Как распознать прл у друзей и родственников

 

По внешним признакам пограничную личность бывает очень трудно распознать, несмотря на внутреннюю взрывную импульсивность. В отличие от людей, страдающих шизофренией, биполярным расстройством (маниакально-депрессивным психозом), алкоголизмом или расстройствами пищевого поведения, пограничные личности обычно очень хорошо проявляют себя на работе и в общении и заметных отклонений не проявляют. И действительно, к характерным признакам пограничного поведения относятся внезапные и непредсказуемые взрывы ярости, крайней подозрительности или суицидальной депрессии со стороны кого-то, кто казался таким «нормальным».

Такие внезапные вспышки пограничной личности обычно очень пугают и озадачивают как самого больного, так и его близких. Из-за непредсказуемого и радикального характера симптомов окружающие могут не распознать в них типичные проявления ПРЛ, приняв каждый за отдельное заболевание. Например, человеку, пытавшемуся покончить с собой, приняв много таблеток или порезав запястья, могут диагностировать депрессию и прописать антидепрессанты и краткий курс поддерживающей психотерапии. Если пациент страдает от химической депрессии, такой режим улучшит его состояние, и он оправится полностью и довольно быстро. Однако же, если деструктивное поведение было вызвано ПРЛ, стремление причинить себе вред никуда не денется и лечение его не приглушит. Даже если пациент одновременно страдает от депрессии и ПРЛ (а это довольно распространенная комбинация), такой подход только частично излечит болезнь, и дальнейшие проблемы не заставят себя долго ждать. Если пограничные черты не распознать, суицидальное и другие виды деструктивного поведения не исчезают, несмотря не лечение, что приводит в замешательство и разочаровывает самого пациента, врача и всех заинтересованных лиц.

Эбби, манекенщица 23 лет, лечилась от алкоголизма в отделении химических зависимостей. Она очень хорошо реагировала на лечение, но чем дольше она воздерживалась от алкоголя, тем чаще и сильнее у нее проявлялась компульсивная булимия. Эбби поступила в отделение расстройств пищевого поведения, где ее снова успешно излечили.

Несколько недель спустя она начала страдать от сильных панических атак в магазинах, офисах, даже за рулем и в итоге стала бояться выходить из дома. Помимо этих фобий она все глубже впадала в депрессию. Пока она рассматривала возможность обратиться в клинику для лечения фобий, консультант-психиатр распознал в симптомах Эбби признаки ПРЛ и порекомендовал ей обратиться в психиатрическое отделение, специализирующееся на пограничных состояниях. Если раньше лечение фокусировалось исключительно на алкоголизме или булимии, в этот раз в клинике практиковали более цельный подход.

В итоге Эбби смогла связать свои проблемы с постоянно неоднозначными отношениями с родителями, которые мешали ее попыткам отделиться, повзрослеть и стать более независимой. Она осознала, что ее заболевания были на самом деле способами избежать требований ее родителей без чувства вины. Булимия, алкоголизм и тревога отнимали всю ее энергию, отвлекая от разрешения конфликтов с родителями. Более того, роль «больной» оправдывала то, что Эбби не чувствовала себя обязанной работать над этими отношениями. По иронии, болезни привязывали ее к родителям: из-за того что у них в браке были серьезные проблемы (ее мать страдала алкоголизмом, а отец – хронической депрессией), она могла сохранять близость с ними, копируя их патологические роли.

После недолгой госпитализации она продолжила индивидуальную амбулаторную психотерапию. Ее настроение улучшилось, а тревоги и фобии исчезли. Она также продолжила воздерживаться от алкоголя и булимических «чисток».

Случай Эбби демонстрирует, как бросающееся в глаза ненормальное поведение может на самом деле свидетельствовать о ПРЛ и одновременно скрывать его, и тогда одна или несколько характеристик расстройства – нестабильные отношения, импульсивность, смены настроения, сильная злость, угрозы суицида, нарушения идентичности, чувство опустошенности или отчаянные попытки избежать одиночества – могут проявляться в форме психиатрических симптомов, которые ошибочно приводят к неполным или даже неправильным диагнозам.

 

Справляться и помогать

 

Важно помнить, что ПРЛ – это болезнь, а не сознательная попытка привлечь внимание. У пограничной личности нет даже косички, за которую он мог бы вытащить себя из болота, не говоря уже о силах, необходимых для этого. Бессмысленно злиться, упрашивать и умолять ее измениться; без помощи и мотивации ей не так-то легко корректировать свое поведение.

Однако это не значит, что пограничные личности беспомощны и не должны нести ответственность за свое поведение. На самом деле верно обратное. Они должны принимать, без оправданий или попыток защититься, реальные последствия своих действий, даже если сами и не в силах изменить их. Таким образом, ПРЛ ничем не отличается от любого другого расстройства. Человек, прикованный к инвалидной коляске, вызывает сочувствие, но от него самого зависит, каким путем он доберется туда, куда желает попасть, и будет ли содержать коляску в рабочем состоянии.

Обычно крайности в пограничном поведении вызывают либо реакцию в духе «Ты ленивый и ни на что не годный сукин сын, соберись и веди себя прилично», либо похлопывание по плечу со словами «Бедняжечка, ты не справляешься; я позабочусь о тебе». Окружающим нужно понимать, как их действия могут поощрять или сдерживать пограничное поведение. Те, кто имеет дело с пограничной личностью, должны постараться пройти по очень тонкой грани между утешением, с одной стороны, и подтверждением ожиданий – с другой. Любовь и физические прикосновения (обнять, подержать за руку) дают пограничной личности ощутить, что ее ценят, но, если применять их с эксплуататорскими целями, это разрушит доверие. Если забота приводит к чрезмерной опеке, пограничная личность перестает чувствовать ответственность за свое поведение.

В большинстве ситуаций разумные инструкции по общению вытекают из фокусирования на сегменте Правды системы SET-UP (см. главу 5). Но когда речь идет об угрозе суицида, обычно это значит, что пришло время обратиться к специалисту по психическому здоровью или в учреждение по предупреждению самоубийств. Нельзя допускать, чтобы угрозы самоубийством превратились в «эмоциональный шантаж», когда пограничная личность заставляет друга или родственника вести себя так, как ей нужно. Угрозы необходимо воспринимать всерьез и отвечать на них быстрыми, предсказуемыми и реалистичными ограничениями, такими как требование обратиться за профессиональной помощью (реакция Правды).

Джек, 41-летний холостяк, работал на полставки, пытаясь при этом вернуться к учебе. Его вдовствующая мать продолжала оказывать ему финансовую поддержку, и каждый раз, когда его постигала неудача с работой, школой или отношениями, она укрепляла его беспомощность, уверяя, что он не может достичь своих целей, и предлагая ему вернуться «домой» и жить с ней. Терапия в этом случае должна включать не только помощь Джеку в том, чтобы осознать свое желание оставаться беспомощным и пользоваться этим, но и противодействие его матери в стремлении контролировать Джека и поддерживать его зависимость от нее.

Достаточно всего одного актера, чтобы инициировать перемены в пьесе. Мать Джека может отреагировать на его зависимость принципами SET-UP, которые отразят ее заботу (Поддержка), понимание (Сочувствие) и признание реальности (Правда): Джеку необходимо взять на себя ответственность за собственные действия. Если его мать не захочет менять свое поведение, Джек должен признать ее роль в его проблемах и сам дистанцироваться от нее.