Новый виток гонки вооружений в начале 1980-х гг.

 

Новый президент США Р. Рейган, порицавший в ходе избирательной компании своих оппонентов демократов за слишком большое внимание к Советскому Союзу, считал, что главной внешнеполитической задачей США должно стать изживание «вьетнамского синдрома сдержанности» в военно-политических вопросах и возврат к проведению напористой внешней политики времен Г. Трумэна и Д. Эйзенхауэра. Президент Р. Рейган всерьез намеревался сломать стратегическое равновесие с СССР и изменить соотношение сил в пользу США, что неизбежно выводило обе сверхдержавы на новый виток гонки вооружений — на более высоком технологическом уровне, который могли себе позволить США, «прорвавшись» в предшествующие годы на новый этап научно-технического прогресса.

Более того, как установили некоторые историки (В. Крашенинникова), в Совете национальной безопасности США, который в январе 1982 г. возглавил личный друг президента Уильям Кларк, была создана особая секретная группа в составе 12 человек, о существовании которой даже не подозревали вице-президент США Джордж Буш и госсекретари Александр Хейг и Джордж Шульц. Будучи религиозным фанатиком-пресвитерианцем и ультраправым консерватором, Р. Рейган был абсолютно убежден, что его историческая миссия состоит в разрушении СССР. Поэтому он собрал в этой группе команду настоящих «политических головорезов», которым поставил вполне конкретную задачу по составлению комплексного плана уничтожения СССР, включавшего в себя принципиально новые экономические, военные, информационные и психологические аспекты «холодной войны». В скорее такой план, включавший в себя обвал мировых цен на нефть, срыв советско-европейских энергетических проектов, новую гонку вооружений посредством программы «звездных войн» и т.д., был представлен президенту и одобрен им.

Новая республиканская администрация объявила 1970-е гг. «десятилетием бездействия», а политику разрядки — политикой с «односторонним движением». В отличие от прежней республиканской администрации Р. Никсона, которая считала паритет между СССР и США нежелательным, но неизбежным, администрация Р. Рейгана взяла откровенный курс на завоевание военно-силового превосходства. Однако, не желая портить отношения с европейскими партнерами, администрация Р. Рейгана вынуждена была возобновить переговорный процесс.

Наиболее острой проблемой международной безопасности, доставшейся республиканцам в наследство от демократов, было предстоящее в 1983 г. размещение американских ракет средней дальности (РСД) «Першинг-2» и крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) в Западной Европе. Хотя соответствующее решение было принято странами НАТО еще в 1979 г., руководители западных держав испытывали определенные страхи в связи с предстоящим осуществлением этого решения, поскольку не знали, насколько бурной может быть ответная реакция Москвы.

В ноябре 1981 г. президент Р. Рейган выступил с предложением ограничить ядерные вооружения в Европе посредством принятия так называемого «нулевого варианта», в соответствии с которым США должны были отказаться от размещения ракет «Першинг-2» и крылатых ракет (КРНБ), а СССР — демонтировать размещенные в Европе новые ракеты СС-20 и старые ракеты СС-4 и СС-5. В ответ советское руководство выступило с контрпредложениями. В марте 1982 г. на Всесоюзном съезде профсоюзов Л.И. Брежнев заявил о решении советского правительства ввести в одностороннем порядке мораторий на развертывание ядерных вооружений средней дальности в европейской части СССР. Этот мораторий должен был действовать до достижения соответствующего соглашения с США или до того момента, когда Вашингтон перейдет к практической подготовке развертывания в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет (КРНБ).

В 1981―1983 гг. при участии СССР и США сложились четыре основных переговорных блока по вопросам ограничения вооружений, но работа в рамках этой переговорной системы не приносила желанных результатов. Москва отвергала «нулевой вариант», отказываясь уничтожить свои ракеты средней дальности, считая его «односторонним разоружением» СССР. Помимо этого, Советский Союз исходил из того, что при оценке суммарных соотношений потенциалов вооружений СССР и США следовало учитывать не только советские и американские ударные средства, но и ядерный потенциал Франции и Великобритании. В Москве справедливо полагали, что эти вооружения потенциально являются стратегическим резервом США, с учетом которого американская сторона имеет силовые преимущества над советской стороной. Американские переговорщики отвергали такую логику своих оппонентов, тем более что против нее выступали французское и британское правительства, которые утверждали, что их независимый ядерный потенциал не может быть предметом двусторонних советско-американских переговоров. Наконец, советская сторона увязывала возможность договоренности по этому вопросу с ратификацией США договора ОСВ-2.

В отличие от 1970-х гг. переговорный процесс между США и СССР сопровождался не взаимной сдержанностью, а ростом агрессивной наступательной политики американской стороны. Вашингтон вполне сознательно провоцировал Москву на новый виток гонки вооружений, которая, как рассчитали аналитики разведывательных служб США, должна была привести к полному экономическому истощению СССР в ближайшей исторической перспективе. Следуя этой линии, в марте 1983 г. президент Р. Рейган огласил программу «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ), которая, как оказалась, была самым настоящим блефом, но которая послужила инструментом вовлечения СССР в дорогостоящие работы по разработке средств нейтрализации американских мер.

Проект СОИ предусматривал создание системы защиты от МБР на основе строительства в космическом пространстве специальных платформ, на которых могли быть размещены сверхмощные лазерные установки, способные поражать ракеты противника на подлете к территории США. Проект СОИ противоречил договору по ПРО (1972), запрещавшему создание территориальной противоракетной обороны, что фактически означало отказ Вашингтона от доктрины «взаимно гарантированного уничтожения» и возвращение к логике борьбы за военное превосходство.

В результате ни по одному из обсуждавшихся на Женевских переговорах военно-политических вопросов добиться результатов не удалось, и в сентябре 1983 г. первые американские ракеты были доставлены на пункты своего базирования на территорию Великобритании, ФРГ и Италии. Стратегическая ситуация в Европе резко изменилась, снизился порог возможного конфликта, поскольку особый дестабилизирующий эффект новых ядерных средств в Европе определялся малым подлетным временем ракет от места пуска до предполагаемой цели. За столь короткий срок стороны не имели возможности ни применить контрмеры, ни вступить в переговоры на предмет выявления намеренного или случайного характера произведенного запуска.

Одновременно с этим во всех средствах массовой информации западных стран началась широкомасштабная и хорошо спланированная антисоветская кампания, которая резко усилилась после того, как советские летчики 40-й истребительной авиадивизии генерал-майора А.М. Карнукова по приказу командующего Дальневосточным военным округом генерала армии И.М. Третьяка сбили над Сахалином пассажирский южнокорейский «Боинг-747», дважды нарушивший воздушное пространство СССР. В настоящее время точно установлено, что гибель этого воздушного судна, которое было американским самолетом-разведчиком, была заранее спланированной американскими спецслужбами провокацией, но тогда этот инцидент послужил началу настоящей антисоветской истерии. Тон всей этой мерзопакостной кампании задал сам президент Р. Рейган, который назвал Советский Союз «империей зла» и призвал весь «цивилизованный мир» пойти «крестовым походом против СССР».

В ноябре 1983 г. последовало угрожающее по своему смыслу и тональности заявление советского руководства о положении в Европе в связи с размещением там американских ракет. Советское руководство, вполне справедливо возложив всю ответственность за рост международной напряженности на западные страны, заявило о прекращении Женевских переговоров по вопросам ограничения ядерных вооружений в Европе, отмене моратория на размещение советских ядерных средств средней дальности в европейской части СССР, ускорении подготовительных работ на территории ГДР и ЧССР для размещения там оперативно-тактических ракет повышенной дальности и развертывании дополнительных ядерных средств морского базирования. В декабре 1983 г. советская сторона заявила о приостановке своего участия в Женевских переговорах по ограничению и сокращению стратегических вооружений (ОССВ) и Венских переговорах о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе.

В ответ на размещение американских ракет в Западной Европе Советский Союз разместил на территории Чехословакии и ГДР оперативно-тактические комплексы ОТР-22 и ОТР-23, а также продвинул ПЛАРБ ближе к Атлантическому и Тихоокеанскому побережьям США. Широкомасштабные ответные меры были осуществлены и в стратегической сфере. Советские ракетные войска стратегического назначения (РВСН) были оснащены самым современным оружием — баллистическими ракетами большой дальности, которые обладали РГЧ значительной поражающей мощности и были способны наносить удары одновременно по многим объектам противника. Кроме того, в ответ на разворачивание Соединенными Штатами ПЛАРБ «Трайдент» Советский Союз приступил к постройке подводных лодок «Тайфун» аналогичного класса.

Рост советской экономики прекратился и наступил период стагнации. Разрыв в уровнях технической оснащенности гражданских отраслей в СССР и подавляющем большинстве стран Запада и Японии к середине 1980-х гг. стал просто разительным. Даже для поддержания должного технологического уровня военного производства Советский Союз был вынужден прибегать к спецоперациям по нелегальному приобретению зарубежных технических разработок и образцов продукции, прежде всего, новейшего оборудования для обработки металлов и станкостроения.

Огромные доходы от экспорта нефти, полученные в 1970-х гг., были быстро растрачены, не обеспечив рывка советской промышленности. Из-за истощения старых легкодоступных месторождений углеводородов экспорт советской нефти сократился, а освоение новых месторождений требовало дополнительных инвестиций. Между тем, мировые цены на нефть перестали расти, отчасти из-за уменьшения спроса на нее со стороны развитых стран, перешедших на технологии энергосбережения. В результате был, по сути, подорван основной источник формирования бюджета СССР, который стал терять прежнюю способность финансировать проведение активной внешней политики.

По мнению ряда современных авторов (А. Богатуров, В. Аверков, М. Наринский), основным итогом биполярной конфронтации стало частичное экономическое истощение СССР, который стал проигрывать конкуренцию с США. Опираясь на более эффективную экономическую модель, США смогли преодолеть трудности 1970-х гг. и обеспечить рост своих внешнеполитических ресурсов, которые в соединении с ресурсами американских военных союзников позволили Вашингтону победить Советский Союз в многолетнем глобальном противостоянии. Ялтинско-потсдамский порядок, в основе которого лежали регулируемое противостояние двух сверхдержав и сохранение статус-кво в военно-политической и политико-дипломатической областях, стал разрушаться, и обе державы перешли к его ревизии.

Подобная оценка, столь характерная для всей постсоветской историографии, в настоящий момент совершенно справедливо критикуется целым рядом видных авторов (С. Кара-Мурза, Н. Нарочницкая, Г. Ханин, В. Катасонов), которые не склонны столь однозначно расценивать «эффективность» американской и «неэффективность» советской экономик. Причина проигрыша СССР крылась совсем в иных обстоятельствах, в том числе сугубо субъективного характера, а именно прихода к власти М.С. Горбачева и Ко.

 

Тема: СССР накануне перестройки в 1982―1985 гг.

 

 

План:

 

1. Борьба Ю.В. Андропова за власть в 1973―1982 гг.

2. Правление Ю.В. Андропова в 1982―1984 гг.

3. Правление К.У. Черненко в 1984―1985 гг.

 

1. Борьба Ю.В. Андропова за власть в 1973―1982 гг.

 

Первоначально трудно было предположить, что в лице Ю.В. Андропова советские органы госбезопасности способны попытаться взять реванш в борьбе за власть с партийной номенклатурой, которую они потеряли после незаконного устранения Л.П. Берия. Однако сам Ю.В. Андропов, видимо, считал иначе. По утверждению ряда современных авторов (В. Соловьев, Е. Клепикова), еще в конце 1960-х — начале 1970-х гг., едва успев укрепиться на посту председателя КГБ СССР, который впервые со времен И.В. Сталина опять вошел в состав Политбюро ЦК, он начинает подбирать свою команду и расставлять своих людей на стратегически важных участках борьбы за власть.

В июле 1969 г. на волне борьбы с коррупцией, серьезно поразившей все закавказские республики, к власти в Азербайджане впервые приходит кадровый чекист: вместо прежнего руководителя республики В.Ю. Ахундова, правившего ею без малого десять лет, первым секретарем ЦК КП Азербайджана становится руководитель республиканского КГБ генерал-майор Гейдар Алиевич Алиев. По мнению ряда советологов (В. Соловьев, Е. Клепикова), это назначение стало первой отдаленной победой Ю.В. Андропова в борьбе за высшую власть в стране. Другие авторы (Ф. Бобков) утверждают, что назначение Г.А. Алиева произошло по более банальной причине, в частности, подсказке брежневского свояка, первого заместителя председателя КГБ СССР генерал-полковника С.К. Цвигуна, заместителем которого Г.А. Алиев и был в бытность того председателем КГБ Азербайджанской ССР.

Аналогичная смена власти произошла в Грузии, где в сентябре 1972 г. в отставку был отправлен многолетний руководитель республики Василий Павлович Мжанавадзе, и новым первым секретарем ЦК КП Грузии стал министр внутренних дел генерал-майор Эдуард Амвросиевич Шеварнадзе. Некоторые современные авторы (В. Соловьев, Е. Клепикова, Н. Зенькович), опять же, утверждают, что это назначение стало следующим шагом Ю.В. Андропова на пути к высшей власти. Думается, что такие оценки событий, произошедших на Кавказе, вряд ли тогда, когда Л.И. Брежнев, А.Н. Косыгин, М.А. Суслов, А.П. Кириленко, Ф.Д. Кулаков и другие члены Политбюро ЦК и Секретариата ЦК были еще вполне здоровы и находились в самом расцвете политических сил, могли каким-то образом повлиять на укрепление позиций Ю.В. Андропова в верхних эшелонах власти. Тем более, в эту схему не вполне вписывается смена власти в третьей закавказской республике — Армении, где в ноябре 1974 г. прежнего руководителя республики А.Е. Кочиняна заменил новый первый секретарь ЦК КП Армении Карен Серобович Демирчян, который был профессиональным партийным работником и никого отношения к «силовикам» никогда не имел.

На наш взгляд, реальное укрепление позиций Ю.В. Андропова в верхних эшелонах власти произошло в апреле 1973 г., когда он стал полноправным членом Политбюро ЦК. А реальные шансы на обладание высшей властью у главного чекиста страны появились только в ноябре 1974 г., когда сразу после завершения знаменитой советско-американской встречи во Владивостоке на обратном пути в Москву у Л.И. Брежнева произошел ишемический инсульт.

На пути Ю.В. Андропова к вершинам власти стояли и другие мощные фигуры, которые пользовались гораздо большей популярностью и влиянием в центральном партийном аппарате и у региональных партийных вождей — М.А. Суслов, Ф.Д. Кулаков, Д.Ф. Устинов и другие. Кроме того, к этому времени Ю.В. Андропов сам серьезно заболел и уже находился на гемодиализе почек.

Вероятнее всего, новое обострение борьбы за власть произошло во второй половине 1976 г., когда у Л.И. Брежнева произошел второй инсульт. Именно тогда Ю.В. Андропов, хорошо осведомленный о состоянии здоровья генсека и других членов Политбюро ЦК через своего доверенного информатора — начальника 4-го Главного управления Минздрава СССР академика Е.И. Чазова, решил начать борьбу за власть.

По мнению ряда авторов (Н. Зенькович), в тот момент реальными наследниками генсека могли быть несколько человек, в частности, два члена Политбюро ЦК — секретарь ЦК Ф.Д. Кулаков, который имел сильную поддержку у многих первых секретарей обкомов и крайкомов партии, и восходящая звезда политики первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романов, которого активно поддерживали влиятельные члены Политбюро М.А. Суслов и Д.Ф. Устинов, за которыми стояли весь мощнейший партийный аппарат и военно-промышленный комплекс страны.

В июле 1978 г. совершенно неожиданно скоропостижно скончался Ф.Д. Кулаков, чью смерть ряд авторов (В. Соловьев, Е. Клепикова, А. Лукьянов, Н. Зенькович) напрямую связывает с именем Ю.В. Андропова. Сразу после этого события началась острая борьба за то, кто именно сменит умершего Ф.Д. Кулакова и станет новым куратором всего сельскохозяйственного комплекса страны. Основными претендентами на этот пост были первый секретарь Полтавского обкома Ф.Т. Моргун и первый секретарь Ставропольского крайкома М.С. Горбачев. Первый руководитель был хорошо известен как крупный организатор и знаток сельского хозяйства страны. Второй был знаменит только тем, что, будучи «курортным секретарем», к которому на минеральные воды приезжали подлечиться практически все престарелые члены Политбюро, пользовался личной поддержкой двух самых влиятельных членов узкого руководства страны — М.А. Суслова и Ю.В. Андропова.

Их стараниями «подлесок» М.С. Горбачев в ноябре 1978 г. был избран секретарем ЦК по сельскому хозяйству. Для сохранения баланса сил в узком руководстве на том же Пленуме ЦК новым членом Политбюро был избран ближайший брежневский соратник, секретарь ЦК и заведующий ключевым Общим отделом ЦК К.У. Черненко. В ноябре 1979 г. М.С. Горбачев становится кандидатом в члены Политбюро, а ровно через год, в октябре 1980 г., его избирают полноправным членом Политбюро ЦК, что, безусловно, усилило позиции Ю.В. Андропова в борьбе за власть.

К тому времени Ю.В. Андропов уже имел своих людей во многих властных структурах — в центральном чекистском аппарате, в идеологических структурах партии, академических институтах и даже диссидентском движении. Именно им, еще в бытность секретарем ЦК по работе с соцстранами, была выпестована целая когорта будущих «прорабов горбачевской перестройки», которых Л.И. Брежнев иронично называл «мои социал-демократы», подчеркивая этим их фактический «меньшевизм» в вопросах идеологии и политики. Среди этой когорты «внутрипартийных диссидентов» самые сильные позиции занимали Н.Н. Иноземцев, Г.А. Арбатов, В.В. Загладин, Г.Х. Шахназаров, А.И. Бовин, Н.В. Шишлин, К.Н. Брутенц и другие партийные аппаратчики и номенклатурные академики, которые «заразились» идеями евро-коммунизма еще в начале — середине 1960-х гг., находясь на стажировке в редакции международного журнала «Проблемы мира и социализма», которая размещалась в Праге.

В конце января 1982 г. во время плановой госпитализации совершенно неожиданно скончался многолетний второй секретарь ЦК М.А. Суслов. Очень странная смерть этого человека, бывшего образцом настоящего коммуниста-аскета и хранителя «лучших традиций партии», вызвала новый виток борьбы за власть. Было совершенно очевидно, что реальным наследником дряхлеющего генсека станет именно тот, кто займет этот ключевой пост в партийном аппарате страны. Наиболее реальными шансами на успех обладал опытнейший партийный аппаратчик и настоящий виртуоз организационно-партийной работы К.У. Черненко, который и стал после смерти М.А. Суслова вести еженедельные заседания Секретариата ЦК. Но де-юре это положение должен был узаконить Пленум ЦК, который был назначен только на конец мая 1982 г.

Все эти месяцы между враждующими группировками шла смертельная схватка за власть, особую остроту которой придала открытая вражда Ю.В. Андропова с министром внутренних дел СССР Н.А. Щелоковым, которые патологически презирали и ненавидели друг друга. «Днепропетровский клан» прекрасно понимал, что ему грозит в случае прихода к власти Ю.В. Андропова и делал все возможное, чтобы скомпрометировать главу КГБ СССР в глазах генсека. Им это сделать не удалось, и в мае 1982 г. шеф тайной полиции при поддержке очень влиятельного маршала Д.Ф. Устинова не просто вернулся в ЦК, но де-факто стал вторым секретарем ЦК, что неизмеримо подняло его шансы в борьбе за власть. Эти шансы были не стопроцентными, поскольку совершенно неожиданно новым председателем КГБ СССР был назначен генерал-полковник В.В. Федорчук, который с поста руководителя КГБ УССР был сразу переведен на столь высокий пост в Москву, что было совершенно беспрецедентным событием в истории страны.

На наш взгляд, этот поразительный факт мог свидетельствовать о том, что Л.И. Брежнев, вероятнее всего, решил передать всю власть своему старому товарищу и личному другу, первому секретарю ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкому, которого он «по-отечески» любил и безмерно уважал и ценил. Это вполне правдоподобное предположение подкрепляется и мнением ряда авторитетных мемуаристов, в частности, члена Политбюро, первого секретаря МГК КПСС В.В. Гришина и секретаря ЦК И.В. Капитонова, которые утверждали, что на конец ноября 1982 г. был назначен очередной Пленум ЦК, на котором предполагалось узаконить плавный переход власти. В частности, смысл всей этой интриги состоял в том, чтобы на предстоящем Пленуме ЦК учредить пост почетного председателя партии, переместить на этот пост больного генсека, а новым Генеральным секретарем ЦК КПСС избрать вполне здорового и полного сил В.В. Щербицкого.

Но по воле рокового случая вся эта интрига не увенчалась успехом, поскольку 10 ноября 1982 г. Л.И. Брежнев скончался во сне от острого сердечного приступа. В современной литературе, во многом под влиянием мемуаров главного кремлевского эскулапа академика Е.И. Чазова, смерть Л.И. Брежнева традиционно преподносится как вполне ожидаемое событие, которое произошло естественным путем.

Однако в свете последних открытий эта смерть не кажется такой уж ожидаемой и, вполне возможно (В. Соловьев, Е. Клепикова, Н. Зенькович), что к ней каким-то образом был причастен и Ю.В. Андропов.

 

2. Правление Ю.В. Андропова в 1982―1984 гг.

 

Смерть Л.И. Брежнева для многих стала полной неожиданностью, поскольку еще в день юбилея Октябрьской революции 7 ноября 1982 г. он приветствовал праздничные колоны демонстрантов с трибуны Мавзолея. После окончания юбилейных торжеств он, как всегда, отправился в свою любимую резиденцию — охотничье угодье Завидово и никаких жалоб на здоровье не высказывал, а утром 10 ноября офицеры охраны нашли генсека мертвым. На брежневской даче Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов и А.А. Громыко договорились о передаче власти бывшему шефу тайной полиции.

Никто из соперников Ю.В. Андропова, будь-то члены «днепропетровской группировки» — К.У. Черненко и Н.А. Тихонов, будь-то лидеры крупнейших столичных и республиканских парторганизаций — В.В. Гришин, Г.В. Романов, В.В. Щербицкий и Д.А. Кунаев не выступили против восхождения Ю.В. Андропова на высшую ступеньку власти в стране. Более того, на внеочередном Пленуме ЦК, прошедшем 12 ноября 1982 г., по личной просьбе Д.Ф. Устинова с предложением о выдвижении Ю.В. Андропова на пост генсека выступил никто иной, как его главный конкурент К.У. Черненко.

За проявленную «мудрость» и нежелание обострять борьбу за власть К.У. Черненко был сполна вознагражден на первом же заседании Политбюро ЦК, состоявшемся 18 ноября. Именно ему при распределении обязанностей между членами Политбюро было поручено вести Секретариат ЦК и курировать работу ключевых отделов ЦК — Общего, организационно-партийной работы, административных органов и идеологии. Иными словами, именно К.У. Черненко де-юре и де-факто стал вторым секретарем ЦК. Кроме того, он сумел протащить на должность заведующего Общим отделом ЦК свою прямую креатуру К.М. Боголюбова, который стал вместе со своим патроном формировать повестку дня заседаний Политбюро и Секретариата ЦК, что имело в тогдашней системе власти колоссальное значение.

Сразу после прихода к высшей власти Ю.В. Андропов стал целенаправленно усиливать свои позиции в высшем руководстве страны и формировать свою «команду реформаторов». Уже 22 ноября 1982 г. на очередном Пленуме ЦК были приняты важные кадровые решения:

• из состава Политбюро и Секретариата ЦК был выведен старинный брежневский друг А.П. Кириленко, прогрессирующий маразм которого уже ни для кого не был секретом;

• новым полноправным членом Политбюро ЦК был избран Г.А. Алиев, который одновременно был переведен в Москву на должность первого заместителя председателя Совета Министров СССР, с вероятным прицелом его скорого восхождения на пост председателя Совета Министров СССР, который занимал престарелый Н.А. Тихонов;

• в аппарате ЦК была впервые учреждена должность секретаря ЦК по экономике, на которую был избран чистый «технарь» и производственник Н.И. Рыжков, который до этого занимал должность первого заместителя председателя Госплана СССР и никогда не работал в партийном аппарате. Кроме того, он возглавил вновь организованный Экономический отдел ЦК, который должен был стать «мозговым штабом» по подготовке и проведению новой экономической реформы.

В декабре 1982 г. произошла давно ожидаемая рокировка в ведущих силовых структурах страны:

• с поста министра внутренних дел СССР был снят генерал армии Н.А. Щелоков, которого сменил председатель КГБ СССР генерал армии В.Ф. Федорчук;

• новым главой тайной полиции был назначен давнишний соратник Ю.В. Андропова генерал армии В.М. Чебриков.

Тогда же, в декабре 1982 г. генсек провел первую крупную рокировку в центральном партийном аппарате:

• с должности главы ключевого Отдела агитации и пропаганды ЦК был снят Е.М. Тяжельников и его место занял Б.И. Стукалин.

Кроме того, в декабре 1982 г. по прямому указанию Ю.В. Андропова ряд членов высшего руководства страны — М.С. Горбачев, В.И. Долгих и Н.И. Рыжков, которые как ведущие секретари ЦК, соответственно, курировали все сельское хозяйство, промышленность и экономику страны, начали совместную работу над новой экономической реформой. Для подготовки этой программы впервые были привлечены наработки «диссидентов» от экономической науки, в частности, известных советских академиков А.Г. Аганбегяна, А.И. Анчишкина, О.Т. Богомолова, В.А. Тихонова, Т.И. Заславской и ведущих докторов экономических наук Л.И. Абалкина, Н.Я. Петракова, С.А. Ситаряна и других.

В центре внимания «новых реформаторов» были три ключевые проблемы:

1) существенное укрепление исполнительской дисциплины;

2) децентрализация управления;

3) роль экономических стимулов в развитии народного хозяйства страны.

В январе 1983 г. состоялось расширенное совещание в ЦК КПСС, на котором подробно обсуждались вопросы укрепления трудовой и производственной дисциплины, ставшие лейтмотивом всего правления нового генсека. То, что этот курс быстро вылился в чисто полицейские мероприятия и демонстрацию силы, мало кого смущало, напротив, новый курс получил всемерную поддержку большинства советских граждан, которые истосковались по твердой руке и элементарному порядку в стране.

Параллельно с этим «усилением» власти Ю.В. Андропов делает ее более открытой, что в тогдашних условиях было смертельно опасно для нее. В частности, в центральной партийной печати начинают еженедельно публиковаться отчеты о вопросах, обсуждаемых на Политбюро ЦК, — т.е. та информация, которая еще со времен И.В. Сталина относилась к категории высших государственных секретов. Тогда же в центральную и местную печать начинает проникать первая, ранее закрытая информация о фактах разложения власти и коррупции в партийном и советском аппаратах, которую по прямому указанию генсека «сливали» в прессу Генеральная прокуратура СССР (А.М. Рекунков) и КГБ СССР (В.М. Чебриков). Одновременно по указанию генсека чекисты и прокурорские работники центрального аппарата стали усиленно раскручивать «милицейское», «московское», «краснодарское», «узбекское» и другие коррупционные дела, в которых были замешаны ряд крупных партийных и государственных работников, в том числе кандидат в члены Политбюро ЦК, первый секретарь ЦК КП Узбекистана Р.Ш. Рашидов, бывший министр внутренних дел СССР Н.А. Щелоков, бывший первый секретарь Краснодарского крайкома С.Ф. Медунов и другие.

В марте 1983 г. в главном теоретическом журнале «Коммунист» была опубликована статья Ю.В. Андропова «Карл Маркс и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», в которой генсек откровенно заявил, что «мы еще не изучили в должной степени то общество, в котором живем и трудимся, поэтому порой вынуждены действовать эмпирически, путем проб и ошибок».  Кроме того, в этой статье он фактически дезавуировал идею непосредственного перехода к коммунизму, заменив ее идей «совершенствования развитого социализма», подчеркнув при этом, что «наша страна находится в начале этого длительного исторического этапа, который, естественно, будет знать свои периоды и свои ступени роста».

В современной историографии существуют разные оценки этой статьи. Либеральные авторы (Р. Пихоя, А. Шубин) полагают, что это «теоретический» трактат, подготовленный по случаю столетнего юбилея со дня смерти К. Маркса, носил чисто ритуальный характер и не имел программного характера.

Их оппоненты из патриотического лагеря (И. Фроянов, А. Вдовин, А. Барсенков) категорически утверждают, что эта работа генсека носила программный характер и фактически означала победу «западнического крыла» партийно-государственного истеблишмента страны.

Тогда же, в марте 1983 г. произошло серьезное укрепление позиций А.А. Громыко, который впервые со времен В.М. Молотова, оставаясь на посту министра иностранных дел СССР, был назначен первым заместителем председателя Совета Министров СССР. С чем было связано это высокое назначение, которое, безусловно, серьезно повысило аппаратный вес многолетнего главы внешнеполитического ведомства страны, до сих пор остается загадкой для историков.

В апреле 1983 г. при активной поддержке М.С. Горбачева, А.А. Громыко и Д.Ф. Устинова Ю.В. Андропов провел новую серьезную рокировку в центральном партийном аппарате. В частности, на ключевой пост главы Организационно-партийного отдела ЦК, который занимался подбором и расстановкой всех более-менее значимых партийных и государственных кадров, занял первый секретарь Томского обкома Е.К. Лигачев. А прежний глава этого отдела секретарь ЦК И.В. Капитонов, занимавший этот пост весь период брежневского правления, стал отныне курировать в Секретариате ЦК «расстрельный» ширпотреб. Надо подчеркнуть, что перед назначением Е.К. Лигачева на должность главного партийного «кадровика» Ю.В. Андропов дал ему четкую установку «провести кадровую революцию» и, невзирая на лица и их прежние заслуги, очистить партийный аппарат от зарвавшихся и неспособных к «активной созидательной работе товарищей». Е.К. Лигачев с присущей ему бешеной энергией и рвением принялся исполнять это поручение генсека, и уже к концу 1983 г. партийный аппарат в стране был обновлен ровно на одну треть.

В июне 1983 г. состоялось новое укрепление позиций генсека и его команды во властной вертикали, поскольку на очередном Пленуме ЦК:

• новым председателем КПК при ЦК КПСС стал М.С. Соломенцев, сменивший на этом посту умершего А.Я. Пельше;

• новым секретарем ЦК по оборонной промышленности с подачи Д.Ф. Устинова стал член Политбюро ЦК Г.В. Романов, который серьезно укрепил свои позиции во власти, и в частности, среди очень влиятельного военно-промышленного лобби;

• кандидатом в члены Политбюро ЦК был избран В.И. Воротников, который сменил М.С. Соломенцева на посту председателя Совета Министров РСФСР;

• из состава ЦК КПСС были досрочно выведены Н.А. Щелоков и С.Ф. Медунов, что стало поистине беспрецедентным событием за последние три десятка лет.

На этом Пленуме ЦК своеобразный реванш попыталась взять «старая гвардия», лидер которой К.У. Черненко выступил с докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии». Этот доклад второго секретаря ЦК, выдержанный в последовательном брежневском духе, настолько не понравился Ю.В. Андропову, что вопреки установленному порядку вечернее заседание Пленума ЦК вел уже не К.У. Черненко, а М.С. Горбачев, который фактически стал правой рукой генсека.

Сразу после завершения Пленума ЦК состоялась сессия Верховного Совета СССР, на которой по традиции Ю.В. Андропов был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР, обязанности которого с ноября 1982 г. исполнял престарелый кандидат в члены Политбюро, первый заместитель председателя ПВС СССР Василий Васильевич Кузнецов, уже побывавший «в шкуре» временного «президента» страны.

В июле―августе 1983 г. по инициативе Ю.В. Андропова принимается несколько совместных постановлений ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС, в том числе «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве», «О дополнительных мерах по расширению прав производственных предприятий в планировании и хозяйственной деятельности», «Об усилении работы по укреплению социалистической дисциплины труда» и «О дополнительных мерах по укреплению трудовой дисциплины», которые в целом определили вектор хозяйственной и внутренней политики нового лидера страны.

В июле 1983 г. во время планового отдыха в Крыму у К.У. Черненко совершенно непредвиденно случилось острое пищевое отравление, которое привело к тяжелейшей интоксикации всего организма, что в условиях тотального контроля всех продуктов в специальных лабораториях 9-го Управления КГБ СССР, отвечавшего за охрану всех высших должностных лиц, выглядело более чем странно. По свидетельству главного кремлевского знахаря академика Е.И. Чазова. положение было настолько угрожающим, что речь шла о возможной гибели второго человека в руководстве страны. Однако К.У. Черненко сумел побороть этот страшный недуг, но после перенесенной болезни его здоровье настолько пошатнулось, что руководство 4-го Главного управления Минздрава СССР во главе с тем же Е.И. Чазовым прямо поставило вопрос о переводе К.У. Черненко на инвалидность с естественной отставкой с постов члена Политбюро и секретаря ЦК. Этот вопрос предполагалось решить на ближайшем Пленуме ЦК, но последующие события не позволили реализовать этот «коварный» план.

В августе 1983 г. Ю.В. Андропов вновь серьезно перетряхнул центральный партийный аппарат. В частности, на ключевой пост руководителя Управления делами ЦК КПСС вместо старинного брежневского соратника и друга Г.С. Павлова был назначен еще один горбачевский выдвиженец, первый зам. зав. Сельскохозяйственным отделом ЦК Н.Е. Кручина, а пост руководителя Отдела науки и учебных заведений ЦК вместо другого брежневского соратника С.П. Трапезникова занял ректор АОН при ЦК КПСС В.А. Медведев, который затем станет одним из главных «прорабов» и идеологов «горбачевской перестройки». Кроме того, именно тогда по инициативе М.С. Горбачева из «канадской ссылки» был возвращен самый одиозный представитель «горбачевской команды» разрушителей страны А.Н. Яковлев, который после смерти академика Н.Н. Иноземцева был назначен на очень престижный пост директора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР, ставший одним из главных «мозговых центров» будущей «горбачевской перестройки».