Луч модернизации и власть горизонтали

 

Диалог России — Евразии с великой китайской цивилизацией имеет, как мы видели, веские практические основания и достаточные социокультурные предпосылки, коренящиеся в глубинных архетипах. Но, чтобы сохранить действительный плюрализм исторического видения и достаточный запас альтернатив на будущее, приходится принимать во внимание и возможность соскальзывания Китая на путь модерна.

Сама величина этой страны, помноженная на сохраненный потенциал коллективной мобилизации, может создавать соблазн соискания успеха и могущества, эффективного соперничества с Америкой за власть над миром. Хотя это заведомо противоречило бы и великим заветам китайской культурной традиции, и новым горизонтам будущего, открывающимся вместе с выявлением экологических и культурных тупиков модерна, вовсе исключить возможность запоздалой модернистской девиации Китая нельзя. Наиболее многозначительной в этом отношении выступает наметившаяся после второй мировой войны конвергенция Тихоокеанской и Атлантической цивилизаций.

Показательный факт: до обвала 1917 года эта конвергенция наиболее успешным и естественным образом осуществлялась при посредничестве России. Европеизированная Петром I Россия все активнее выступала как передатчик европейских импульсов вглубь Евразии — вплоть до Тихого океана. Если Западную Европу воспринимать как центр модерна, посылающего свои импульсы на Восток, то вырисовывается характерная нисходящая линия, отрезки которой можно интерпретировать как фазы преломления луча модернизации, слабеющего по мере проникновения во все более "косные" климатические и культурные слои.

Примерно так это изображает П. Н. Милюков. "Первое место здесь (в Евразии.— А. П.) будет принадлежать местностям, наиболее близким к Западной Европе географически и климатически. Возрастание континентальности и пустынности климата отзывается и на запаздывании соответственных культур и на их введении в общую связь" Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. Т. 1. М.: 1993. С. 78.. Таким образом, всемирный проект вестернизации, к которому на правах субподрядчика подключилась петровская Россия, вначале смотрелся геометрически правильным образом.

Западная Европа Россия Тихоокеанский регион

Однако уже в начале ХХ века в эту геометрически строгую пространственно-культурную схему вмешиваются исторические артефакты, ставящие под сомнение ее эвристичность. Это, прежде всего, русско-японская война 1904—1905 гг., поддержка Западом Японии в этой войне и ее неожиданный итог: поражение, нанесенное европейской России азиатской страной. Умеренность потерь и сравнительная мягкость послевоенных соглашений породили иллюзию, что мы столкнулись здесь с исторически случайным зигзагом, не ломающим принятой схемы.

Однако вся последующая история ХХ века оказалась на удивление последовательной в наращивании вышеотмеченного артефакта, так что к концу столетия от первоначальной схемы мало что сохранилось. Вместо нее выстраивается новый график.

Западная Европа Россия Тихоокеанский регион

Это означает, что геометрия модернизационного импульса изменилась самым неожиданным и драматическим образом. Вместо того чтобы идти с Западной Европы через Россию и далее на Восток, он пошел по атлантической горизонтали, связывающей Западную Европу с США, куда сместился всемирный центр модернизации, а от них через Тихий океан — к дальневосточным "тиграм".

Надо сказать, современная наука до сих пор не нашла удовлетворительного объяснения этому феномену. В условиях открывшегося после дискредитации марксизма веберовского ренессанса усилия обществоведов направлены на то, чтобы приспособить понятийный аппарат веберовской теории к тихоокеанскому чуду. Неустанно ищут аналогии между протестанской этикой, ставшей социокультурной предпосылкой западного капитализма, и этикой конфуцианско-буддистской, полагая, что здесь мы имеем дело со сближением двух версий "морали успеха" — индивидуалистической (Атлантика) и коллективистской (АТР).