Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Система образов повести М.А. Булгакова «Собачье сердце». Шариковы и Швондеры как социальные типы.
Рассматривая систему образов в повести,появляется множество спорных моментов,о которых можно вести дискуссии. Однако в глаза сразу же бросается два лагеря живущих по разные стороны баррикад – это профессор Преображенский,доктор Борменталь, другая сторона- Шариков и Швондер.
Повесть «Собачье сердце», написанную в 1925 году, М.А.Булгаков так и не увидел напечатанной. В ней речь шла о непредсказуемых последствиях научных открытий, о том, что эксперимент, забегающий вперед и имеющий дело с неадекватным человеческим сознанием, опасен. На первом плане в повести эксперимент гениального ученого-медика Преображенского со всеми неожиданными для самого профессора и его ассистента Борменталя трагическими результатами. Пересадив в чисто научных целях собаке человеческие семенные железы и гипофиз мозга, Преображенский, к изумлению своему, получает из собаки человека. Бездомный Шарик, вечно голодный, всеми, кому не лень, обижаемый, в считанные дни превращается в человека. И уже по своей инициативе получает человеческое имя Полиграф Полиграфович Шариков.
Повадки остаются у него собачьи, и профессору приходится заниматься его воспитанием. Эксперимент медико-биологический переходит в эксперимент нравственно-психологический.
Филипп Филиппович Преображенский не только выдающийся специалист в своей области. Он человек высокой культуры и независимого ума и весьма критически воспринимает все то, что творится вокруг с марта 1917 года. «Почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных калошах и валенках по мраморной лестнице?.. Почему убрали ковер с парадной лестницы?.. На какого черта убрали цветы с площадок?» «Разруха», — возражает ему Борменталь. «Нет, — парирует профессор. — Что такое Ваша разруха?.. Это вот что: если я вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха.
Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!»-— я смеюсь... Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой». Во взглядах Филиппа Филипповича немало общего со взглядами самого Булгакова.
Он-так же скептично относится к революционному процессу, который, по его убеждению, и порождает «галлюцинации», мешающие людям каждому заниматься своим делом. И так же решительно выступает против всякого насилия. Ласка — вот единственный способ, который возможен и необходим в обращении с живыми существами — разумными и неразумными. «Террором ничего поделать нельзя... Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный или даже коричневый. Террор совершенно парализует нервную систему». И вот этот консерватор-профессор, категорически отвергающий революционную теорию и практику переустройства мира, вдруг сам оказывается в роли революционера.
Новый строй стремится из старого «человеческого материала» сотворить нового человека. Филипп Филиппович, словно соревнуясь с ним, идет еще дальше: он намерен сделать человека, да еще высокой культуры и нравственности, из собаки. «Лаской, исключительно лаской». И, разумеется, собственным примером. Результат известен. Попытки привить Шарикову элементарные культурные навыки встречают со стороны того стойкое и все возрастающее сопротивление:
«...Все у вас как на параде... салфетку — туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме». С каждым днем Шариков становится все наглее, агрессивнее и все опаснее. Если бы «исходным материалом» для лепки Полиграфа Полиграфовича был один Шарик, быть может, и удался бы профессорский эксперимент. П
рижившись в квартире Филиппа Филипповича, Шарик вначале еще совершает кое- какие хулиганские поступки. Но в конце концов превращается во вполне благовоспитанного домашнего пса.
Удивительная вещь, иронизирует автор, собачий ошейник. Когда на Шарика впервые его надели и вывели погулять на поводке, он «шел, как арестант, сгорая со стыда». Но очень скоро сообразил, «что значит в жизни ошейник. Бешеная зависть читалась в глазах у всех встречных псов... У Мертвого переулка какой-то долговязый с обрубленным хвостом дворняга облаял его «барской сволочью» и «шестеркой». «Ошейник — все равно что портфель», — мысленно острит сам Шарик. А перед операцией он уже подводит под свое новое, официально холуйское положение едва ли не философскую базу: «Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать... Я барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция... Бред этих злостных демократов...» Но по воле случая человечьи органы достались Шарику от уголовника. «Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз — условно каторга 15 лет». «Сочувствующий», приговоренный к каторге «условно» — это уже сама действительность вторгается в эксперимент Преображенского.
Вторгается она и по другой линии — в лице председателя домового комитета Швондера. У этого «кадрового» булгаковского персонажа в данном случае особая роль. Он даже статейки в газету пописывает, Энгельса читает.
И вообще ведет борьбу за революционный порядок и социальную справедливость. Жильцы дома должны пользоваться одинаковыми благами. Каким бы ни был гениальным ученым профессор Преображенский, нечего ему занимать семь комнат. Обедать он может в спальне, делать операции — в смотровой, где режет кроликов. И вообще пора уравнять его с Шариковым, человеком вполне пролетарского вида.
Самому профессору отбиться от Швондера удается. Но отбить Шарикова он оказывается уже не в состоянии. Швондер уже взял над тем шефство и воспитывает его на свой лад. То, что происходит с Шариковым в повести, по мере того как с помощью Швондера он становится, так сказать, сознательным участником революционного процесса, в 1925 году выглядело как злейшая сатира на сам процесс и на его участников.
Через две недели после того, как сошла с него собачья шкура и ходить он стал на двух ногах, этот участник уже располагает документом, удостоверяющим его личность. А документ, по словам Швондера, который знает, что говорит, — «самая важная вещь на свете». Еще через неделю- другую Шариков становится совслужащим. И не рядовым — заведущим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных. Между тем натура у него та же, что и была, — собачье-уголовная. Чего стоит одно его сообщение о своей работе «по специальности»: «Вчера котов душили».
Впрочем, Полиграф Полиграфович котами уже не довольствуется... «Ну ладно, — вдруг злобно сказал он, — попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов». Это — той девушке-машинистке, которая, поверив, что он герой гражданской войны и вообще большой человек, готова с ним расписаться. А профессору — кукиш. А «по адресу опасного Борменталя» — револьвер. История с Шариковым завершается благополучно: вернув собаку в ее исходное состояние, профессор, посвежевший и, как никогда, веселый, занимается своим прямым делом, «милейший пес» — своим: лежит на ковре у дивана и предается сладостным размышлениям.
Но финал повести Булгаков оставил открытым. «Собачьим сердцем» завершился цикл сатирических повестей и рассказов Булгакова. Больше он ни тех, ни других не писал. 3. Выразительное чтение наизусть стихотворения М.Ю. Лермонтова (по выбору обучающегося из программы 9-го класса). Билет № 7
|
||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-03-09; просмотров: 451; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.133.144.197 (0.008 с.) |