 

О в таком ключе понимаемой любви см. в части третьей статьи «Обращение к полноте» в главе «Любовь как способность переключить внимание в жизнь другого. Еще несколько замечаний о страсти гордости и самозамкнутости» [32].

 

О том, что Бессонов был способен не только чувствовать, но и действовать, причем, решительно и активно, свидетельствуют мемуары Мальсагова – соучастника побега. Мальсагов – профессиональный военный, офицер царской армии, имевший опыт партизанской войны в горах Кавказа (развернувшейся с приходом большевиков на Кавказ), человек сам вышедший с Кавказа (ингушского происхождения).

Даже ему, опытному воину, труден был этот фантастический многодневный марш по лесам и болотам в условиях вооруженной погони. Бывало, что беглецы не имели сил двигаться дальше. И мотивировал их на дальнейшее движение именно Бессонов. Он «по­трясал винтовкой перед носом каждого, кто останавливался хотя бы даже на ми­нуту, и грозил убить на месте. В тот момент он, – писал Мальсагов, – казался нам жестоким, но теперь я понимаю, что беспощадная строгость нашего командира в большой степени определила успех побега»[33] [долгая остановка означала риск того, что беглецы будут настигнуты погоней и убиты].

Еще штрих, оставленный Мальсаговым, характеризующий Бессонова, как человека способного на решительные меры и как человека, о котором нельзя сказать, что он – оторванный от жизни мечтатель. Однажды группа наткнулась на поджидавшую ее засаду. «Распахнув дверь, Бессонов увидел три прямо на него наставленные винтовки. Будучи на редкость хладнокровным человеком, он и в этой ситуации не утратил самообладания, быстро захлопнул дверь и начал стрелять сквозь нее» (в результате развернувшейся стычки красноармейцы бежали).