Общеевропейский процесс — основные положения Хельсинкского акта

 

В марте 1969 г. на заседании Политического консультативного комитета стран-участниц Варшавского договора, прошедшего в Будапеште, все лидеры социалистических стран выдвинули предложение о проведении Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Столь масштабные предложения прежде не выдвигались, и сама идея Общеевропейского совещания произвела сильное впечатление на мировое сообщество, хотя не казалась в тот момент вполне реалистичной. Тем не менее, она стала предметом обсуждения и на сессии Совета НАТО, которая состоялась в Вашингтоне в апреле 1969 г.

В июне 1969 г., в период работы в Москве нового, третьего по счету, Международного совещания коммунистических и рабочих партий, Л.И. Брежнев вновь высказал свое предложение о необходимости существенного улучшения отношений между Востоком и Западом. В июле 1969 г. идея созыва общеевропейского форума была вновь озвучена министром иностранных дел СССР А.А. Громыко. В популяризации идеи такого совещания проявила большую активность и Финляндия, которая находилась в дружественных и экономически выгодных для нее отношениях привилегированного партнерства с Советским Союзом и одновременно была встревожена угрозой напряженности между СССР и Западом, первой жертвой которой, как полагали в Хельсинки, может оказаться именно Финляндия.

Поэтому в мае 1969 г. по согласованию с советской стороной президент Финляндии Урхо Калева Кекконен направил ноты руководителям 32 европейских государств с предложением «добрых услуг» в налаживании механизма многосторонних консультаций по вопросам организации Общеевропейского совещания. К октябрю 1969 г. возникло понимание относительно возможности проведения такого форума в Хельсинки, и большинство стран НАТО уже более серьезно отнеслись к идее созыва такой конференции. Однако их не устраивало, что США и Канада могут остаться за рамками европейского переговорного процесса, поэтому этот вопрос потребовал дополнительных согласований.

В ноябре 1972 г. в Хельсинки начались первые многосторонние рабочие консультации делегаций всех европейских стран по вопросам подготовки Общеевропейского совещания, которые продолжались до июня 1973 г. В ходе состоявшихся дискуссий были выработаны общая повестка дня и организационные основы Общеевропейского совещания, которое должно было пройти в три этапа для обсуждения четырех групп проблем:

1) вопросов, относящихся к безопасности в Европе;

2) проблем сотрудничества в области экономики, науки, техники и окружающей среды;

3) тесного сотрудничества в гуманитарных и других областях;

4) дальнейших шагов по развитию общеевропейского процесса по завершении работы совещания.

Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе превратилось в очень длительный и достаточно трудный переговорный процесс. Его пленарные заседания чередовались с многочисленными консультациями и совещаниями рабочих групп, разросшихся в огромный комплекс многосторонних переговоров. В общей сложности этот переговорный процесс занял почти три года и продолжался вплоть до августа 1975 г. Одной из причин столь медленного продвижения переговоров был принятый на них принцип консенсуса.

Собственно само Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) проходило в три этапа: первый этап на уровне министров иностранных дел состоялся в Хельсинки в июне 1973 г., второй этап на уровне экспертов прошел в Женеве в августе 1973 г. — июне 1975 г. и третий заключительный этап на высшем уровне состоялся опять в Хельсинки в июле―августе 1975 г. В работе этого совещания приняли участие представители 33 государств Европы, за исключением Албании, и делегации США и Канады.

11 августа 1975 г. в Хельсинки на заседании СБСЕ на высшем уровне состоялось торжественное подписание Заключительного акта СБСЕ (Хельсинкского акта), который подписали главы государств и правительств 35 стран, в том числе Л.И. Брежнев и Дж. Форд.

Основой Заключительного акта стали результаты работы трех комиссий, в которых дипломаты согласовали приемлемые для всех стран-участниц принципы отношений между государствами. Договоренности в рамках трех комиссий получили название «трех корзин».

Важнейшей частью «первой корзины» Заключительного акта стал раздел, получивший название «Декларация принципов, которыми все государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях».  Эта Декларация представляла собой комментированный перечень 10 основных принципов:

1) суверенное равенство и уважение прав, присущих суверенитету;

2) неприменение силы или угрозы силой;

3) нерушимость границ;

4) территориальная целостность государств;

5) мирное урегулирование споров;

6) невмешательство во внутренние дела друг друга;

7) уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений;

8) равноправие и право всех народов распоряжаться своей судьбой;

9) сотрудничество между государствами;

10) добросовестное выполнение обязательств по международному праву.

Наиболее важными группами противоречий были две. Первая определялась смысловыми различиями между провозглашенными принципом нерушимости границ и правом народов на самоопределение. На первом настаивал Советский Союз, имея в виду закрепление существовавших в Европе послевоенных границ. На втором — западные страны, желавшие закрепить принципиальную возможность объединения Германии в будущем на основе свободного волеизъявления немцев. Формально такая постановка вопроса не противоречила принципу нерушимости границ, так как нерушимость понималась как неприемлемость их изменения посредством силы, но вовсе не означала их окончательной неизменности.

Вторая группа смысловых разногласий касалась взаимоотношения принципа территориальной целостности государств к праву народов распоряжаться своей судьбой. Первый — закреплял территориальное единство каждого из подписавших акт государств, включая те, где имелись сепаратистские тенденции — Великобритания, Югославия, СССР, Испания, Италия, Франция и Канада. Принцип права народов распоряжаться своей судьбой по смыслу мог быть почти равнозначным праву на самоопределение, как в свое время его понимал президент В. Вильсон, выступавший за создание независимых национальных государств.

В целом эта Декларация была успехом линии на закрепление статус-кво в Европе. Она, конечно, не решала всех проблем отношений между Западом и Востоком, но означала повышение порога конфликтности в Европе и уменьшала вероятность обращения европейских стран к военной силе для урегулирования всех спорных вопросов. По сути, в Хельсинки была подписана общеевропейская конвенция о ненападении, гарантами которой стали четыре из пяти великих держав — СССР, США, Великобритания и Франция. К Декларации по смыслу примыкал и один раздел Заключительного акта, который назывался «Документ по мерам укрепления доверия и некоторым аспектам безопасности и разоружения». В нем раскрывалось содержание понятия «меры доверия», к наиболее важным из которых были отнесены: взаимное предварительное уведомление о проведении крупных военных учений сухопутных войск или их передислокациях, обмен в добровольном порядке и на взаимной основе военными наблюдателями, командируемыми на подобные учения, и т.д.

Договоренности по «второй корзине» касались вопросов сотрудничества в области экономики, науки и техники и окружающей среды. В этом смысле стороны согласились содействовать внедрению в торгово-экономических отношениях между собой режима наибольшего благоприятствования.

Очень большое внимание в Заключительном акте было уделено договоренностям по «третьей корзине», т.е. сотрудничеству в вопросах обеспечения гуманитарных и иных прав граждан. В частности, в нем была закреплена необходимость сближения подходов всех стран к регулированию таких проблем, как право на воссоединение семей, разделенных государственными границами; вступление в брак по своему выбору, включая браки с иностранными гражданами; свободный выезд из своей страны и возвращение обратно; развитие международных связей и т.д. Особо оговаривалось взаимодействие в вопросах информационного обмена, в налаживании научных контактов и сотрудничества в области образования, культурных обменов и свободного радиовещания.

В заключительных разделах Хельсинкского акта стороны выразили намерение углублять процесс разрядки и сделать его непрерывным и всесторонним. Было также решено продолжить общеевропейский процесс посредством дальнейшего регулярного проведения многосторонних встреч между всеми европейскими державами, США и Канадой.

 

9. Проблема прав человека и ее влияние на межгосударственные отношения в 1970―1980-х гг.

 

В 1974 г. республиканская администрация оказалась объектом критики по всем ключевым вопросам ее внешней политики. Курс разрядки в отношениях с Москвой стали называть непродуманным, а соглашения с Советским Союзом — невыгодными для Соединенных Штатов. Ощущая утрату общественной поддержки, республиканцы вели себя крайне осторожно, боясь дальнейшего обострения отношений с Конгрессом США. Новый президент Джеральд Форд попытался включиться в переговоры с СССР. В ноябре 1974 г. во Владивостоке состоялась его встреча с Л.И. Брежневым, и по ее завершении было подписано заявление, в котором фиксировались параметры будущего советско-американского соглашения об ограничении наступательных вооружений. Второй тур переговоров по ОСВ-2 предполагалось завершить до конца 1975 г., а затем приступить к следующей серии обсуждений — ОСВ-3. Эти договоренности осуществить не удалось, поскольку вскоре диалог двух стран был сорван по вине Вашингтона.

Еще в октябре 1972 г. между СССР и США было заключено соглашение о торговле и кредитах, в соответствии с которым стороны на взаимной основе предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования. Тогда же было подписано долгожданное соглашение об урегулировании расчетов по ленд-лизу и установлено, что до 2000 г. СССР выплатит США более 720 млн долл. Осенью 1974 г. эти соглашения поступили на утверждение в Конгресс США. Но по ходу их рассмотрения сенатор-демократ Г. Джексон выступил с заявлением, в котором изложил факты ограничительной практики в вопросах эмиграции советских граждан за рубеж. Ключевым моментом речи Г. Джексона было предложение внести поправку в закон «О внешней торговле», по которой режим наибольшего благоприятствования в торговле разрешалось применять лишь к тем коммунистическим странам, которые соответствуют критериям соблюдения гражданских прав и свобод, включая право на свободную эмиграцию. В Палате представителей Конгресса США аналогичное предложение внес конгрессмен Ч. Веник, поэтому впоследствии оба эти предложения были названы «поправкой Джексона-Веника». В принципе эта поправка носила универсальный характер и могла касаться отношений США не только с СССР, но и с Китаем или другими социалистическими странами, но в ситуации осени 1974 г. она была направлена, прежде всего, на то, чтобы обесценить для СССР советско-американское торговое соглашение 1972 г.

Перед грядущими президентскими выборами демократам был нужен громкий скандал. Сенатор Г. Джексон всюду повторял требование увеличить число ежегодных выездов из СССР до 60 тыс. человек. Ему подыгрывали американские еврейские организации, по разным причинам заинтересованные в притоке еврейского населения как в Израиль, так и в США. Шумная пропагандистская кампания, развернутая вокруг спора из-за эмиграционных квот, приобрела вызывающий характер по отношению к Москве, поскольку американские сенаторы стали нагло указывать, каким образом надо решать вопросы, относящиеся к исключительной компетенции советского правительства. Кульминация скандала наступила в декабре 1974 г., когда «поправка Джексона-Веника» была принята обеими палатами Конгресса США. В ответ на этот демарш в январе 1975 г. СССР денонсировал советско-американское торговое соглашение 1972 г. и прекратил все выплаты по ленд-лизу, которые он осуществлял в 1972—1974 гг.

В ноябре 1976 г. республиканцы потерпели поражение на президентских выборах, и новым президентом США стал кандидат демократов Джимми Картер, который, будучи ортодоксальным баптистом, как политик сформировался под сильным влиянием так называемой школы «политического морализма». Он резко порицал республиканцев за их «цинизм», «прагматизм» и «беспринципность» в отношениях с Советским Союзом и утверждал, что, увлекшись военно-политическими расчетами, они забыли о морали и ради подписания соглашений по контролю над вооружениями пренебрегли ценностями свободы и прав личности.

Кроме того, на президента Дж. Картера огромное влияние стал оказывать его советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, который, будучи выходцем из семьи польских эмигрантов, воспитанный в духе крайней русофобии, был склонен большую часть международных реалий рассматривать только через призму освобождения Польши от влияния Москвы, которой он приписывал «естественные имперские тяготения» к экспансии в западном направлении. Поэтому главной задачей внешней политики США он считал исключительно противодействие любым попыткам СССР распространить свое влияние в мире и поддержку центробежных тенденций внутри «советского блока». Эта логика имело мало общего с концепцией «всемирного статус-кво», которую отстаивали Г. Киссинджер и Р. Никсон, и напоминала прежнюю риторику Дж. Даллеса, но без присущих ей угроз превентивного применения ядерного оружия.

При администрации Дж. Картера в кругах лиц, причастных к советско-американским переговорам, получила распространение идея «увязывания», которая подразумевала движение к договоренностям в военной области в увязке с обсуждением вопросов защиты прав человека. Американская сторона заняла жесткую позицию в этом вопросе после того, как в Советском Союзе начались аресты членов пресловутых «хельсинкских групп», а академик А.Д. Сахаров под диктовку своей второй супруги госпожи Е.Г. Боннэр написал и направил президенту Дж. Картеру письмо с просьбой обратить внимание на факты нарушения прав человека в СССР. В связи с этим обстоятельством внутри администрации демократов наметился острый конфликт между государственным секретарем США С. Вэнсом, который считал главной внешнеполитической задачей США решение крупных военно-политических вопросов, и З. Бжезинским, который полагал, что правозащитная тематика важнее военно-политических вопросов. Президент Дж. Картер всегда колебался между позициями своих главных внешнеполитических советников, но чаще склоняясь к поддержке второго.

Во второй половине 1970-х гг. Вашингтон поднял вопрос защиты прав человека до уровня самой крупной международной проблемы, стоящей в одном ряду с вопросами контроля над вооружениями и стабильного обеспечения мировой экономики энергоносителями. Оборотной стороной этого курса стала утрата всех важных приобретений в области стабилизации международных отношений и кризис «политики разрядки».

В соответствии с Хельсинкским актом Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) было продолжено в октябре 1977 г. — марте 1978 г. на очередной встрече в Белграде, где развернулась острая полемика по вопросам интерпретации договоренностей Хельсинкского акта. Для советской стороны в хельсинкских договоренностях главными были те из них, которые относились к «первой корзине» (мир и стабильность), а для западных стран — к «третьей корзине» (гуманитарные вопросы и права граждан). Поэтому добиться реальных подвижек в отношениях двух мировых систем не удалось. Однако руководство европейских государств стремилось удержать Советский Союз в режиме дальнейшего диалога с ним, чтобы исключить возможность непредсказуемых действий с его стороны.

Вот почему осенью 1980 г. в Мадриде была созвана очередная встреча в рамках СБСЕ, повестка дня которой определялась необходимостью обсудить выполнение договоренностей в рамках Хельсинкского акта. Основной накал дискуссий был вновь связан с правами человека, нарушение которых западные делегаты увязывали с тем, что происходило в Польше. На Мадридской встрече начала складываться неформальная коалиция большинства стран-участниц СБСЕ по правозащитным вопросам, главной целью которых стало предотвращение отказа СССР от соблюдения хельсинкских договоренностей и удержание европейской политики Москвы в русле тех моральных ограничений, которые были навязаны ей в 1975 г. ценой уступок в вопросе о территориальном статус-кво.

Осенью 1983 г. из-за провокации, устроенной США с пресловутым южнокорейским «Боингом», обозначился резкий рост международной напряженности, сравнимой с ситуацией конца 1940-х гг. Поэтому продолжать общеевропейский диалог стало де-факто невозможно, так как он вылился в непримиримую взаимную полемику, и в сентябре 1983 г. Мадридская встреча была завершена.

 

10. Создание сети партнерских отношений СССР со странами Африки (1974―1978)

 

После многих лет преобладания в повестке дня европейской тематики и советско-американских отношений во второй половине 1970-х гг. в ней снова стали заметное место занимать неевропейские проблемы. Вопрос о том, насколько сознательно советское руководство шло на нарушение статус-кво на периферии мировой системы, остается дискуссионным в зарубежной и отечественной литературе. В принципе, Москве не было необходимости взваливать на себя бремя соперничества с США в отдаленных регионах планеты, где у нее не было существенных экономических интересов, и которые не имели ключевого значения для обороны страны. Но такой тип рациональных суждений, преобладавший в Политбюро ЦК после Карибского кризиса, видимо, не был характерен для всего советского политического руководства. Какова бы ни была сознательная приверженность Советского Союза логике статус-кво, разные «революции», госперевороты или иные внутренние катаклизмы в развивающемся мире неизбежно порождали соблазн их утилизации для усиления советского влияния и увеличения престижа СССР во всем мире.

В силу совпадений или сознательной внешнеполитической линии Москва стала снова укреплять свои позиции в тех зонах, положению в которых Вашингтон всегда придавал большое значение. В частности, именно тогда Советский Союз приобрел ряд опорных точек в Красном море — в Сомали (порт Бербера), в Эфиопии (порт Массива) и Южном Йемене (порт Аден), где были созданы определенные структуры для проецирования советской военной мощи на важные для жизнеобеспечения США пути транспортировки нефти с Ближнего Востока.

Советско-американские противоречия распространялись не только на Ближний Восток, но и на Африканский континент, где еще с конца 1960-х г. заметный интерес к сотрудничеству с Москвой неожиданно стало проявлять руководство Сомали. В 1969 г. в результате военного переворота к власти в Могадишо пришел режим генерала М. Сиад Баре, с которым в июле 1974 г. советское руководство подписало Договор «О дружбе и сотрудничестве» сроком на двадцать лет.

После военного переворота региональные кланы не получили мест в центральном правительстве Сомали, из-за чего они перестали подчиняться ему, и в стране возник острый вооруженный конфликт. Сомалийское правительство стало использовать помощь, поступавшую из СССР, для борьбы с политической оппозицией, и на короткое время сомалийский режим оказался главным партнером Советского Союза на Африканском континенте, поскольку М. Сиад Баре провозгласил курс на «социалистическую ориентацию».

Вслед за Сомали на путь социалистического развития встали и другие государства южной части Африканского материка, где после смерти португальского диктатора А. Салазара была разрушена колониальная империя этой небольшой европейской страны. В июне 1975 г. после предоставления Мозамбику независимости к власти в стране пришел выступавший под левыми социалистическими лозунгами Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) во главе с Самора Машелом. Вскоре в стране воцарился хаос, и она оказалась втянутой в военное противостояние с соседними государствами — Южной Родезией и ЮАР, где сильные позиции занимали консервативные силы во главе с Робертом Мугабе и Николасом Дидерихсом.

Еще более сложная ситуация сложилась в Анголе, которая была крупнейшим экспортером кофе и имела крупнейшие на континенте месторождения нефти и алмазов. Она граничила с Намибией и в этом смысле могла быть как союзником, так и противником ЮАР. После получения независимости в Анголе сложилось три основных политических группировки, имевших собственные вооруженные формирования — Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) во главе с Жонас Савимби, Фронт национального освобождения Анголы (ФНЛА), который возглавлял Роберто Холден, и Народное движение освобождения Анголы (МПЛА), лидером которого был Жозе Эдуарду душ Сантуш.

На первую группировку делала ставку ЮАР, поскольку в Претории ее считали вполне умеренной и надеялись, что в случае ее прихода к власти она не станет поддерживать партизан в соседней Намибии. Вторую группу поддерживали западноевропейские страны, США и Заир. Третья группировка, которая позиционировала себя как настоящая «марксистская» партия, стали активно поддерживать руководство Кубы и СССР. Сначала в Анголе было сформировано Временное коалиционное правительство, но вскоре между тремя группировками началась вооруженная гражданская война, в ходе которой УНИТА и ФНЛА заключили союз против МПЛА. В ноябре 1975 г. отряды МПЛА захватили столицу государства Луанду и вскоре установили контроль практически над всей территорией страны. В октябре 1976 г. был подписан советско-ангольский договор «О дружбе и сотрудничестве», на основании которого правительству Ж. Сантуша стали поставляться советские вооружения и техника.

Формирование партнерских отношений с Сомали, Мозамбиком и Анголой налагало на Советский Союз довольно тяжелое экономическое бремя, не принося ему практически никаких экономических дивидендов. Напротив, расширение сети своих сателлитов вызвало распыление ресурсов СССР, отвлекая их от нужд внутреннего развития страны. И без того тяжелое бремя помощи африканским странам стало еще тяжелее, когда в круг ее получателей попала еще одна беднейшая страна Африки — Эфиопия. В сентябре 1974 г. эфиопские военные совершили государственный переворот и свергли императора Хайле Селассие I, который был взят под стражу и через год убит. С ноября 1974 г. власть в стране оказалась в руках подполковника Менгисту Хайле Мариама, установившего под знаменем «социализма» жесткий диктаторский режим.

Появление за короткий промежуток времени на Африканском континенте четырех потенциально просоветских режимов было с тревогой воспринято на Западе. Советский Союз считал, что он вправе помогать дружественным африканским правительствам, даже если они проводят антизападную политику. Но Соединенные Штаты были уверены в том, что СССР, поступая таким образом, нарушает советско-американское взаимопонимание о сохранении глобального статус-кво и пользуется временной слабостью США для захвата новых геополитических плацдармов. В результате в Вашингтоне стали обвинять Москву в «ревизионизме» и возобновлении попыток установления мировую гегемонию.

В 1977 г. СССР и США оказались вовлеченными в косвенную конфронтацию в связи с вооруженным конфликтом между христианской Эфиопией и исламским Сомали из-за эфиопской провинции Огаден. Советский Союз оказался в достаточно сложной ситуации, поскольку войну между собой начали две страны, с которыми он строил союзнические отношения. В качестве альтернативы Москва предложила создание социалистической федерации в составе Сомали, Эфиопии, Джибути и Южного Йемена. Этот план был категорически отвергнут правительством Сомали.

Поэтому перед советским руководством возникла проблема выбора между партнерством с Эфиопией или Сомали. Эфиопский режим, который провел радикальную земельную реформу, производил впечатление более революционного режима, поскольку он активней выступал за строительство «социализма» у себя в стране. Кроме того, советские военные считали, что потенциал влияния Эфиопии на Африканском континенте значительно больше того, которым обладал Сомали. Поэтому в Москве сочли, что союз с Эфиопией важнее союза с Сомали, и Советский Союз совместно с Кубой стал оказывать ей военную помощь. В ответ на эти решения Москвы сомалийское правительство М. Сиада Барре денонсировало советско-сомалийский договор и закрыло порт Бербера для заходов советских военных кораблей. Вслед за тем сомалийский лидер обратился за помощью к США, и Вашингтон счел возможным оказать ему поддержку, которой оказалось недостаточно, поскольку внутри самой американской администрации были активные противники вмешательства в этот конфликт, в частности, госсекретарь С. Вэнс.

В ноябре 1978 г. в Москве был подписан советско-эфиопский договор «О дружбе и сотрудничестве», и военная помощь правительству М.Х. Мариама была многократно увеличена, в результате чего Эфиопия выиграла войну за Огаден, и к началу 1979 г. сомалийские войска были вынуждены отступить и признать потерю этой территории.

 

11. Становление «треугольных» отношений СССР―США―КНР в 1970-х гг.

 

«Возвратный» рост советско-американского соперничества на периферии международной системы привел американскую администрацию к мысли о необходимости оказывать давление на СССР с окраинных точек международной системы, в которых по каким-либо причинам Советский Союз не мог приобрести благоприятных для себя позиций. Такой точкой, по мнению американских стратегов, был Дальний Восток, поэтому игра на советско-китайских и советско-японских противоречиях стала очень характерной чертой всей американской дипломатии рубежа 1970―1980-х гг.

В 1976 г., сразу после смерти Мао Цзэдуна новое китайское правительство во главе с Хуа Гофэном и Дэн Сяопином, учитывая сильное раздражение Токио после неудачной попытки договориться с Москвой по территориальному вопросу, предложило японской стороне подписать не просто мирный договор с КНР, а договор о взаимном партнерстве. Руководство КНР добивалось от Токио согласия на включение в текст этого договора положения о совместном выступлении Китая и Японии против гегемонии любой державы на Дальнем Востоке. Таким образом, китайское руководство стремилось придать трактовке этого тезиса антисоветскую направленность, аналогично тому, какой содержался в Шанхайском коммюнике, подписанным между Пекином и Вашингтоном в 1972 г.

Естественно, в Москве достаточно нервно реагировали на эти маневры китайской дипломатии, и советское руководство пыталось всячески помешать заключению японо-китайского договора на предлагавшихся Пекином условиях. Тем не менее, в августе 1978 г. японо-китайский договор о мире и дружбе был подписан, правда, японская сторона добилась корректировки китайского проекта, и положение «о гегемонии» было включено не в основной текст, а в преамбулу этого договора. Хотя в целом заключение этого договора было расценено как поражение советской дипломатии и успех китайской политики сотрудничества с Японией и США на антисоветской основе.

В январе 1979 г. состоялся визит Дэн Сяопина в Вашингтон, в ходе которого были установлены дипломатические отношения между двумя странами, и администрация Дж. Картера стала расценивать усилия Пекина по созданию антисоветской коалиции как основное средство глобального сдерживания СССР в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако в апреле 1979 г. Конгресс США принял закон об отношениях с Тайванем, который, формально снизив статус американо-тайваньских отношений, фактически позволил Вашингтону сохранить свои связи с Тайбэем на прежнем уровне. Отказ США полностью разорвать свои отношения с Тайванем вызвал крайнее раздражение в Пекине и, реагируя на это решение американской стороны, Китай предложил Советскому Союзу начать переговоры о нормализации межгосударственных отношений. Эти переговоры начались осенью 1979 г., однако вторжение СССР в Афганистан сорвало эти планы и придало антисоветскому «блоку» США — Китай — Япония новый стимул.

В самой американской элите не было единства взглядов по поводу пределов американо-китайского сближения, выход за которые мог привести к втягиванию США в советско-китайский конфликт. В Вашингтоне прекрасно сознавали, что Москва была крайне чувствительна к китайской военной угрозе, и что провоцировать ее было опасно, поскольку вторжение в Афганистан зримо показало, что Москва способна на любые резкие шаги. Несмотря на это обстоятельство, с 1980 г. США начали поставлять КНР технологию двойного назначения и вспомогательное военное оборудование, что в дальнейшем приобрело характер так называемого американо-китайского квази-союза.

В самом Пекине продолжали шириться сомнения в обоснованности линии на союз с Вашингтоном. Старые аргументы, в частности, отсутствие ясной поддержки Китаю со стороны США в ходе вьетнамо-китайского конфликта и сохранение США связей с Тайванем были дополнены новыми аргументами — в Пекине все больше стали полагать, что линия дальнейшего сближения с Вашингтоном может поставить КНР в одностороннюю зависимость от США.