Советская инициатива о региональном пакте

В истории борьбы СССР за мир, против агрессии особое место занимают начавшиеся в конце 1933 года по инициативе Советского правительства переговоры о заключении регионального пакта, призванного обеспечить безопасность стран Восточной и Центральной Европы. «Советский Союз заинтересован в укреплении мира повсюду, — писали 29 января 1934 г. «Известия», — ибо при теперешнем напряжении международных отношений вооруженное столкновение между великими державами, где бы оно ни началось, имело бы тенденцию перерасти в мировую войну. Тем более СССР заинтересован в сохранении мира в Восточной Европе».

Советское правительство немало сделало для укрепления мира на границах СССР. Со многими государствами были заключены договоры о ненападении. Это означало, что они признали основой отношений с СССР мирное сосуществование. Значительным вкладом в дело мира было подписание соглашений об определении агрессии и ряд других мер. [55]

Однако в условиях, когда некоторые державы открыто становились на путь агрессии, такого рода мер было для сохранения мира уже недостаточно. Агрессоры не намеревались считаться ни с какими договорами или нормами международных отношений. Они строили свои планы на применении силы, готовились к войне. Пытаться увещевать их теми или иными мирными предложениями, обращаться к ним с призывами о мирном сосуществовании было бессмысленно.

Требовались меры иного порядка, то есть такие, которые могли бы обеспечить мир и безопасность вопреки планам агрессоров. Агрессоры строили свою политику на силе ^[1] и с интересами других стран считались лишь в том случае, если они также подкреплялись необходимой силой. Фашистская Германия, используя свою экономическую мощь, быстро наращивала и мощь своей военной машины, становясь самым могущественным государством капиталистической Европы. Она со своей захватнической внешней политикой являлась огромной угрозой для многих стран Европы. Положение еще больше усугублялось начавшимся процессом складывания блока агрессоров в составе Германии, Японии, Италии и некоторых других стран.

Единственной возможностью сохранить мир в Европе стало сплочение сил всех стран, которым угрожала агрессия, с тем чтобы противопоставить агрессорам еще большую, преобладающую силу. Путем к этому было заключение между государствами, оказавшимися под угрозой нападения, двусторонних или многосторонних договоров о взаимной помощи, создание в Европе эффективной системы коллективной безопасности.

Это был курс на предотвращение войны. Советское предложение о заключении регионального пакта в равной степени отвечало интересам народов как СССР, так и других стран Европы. Именно поэтому оно получило в то время широкий отклик, оказавшись в течение продолжительного периода в центре внимания европейской дипломатии и общественности.

ЦК ВКП(б) и Советское правительство считали, что в условиях, когда германский империализм снова встал на путь агрессии, особое значение в борьбе за сохранение мира имело бы установление тесного сотрудничества между СССР и Францией. В Отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии отмечалось, что если интересы [56] СССР требуют сближения с теми или иными странами, то «мы идем на это дело без колебаний»^[2].

Во время визита в Париж М. М. Литвинов отметил 7 июля 1933 г. в заявлении представителям французской прессы: «Ни наши политические, ни наши экономические интересы не сталкиваются с интересами Франции ни в одном пункте земного шара, и нет поэтому, на наш взгляд, никаких препятствий к дальнейшему сближению как политическому, так и экономическому».

Нарком с удовлетворением констатировал, что мирная политика Советского Союза находит все большее и большее понимание во Франции^[3].

В беседе с крупнейшим французским политическим деятелем Эдуардом Эррио, находившимся в Советском Союзе в августе — сентябре 1933 года, М. М. Литвинов заявил о твердом решении и желании СССР «идти на дальнейшее сближение с Францией»^[4]. В качестве одного из шагов к этому Советское правительство предложило французскому правительству заключить джентльменское соглашение об обмене информацией.

Французский народ был глубоко встревожен своей судьбой. Серьезную опасность, нависшую над Францией, отчетливо понимали и ее наиболее дальновидные политические деятели.

К тому же французская система союзов с Польшей и некоторыми другими государствами Центральной и Восточной Европы постепенно теряла свое прежнее значение, ибо в связи с изменениями в расстановке сил в Европе начинали проявляться изменения и в их внешнеполитической ориентации. Попытки французского правительства договориться с фашистской Германией, в частности за счет малых стран Центральной и Восточной Европы, также существенно подорвали отношения этих стран с Францией, их доверие к ней.

В то же время быстрый рост экономического и оборонного могущества СССР привел к тому, что он начал рассматриваться во Франции как возможный партнер в борьбе с опасностью фашистской агрессии. В условиях глубокого экономического кризиса немалое значение имела и заинтересованность деловых кругов Франции в расширении торговых связей с СССР.

Однако среди правящих кругов Франции было немало людей, выступавших за сотрудничество с фашистской Германией. Министр иностранных дел Ж.-Поль Бонкур [57] признал в беседе с советским полпредом В. С. Довгалевским (22 ноября 1933 г.), что во Франции «имеются влиятельные политические и торгово-промышленные круги, добивающиеся соглашения с Германией». Он заметил, что, если бы не сопротивление с его стороны, «Даладье повел бы уже прямые переговоры с Германией»^[5].

Французское правительство, преодолев колебания, связанные с ожесточенным сопротивлением реакционных: кругов, не желавших иметь ничего общего с Советским Союзом, в конце концов все же пришло к решению о необходимости сотрудничества с СССР против фашистской агрессии. В связи с уходом Германии из Лиги наций и с Конференции по сокращению и ограничению вооружений Поль-Бонкур в беседе с советским полпредом в Париже Довгалевским, ссылаясь на соответствующие высказывания некоторых советских дипломатов, отметил, что со временем действительно может встать вопрос о дополнении советско-французского пакта о ненападении 1932 года пактом о взаимопомощи. 31 октября в беседе с Литвиновым (в Париже) Поль-Бонкур «упоминал несколько раз о взаимной помощи в дополнение к пакту о ненападении». Он поднял также вопрос о желательности вступления СССР в Лигу наций^[6].

Французские предложения были ярчайшим признанием громадного авторитета, который завоевал Советский Союз своей последовательной миролюбивой внешней политикой, энергичной борьбой за мир, против фашистской агрессии.

Коммунистическая партия и Советское правительство положительно отнеслись к французской инициативе. Они исходили при этом из ленинских установок. В. И. Ленин подчеркивал, что он не считает правильным отказываться от военных соглашений с империалистическими странами «в таких случаях, когда это соглашение, не нарушая основ Советской власти, могло бы укрепить ее положение и парализовать натиск на нее какой-либо империалистской державы»^[7].

Французские предложения были рассмотрены в ЦК ВКП(б), и 29 ноября 1933 г. Народному комиссариату иностранных дел было поручено сообщить французскому правительству, что СССР согласен обсудить вопросы о заключении с Францией договора о взаимопомощи и вступлении СССР в Лигу наций. НКИД писал полпреду во Франции, передавая эти указания: «Можете на основе [58] этих директив начать беседу с Бонкуром. Результаты сообщите». На следующий же день Довгалевский информировал об этом Поль-Бонкура. Литвинов говорил в те дни: «Мы взяли твердый курс на сближение с Францией»^[8]. Вскоре Довгалевский был вызван в Москву, с тем чтобы получить обстоятельные указания о дальнейших переговорах с французским правительством.

Приветствуя в принципе французские предложения, Советское правительство считало все же более целесообразным для обеспечения сохранения мира в Европе заключение не двустороннего советско-французского договора, а многостороннего соглашения о коллективной безопасности, в котором приняли бы участие и другие заинтересованные государства.

20 декабря 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило следующие предложения, предназначенные для передачи французскому правительству:

«1) СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу наций.

2) СССР не возражает против того, чтобы в рамках Лиги наций заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии.

3) СССР согласен на участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии или некоторых из этих стран, но с обязательным участием Франции и Польши.

4) Переговоры об уточнении обязательств будущей конвенции о взаимной защите могут начаться по представлении Францией... проекта соглашения.

5) Независимо от обязательств по соглашению о взаимной защите, участники соглашения должны обязаться оказывать друг другу дипломатическую, моральную и, по возможности, материальную помощь также в случаях военного нападения, не предусмотренного самим соглашением...»^[9].

В процитированном документе в краткой и сжатой форме изложены важнейшие принципиальные установки, которые лет ли в основу развернутой Коммунистической партией и Советским правительством борьбы против нарастания угрозы новой мировой войны. Поэтому необходимо рассмотреть некоторые из них более подробно.

Во-первых, в отличие от французского предложения о заключении двустороннего советско-французского пакта, Советский Союз выступал за подписание более широкого [59] договора. Советское правительство считало основной задачей предотвращение войны, обуздание агрессоров. Советско-французский договор о взаимной помощи против агрессии мог сыграть в этом огромную роль. Но для надежного обеспечения мира в Европе гораздо большее значение имело заключение многостороннего соглашения о коллективной безопасности. Если бы Германия все же начала войну, то она вынуждена была бы вести ее одновременно со всеми участниками пакта, то есть в крайне невыгодной обстановке.

Во-вторых, следует остановиться на перечне стран, которые, согласно советскому предложению от декабря 1933 года, намечалось привлечь к участию в региональном соглашении, вошедшем в историю как проект Восточного пакта^[10]. Особое значение имело содержавшееся в советском предложении условие о том, что в этом пакте обязательно должны принимать участие также Франция и Польша.

Сначала относительно участия Франции. СССР мог брать на себя договорные обязательства об оказании помощи перечисленным в его предложении странам только в том случае, если бы такие же обязательства брала на себя и Франция. Иначе могло получиться, например, так, что если бы СССР вступил в войну с Германией в результате нападения ее на Прибалтийские страны, а Франция осталась бы в стороне, то Советский Союз фактически оказался бы в состоянии войны с фашистским рейхом один на один. А важнейшая задача советской внешней политики в то время заключалась именно в том, чтобы избежать такой войны.

Реакционные круги западных держав, особенно Англии, прилагали в те годы немало усилий к тому, чтобы спровоцировать войну между СССР и Германией, а также между СССР и Японией. Но Советский Союз соблюдал осторожность, не поддавался на эти провокации. Разумеется, Советский Союз мог прийти на помощь той или иной жертве агрессии, не имея с ней договора о взаимопомощи. Как это будет показано дальше, он неоднократно оказывал такую помощь. Эта помощь всегда оказывалась, с учетом конкретной обстановки, такими средствами и методами, чтобы не вовлечь СССР в войну с агрессорами в крайне опасных и невыгодных для СССР условиях, без союзников.

Другое дело, если бы вместе с СССР на помощь [60] жертве агрессии пришла и Франция, что и предусматривалось в советском предложении. В таком случае можно было серьезно рассчитывать на то, что перед лицом опасности войны одновременно с СССР и Францией гитлеровская Германия не рискнула бы предпринимать агрессивных действий против других участников пакта. Кроме того, Германия должна была бы считаться с тем, что вслед за Францией в войну могла бы вступить также ее союзница по Локарнскому пакту — Англия. Если бы такое нападение все же произошло, то совместными усилиями СССР, Франции и других участников Восточного пакта агрессора можно было бы обуздать.

Огромное принципиальное значение имело для СССР участие в пакте также Польши. Прежде всего это означало бы, что Польша из страны, всегда являвшейся активной участницей всех антисоветских акций лагеря империализма, стала бы союзницей СССР. Кроме того, именно участие Польши в пакте могло сделать действительно эффективным участие в нем и СССР, так как Советский Союз не имел общей границы с фашистским рейхом и мог принимать серьезное участие в войне против Германии только в тесном сотрудничестве с Польшей, что дало бы СССР возможность транзита войск через определенные районы Польши к германским границам. Главное же в том, что коалиция с участием СССР, Франции и Польши фактически являлась бы надежной гарантией того, что фашистский рейх не решится на войну. Для безопасности СССР огромное принципиальное значение имела также гарантия сохранения независимости Польши, так как, пока существовала самостоятельная Польша, Германия не имела удобных подступов к советским границам. Поэтому СССР был готов внести максимальный вклад в обеспечение независимости и неприкосновенности Польши.

Имея таких союзников, как Франция и Польша, Советский Союз мог бы брать на себя обязательства и по оказанию помощи Прибалтийским и другим небольшим странам. Так, став союзником Франции, СССР не возражал бы против того, чтобы распространить эти союзнические обязательства и на союзников Франции — Чехословакию и Бельгию (союз с Францией имела также Польша). В то же время Советский Союз проявлял глубокую заинтересованность, чтобы взаимные обязательства участников Восточного пакта были распространены на Прибалтийские [61] государства. Это было связано с тем, что, захватив Прибалтику, фашистская Германия получила бы чрезвычайно выгодный плацдарм для последующего нападения на СССР.

В-третьих, о Лиге наций. Учреждение Лиги наций было составной частью Версальской системы мирных договоров, созданной державами Антанты и США в результате победы в первой мировой войне. Она была одним из орудий в руках этих стран, призванным обеспечить незыблемость территориальных и политических итогов одержанной ими победы, господствующего положения англо-франко-американской империалистической группировки в мире. Вместе с тем Лига наций с момента своего создания была одним из центров по организации иностранной интервенции против Советского государства и других антисоветских акций. Однако к 1933 году роль Лиги наций в системе международных отношений коренным образом изменилась. Мировые позиции Франции и Англии ослабли, и Лига наций уже перестала быть орудием их господства над другими странами. Но она могла сыграть определенную положительную роль как одно из средств обеспечения коллективной безопасности, внести свой вклад в дело борьбы против агрессии, за укрепление мира и международной безопасности. Так, в ст. 16 устава Лиги наций предусматривалось, что в случае агрессии одного из ее членов против другого все остальные члены обязаны применить к агрессору экономические и военные санкции^[11].

Вступая в Лигу наций, Советский Союз был заинтересован в превращении ее в эффективный орган, содействующий укреплению мира и безопасности. В случае нападения на СССР какого-либо государства все другие члены Лиги наций обязаны были прийти ему на помощь. Правда, возлагать особые надежды на то, что другие члены Лиги действительно окажут помощь СССР, все же не приходилось. Одновременно и на СССР возлагались обязательства по оказанию помощи другим членам Лиги наций, ставшим жертвами агрессии. Советское государство со своей стороны было готово принять участие в коллективных акциях Лиги наций по оказанию помощи жертве агрессии.

Все это предопределяло целесообразность и возможность вступления СССР в Лигу наций. Неспособность этой организации принять какие-либо эффективные меры [62] против японских агрессоров, вторгшихся в 1931 году в Северо-Восточный Китай (Маньчжурию), подорвала ее авторитет. Но вступление в Лигу наций СССР, готового внести весомый вклад в борьбу против агрессии, могло придать ей новые силы. Поэтому многие члены Лиги наций были заинтересованы в участии СССР в деятельности этой международной организации.

Вопрос о вступлении СССР в Лигу наций приобрел особую актуальность и в связи с тем, что все союзные договоры Франции, в том числе Локарнский договор 1925 года, основывались на уставе Лиги наций. Согласно этим договорам, Франция не могла оказывать помощь Советскому Союзу, не нарушая, например, Локарнского договора, без решения Совета Лиги наций о том, что СССР является жертвой агрессии. Поэтому вступление СССР в Лигу наций оказалось необходимой предпосылкой заключения договора о взаимной помощи между СССР и Францией, как и предложенного Советским Союзом коллективного пакта безопасности в Европе.

Всеми этими обстоятельствами объяснялось полученное Советским Союзом осенью следующего года приглашение большинства членов Лиги наций о вступлении в эту организацию. Советский Союз, вступив в Лигу наций, стал в ней наиболее последовательным борцом против агрессии, за сохранение мира.

В-четвертых, еще один важный момент, связанный с советским предложением. В этом предложении говорилось, что участники соглашения должны оказывать друг другу поддержку и в том случае, если они подвергнутся нападению со стороны государства, не являющегося участником соглашения. В этом пункте явно имеется в виду та опасность, которая угрожала в то время Советскому Союзу со стороны Японии. Когда Франция выдвинула предложение о заключении с СССР договора о взаимной помощи, Советское правительство сразу же поставило вопрос о том, имеет ли Франция в виду и взаимную помощь на Дальнем Востоке. Однако французское правительство изъявило готовность заключить с СССР только договор, направленный против германской агрессии. Советское правительство проявляло заинтересованность в том, чтобы если не прямая военная помощь, то все же определенная поддержка ему была оказана и в случае конфликта на Дальнем Востоке. В то же время следует отметить, что и факт заключения этого пакта даже без [63] указанного пункта имел бы для Советского Союза немаловажное значение на случай конфликта с Японией. Ведь пакт был бы дополнительной гарантией мира на советских западных границах, что позволило бы Советскому правительству уделять больше сил и внимания борьбе против дальневосточного агрессора.

Выступая 29 декабря 1933 г. на заседании ЦИК СССР, М. М. Литвинов подчеркнул, что «обеспечение мира не может зависеть только от одних наших усилий и требует сотрудничества и содействия других государств».

Стремясь поэтому к установлению и поддержанию дружественных отношений со всеми государствами, СССР уделяет особое внимание укреплению отношений и максимальному сближению с теми из них, которые, как и Советский Союз, заинтересованы в сохранении мира и готовы оказывать противодействие нарушителям мира. «СССР, со своей стороны, готов к осуществлению этой задачи, ибо работа в этом направлении диктуется интересами трудящихся всего мира, безопасности всех народов — в том числе, конечно, и народов Советского Союза. Народы, как наши, давшие максимальные доказательства своего миролюбия и уважения к чужой безопасности, имеют максимальное право и на свою собственную безопасность»^[12].

Своим предложением о заключении регионального соглашения о взаимной защите от фашистской агрессии Советское правительство начало новый этап активной борьбы за мир и безопасность в Европе. Принципиальная, решительная борьба СССР против агрессии встретила широкое признание и поддержку народных масс всех европейских стран.

Выражая настроения и взгляды этих масс, Пальмиро Тольятти говорил: «Разве нельзя предвидеть, что означала бы для Европы победоносная война германского фашизма? Такая война означала бы конец национальной независимости для чехов, литовцев, других малых народностей Прибалтики, для поляков, для голландцев, для бельгийцев. Это понимают все народы Европы, доказательством чего является тот энтузиазм, с которым народы, национальной независимости которых угрожает национал-социализм, приветствуют все более активное и авторитетное участие Советского Союза в европейской политике, ибо внешнеполитическая активность СССР преграждает путь наступлению германских фашистов»^[13]. [64]

Изложенные выше предложения Советского правительства были переданы 28 декабря 1933 г. советским полпредом в Париже В. С. Довгалевским министру иностранных дел Франции Ж. Поль-Бонкуру. Ознакомившись с ними, французский министр не мог не признать, что они имеют исключительное значение в деле сохранения мира. «Мы с вами приступаем к великой важности делу, мы с вами начали сегодня делать историю»^[14], — заявил он советскому полпреду.

Выдвинутое Советским правительством предложение было принято французским правительством, однако, не без колебаний. Несмотря на угрозу, нависшую над Францией, реакционные круги страны, испытывая лютую ненависть к Советскому государству, и слышать не хотели о сотрудничестве с ним. Они лелеяли надежду договориться с гитлеровцами^[15].

Лишь 20 апреля 1934 г. Л. Барту (он сменил в феврале Ж. Поль-Бонкура на посту министра иностранных дел Франции) сообщил Советскому правительству, что он уполномочен продолжать переговоры. Барту с присущей ему энергией стал добиваться успешного завершения переговоров. Он прекрасно понимал, какая угроза нависла над Францией со стороны фашистской Германии, и видел в Советском Союзе важнейшего союзника в борьбе с этой опасностью. Вместе с тем он считал, что, в случае если Франция отклонит советское предложение, СССР может оказаться вынужденным принять меры к тому, чтобы восстановить с Германией такие отношения, которые существовали между двумя странами на основе Рапалльского договора 1922 года. И тогда Германия будет пользоваться выгодами, которые отклонила Франция^[16].

В конце апреля 1934 года генеральный секретарь МИД Франции А. Леже информировал советское полпредство в Париже о выработанной французской стороной схеме (наброске) договорного оформления предложенного Советским Союзом пакта. Согласно этой схеме, предполагалось заключение многостороннего регионального пакта взаимопомощи (Восточного пакта) с участием СССР, Германии, Чехословакии, Польши и Прибалтийских государств (но без участия Франции). Участники пакта должны были взять на себя обязательства о ненападении и взаимной помощи в случае агрессии. Однако, согласно французской схеме, помощь друг другу должны были оказывать только соседние государства. [65]

Предусматривалось также заключение между СССР и Францией двустороннего договора о взаимопомощи, связанного с Восточным пактом, а также Локарнским пактом 1925 года. Согласно этому договору, Франция оказала бы помощь Советскому Союзу, если бы он подвергся нападению со стороны кого-либо из участников Восточного пакта; Советский Союз пришел бы на помощь Франции, если бы на нее напала одна из стран — участниц Локарнского пакта. (Кроме Франции в Локарнском пакте участвовали Германия, Англия, Италия и Бельгия.)^[17]

Выработанная МИД Франции схема суживала обязательства, которые, согласно советскому предложению, должна была взять на себя Франция: она обязывалась оказывать помощь не всем участникам Восточного пакта, а только СССР. Правда, Франция на основе ранее заключенных ею договоров была связана союзными обязательствами также с Польшей и Чехословакией. Но в случае нападения Германии на Прибалтийские страны Франция могла бы оставаться в стороне. Советский поверенный в делах во Франции М. И. Розенберг сразу же обратил внимание А. Леже на этот недостаток предложенной им схемы. Генеральный секретарь МИД Франции ответил, что французское правительство не может взять обязательства об оказании помощи Прибалтийским странам.

Выработанный МИД Фракции проект договора отличался от советского предложения и тем, что предусматривалось участие в пакте также Германии. Разумеется, такое изменение должно было сразу же осложнить переговоры о пакте. Но, учитывая то значение, которое французское правительство (отчасти под воздействием Англии и Польши) придавало тому, чтобы и Германии было предложено принять участие в пакте, Советское правительство не возражало против внесения в его предложение такого изменения.

4 июня 1934 г. в беседах с Л. Барту М. М. Литвинов снова вернулся к вопросу о помощи Прибалтийским странам. Французский министр признал убедительность доводов советской стороны, но окончательного ответа не дал. 5 июня 1934 г. проект Восточного пакта рассматривался на заседании французского правительства, но по вопросу о предоставлении гарантий Прибалтийским странам оно заняло отрицательную позицию. На следующий день Барту сообщил наркому это решение. [66]

Советское правительство продолжало, однако, настаивать на распространении французских гарантий на Прибалтику и на отказ от деления участников пакта на соседей и несоседей, так как оказание помощи последним не предусматривалось. В конце концов французское правительство отказалось от такого деления, но оно по-прежнему не соглашалось взять на себя обязательства об оказании помощи Прибалтийским государствам. После согласования между советскими и французскими представителями главных вопросов, связанных с заключением Восточного пакта, было решено начать переговоры с правительствами других стран, которые должны были принять участие в пакте.

Подготовленный набросок текста пакта состоял из договора о региональной взаимопомощи, договора между СССР и Францией, а также генерального акта. Предусматривалось, что в договоре о региональной взаимопомощи будут принимать участие Польша, СССР, Германия, Чехословакия, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Наряду с обязательствами об оказании помощи в случае агрессии предусматривались также консультации участников пакта в целях предупреждения войны или содействия восстановлению мира. Участники пакта обязывались не оказывать поддержки стране-агрессору, не являющейся участницей соглашения. По советско-французскому договору СССР становился наравне с Англией и Италией гарантом Локарнского пакта 1925 года. Франция брала на себя обязательства оказывать помощь СССР в случае нападения на него одного из участников Восточного пакта. Согласно генеральному акту, Восточный пакт должен был войти в силу после вступления СССР в Лигу наций.

Информируя советских полпредов в соответствующих странах о тексте наброска пакта, нарком иностранных дел СССР подчеркивал, что это — не проект, а только набросок, врученный ему французами в Женеве. «В детальное обсуждение этого наброска мы еще не вступили, — писал он, — но с нашей стороны, вероятно, будут предложены поправки и дополнения». В частности, в письме отмечалась целесообразность включения в региональный пакт определения агрессии. Нарком высказывал мнение, что Чехословакия, Польша и Прибалтийские страны, подписавшие конвенцию об определении агрессии, «вряд ли смогут возражать против этой поправки. [67]

Не будет, вероятно, противиться этому и Франция, но сопротивление надо ожидать со стороны Германии»^[18].

Прежде всего Франция информировала о проекте заключения Восточного пакта Чехословакию и Польшу. 6 июня 1934 г. советские полпреды поставили в известность о ходе переговоров правительства Прибалтийских стран. На следующий день предложение о заключении Восточного пакта было передано французским послом германскому правительству.

Активная борьба СССР за мир и безопасность в Европе привела к этому времени к общему улучшению как советско-чехословацких, так и советско-румынских отношений. В прежние годы правительства Чехословакии и Румынии, в том числе такие влиятельные деятели этих стран, как Э. Бенеш и Н. Титулеску, неизменно занимали резко антисоветскую позицию. В условиях угрозы независимости обеих стран со стороны фашистского рейха они оказались вынуждены пересмотреть свою политику в отношении СССР, являвшегося главным борцом против гитлеровской агрессии. 9 июня 1934 г. был произведен обмен нотами об установлении дипломатических отношений СССР с Чехословакией и Румынией.

В передовой статье «Известий» отмечалось на следующий день, что это событие «имеет бесспорно крупное международное значение, поскольку оно является вкладом в арсенал средств, которыми будут располагать государства, борющиеся за всемерную отсрочку военной развязки».

Получив предложение о заключении Восточного пакта, чехословацкое правительство сразу же сообщило, что принимает его и готово участвовать в пакте, в частности и в случае отрицательного отношения к пакту со стороны Германии.

 

Противники Восточного пакта

Позиция Польши оказалась совершенно иной. 4 июня 1934 г. в разговоре с Л. Барту в Женеве Ю. Бек заявил, что не может скрыть своего скептицизма в отношении шансов проекта на успех^[19]. М. М. Литвинов телеграфировал в тот же день из Женевы, что Ю. Бек выступает «против предлагаемых нами пактов». 27 июня нарком констатировал, что «Польша является главным затруднением в осуществлении регионального пакта»^[20]. [68]

Советская дипломатия делала все возможное, чтобы разъяснить польскому правительству то огромное значение, которое Восточный пакт может иметь для обеспечения ее независимости. Газета «Известия» 16 июля 1934 г. писала, что Восточный пакт предоставляет Польше реальные гарантии границ, которые до недавнего времени были объектом открытых притязаний Германии и не могут считаться в достаточной степени обеспеченными польско-германской декларацией о дружбе и ненападении. Газета выражала надежду, что польское правительство, «подумав, найдет пользу этого пакта и для Польской республики, и для всеобщего мира».

Отрицательной в отношении Восточного пакта оказалась и позиция Финляндии. Заместитель наркома иностранных дел Б. С. Стомоняков 5 июня подчеркивал в письме советскому полпреду в Финляндии, касаясь негативной позиции Финляндии и Польши в отношении Восточного пакта, а также предполагаемого вступления СССР в Лигу наций, что «их руководящие круги строят свои расчеты на возможности поживиться за счет СССР в случае нападения на него со стороны Японии или в случае интервенции против СССР вообще»^[21].

Как отмечал германский посланник в Финляндии В. Блюхер, Финляндия относится к Восточному пакту резко отрицательно и, напротив, ищет сближения со странами, враждебно настроенными по отношению к Советскому Союзу^[22].

Гитлеровская Германия сразу же поставила своей целью срыв переговоров о заключении Восточного пакта. Германский министр иностранных дел фон Нойрат (правда, пока в предварительном порядке) заявил 13 июня М. М. Литвинову, находившемуся проездом в Берлине, что «схема пакта для Германии неприемлема»^[23]. Германская дипломатия развернула лихорадочную деятельность против пакта, ибо он мог оказаться препятствием на пути осуществления агрессивных планов рейха. В МИД Германии один за другим вызывались представители стран, которых предполагалось привлечь к участию в пакте. Активную подрывную работу проводили также германские дипломаты в столицах соответствующих государств.

Л. Барту решил ознакомить с планами заключения пакта также и Англию. 27 июня он передал англичанам набросок Восточного пакта. Позиция такой влиятельной в то время в Европе страны, как Англия, имела в переговорах [69] о пакте большое значение. Если бы Англия поддержала идею заключения Восточного пакта, то это могло предрешить успешный исход переговоров, тем более, если бы она сама стала участницей пакта. Давая указания советскому полпредству в Англии для бесед с английскими государственными деятелями, М. М. Литвинов писал 29 июня 1934 г., что «нет иного средства держать воинственную Германию в узде, как заключение пактов о взаимной помощи»^[24].

Планы заключения Восточного пакта, однако, не соответствовали основной внешнеполитической концепции правящих кругов Англии, мечтавших направить фашистскую экспансию на восток^[25]. Поэтому английское правительство сразу же оказалось среди противников пакта. 13 июня 1934 г. германский посол в Лондоне Л. Хеш писал о результатах беседы с министром иностранных дел Англии Дж. Саймоном: «Совершенно очевидно, что включение России в систему европейской безопасности его не слишком устраивает»^[26].

Советское полпредство в Лондоне, характеризуя позицию Англии, с полным основанием сообщало в Москву, что она относится к Восточному пакту «недоброжелательно». «Восточный пакт должен был бы сильно укрепить наши международные позиции, обезопасить нашу западную границу и облегчить наше положение на Дальнем Востоке. Такой результат едва ли мог приводить в особый восторг английское правительство»^[27].

Американская газета «Балтимор сан» отмечала 13 февраля 1935 г., что в Англии имеются люди, которые «ненавидят СССР сильнее, чем любят мир... Никто из этих людей не может восхищаться Восточным пактом, который по меньшей мере на десять лет обещает мир коммунистической России. Никто из них не стал бы сожалеть, если бы Германия, Польша и Япония вместе напали на СССР. Они с радостью продавали бы им военные материалы для этой цели».

Английскому правительству не нравилось даже то, что заключение Восточного пакта укрепило бы позиции ее союзницы — Франции. Оно предпочитало, чтобы Франция находилась в зависимости от Англии, что давало бы английскому правительству надежный рычаг воздействия на всю французскую внешнюю политику, а тем самым фактически обеспечивало бы Англии главную роль в решении многих европейских проблем. [70]

Л. Барту предпринял в начале июля 1934 года специальную поездку в Лондон, чтобы добиться изменения неблагожелательной позиции Англии в отношении Восточного пакта. Британская дипломатия в конце концов решила формально пойти навстречу французскому союзнику, но в действительности английская «поддержка» была показной. Суть английской политики сводилась к следующему: с целью предотвращения возможного заключения двустороннего франко-советского договора о взаимопомощи (к такому договору британская дипломатия относилась особенно отрицательно) опубликовать заявление о поддержке Англией идеи Восточного пакта, однако на деле различными закулисными маневрами все же сделать успешное завершение переговоров о Восточном пакте невозможным. Прежде всего британская дипломатия выдвинула требование об участии Германии в соглашении между СССР и Францией о взаимной помощи, хотя не было сомнений (а скорее именно поэтому), что Германия не примет такого предложения.

Выступая в парламенте, министр иностранных дел Англии Дж. Саймон 13 июля заявил о поддержке Англией Восточного пакта^[28]. В то же время в личных беседах английские государственные деятели давали понять германскому правительству, что на самом деле они вовсе не симпатизируют Восточному пакту. 19 июля Саймон заявил германскому послу Хешу, что «английское правительство решило поддержать предложение о пакте, имея в виду угрожающую альтернативу прямого франко-русского союза, заключение которого Англия желает предотвратить во что бы то ни стало...»^[29].