Антиколчаковские перевороты эсеров в Сибири, декабрь 1919 г

Новониколаевск осенью-зимой 1919 г. http://bsk.nios.ru/content/novonikolaevsk-osenyu-zimoy-1919-g.html

Предыстория

После государственного переворота 18 ноября 1918 г. и замены Директории (Временного Всероссийского правительства) военной диктатурой А.В. Колчака.сибирские эсеры заняли враждебную к колчаковскому режиму позицию, а во второй половине 1919 г. приступили к созданию подпольных дружин, пропагандисткой работе среди военнослужащих с целью свержения власти Верховного правителя и недопущения советизации (установления большевицкой власти) Сибири путеморганизации здесь «буферного государственного образования» на демократической основе во главе с Всесибирским Учредительным собранием.

В течение 1918-1919 гг. в Новониколаевске (ныне Новосибирск) действовало Сиббюро ЦК РСДРП (меньшевиков), которое с конца 1918 г. перешло в оппозицию к белым. Местные члены этой партии сосредоточили свои силы в профсоюзах и кооперативных организациях. Систематические разгромы, «ликвидации» и аресты привели в начале сентября к прекращению организованной деятельности коммунистического подполья и городского комитета РКП(б). Как вспоминала Е.К. Сурнова: «В сентябре начались массовые аресты, расстрелы. За холодильником на 2-ой Ельцовке трупами расстрелянных было заполнено 8 рядов». 1 ноября начальник городской милиции докладывал управляющему губернией, что среди рабочих замечается «затаенная злоба» против существующего правительства и надежда на возвращение большевистской власти. С началом отступления на фронтах появились агитаторы. Потеряна надежда на победу. До падения Омска (14 ноября) этого не было заметно, теперь это стало явным. На базарах и на вокзале «таинственные, чудовищные, прямо-таки сказочные рассказы о сдаче Омска», «Чувство животного страха и личного самосохранения преобладало над всеми другими соображениями».

8 ноября 1919 г. Совет министров принимает решение о передислокации в Иркутск, а 10-го утром выезжает из Омска. В ночь на 12 ноября вслед за правительством отправился Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак вместе с генштабом, канцелярией, охраной и «золотым» эшелоном в шести литерных поездах. В момент сокрушительного поражения от режима поспешили отмежеваться чехи. 13 ноября Чехословацкий национальный совет в меморандуме заявил: «Под защитой чехословацких штыков военные русские органы позволяют себе такие дела, от которых весь цивилизованный мир приходит в ужас. Выжигание деревень, убийство мирных граждан целыми семьями по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военной силой, не воспрепятствовали этому бесправию». Личный состав Чехословацкого корпуса (около 40 тыс. чел.) вместе с военным имуществом и награбленным барахлом (включая женские украшения, породистых лошадей и «даже собрание книг Пермского университета»), рассредоточенный примерно в 20 тыс. вагонах, оказался под ударом советских войск и начал спешную эвакуацию, блокировав перевозки по Транссибу. Интервенты, спасая чехов, пожертвовали Колчаком, огромной массой отступающих войск и беженцев.

В ночь на 20 ноября Верховный правитель России прибыл в Новониколаевск и пробыл вместе со своими эшелонами здесь до 4 декабря, поскольку чехи отказались его пропускать дальше на восток к правительству, обосновавшемуся в Иркутске. Две недели, проведенные в городе, А.В. Колчак попытался использовать для кардинальной реорганизации всей системы управления с целью предотвратить окончательный развал Восточного антибольшевистского фронта. Прежде всего, еще в пути он приказал в ответ на чешский меморандум прекратить всякие деловые контакты с командованием Чехословацкого корпуса. 21 ноября в зале городской думы адмирал обратился к общественности с большой, «бодрой» (по отзывам СМИ) речью, выражая убеждение, «что силами даже только района Оби вполне возможно отражение красных» и «падение Омска не является крахом, а лишь этапом борьбы»[3].

Одновременно с Верховным дал интервью генерал Анатолий Николаевич Пепеляев.  В своем выступлении командарм заверил, что «при наличии 30 тыс. добровольцев он убежден, что за два месяца большевики будут отброшены за Урал».

 

Полковник Анатолий Николаевич Пепеляев

В тот же день адмирал учредил при себе Верховное совещание из высших представителей от военных и гражданских властей для содействия в «объединении деятельности власти на фронте и в тылу». 22 ноября вместо П.В. Вологодского назначается премьером брат командующего 1-й Сибирской армии В.Н. Пепеляев с сохранением за ним поста министра внутренних дел. Виктор Николаевич находился в Иркутске и срочно отправился навстречу с Колчаком, тем самым предопределив свою трагическую участь. Тогда же состоялось первое заседание Верховного совещания, одобрившее проекты чрезвычайных законов: «Об увеличении содержания офицерам и солдатам, действительно несущим боевую службу на фронте», «О единовременных пособиях, выдаваемых прямыми распоряжениями начальства», «Об обеспечении семейств бойцов деньгами, продовольствием и помещением», «Об увеличении особых пенсий, выдаваемых кавалерам ордена св. Георгия и Георгиевского оружия и лицам, награжденным георгиевскими крестами и медалями», «Об освобождении от податей, налогов и иных видов прямого обложения на нужды государственные и местные, а равно недоимок по сим сборам, бойцов и их семейств, как добровольцев, так и призванных по мобилизации». Кроме того был поставлен вопрос о предоставлении участникам боевых действий преимуществ и льгот в их земельном и хозяйственном устройстве.

25 ноября последовал приказ № 228 о немедленном призыве добровольцев в народное ополчение. Его смысл разъяснялся в обращенном к сибирякам «воззвании Верховного правителя России». Содержание документа в какой-то степени созвучно со знаменитым сталинским приказом № 227 (июль 1942 г.). Констатируя «тяжелое время отхода армий наших вглубь Сибири», Колчак призывает, прежде всего крестьян, немедленно вступать в армию и СОЗДАВАТЬ ОТРЯДЫ САМООБОРОНЫ. Далее: «Я обращаюсь ко всему имущему населению Сибири, пора понять, что никакие пространства Сибири не спасут вас от разорения и позорной смерти. До сих пор вы думали, что правительство, что армия будут защищать вас без всякого участия с вашей стороны… Помогите ей своим достоянием, деньгами, одеждой, продовольствием, ЗАБУДЬТЕ О ЧУЖОЙ ПОМОЩИ, НИКТО КРОМЕ ВАС НЕ БУДЕТ ВАС ЗАЩИЩАТЬ И НЕ СПАСЕТ. Я ОБЪЯВЛЯЮ РОДИНУ НАШУ И ВСЕ РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДЕЛО В ОПАСНОСТИ!». Во исполнение приказа и обращения предполагалось в течение двух суток создать комитеты самоохраны, волостные, уездные и губернские комитеты народного ополчения и ОСУЩЕСТВИТЬ ПРИЗЫВ «ВСЕХ НАДЕЖНЫХ ЧЕСТНЫХ РУССКИХ ГРАЖДАН, СПОСОБНЫХ НОСИТЬ ОРУЖИЕ ». «Все недостающее взять из числа собранных принудительно у наиболее зажиточных граждан».

Но чрезвычайные меры не получили развития и были в условиях беспорядочного отступления армии невыполнимы. Оказалось недееспособным и Верховное совещание, поскольку дублировало деятельность министерств, но не имело технического аппарата. Поэтому в ночь на 5 декабря А.В. Колчак и командующий фронтом генерал К.В. Сахаров отправляются со своими эшелонами дальше на восток.

  Генерал Константин Вячеславович Сахаров

Тем не менее, белые имели реальную возможность остановить дальнейшее продвижение советских войск у Новониколаевска. Руководителем его обороны назначается командующий 2-й колчаковской армии волевой и решительный генерал С.Н. Войцеховский, обосновавшийся со своим штабом в эшелоне на вокзале.

Генерал-майор Сергей Николаевич Войцеховский

В самом Новониколаевске в это время шла активная подготовка к вооруженному восстанию. Эпицентром стали части 1-й Сибирской армии, в частности, 1-й дивизии, в которых большим влиянием пользовались эсеры, создавшие еще летом 1919 г. отделения Военно-социалистического союза защиты народовластия. С большой долей вероятности можно предположить, что в среде командования армии под сильным эсеровским влиянием оформляется идея отстранения от власти А.В. Колчака и передачи ее на местах городским и земским самоуправлением во главе с Земским собором, с условием продолжения борьбы с коммунистами. /* Правильнее со всеми партиями и сделать это должен был сам Колчак, оставаясь на верху и руководя процессом/

Накануне решающих событий командир 2-го Барабинского полка 1-й Сибирской дивизии молодой (24-26-летний по разным источникам) полковник А.И. Ивакин назначается еще и исполняющим обязанности комдива. В изображении К.В. Сахарова, будущий инициатор новониколаевского восстания — это наивный 26-летний офицер, Практически ничего не известно о его политических взглядах, но, согласно воспоминаниям генерала Сахарова, на вопрос, правда ли, что 1-я армия сочувствует эсерам, он убежденно ответил: «Так точно, иначе и быть не может: наша армия сибирская, а вся Сибирь – эсеры». Когда до Колчака дошли слухи, что этот «полумальчик», начальник дивизии собирается его арестовать, он вызвал к себе Ивакина и провел с ним часовую беседу – но, как показало развитие ситуации, не помогло.

Подготовка выступления осуществлялась упомянутым выше Военно-социалистическим союзом защиты народовластия. 28 ноября 1919 на нелегальном совещании меньшевиков, эсеров и представителей коммунистов достигается соглашение о совместном вооруженном выступлении 7 декабря.

По плану «бюро военных организаций», в пепеляевской армии, отводимой в тыл, в момент разрухи и отступления, должны были одновременно, вспыхнуть восстания: в Томске, Новониколаевске, Красноярске и Иркутске. Частично этот план и получил осуществление, но не в том виде, как предполагали зачинщики переворота.

Бунт в Новониколаевске

Восстание началось в ночь с 6-го на 7 декабря 1919 г. При поддержке губернского земства и под руководством Ивакина военнослужащие Барабинского, Новониколаевского полков, школы топографов, инструкторской школы и ряда других частей гарнизона захватили тюрьму, почту, телеграф, комендантское управление, телефонную станцию, вокзал.На железнодорожной станции они блокировали и попытались арестовать штаб 2-й армии во главе с С.Н. Войцеховским. Взяв город, Ивакин образовал «комитет спасения Родины» и объявил о прекращении борьбы с советами.

Однако восставшие допустили роковую ошибку, не отключив телефоны и телеграф штаба. Командарм обратился за помощью к полякам. Под руководством начдива 5-й Сибирской дивизии польских стрелков полковника К. Румшы легионеры к утру 7 декабря выступление подавили. Часть восставших погибла в уличных столкновениях, часть была расстреляна на месте, часть сложила оружие и была арестована. Не ясна участь Ивакина. По одной версии он был расстрелян, по другой – убит «при попытке к бегству», по третьей – застрелился[4].

Председатель Совета министров в своей телеграмме в Иркутск описал попытку переворота как «безумное выступление кучки офицеров под лозунгом мира с большевиками». По словам Сахарова, восстание было как бы спровоцировано Анатолием Николаевичем Пепеляевым в целях воздействия на Колчака. Предположение это, конечно, безосновательно. Но выступлением полковника Ивакина Пепеляевы воспользовались для того, чтобы охарактеризовать настроение 1-й Сибирской армии и вынудить у Верховного правителя решение объявить о созыве ЗЕМСКОГО СОБОРА: «Идея Земского Собора, — говорил Пепеляев в том же сообщении Совету министров, — ультимативно развита первой армией». Совершенно прав, однако, Сахаров, когда говорит, что самочинное действие войск под начальством Ивакина было инспирировано и подготовлено теми эсерами или эсерствующими, которые гнездились в военной тайной организации при штабе Пепеляева. Прокламации сибирского военно-социалистического союза поразительно совпадают с творчеством якушевской группы во Владивостоке — это были эсеровские прокламации²⁰. Одна из прокламаций с чрезвычайной наглядностью показывает, что инициаторы восстаний рассчитывали не столько на идейное содержание своих воззваний, сколько на психологию усталости от гражданской войны, при которой призыв к окончанию борьбы мог найти отклик даже в офицерской массе. В воззвании, выпущенном от анонимной «офицерской группы», прямо говорилось:

«Что нам до спасения России, когда 99% не хочет ее, а кто хочет, он желает сделать ценою тысяч жизней других, но никак не своей... Будет ни капли крови больше — и начнем переговоры с большевиками о мире в залитой братской кровью России. Этим мы в тысячу раз сделаем лучше для России, чем то, что хочет кучка болтунов-созидателей великой России. Бояться нечего: наши требования поддержат народ и братья-чехословаки... Медлить нечего: начнем с Томска. Эти воззвания рассылаются во все части гарнизона, и начальники частей... должны собрать офицеров и взводных 6 декабря...»²¹

Восстание Барабинского полка, несмотря на кратковременность, имело далеко идущие последствия, усугубив агонию колчаковского режима.

В ночь на 9 декабря 1919 г. в Новониколаевске осуществляется «разгрузка» городской тюрьмы (ныне ул. Мичурина, 5 на месте Речного училища) и арестантстского дома (ныне ул. Щетинкина, 62). Трупы частично выбрасываются в пойму Каменки и отходящие от нее овраги, а большей частью остаются на месте совершения расправы. Освидетельствование их, осуществленное после освобождения города от белогвардейцев, установило, что … Практически все покойники не имели верхней одежды, а большая часть была в нижнем белье. Их возраст колебался в пределах 25-45 лет, примерно у трети в одежде имели элементы военного обмундирования (гимнастерки, ботинки, папахи, кители и др.)[5]. Учитывая эти обстоятельства, можно предположить, что среди погибших преобладали военнослужащие, участники восстания, а также находившиеся в тюрьме и арестном доме задержанные местной милицией.

9 декабря, по приказу братьев Пепеляевых, в Тайге арестовали главкома генерала К.В. Сахарова. Верховному правителю, находящемуся на станции Судженка, была направлена телеграмма с требованием уйти в отставку, предварительно отдав распоряжение о незамедлительной подготовке закона о Сибирском Земском соборе.

Тем временем к городу подошли части 27-й и 30-й стрелковых дивизий 5-й красной армии. 13 декабря белые взорвали береговые устои железнодорожного моста и спустили в реку Обь огромные запасы спирта и водки из казенного винного склада. Днем 14декабря части советских войск вошли в город.

Красноярское выступление

Красноярское выступление имело свои специфические черты. Во главе восстания как бы встал командующий первым сибирским корпусом ген. Зиневич. Но, в сущности, это — простая пешка в руках образовавшегося «комитета общественной безопасности».

Заговор подготавливался давно в «офицерских собраниях» - в действительности же в редакции официальной корпусной газеты «На страже свободы», где устраивались совещания «при участии Колосова и большевиков»²². Сам редактор газеты, Сабашников - бывший большевик, секретарь Мищенков - «плехановец», ставший вскоре большевиком тоже. Таков весь руководящий персонал газеты, выпустившей в момент нахождения поезда адмирала в Красноярске (здесь произошла задержка на 6 суток из-за недоразумений с чехами) воззвание от имени «группы демократических организаций» с призывом к миру с большевиками и к неподчинению Верховному правителю. Эту компанию Зиневич посвятил в свои планы созыва Земского Собора. Затем Зиневич созвал собрание «демократических организаций», которое уже от себя послало делегацию к начальнику повстанческой армии Кравченко. От имени этих организаций начались переговоры с чехами и французами о задержке Верховного правителя в Нижнеудинске. В целях умиротворения местных элементов командующий войсками генерал Марковский передал командование Зиневичу. Вступив 23 декабря в командование, Зиневич передал управление гражданской частью комитету общественных организаций.

Сумбурному, ничего не понимающему генералу казалось, что он своими действиями предотвратил взрыв в пороховой бочке, остановил паралич власти и спас фронт, но фактически своими действиями Зиневич прервал связь адмирала с армией. У комитета нет еще «полной» платформы, не урегулировано еще отношение его с верховной властью. Зиневич обращается с открытым письмом к адмиралу. Как «честный солдат, чуждый всякой политической авантюры и политических интриг», Зиневич предлагает Колчаку не цепляться за власть и передать её Земскому Собору - выразителю воли русской демократии.

Обстановка в Красноярске показательна. Мы можем пойти на митинг рабочих жел.-дор. депо, на котором председательствует коммунист Михайлов, а докладчиками выступают ген. Зиневич, с.-р. Колосов и левый с.-р., вскоре коммунист, Левинов. «Братья-труженики», — начинает свою речь Зиневич. «Сними сначала погоны»... — кричат ему. Большевицкий оратор предлагает не верить Колосову. Власть должна быть советская...

Заканчивается красноярская эпопея образованием большевицкого Революционного Комитета и арестом «братьями-тружениками» революционного генерала. Зиневич нервно заболел. Но это было уже позже²³. Раньше, 2 января, Колосов и Зиневич ведут переговоры с военно-политическим комиссаром наступающей бригады Красной армии — с тов. Грязновым. Небезынтересно начинается разговор:

Грязнов....Завтра мы займем Красноярск. Третья армия нами отрезана. Ни на какие соглашения не пойдем.

Колосов. А информацию не желаете получить?

Грязнов. Пожалуйста.

Колосов информирует о задачах Пол. Центра в Иркутске, и о переговорах с краевым комитетом партии большевиков, и о желательности переговоров с советской властью.

Комиссар спрашивает об условиях. Колосов увиливает.

Грязнов. Меня удивляет, что вы, видный политический представитель, не можете, хотя схематически, угадать точки соприкосновения с нами как с революционной демократией... Нам нужны конкретные шаги.

Колосов....Сибирское Народное Собрание должно определить программу мира. Я говорить за него не могу, но не потому, что не имею политической платформы. Наша основная цель — созыв сибирского У. С. для окончательного установления формы власти. Но мы... не закрываем глаза, что у нас нет фронта, и мы не имеем сил его создать против Советской России. У нас есть фронт на востоке против реакции... Я думаю, что на нем придется сосредоточить все силы, объединив их в одном стремлении. Я знаю, что вы отнесетесь отрицательно к идее У. С. Конечно, вы победители, и нам необходимо в этом пойти на уступки... необходимо создать в борьбе с реакцией единый фронт...

Грязнов. Переговоры и политика сближения для совместной борьбы с капиталом всех социалистических группировок до сих пор кончались или неудачей, или простой недобросовестностью, предательским поведением центра и правых социалистических партий... Мы надеемся выйти победителями в мировой борьбе... пролетариат... достаточно пострадал от этих... блокирований...

Колосов. Здесь много говорили об изменении политической физиономии коммунистов и о том, что они теперь совсем иные. На этом многие не только из мелкобуржуазной среды строили свои упования. Слушая вас, я вижу, как много в этом наивности... Будем продолжать разговор в Красноярске лично... Еще два слова: в Енисейске состоялось соглашение земства с отрядом Бабкина, вышедшим с Тасеевского фронта, на условии признания советской власти. Еще раз желаю вам... полного самообладания, дабы не слишком быть опьяненными победой [Последние дни Колчаковщины. С. 179—182].

Затем идут переговоры с Зиневичем о сдаче Красноярского гарнизона. Начбриг был очень разочарован, узнав, что «бандиты» Каппеля не собираются сдаваться и что мир с Политическим Центром еще вовсе не означает ликвидации «Восточного фронта».

Красноярск был сдан. Так закончился переворот «в пользу Политического Центра». Первая Сибирская армия сложила оружие. Остатки ее Пепеляев распустил «до лучших времен». Его последний приказ гласил: «Сибирская армия не погибла, а с нею вместе не погибло и освобождение Сибири от ига красных тиранов. Меч восстания не сломан, он только вложен в ножны. Сибирская армия распускается по домам для тайной работы — до того времени, пока грозный час всенародного мщения не позовет ее вновь для борьбы за освобождение Сибири. Я появлюсь в Сибири среди верных и храбрых войск, когда это время наступит, и я верю, что это время скоро придет»...

Около Каппеля объединяется все, что сохраняет еще организованность и бодрость духа.

11 декабря Колчак в телеграмме в Иркутск так характеризует состояние армии:

«Первая Сибирская армия, отведенная в глубокий тыл и составляющая стратегический резерв фронта, подверглась влиянию пропаганды, и многие части находятся в состоянии полного разложения. В некоторых частях определенно высказываются требования заключения мира с большевиками и обычные эсеровские лозунги. Подтверждением служит сдача сорок третьего и сорок шестого полков в полном составе повстанческим бандам и задавленный в его начале бунт в некоторых частях новониколаевского гарнизона. Следует отметить, что часть офицеров также затронута этой пропагандой и даже выступает активно.

Вторая армия находится на фронте и хотя имеет слабую сопротивляемость, но еще не обнаруживает тех признаков разложения, как 1-я армия. В нее вливаются небольшие добровольческие части, которые, быть может, поднимут ее боеспособность.

Третья армия находится в лучшем состоянии. Многие ее части, несмотря на огромные потери и ряд тяжелых боев, все же сохранили полную боеспособность.

Эти части состоят преимущественно из добровольцев и оренбургских казаков» [Последние дни Колчаковщины. С. 86].

Восстание в Черемхове

21 декабря произошло восстание в Черемхове — это была уже прелюдия к иркутским событиям. Началось восстание по прямому телеграфному предписанию Политического Центра. Мы имеем описание черемховских событий в виде доклада, представленного уполномоченным Полит. Центра. Устюжанином-Алко.

Восстание вылилось в форму выступления гарнизона, среди которого в ноябре была создана соответствующая организация «военно-социалистического союза» [Последние дни Колчаковщины. С. 165]. Большевики делают поправку, утверждая, что переворот произвел не комиссар Алко, а черемховские рабочие, руководимые коммунистами [«Сиб. Огни», 1922, № 2, с. 85].- Это, пожалуй, вернее. Во всяком случае, коммунистические организации играли первенствующую роль²⁴.

Алко в докладе говорит, что была опасность срыва восстания рабочими, несмотря на «полную договоренность с краевыми коммунистическими организациями» представителей Политического Центра. Договоренность заключалась в признании невозможности поднимать «советские знамена» при наличии международных сил. Рабочие, среди которых было много коммунистов, неохотно подчинились таким директивам. Алко утверждает, что организаторы восстания избегали привлекать в широком масштабе черемховских рабочих ввиду специфичности их состава. Русских рабочих вообще было немного, причем все это были случайные элементы, пришедшие из деревни на заработок. Основную массу составляли китайцы и пленные мадьяры — черта, отмеченная еще Уордом [с. 58]²⁵. Между последними и русскими организованными рабочими (коммунистами) существовала довольно тесная связь. Вооружение русских предрешал вопрос о вооружении мадьяр. Это представлялось опасным ввиду острого антагонизма между мадьярами и чехами. Можно было ожидать столкновений с чехословацкими частями, стоявшими в городе и на станции. Очевидно, однако, в расчете на эту рабочую силу предполагалось начать восстание именно в Черемхове.

Движение под руководством военно-социалистического союза происходило в полном и «строгом» соответствии с платформой Полит. Центра — утверждает Алко. Согласно декларации П. Ц., органом политической власти на местах должны были явиться земские и городские самоуправления. Но «борьба с черными силами реакции» фактически заставила в Черемхове создать по иному образцу орган коллективной власти. Черемховский Революционный Комитет на началах паритетного представительства был возглавлен членами партии с.-р., соц.-дем. и большевиков-коммунистов. Т. о., открыто уже был осуществлен принцип «единого фронта»²⁶.

Круг замкнулся. Сибирское движение началось под лозунгом единого социалистического фронта. Под тем же лозунгом для «революционной демократии» оно заканчивалось после двух лет кровавой борьбы с большевиками²⁷. – ПАРТИИ РАЗДАВИЛИ НАРОДОВЛАСТИЕ И ЗАХВАТИЛИ ВЛАСТЬ НАД НАРОДОМ.

Использованная литература: Трагедия адмирала Колчака, http://istmat.info/node/21849