Джозеф вогель. Человек в музыке. Творческая жизнь майкла Джексона, глава 6, Blood on the Dance Floor: history in the Mix

 

Глава 6, Blood On The Dance Floor: HIStory In The Mix

Всего лишь через два года после выхода двойного диска HlStory к нему появился неожиданный постскриптум: разнородная коллекция из пяти новых песен и восьми ремиксов под названием Blood on the Dance floor: HlStory in the Mix.

Этот альбом был во многом аномальным для Короля поп-музыки. Его выход в США остался практически незамеченным. Не было ни продуманного торжественного выпуска, ни рекламы, ни масштабных видеоклипов и хитовых синглов (за границей альбом имел больший успех, особенно в Европе, где его рекламировали гораздо лучше и чаще пускали в эфир). Поскольку все песни были написаны во время сессий Dangerous и HlStory, Blood on the Dance Floor не получил столь длительного и пристального внимания, какое Джексон обычно уделял своим проектам. Мастерство по-прежнему было на высоте, но альбом казался более сырым, экспериментальным, лишенным активной рекламы и ожиданий, традиционно сопровождавших диски Майкла Джексона.

Однако по иронии судьбы такой негромкий выпуск, а также «исчезновение» певца, отправившегося в тур за океан, позволили критикам обратить больше внимания на музыкальные достоинства альбома. Журнал «Rolling Stone» назвал этот альбом «наиболее откровенной» пластинкой Джексона. Другие увидели в нем творческий прорыв. «Никогда еще его пение не было столь мучительным и дерзким, как в первых пяти новых треках, — писал Армонд Уайт. — Blood on theDance Floor обладает энергией разума, не знающего покоя… Это вызов, брошенный всей концепции безобидной «черной» попсы».

ВЫПУСК: 20 мая 1997

ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР: Майкл Джексон

ВЫДАЮЩИЕСЯ УЧАСТНИКИ ПРОЕКТА: Тедди Райли (продюсер/композитор), Джимми Джем и Терри Льюис (продюсеры/композиторы), Брэд Баксер (синтезаторы/клавишные), Брайан Лорен (композитор/клавишные), хор певцов Андре Крауча (вокал), Слэш (гитаря), Мик Гузауски (инженер/микширование).

СИНГЛЫ: «Blood on the Dance Floor», «Ghosts», «Is It Scary»

КОЛИЧЕСТВО ПРОДАННЫХ КОПИЙ: 6 миллионов

Описание Уайта оказалось очень близко к истине. На этом этапе жизни и карьеры Джексона уже мало интересовало создание бессмысленной шаблонной пищи для радиоэфира (в 1997 году верхушки хит-парадов занимали песни «Wanna Be» от Spice Girls и «MmmBop» группы Hanson). В противоположность этому Blood on the Dance Floor исследует сложные психологические и социальные вопросы, такие как зависимость, сексуальная одержимость, ненормальность и страх.

Подхватив эстафету у наиболее сильных треков НIStогу, Blood on the Dance Floor шокиру­ет своей прямотой, смысловой осознанностью и звуковыми новшествами. «В новых песнях чувствуется настоящая боль и пафос, — пишет Нейл Штраусе из «New York Times». — Под стать мрачному настроению Джексона музыка стала более гневной и негодующей. Ударные грохочут, будто листовое железо, синтезаторы шипят, как сжатый газ, и вот перед нами уже индастриал-фанк… Творчество Джексона вошло в новую сферу».

Blood on the Dance Floor можно рассматривать как концептуальный мини-альбом. Хотя звучание диска эклектично — оно включает элементы хауса, индастриала, техно, фанка, готики и поп-оперы, — по сути своей альбом является отражением общественного упадка. Переходя от страха и предательства в заглавном треке к отчаянию в «Morphine», стенаниям в «Superfly Sister» и метафорическим хоррор-образам в «Ghosts» и «Is It Scary», Джексон исследует мир страха, коррупции и хаоса.

Без сомнения, это самый мрачный его альбом — даже более мрачный, чем HIStory, особенно в том, как он показывает борьбу за здравый рассудок посреди гнета и тревог окружающей действительности. И все же надежда теплится — надежда на то, что общество, увидев себя в гротескном зеркале, сможет познать свою истинную сущность и измениться. И в этом, в частности, заключается смысл кульминационной вещи альбома — «Is It Scary». Однако в Blood on the DanceFloor нет воодушевляющего гимна, прямо призывающего к таким изменениям. Blood on the DanceFloor — мрачное полотно, но также и одно из самых интригующих в карьере Джексона.

Несмотря на относительно тихий релиз, Blood on the Dance Floor, по некоторым оценкам, разошелся тиражом около 11 миллионов копий и стал самым продаваемым альбомом ремиксов в истории. Восемь ремиксов на песни HIStory — это в основном клубные миксы таких продюсеров, как Джем и Льюис, Фрэнки Наклз и Вайклеф Джин. Среди этих треков выделяется версия «2Bad» в регги-обработке Вайклефа и фанковая вариация «Scream» от Джема и Льюиса, названная «Scream Louder» — «Кричи громче».

Но критической оценки, безусловно, в первую очередь заслуживают пять оригинальных песен, формирующих своего рода мини-альбом, а также сопроводительный короткометражный фильм «Ghosts» — социально острый сиквел Джексона к видеоклипу «Thriller».

ПЕСНИ

BLOOD ON THE DANCE FLOOR

(Текст и музыка: Майкл Джексон и Тедди Райли. Продюсеры: Майкл Джексон и Тедди Райли. Инжиниринг: Тедди Райли, Дэйв Уэй и Мик Гузауски. Программирование ударных: Тедди Райли и Брэд Боксер. Микширование: Мик Гузауски. Программирование цифровых систем: Мэтт Карпентер. Дополнительный инжиниринг: Эдди Делена и Эндрю Шепс. Вокал и бэк-вокал: Майкл Джексон. Вокальная аранжировка: Майкл Джексон. Клавишные и синтезаторы: Тедди Райли и Брэд Баксер)

Заглавный трек — это классический Майкл Джексон: энергичная, ритмическая вещь, обладающая загадочной интригой «Billie Jean» и мрачной драматичностью «Smooth Criminal». Песня была создана и изначально записана во время сессий Dangerous с продюсерами Тедди Райли и Биллом Боттреллом (последний и придумал ей название). «Я решил, что буду хитрым продавцом, и дразнил Майкла одной классной песней, которую написал и назвал «Blood on the Dance Floor», — вспоминал Боттрелл. — Его в ту пору не было в городе, а я занимался отладкой песни. Это продолжалось неделями. Он был заинтригован настолько, что в итоге еще до того, как он услышал мою версию, написал свою собственную «Blood on the Dance Floor»!»

Джексон продолжал работать над песней во время сессий History и закончил ее в городе Монтре в Швейцарии во время мирового турне. «Мы взяли с собой DAT-кассету Тедди и переработали ее в Монтре с командой из четырех человек», — вспоминает Брэд Баксер. В результате получилась одна из самых заводных танцевальных песен десятилетия.

Как и на весь альбом в целом, на песню почти не обратили внимания в США. Но впоследствии, благодаря тому, что ее часто ставили в клубах и использовали в танцевальных номерах, она стала одним из наиболее известных синглов Джексона в 90-х. Песня имела успех по всему миру и вошла в лучшую десятку в более чем пятнадцати странах, отметившись на первой строке чартов в Великобритании, Испании и Новой Зеландии. Роберт Майлз из журнала «Billboard» описывает трек как «вездеходный грув — крепкую основу для вкуснейшего вокала и обогащенного гармониями непоколебимого, уверенного припева».

Тема песни — уже знакомая для Джексона территория. «Сюзи» в этой песне, как и «Dirty Diana», и «Billie Jean», символизирует соблазн и обман. Нейл Штраусе из «New York Times» даже предположил, что имя использовано как метафора для обозначения СПИДа.

«Сюзи тебя раскусила,

и Сюзи тебе не друг, — поет Джексон в припеве.

Смотри-ка, кто тебя завалил,

всадив тебе семь дюймов»

(«Susie got your number,

and Susie ain’t your friend,

look who took you under

with seven inches in»).

И хотя по тексту ясно, что произошло какое-то насилие, Джексон мудро оставляет интерпретацию загадки слушателям.

Однако, постепенно обнаруживая внутренние противоречия, трек превращается в один из самых интересных «перевертышей» в каталоге артиста. Джексон поет: «Я хотел убежать от мира,

наслаждаясь простым танцем,

и казалось, все складывалось в мою пользу»

(«То escape the world

I’ve got to enjoy this simple dance,

and it seemed that everything was on my side»).

Как выясняется в песне, это чувство — лишь иллюзия. «Кровь» уже «на танцплощадке» — в том пространстве, которое певец всегда считал безопасным, свободным и радостным. Теперь он понимает, что даже побег от реальности на самом деле не защищает от внешних угроз. По сути, Джексон подвергает сомнению многочисленные формы эскапизма -секс, танцы, наркотики и, возможно, даже невинность, в которую когда-то он так безоглядно верил. Все это, как сама «Сюзи», соблазнительно, но может сделать его мишенью и оставить беззащитным. Это один из самых беспокойных треков Джексона, выражающий глубинное разочарование и тревогу: «Сюзи» завлекает обещаниями и удовольствием, но в итоге вонзит нож тебе в спину — тогда, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.

MORPHINE

(Текст и музыка: Майкл Джексон. Продюсер: Майкл Джексон. Инжиниринг: Кейт Коэн, Эдди Делена, Мик Гузауски и Тим Бойл. Микширование: Кейт Коэн. Аранжировка: Майкл Джексон. Классическая аранжировка: Майкл Джексон и Брэд Баксер. Оркестровая аранжировка: Хорхе дель Баррио. Аранжировка ритм-секции: Майкл Джексон. Вокальная аранжировка: Майкл Джексон. Вокал: Майкл Джексон. Бэк-вокал: Майкл Джексон, Брэд Баксер, Билл Боттрелл и Джон Муни. Клавишные: Брэд Баксер и Кейт Коэн. Синтезаторы: Брэд Баксер. Рояль: Брэд Баксер. Перкуссия: Майкл Джексон, Брэд Баксер и Брайан Лорен. Ударные: Майкл Джексон. Гитара: Майкл Джексон и Слэш. Хор: хор певцов Андре Крауча. Сэмпл — из фильма «Человек-слон»)

 

В запоминающемся бескомпромиссном шедевре «Morphine» Джексон берется за тему, которую никогда раньше не рассматривал: он поет о пристрастии к наркотикам. Это глубоко личное творение, не только сочиненное, но и спродюсированное и аранжированное лично певцом (Джексон также помогал в исполнении партий перкуссии, ударных и гитары). «Майкл четко знал, что хотел слышать от каждого инструмента, — вспоминает Брэд Баксер. — Он пропел нам все партии… даже фортепиано в середине песни и эти наслоения синтезатора в припеве». Если принять во внимание причину безвременной гибели певца в 2009 году, «Morphine» кажется особенно откровенной и трагичной.

Песня начинается со звуков работающего аппарата для электронной дозировки лекарств. На фоне настойчивого бита индастриал-фанка певец разражается вспышками гнева, агрессии и боли.

«Разве правда — это игра, папуля?» — выкрикивает он в одной из строк.

И сам же отвечает:

«Игра, чтобы добиться славы, детка;

это одно и то же, детка;

ты так безотказен»

(«Is truth a game, daddy,

to win the fame, baby,

it’s all the same, baby,

you’re so reliable»).

Ярость и разочарование вкупе с атакующим слух звучанием (музыкальный критик Том Синклер описал песню как «натиск в духе Трента Резнора, перемежающийся с помпезностью, присущей произведениям Бакарака») производят весьма резкое впечатление, особенно на тех, кто привык к более мелодичному поп-саунду Off the Wall и Thriller.

Но «Morphine» лучше всего рассматривать как эксперимент — музыкальный и лирический, — как попытку передать ощущение физического и психологического страдания и временного избавления от него (в буквальном смысле, через наркотические обезболивающие демерол и морфин, с зависимостью от которых Джексон периодически боролся с начала 90-х годов).

Эти ощущения блестяще переданы и в самом построении песни: примерно в середине трека скрежещущий бит стихает, символизируя успокаивающее действие препарата. «Расслабься, больно не будет»

(«Relax, this won’t hurt you»), — утешительно поет Джексон от лица врача или даже самого лекарства:

Прежде чем я введу иглу,

Закрой глаза и считай до десяти.

Не плачь,

Я не обращу тебя.

Нет повода бояться,

Закрой глаза и «улетай».

Демерол, демерол…

О, Господи, он принимает демерол!

Он так старался

Убедить ее

Забыть о том, что с ним было —

Сегодня ему хочется еще больше.

Не плачь,

Я не отвернусь от тебя.

Вчера он поверил тебе,

А сегодня он принимает вдвое больше…

Демерол, демерол…

0 Господи, он принимает демерол!

(Before I put it in

Close your eyes and count to ten

Don’t cry

1 won’t convert you

There’s no need to dismay

Close your eyes and drift away

Demerol, Demerol

Oh God he’s taking Demerol

He’s tried

Hard to convince her

To be over what he had

Today he wants it twice as bad

Don’t cry

I won’t resent you

Yesterday you had his trust

Today he’s taking twice as much

Demerol, Demerol

Oh God he’s taking Demerol)

Эти строки — вероятно, самые отчаянно горькие из всего, что когда-либо пел Джексон.

За буквальным описанием действия наркотика в них читается настойчивая потребность певца бежать от боли, одиночества, смятения и беспрестанного давления. В краткой интерлюдии он прекрасно передает успокаивающее, соблазнительное, но лишь временное освобождение от реальности. Эта часть песни оставляет ощущение мольбы, отчаяния. Но вот блаженство резко обрывается, и слушателя швыряют обратно в жестокий мир обвинений и муки.

Адам Гилхэм из издания «Sputnikmusic» описал эту музыкальную последовательность как «момент абсолютного гения». Песня содержит в себе первобытную силу и боль, сравнимые с наиболее откровенными работами Джона Леннона, Трента Резнора и Курта Кобейна. Музыкальный критик Тор Кристенсен назвал «Morphine» «одной из самых амбициозных песен, что Джексон когда-либо записывал». Это слившиеся в единое целое исповедь, интервенция, свидетельство и предупреждение.

 

SUPERFLY SISTER

(Идея и текст: Майкл Джексон. Музыка: Майкл Джексон и Брайан Лорен. Продюсер: МайклДжексон. Вокальная аранжировка: Майкл Джексон. Программирование ударных: Брайан Лорен. Аранжировка: Майкл Джексон и Брайан Лорен. Запись: Ричард Коттрелл иДэйв Уэй. Микширование: Дэйв Уэй. Вокал и бэк-вокал: Майкл Джексон. Соло и ритм-гитара: Брайан Лорен. Клавишные и синтезатор: Брайан Лорен)

 

За индастриал-атакой «Morphine» следует более винтажно-звучащий фанк восьмидесятых «Superfly Sister». Некоторые сравнивали его с классическими треками Принса и Рика Джеймса. «Когда мы начали работать вместе, — вспоминает соавтор песни Брайан Лорен, — я надеялся вернуться к тем ощущениям, которые оставляла пластинка Off the Wall или даже Thriller — их содержимое казалось очень органичным».

Песня «Superfly Sister» длительностью почти в шесть с половиной минут по большей части достигла цели, смешав крепкий грув с гладкими созвучиями и яркой игривой обработкой.

По звуку эта вещь разительно контрастирует с аскетичным индастриалом предыдущего трека. Но даже оставаясь фанковой и жизнерадостной, она продолжает острые социальные темы Blood on theDance Floor. Написанная в жанре, славящемся гиперсексуальностью, «Superfly Sister» дерзко рушит ожидания слушателя, демонстрируя рискованность и иллюзорность занятия, которым столь одержим весь мир.

«Любовь уже не та, что раньше, — повторяет Джексон в припеве, — так мне твердят. Сунул-вынул -разве же это любовь»

(«Love ain’t what it used to be,

that is what they’re tellin’ me,

push it in stick it out,

that ain’t what it’s all about»).

Совершенно нетипичный припев для поп-песни.

Однако и морализаторства в духе Свидетелей Иеговы в этом тексте нет. В порой шутливых, порой саркастичных и очень прямолинейных стихах Джексона мишенью критики становится не секс сам по себе, но безрассудство и лицемерие, которые его окружают. Речь идет об обмане и неверности, которые Джексон наблюдал всю свою жизнь. Неоднократные измены отца и глубокая боль, которую они причиняли его матери, приводили его в ярость. Ту же тенденцию разложения он видел и в семьях своих братьев. «Мать исповедует веру Авраамову, — поет Джексон, — а братья — им наплевать»

(«Mother’s preachin’ Abraham,

brothers they don’t give a damn»).

Песня также осуждает насилие и контроль со стороны мужей-тиранов, которые достались женщинам — в том числе сестрам Майкла:

«Сестренка обвенчалась с гангстером,

считая, что отхватила завидную партию;

Святая Мария, сжалься надо мной,

я просто глазам своим не верю»

(«Sister’s married to a hood,

sayin’that she got it good,

Holy Mary mercy me,

I can’t believe the things I see»).

Песня демонстрирует возрастающее разочарование Джексона в браке и любви.

Конечно, помимо прямого биографического прочтения, трек можно интерпретировать и шире, в контексте всех неприятных последствий безответственного секса, таких как СПИД, аборты и ранняя беременность. Разумеется, это не слишком популярная тема для нравоучений, особенно в культуре, процветающей за счет прославления секса без последствий и, по сути, превратившей его в товар. Фанковое сетование Джексона об утрате истинной любви и долга — творение смелое и единственное в своем роде.

 

GHOSTS

(Текст и музыка: Майкл Джексон и Тедди Райли. Продюсеры: Майкл Джексон и Тедди Райли. Инжиниринг: Тедди Райли и Эдди Делена. Микширование: Дэйв Уэй. Вокальная аранжировка: Майкл Джексон. Программирование ударных: Мэтт Карпентер, Дуг Григсби, Эндрю Шепс, РобХоффман и Алекс Бройер. Вокал и бэк-вокал: Майкл Джексон. Клавишные и синтезаторы: Тедди Райли, Брэд Боксер и Дуг [ригсби)

 

В «Ghosts», первой из двух песен Blood on the Dance Floor, опускающихся в темные подвалы готики, Джексон снова толкает слушателя в новое измерение. Эта вещь выводит на новый виток одно из самых давних его увлечений (берущее начало в песнях «Heartbreak Hotel» и, разумеется, «Thriller») — исследование области, которую Эдгар Аллан По назвал когда-то «ужасами души». Известный интерес Джексона к темам страха, хоррора, паранойи, превращений, сверхъестественных явлений и гротеска снискал ему титул «первой готической суперзвезды в мире».

Гениальность Джексона заключалась в том, что он не только понимал историю готических традиций (которую тщательно изучал), но и умел по-новому и интересно их обыграть. В песнях «Thriller» и «Ghosts» и видеоклипах к ним он, по сути, изобрел новый жанр популярной музыки «готик-поп». Ниспровергающая эстетика этого жанра — которую теперь успешнее всего использует Леди Гага — позволила Джексону бросить вызов обществу, обозвавшему его чудовищем и фриком. Существует целый ряд академических исследований, рассматривающих аспекты, в которых его жизнь и работа являлись «воплощением готики». Со своим таинственным «замком» Неверленд, загадочной индивидуальностью и проходящими сквозь творчество мотивами паранойи и хоррора он стал самым выдающимся готическим «героем-злодеем» поколения.

Песня «Ghosts» является одной из лучших его работ, созданных в этой эстетике. Под жесткие металлически-бренчащие басы и звуки призрачного хора Джексон повествует об окружающих угрозах:

Где-то в холле притаился призрак,

В кровати лежит упырь,

Что-то кроется в стенах,

На лестнице кровь.

Оно парит по комнате,

Хотя я ничего не вижу,

Но я знаю, что это правда,

Потому что теперь оно охотится за мной!

(There’s a ghost down in the hall

There’s a ghoul up on the bed

There’s something in the walls

There’s blood upon the stairs

And it’s floating through the room

And there’s nothing I can see

And I know that that’s the truth

Because now it’s onto me)

Разумеется, это в первую очередь «психологические» призраки и упыри, о чем свидетельствует строка «я ничего не вижу». Но глубинный ужас и паранойя в словах артиста очень реалистичны. Призраки служат метафорой для всех сил реального мира, которые вмешиваются в жизнь героя и преследуют его — в том числе и для тех, что порождает он сам.

«Кто дал вам право трясти мое фамильное древо? -возмущается он. — И кто дал вам право пугать мою любимую? Она нуждается во мне».

(«Who gave you the right to shake my family tree?

And who gave you the right to scare my baby, she needs me».)

Джексон чувствует себя осажденным и набрасывается на невидимых врагов:

«Вокруг запах призраков, но никого не видно»

(«There’s a ghostly smell around,

but nobody to be found»).

Он снова и снова спрашивает, движет ли призраками зависть, надеясь хотя бы понять их мотивы, но нет ему ответа, и нет «душевного спокойствия». И конец песни ничего не проясняет.

«Ghosts» стала центральным треком в фильме 1997 года «Michael Jackson’s Ghosts», 39-минутном расширенном музыкальном клипе в традициях «Thriller» (также в фильм вошли песни «2Bad» и «Is It Scary»). Однако, в отличие от «Thriller», грандиозная премьера которого стала культурным событием в США, «Ghosts» показали лишь в нескольких кинотеатрах Америки и так и не выпустили на видео (хотя в мире фильм имел успех: он был впервые представлен на Каннском кинофестивале во Франции и позднее издан в Европе в виде коллекционного бокс-сета).

По прошествии времени, однако, такая судьба кажется парадоксально подходящей для мрачного и социально острого фильма о стремлении американского общества со страхом отторгать от себя все нестандартное.

Вдохновленный целым рядом авторов (включая Эдгара По и Брэма Стокера) и произведений («Франкенштейн» и «Призрак оперы»), Джексон написал сценарий «Ghosts»

вместе с создателем романов ужасов Стивеном Кингом. Джексон рассказал Кингу, что хочет придумать что-нибудь «ужасающее», что-то, что «шокирует мир». Это невероятное сотрудничество состоялось в основном по телефону. «История, которую он описал мне в тот день, — вспоминает Кинг, — была о толпе разгневанных горожан — не крестьян с факелами, а чопорных обитателей пригородов, — которые хотят, чтобы чудак, живущий в замке неподалеку, убрался из города. Они считают, что он плохо влияет на их детей. Мне это напомнило взгляды родителей на рок-н-ролл в то время, когда я был подростком».

Работа над фильмом началась в 1993 году. «Никто этого не знает, но изначально клип замышлялся как рекламное видео для черной комедии «Семейные ценности Аддамсов», — рассказал тогдашний режиссер Мик Гаррис. -Я работал над ним на стадии подготовки и в течение двух недель съемок. Потом проект закрыли на три года, и возобновился он под руководством Стэна Уинстона, занимавшегося спецэффектами в те дни, когда режиссером был я. Я порекомендовал его для завершения съемок, поскольку сам собирался снимать «Сияние»».

Стэн Уинстон, ранее занятый в революционных голливудских фильмах «Терминатор», «Эдвард Руки-Ножницы» и «Парк Юрского периода», оказался идеальным кандидатом для этого проекта. Он не только уже работал с Джексоном над фильмом «The Wiz», но и был мастером по эффектам и гриму, что сполна пригодилось в «Ghosts». Уинстон был впечатлен живым воображением и способностями Джексона. «По плану фильм должен был длиться 12-15 минут, но в ходе съемок набрал силу и размах», — вспоминает режиссер.

Результат, однако, получился двойственным. С одной стороны, это изумительное слияние музыки, танца и визуальных эффектов. Превращение Джексона в толстоватого пожилого консервативного Мэра выполнено прекрасно и с юмором, а его инкарнация в виде скелета

и последующий танец демонстрируют передовые достижения компьютерной графики. Некоторые танцевальные эпизоды просто гениальны. Особенно запоминается танец под песню «2Bad»: Стивен Кинг назвал его «одним из лучших и самых вдохновенных номеров за всю карьеру Джексона».

Но, обладая сильной концепцией, фильм так и не раскрывает ее полностью, жертвуя интересными нюансами, эмоциями и деталями в пользу вялого и довольно предсказуемого сюжета. Кроме того, актерская игра, особенно родителей и детей, несколько наивна, и концовка весьма неуклюжая. Однако, невзирая на эти слабые места, «Ghosts» является классическим образцом готической субкультуры и, как и клип «Black or White», выдвигает удивительно осознанное и смелое обвинение в адрес твердолобой и лицемерной обывательской Америки.

Фильм начинается с черно-белых кадров. Если «Thriller» был отчасти данью наивным фильмам ужасов семидесятых годов, отчасти пародией на них, то «Ghosts» явно вдохновлен более ранними готическими шедеврами киностудии Universal, такими как «Доктор Джекил и мистер Хайд», «Франкенштейн», «Дракула» и «Уродцы». Как и эти фильмы, «Ghosts» затрагивает темы индивидуальности и показывает реакцию общества на тех, кого оно мнит ненормальными.

В «Ghosts» подобный чудак является в образе странного отшельника, Маэстро, который живет в замке на окраине города Нормал Вэлли (Нормальная Долина) и, по мнению обывателей, дурно влияет на местное население. В попытке устранить это влияние рьяный Мэр, отчасти списанный с личности окружного прокурора Санта-Барбары Тома Снеддона, собирает группу боязливых горожан, чтобы потребовать от Маэстро немедленно покинуть город.

«Мы хотим, чтобы ты убрался из города, — говорит Мэр. — У нас тут нормальный порядочный город. Нормальные люди. Нормальные дети. Нам не нужны фрики вроде тебя, рассказывающие байки о призраках».

Для Мэра и некоторых горожан Маэстро является угрозой статус-кво. Он не похож на остальных, одевается не как все и ведет себя не так, как «нормальные» люди. Кажется, он даже владеет некоей загадочной темной магией и рассказывает «истории о призраках». Чтобы подавить его влияние, Мэр клеймит и дискредитирует Маэстро. «Уродец! Монстр! Цирковая тварь», — бросает он ему в одной из сцен, пока горожане пассивно наблюдают. Слова «урод» и «ненормальный» неоднократно повторяются как оскорбления, чтобы подчеркнуть инаковость персонажа Джексона, унизить и обесчеловечить его.

Но герой Джексона, вместо того чтобы пытаться соответствовать ожиданиям городка и доказывать свою нормальность, открыто бросает им вызов. Он становится «гротескным перед их взорами», искажая черты лица, превращаясь в различных чудовищ и показывая свою демоническую силу. «Ну, я вас напугал?» — то и дело спрашивает он у Мэра и горожан.

Дети, способные быстро разглядеть суть под внешней личиной и ярлыками, — единственные среди толпы, кто не попал под влияние общественной морали. Если взрослые склонны относиться ко всему иному и новому со страхом и осуждением, то дети более открыты и непредвзяты в оценках.

До конца фильма между Маэстро и Мэром продолжается поединок. «Самый интересный аспект фильма, — пишет критик-культуролог Чед Хелдер, — эти двойственные взаимоотношения между эксцентричным Маэстро, словно вышедшим из работ Винсента Прайса, и консервативным нетерпимым Мэром. Эта двойственность подчеркивается тем, что обоих героев играет Майкл Джексон… В одной из сцен Маэстро вселяется в тело Мэра, и этот неуклюжий толстяк начинает отплясывать перед всеми, после чего мы видим, как из живота Мэра вырывается рука с зеркалом и показывает ему, что чудовищем является именно он. Такое дублирование героев на фоне того, что Джексон играет их обоих, делает фильм более сложным. Ни одна из сторон не является черной или белой, как того требует ментальность традиционного фильма ужасов».

Фильм в очередной раз демонстрирует яркий талант Джексона как концептуалиста, причем в разных формах. В «Ghosts» он не только сыграл несколько ролей и спел, но и выступил сценаристом, композитором, хореографом и помощником режиссера. «Ghosts» не идеален, но заметные в нем ум и юмор, а также кинематографичность и танцевальные номера делают этот фильм захватывающим сиквелом к «Thriller».

 

IS IT SCARY

(Текст и музыка: Майкл Джексон, Джимми Джем и Терри Льюис. Продюсеры: Майкл Джексон, Джимми Джем и Терри Льюис. Программирование клавишных: Эндрю Шепс. Программирование ударных: Джефф Тейлор. Дополнительное программирование: Роб Хоффман. Вокальная аранжировка: Майкл Джексон. Аранжировка: Майкл Джексон, Джимми Джем и Терри Льюис. Запись: Стив Ходж. Микширование: Стив Ходж. Вокал и бэк-вокал: Майкл Джексон. Партии всех инструментов исполнены Джимми Джемом и Терри Льюисом)

 

«Is It Scary» — кульминация вторжения Джексона в готику. Эта песня также, наверное, его лучший ответ публике, воспринимавшей его как нечто среднее между клоуном, негодяем и фриком. Если «Childhood», как утверждал Джексон, является его самой личной песней, то «Is It Scary» в некотором смысле составляет ей контраст. Жутковатая, образная и откровенная, эта вещь — достойное завершение мрачного концептуального шедевра Blood on the Dance Floor.

Раннюю версию песни Джексон написал вместе с Джимми Джемом и Терри Льюисом в начале девяностых. Однако певец не был доволен тем, что получилось, и в течение следующих нескольких лет продолжал выстраивать трек и «прислушиваться к нему». Если сравнить ранний микс умеренного темпа с альбомной версией, можно проследить, как Джексон разрабатывает песню до тех пор, пока она не начинает звучать как нужно. В законченной версии не только добавились ключевые строки, но также появилась необходимая атмосфера, драма и страсть, благодаря которым «настоящая боль и пафос» текста резонируют в сердцах слушателей.

Песня начинается практически с тех же описаний, что и «Ghosts»: с образов наступающих духов и упырей, скрипящей лестницы и давящих стен; слышен звук закрывающейся двери, шипение сжатого воздуха и быстрое биение сердца, вызывающее чувства клаустрофобии, страха и паники. Это похоже на символическое схождение в тюремную камеру. Примечательно, что именно здесь Майкл Джексон развернет зеркало к своей публике.

«Я буду именно тем, что вы хотите увидеть»

(«I’m gonna be exactly what you wanna see»), -поет он.

Другими словами, в этом замкнутом пространстве он готов выступать, развлекать. Однако то, что каждый увидит в нем или через него, расскажет о самом наблюдателе не меньше, чем об артисте.

«Ведь это вы насмехаетесь надо мной,

потому что хотите представить меня чужаком в ночи»

(«It’s you who’s taunting me,

because you’re wanting me

to be the stranger in the night»), -продолжает он, обращаясь непосредственно к своим критикам.

«Насмешки» здесь служат способом дискредитировать, обратить его инаковость в нечто уродливое и неузнаваемое. Он становится своего рода современным менестрелем: публика ахает, хлопает, шутит и смеется, но, по существу, не понимает природу артиста и его представления.

Критик-культуролог Джудит Койл утверждает, что Джексон «в различные периоды карьеры и жизни ассимилировал в себе личности ряда участников шоу американских менестрелей -таких как персонажи Денди Блю Джим, Зип Кун, ЛонгТэйл Блю и Джим Кроу, а также танцор Мастер Джуба».

Естественно, менестрель должен развлекать толпу в соответствии с ее ожиданиями, а не на своих условиях. И отказ Джексона делать это низлагает и переворачивает назначенную ему обществом роль. «Джексон постоянно помнит об истории американского шоу-бизнеса и своем собственном месте в этой истории, — пишет критик Дэвид Юан. — Он ясно заявил о том, что афроамериканскую культуру не следует низводить до второстепенного уровня… Важно понять, насколько всем известная история вознесения Майкла Джексона на звездный пьедестал сходна с историей становления афроамериканского развлекательного бизнеса — и с историей цирковых шоу диковинок».

Его неспособность или нежелание отвечать ожиданиям публики, стать «нормальным» одновременно раздражает, изумляет и озадачивает людей. «Майкл Джексон — типичный знаменитый фрик нашего времени… — продолжает Юан. -И для растерянной публики… его «уродство» — порождение его собственной воли». Другими словами, его «выбор» быть фриком еще больше подстрекает против него толпу.

Проницательный Джексон прекрасно осознает эту дилемму и встречает своих слушателей чередой вопросов:

«Я вызываю у вас смех или просто замешательство?

Такого зверя вы себе представляли?»

(«Am I amusing you or just confusing you,

am I the beast you visualized»)

По сути, он спрашивает, воспринимают ли его как недочеловека. Марго Джефферсон в своей книге «On Michael Jackson» пишет об исторической параллели этого вопроса: «Как раз перед началом Гражданской войны ф. Т. Барнум выставил британского циркового артиста в черном гриме и меховой тунике на фоне декораций джунглей и задал толпе вопрос: «Что это?» В 1875 году он отдал эту роль афроамериканцу.»…Низший ли это порядок ЧЕЛОВЕКА? — спрашивал Барнум. — Или это высший порядок ОБЕЗЬЯНЫ? Никто не может ответить на этот вопрос! Возможно, это комбинация обоих. Вне всяких сомнений, это САМОЕ ЧУДЕСНОЕ СОЗДАНИЕ НА ЗЕМЛЕ…»»

«Майкл Джексон содержит в себе следы всей этой истории… — продолжает Джефферсон. — его раса, пол, сексуальность, возраст — все двусмысленно, все не подлежит классификации. Поэтому для многих он становится существом, вызывающим вопрос: «Что это?»»

Этот контекст придает новую глубину строкам «если хотите увидеть эксцентричность

и странности, я предстану гротескным перед вашими взорами». Он будет гротескным, потому что именно это видит и хочет видеть полное предрассудков общество. Оно сделало его таким. Он — во всех смыслах продукт американской культуры. Если я пугаю вас, говорит он, значит, так и должно быть: я хочу быть страшен.

Позднее, однако, он напоминает нам, что за «маскарадом» прячется «раненая душа».

«Но если вы пришли,

чтобы увидеть истину,

чистоту, — поет он, — они здесь, внутри одинокого сердца»

(«And if you came to see the truth,

the purity, it’s here inside a lonely heart»).

Парадокс в том, что раскрыться он может только во время представления, продолжая размывать черту между исполнителем и человеком, смешивать свой образ и истинную индивидуальность.

Покорный своей непростой судьбе, Джексон объявляет: «Так пусть начнется представление!» («So let the performance start!») — и эта фраза могла бы стать девизом его жизни.

В кульминации песни на фоне хора призраков певец выплескивает мощный поток гнева, изливая свою боль в агонии, подобной экзорцизму. Именно это имел в виду Нейл Штраусе из газеты «New YorkTimes», когда говорил о Джексоне: «словно человек-слон, он кричит о том, что он — живой человек». Эта вещь исполнена боли, но является одной из самых сильных и художественно экспрессивных в карьере артиста.

 

Джозеф Вогель. Человек в музыке. Творческая жизнь Майкла Джексона, глава 7, Invincible

Глава 7. Invincible

Выпуск: 30 октября 2001

Исполнительный продюсер: Майкл Джексон.

Выдающиеся участники проекта: Родни Джеркинс (продюсер/ композитор), Тедди Райли (продюсер/ композитор), Брэд Баксер (аранжировка/ клавишные/ программирование/ микширование), Р. Келли (композитор), Бэбифейс (композитор), Джон Маклейн (композитор), Кэрол Байер Сейджер (композитор), Доктор Фриз (композитор), Андре Харрис и Floetry (композиторы), Тайриз Гибсон (композитор), хор певцов Андре Крауча (вокал), Сантана (гитара), Билли Смоллс (рэп), Фэтс (рэп), Стюарт Бромли (звукорежиссер/ микширование), Брюс Свиден (звукорежиссер/ микширование), Умберто Гатика (звукорежиссер/ микширование).

Синглы: «You Rock My World», «Сгу», «Butterflies».

Количество проданных копий: 11 миллионов.

По моему скромному мнению, Invincible ничем не хуже, а может, и лучше альбома Thriller. Он предлагает больше. Музыка – это ведь то, что остаётся, живёт вечно. Invincible стал большим достижением. Когда сюита из балета «Щелкунчик» была впервые представлена слушателям, она полностью провалилась. Но важнее то, чем заканчивается история. Майкл Джексон, «USA Today», 2001.

Выпущенный в 2001 году Invincible стал последним студийным альбомом Майкла Джексона. Он также получил наименьший коммерческий успех (хоть и явился пятым подряд альбомом певца, возглавившим хит-парады, и был продан тиражом более 10 миллионов копий по всему миру). По причине сложного и эмоционального диспута, связанного с контрактом, и, в результате, отсутствия рекламы со стороны Sony альбом был предан забвению раньше времени: с него выпустили только один официальный сингл вместо запланированных шести.

Кроме «You Rock My World», Джексон не снял к нему ни одного видеоклипа и не устраивал тур. Критики по большей части ругали альбом за то, что он был слишком длинным (шестнадцать песен общей длительностью 77 минут) и неоднородным. После нескольких лет взволнованного ожидания «грандиозного возвращения» Майкла Джексона многие восприняли Invincible как разочарование.

Однако при такой его малоизвестности Invincible обладал, наверное, наиболее широко доступным звучанием из всех альбомов Джексона с 1980-х годов. С ретро-джазовой «Butterflies», латиноамериканским ритмом «Whatever Happens» и трогательной R&B-балладой «Heaven Can Wait» в каком-то смысле он стал возвращением к истокам. В по-прежнему блестящем вокальном исполнении Джексон демонстрирует мастерскую разносторонность, создавая музыку, которая кажется одновременно классической и современной. Стивен Томас Эрлевайн из «All Music» назвал альбом «искристой пост-хип-хоповой версией «Off The Wall».

В Invincible уже нет той восторженной импульсивности и радости перво