Навыки, противостоящие аддикции; религиозное воспитание

 

Сегодня мы поговорим о положительном практическом опыте, о людях, которым воспитание помогло преодолеть их жизненные кризисы, а также разберем опыт центра святителя Василия, который помогает ребятам оставить прежнюю преступную и аддиктивную жизнь.

При вопросе о религиозном воспитании часто звучит «вырастет – сам примет решение» или «это насилие». Эти вопросы задают часто, поэтому следует их разобрать, чтобы они нам были понятны.

Какие у нас есть аргументы в пользу того, чтобы религиозное воспитание было у человека как можно раньше? Конечно, не в русле такого насилия, когда родители сами только лет в 40 лет воцерковились, находятся на стадии неофитства, прочитали в книге преподобного аввы Дорофея о безусловном послушании, и хотят из своего сына или дочери сделать преподобного Досифея. Там речь шла о аскетизме, аскетическая литература предполагает, что читающий читает для того, чтобы изменить себя. А читающий решает, минуя стадию исцеления себя, применять прочитанное в отношении других (книга преподобного аввы Дорофея прекрасна, из разряда «однажды и навсегда» (всю жизнь питает смыслами)). Нужно также учесть, что аскетическая литература нередко описывает жизнь людей, уже готовых к борьбе со страстями, уже сознательно пришедших к мысли о необходимости самоограничения в борьбе за чистоту сердца.

Дети же, к такой мысли еще не пришли. И в «работе» с ними у нас должна быть какая-то «культурная» составляющая.

Например, паломники рассказывали, что религиозность в эмигрантской среде во Франции у потомков белой эмиграции вполне естественна. Не вышколенная, как в некоторых наших «неофитских» семьях, а органично, красиво и гармонично вписывается во всю жизнь, в том числе и социальную. Была культура передачи этого опыта.

Несколько мыслей в поддержку идеи передачи этого опыта и религиозное воспитание. Именно вера помогала людям выстоять и пройти все трудности эмигрантской жизни (люди после революции 1917 года, потеряв имущество, социальное положение, саму возможность находиться на родной земле, были вынуждены начать строить свою социальную жизнь почти что заново, на чужбине и почти что с нуля).

 

О значении веры в соотношении с темой выживания см. часть 3 статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты». Отдельное название третьей части – «Вера (идеалы) и преодоление травматического опыта»

http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2044/

 

В отношении темы необходимости «культурного компонента» можно упомянуть две композиции группы «Грот»: «Дети-маугли», «Дети нулевых». Во второй композиции рассказывается про людей, на которых свалилось слишком много «благ» (ТВ, игры и пр.), обилие этих благ обусловлено тем, что люди живут в инкубаторе. Они как овощи растут в оранжерее, их удобряют перед сбором урожая, и показывают на экране модели поведения. Люди, которые говорят о свободе, отрицают веру и не хотят, чтобы их к чему-то принуждали, по сути, выбирают существующие модели поведения.

«Дети-маугли» – это дети, которые выросли без какой бы то ни было культуры, сами по себе. И уже в десть лет подросток расстреливает пленных и у него ничего не шелохнется. И песня заканчивается очень глубокомысленной фразой: «Что наши бортовые самописцы будут беречь? Собачий лай или человеческую речь?»

То есть мы движемся к этому вопросу: быть человеку или не быть?

Во время советского периода человек мог занимать нейтральную позицию. В том числе и в отношении культуры и веры. Вера – нечто более целостное, слово «религия» людей несколько пугает, оно ассоциируется с фанатизмом. Вера – речь идет не только о связи с Богом, но и построении всего жизнеустройства согласно характеру этой связи (если Бог есть любовь, то вера в Него призывает соответствующим образом организовать и общение с ближними).

Если раньше родители, когда кто-то им указывал на проблемные аспекты их детей, были благодарны, то сейчас они первые будут недовольны… Раньше был общинный тип устройства, и поэтому родители могли спокойно ребенка оставить, уйти на работу, уехать, зная, что соседи присмотрят, а если кто-то увидит его курящим, то расскажут. Сейчас же соседей самих обругают, если они что-то скажут, да еще и напишут на них в прокуратуру.

Если родители дают детям целостное мировоззрение, тогда у них есть какие-то шансы. Если не дают – тогда шансов почти нет. Конечно, теоретически, надежда всегда остается. В одном трогательном документальном фильме показывали, как на диком пляже из яиц вылуплялись черепашки, которых со всех сторон окружала опасность. За кладками охотились собаки и еноты, разрывали и пожирали. В воде на них нападали хищные рыбы. То есть к жизни пробивались буквально единицы. На цивилизованном пляже подстерегал другая проблема: огни большого города манили, увлекая за собой толпы маленьких черепашек, тогда как рядом – жизнь, своя среда. Но они ползут, проваливаются в канализационные стоки, их давят на дороге. И почти никто не выживает. Так и современных молодых людей можно сравнить с этими черепашками.

Ранее среда хотя бы не была явно нацелена на захват человека. ТВ было представлено несколькими каналами.

Сейчас же, если человека пускают на самотек, то возникает риск, что в его жизнь войдут, если не наркотики, то секты, если не секты – то какие-то бренды, если не бренды – то психотерапевтические группы, тренинги. Воспитывать стало невероятно тяжело, особенно если родители не созрели внутренне, чтобы что-то дать своим детям. Без некого стержня дети практически обречены.

Многие считают, что «сейчас мы ничего говорить детям не будем, а потом вырастут – тогда и поговорим». В отношении такого подхода можно привести некоторые зарисовки из книги Нормана Дойджа «Пластичность мозга». Он описывал такой эксперимент: котенку зашили один глаз. Глаз был не поврежден, но когда глаз расшили, котенок уже не видел.

Площади головного мозга, которые по идее должны обрабатывать сигналы, поступающие с сетчатки зашитого глаза, не могут оставаться в бездействии. Если нет соответствующей стимуляции, они со временем переключаются на обработку иных сигналов.

И, соответственно, тот отдел головного мозга, который должен был обрабатывать информацию с правого глаза котенка, был не задействован, так как сигнала от сетчатки не поступало, и он переключился на обработку других сигналов. Также и у нас, условно говоря, есть области, которые регулируют нашу нравственно-морально-эмоциональную сферу. И если они не загружаются, не активируются, есть риск, что они переключатся на что-то другое. А среда ведь загружает человека другим, в основном, играми. И когда к 18 годам родители спохватятся о чем-то поговорить с ребенком, он будет уже недоступен. Возможно, у него даже не останется уже физиологических предпосылок, чтобы что-то понять. Тогда как будучи ребенком он был хотя бы как-то открыт для восприятия информации.

Незадействованные функции постепенно отмирают. Функции коры головного мозга должны быть в постоянной активности. Об этом свидетельствуют и аскетические труды. Например, Игнатий Брянчанинов говорит, что наш ум приснодвижен, он не может быть без мыслей и чувств. Если не дать душе пищу для развития в благочестивом направлении, то она будет развивать в себе свое падение.

 

Подробнее о развитии склонности к сползанию в зависимости, если не будет активировано развитие в ином направлении см. в разделе «Зависимым» из первой части статьи «Преодоление зависимого поведения» http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/1729/