Наряду с аффектами криминогенную значимость имеют такие острые психические переживания, как фрустрация, эмоциональное возбуждение.

Несомненным законодательным достоинством явилось закрепление в качестве уголовно-релевантных психических состояний трёх форм психических расстройств. В качестве таковых в Уложении указаны хроническое психическое расстройство (сумасшествие и безумие), временное расстройство, близкое к исключительным состояниям (припадки умоисступления и совершенное беспамятство). Кроме того, в ст. 103 была сделана попытка выделить иные психические расстройства, однако данная статья объединила качественно разнородные патологические состояния: как хронические, так и временные.

Разработке формулы невменяемости в XIX в. в её классическом виде способствовали два обстоятельства: развитие научной психиатрии и отказ передовых юристов от индетерминистической концепции свободы воли.

В проектном варианте Н.С. Таганцева в качестве уголовно-релевантных психических состояний указаны три формы психических расстройств: временные (недостаточность умственных способностей), приобретённые (болезненные расстройства душевной деятельности) и кратковременные (бессознательные состояния), которые рассматривались как причины невменяемости (в дальнейшем - медицинский критерий), а в качестве психологического (в дальнейшем - юридического) критерия сформулированы интеллектуальный и волевой признаки невменяемости.

Советский период внёс значительные изменения в трактовку основных уголовно-правовых понятий и законодательное построение норм, исключающих уголовную ответственность психически больных лиц. Законодатель заменил невменяемость суррогатной категорией "ненаказуемость психически больных" и упростил юридический и медицинский критерии, характеризующие форму психического расстройства и его глубину. В полной мере отрицательное отношение к институту невменяемости отразили Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., где в ст. 14 в качестве уголовно-релевантного психического состояния обозначено "состояние душевной болезни", а юридический критерий ненаказуемости психически больных ограничен интеллектуальным признаком.

Судебная практика показала несостоятельность генерализованной формулы ненаказуемости и в дальнейшем законодатель не только уточнил, но и расширил медицинский критерий (УК РСФСР 1922 г., Основы уголовного законодательства 1924 г., УК РСФСР 1926 г.). В качестве уголовно-релевантных психических расстройств уголовные законы закрепили хронические, временные - и иные расстройства психики, оставив без внимания врождённый и приобретённый характер заболеваний, их нозологию и симптоматику, а юридический критерий был дополнен указанием на волевую недостаточность ненаказуемых лиц.

С принятием первых Уголовных кодексов РСФСР в науке и практике стали проявляться две тенденции: первая заключалась в стремлении заменить медицинский критерий псевдомедицинскими индикаторами опасного состояния (Т.Е. Сегалов), а интеллектуальный и волевой признаки - критерием целесообразности (СИ Тихенко); вторая - проявлялась в стремлении придать медицинскому критерию решающее значение и по существу заменить его диагнозом (Я.И. Киров).

В 1939 г. в противовес упрощённому подходу к невменяемости сотрудники ВНИИ юридических наук разработали формулу с пятичленным медицинским критерием, включив в неё наряду с хроническими, временным расстройствами и слабоумием бессознательное состояние и иное болезненное состояние. При этом бессознательное состояние было необоснованно выделено из группы временных психических расстройств. Кроме того, разработчики пятичленной формулы, как и судебные психиатры того времени, не дифференцировали невменяемость и ненаказуемость психически больных лиц, заболевших после совершения преступления.

Основы уголовного законодательства 1958 г. и УК РСФСР 1960 г. легализовали понятие невменяемости в названии ст. 11. Медицинский критерий в формуле невменяемости представлен четырьмя признаками, в качестве которых в законе фигурируют уголовно-релевантные психические состояния, в том числе психические расстройства хронического, временного характера, слабоумие и иное болезненное состояние, а в качестве элементов, признаков юридического (психологического) критерия выступают интеллектуальные и волевые признаки невменяемости.

В действующем уголовном законодательстве (ст.21 УК) норма о невменяемости традиционно имеет многочленную структуру и включает в себя вводную часть, которая указывает на правовое последствие невменяемости; юридический критерий, характеризующий тяжесть (глубину) психического расстройства лица во время совершения общественно опасного деяния; и медицинский критерий, который содержит указание на формы психических расстройств, исключающих вменяемость. Вместе с тем разработчики УК РФ 1996 г. существенно отредактировали формулу невменяемости: иначе сформулирован юридический критерий, а в медицинском критерии устаревшие психиатрические термины заменены современными понятиями. Кроме того, уточнён четвёртый признак медицинского критерия: вместо "иного болезненного состояния" указано "иное болезненное состояние психики".

Обращает на себя внимание, что законодатель отказался от традиционной формулировки интеллектуального признака юридического критерия -"не могло отдавать себе отчёта в своих действиях" (ст. 11 УК РСФСР 1960 г.), который требовал толкования в пользу более конкретной формулировки -"не могло... осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия)...". Ранее экспертам-психиатрам и юристам так или иначе приходилось уточнять, что именно имеет в виду законодатель, указывая на неспособность невменяемого лица отдавать отчёт в своих действиях.

Следует отметить, что Уголовный кодекс РФ 1996 г. сохранил формулировку волевого признака невменяемости в неизменном виде;"... лицо... не могло... руководить ими" (своими действиями (бездействием) - Г.Н.). По существу данное выражение характеризует психическое состояние лица.

Также произведены редакционные изменения: внесено уточнение, из которого видно, что речь в ч. 2 ст. 21 идёт о невменяемом лице, при этом изъято избыточное упоминание о состоянии невменяемости; сформулировано положение о назначении принудительных мер медицинского характера с учётом общественной опасности лица и совершённого им деяния.

В целом редакционные изменения ст. 21 направлены на преодоление одностороннего подхода к невменяемости, в силу которого в теории и на практике игнорируется юридические аспекты этого сложного явления, в результате чего невменяемость отождествляется с психическими заболеваниями, не соотносится с фактом совершения общественно опасного деяния и временем его совершения, смешивается с ненаказуемостью психически больных, заболевших после совершения преступления, либо отождествляется исключительно с психологическим критерием или уголовно-релевантными психическими состояниями, лежащими в основе невменяемости.

Во втором параграфе "Ненаказуемость вменяемых лиц, связанная с психическим расстройством, возникшим после совершения преступления" подвергнут исследованию феномен ненаказуемости психически больных лиц: актуально вменяемых и виновных, но неспособных подвергнуться наказанию, и невменяемых, не подлежащих ответственности в силу своей неспособности действовать виновно.

Институт ненаказуемости в уголовном законодательстве РСФСР появился в результате революционной ломки ранее действовавшего уголовного права России: из нормативного оборота были изъяты в качестве псевдонаучных и буржуазных проявлений классические понятия вины, вменяемости и невменяемости. Руководящие начала по уголовному праву 1919 г. и Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. закрепили нормы о ненаказуемости психически больных лиц без постановки вопроса об их вменяемости и невменяемости, тем самым законодатель необоснованно уравнял положение невменяемых лиц и вменяемых субъектов, у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления. В результате непродуманных новаций к числу ненаказуемых лиц могли быть отнесены субъекты, которые действовали в состоянии опьянения либо сильного душевного волнения, не являющиеся психически больными, но находившиеся "вообще в таком состоянии, когда не отдавали отчёта себе в своих действиях".

Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. (ст.7) и Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. (ст. 11) также закрепили ненаказуемость двух категорий лиц: психически больных (невменяемых) и заболевших после совершения преступления (вменяемых), исключив ненаказуемость в отношении лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения. Недифференцированный подход к невменяемым и ненаказуемым лицам, замена категории "невменяемость" суррогатным эквивалентом - ненаказуемость психически больных" породили ряд теоретических и фактических издержек. Уголовные законы 1919 - 1926 г.г., регламентируют правовое положение психически больных, совершивших общественно опасные деяния и преступления, лишились адекватных названии, точных и [С. 26-27 отсутствуют] развёрнутых критериев, что привело к смешению в теории и на практике различных по своей правовой природе правовых институтов. При этом юристы отождествляли невменяемость с ненаказуемостью, а психиатры, напротив, считали, что существуют два вида невменяемости: невменяемость в момент совершения преступления и невменяемость к моменту вынесения приговора.

Отрицание классической доктрины невменяемости, попытки заменить невменяемость ненаказуемостью противоречили объективным потребностям уголовного права. Новые уголовно-правовые термины явно не выражали сути обозначаемых ими явлений, а лишь отражали идеологические установки советских юристов, строивших социалистическое уголовное право на его противопоставлении основным положениям классической школы. В результате действия противоположных тенденций категория "ненаказуемость" в советском уголовном праве того периода не утвердилась в понятийном аппарате науки, несмотря на существование института ненаказуемости, закреплённого уголовным законодательством РСФСР.

Восстановление в правах термина "наказание", вместо которого использовался его социологизированный гомолог "меры социальной защиты, создало возможность для теоретической разработки концепции ненаказуемости психически больных вменяемых субъектов и постепенно привело к дифференциации невменяемых лиц и ненаказуемых субъектов, заболевших после совершения преступления. Отмеченную правовую тенденцию в полной мере отразили Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., которые впервые на законодательном уровне дифференцировали невменяемость как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, и ненаказуемость лиц, заболевших после совершения преступления. Вместе с тем законодатель допустил серьёзные просчёты, так как поместил в статье под названием "Невменяемость" норму о ненаказуемости (ч,2 ст. 11 Основ 1958 г. и ч.2 ст. 11 УК РСФСР 1960 г.) и применил для обрисовки психического состояния невменяемых лиц и ненаказуемых субъектов одинаковые критерии. В результате устаревшая концепция о двух видах невменяемости (во время и после совершения деяния) приобрела сторонников среди учёных и практиков, не делающих различий между невменяемостью и психическим расстройством вменяемых лиц, заболевших после совершения преступного деяния.

В этой связи автор настоящего исследования неоднократно вносил предложения сформулировать норму о ненаказуемости в отдельной статье и в таких выражениях, чтобы юридический критерий не содержал указания на неспособность лица осознавать общественную опасность своего деяния и руководить им, поскольку речь идёт об уголовно-исполнительной недееспособности, а не о невменяемости. Аналогичная позиция в дальнейшем была выражена разработчиками проекта УК РФ (май 1994 г.) в ст. 84, где в качестве основания освобождения от наказания указана тяжкая болезнь, препятствующая отбыванию наказания, а юридический критерий в отличие от соответствующего критерия невменяемости сформулирован как невозможность "осознавать фактическое значение своих действий, их вредоносность, или руководить ими".

Законодатель не использовал предложенные формулировки и предпочёл менее удачный вариант. Статья 81 УК РФ 1996 г. содержит юридический критерий, интеллектуальный и волевой признаки которого совпадают с аналогичными признаками невменяемости. Указанные просчёты привели к тому, что больные, но вменяемые субъекты, освобождаемые от наказания после совершения преступления, воспринимаются как невменяемые лица. В частности, И.Л. Марогулова, анализируя ст.81 УК РФ, делает ошибочный вывод, что лицо "становится невменяемым, если психическое расстройство наступило до вынесения приговора, после его вынесения, но до обращения к исполнению, или во время исполнения"[2], а юристы - практики высказывают мнение, что лицо, ставшее невменяемым после совершения преступления, в случае выздоровления снова становится вменяемым. Таким образом, ненаказуемость по-прежнему смешивается с невменяемостью.

С учётом изложенного ч. 1 ст. 81 УК РФ следует сформулировать следующим образом:

Вменяемое лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать приговор суда или отбывать назначенное наказание, не подлежит наказанию и освобождается от него до выздоровления.